х
Всё более или менее становится понятным, когда за окном начинает вечереть, а новый знакомый (Донсон громко ржёт, что Сандо – его давняя и самая любимая подружка из всех имеющихся) уводит двух парней в верхние комнаты, оставляя таверну на помощников. И рыжего пацана, да. В более интимной обстановке, без оглушительного шума пьяного народа, хозяин заведения наконец объясняет Хосоку причину их долгого путешествия и прихода вовсе: – Донсон еблан, – с серьёзным выражением лица выдаёт светловолосый парень и откидывается на удобном диванчике, чувствуя на себе испепеляющий взгляд друга. Или подружки. – Это я ещё в первую с ним встречу понял, – улыбается Хосок, что уже удачно давно расположился на мягкой кровати в комнате. Хоть какой-то плюс от таверны с пафосным названием "Корона и Лев". – Но не могли же мы два блядских дня сюда переть ради того, чтобы он тебя... Ну ты понял. – Это называется любовь! – подаёт голос напарник, что на протяжении всего времени не отлипает от Сандо. Хозяин таверны только устало закатывает глаза (Хосок, кстати, тоже) и недовольно кашляет, вновь чувствуя под своей хлопковой рубашкой чьи-то ловкие пальцы. – Тебе не понять, бревно. – Ой, иди нахуй, – фыркает Шин и бросает одну из мягких перьевых подушек прямо в обнаглевшего напарника. Уж лучше бы кинуть в него нож. Бесит тварь. Вот задушить бы как-нибудь ночью да по-дружески ограбить, забрав его дорогое оружие. – Век бы не видеть твою мерзкую морду. Донсон открыто тянется к спрятанному за поясом клинку. Зря он что ли разбойник со стажем, чтобы не ответить своему напарнику? А внимательно наблюдавший Сандо лишь снисходительно качает головой и спихивает Кима, словно какую-то мелкую собачку, на пол, к ногам. В один миг пресекая очередную перепалку, что легко грозит перерасти в кровопролитие и пачканье дорогого номера в таверне, он грозно ругает обоих парней. Будто дети малые, а не взрослые люди. И только сейчас он начинает наконец-то рассказывать истинную причину прихода, чем, конечно же, радует Хосока. – На деле у меня к вам важное задание: есть одно тайное местечко, о котором мне... Разболтал, да, один мальчишка эльф. Именно. Там его клан оставил в своё время какую заначку. Но дело в том, что сейчас живых и проверенных наёмников у меня нет особо, понимаете? – Сандо задумчиво хмурится и на доли секунд затихает, оценивающе оглядывая сначала Донсона, а затем и Хосока. В теории, те же самые наёмники. – Половина добычи ваша, а что делать с ней решайте уж сами. Довольно занятное предложение для людей, которые уже второй месяц живут за счёт охоты и грабежа зазевавшихся путников, – Ким каждые выходные предлагает обманывать прихожан в местных церквях, а затем благополучно идёт нахуй. Шин же, раздумывая над услышанным, устало прикрывает глаза и расслабляется на мягкой кровати после утомительной дороги. Надо всё же соглашаться на обычный тайник эльфов. Обязательно. Наверное, этот дружок Донсона вряд ли как-либо обманет, раз уж столько лет они знают друг друга, – хотя на месте Сандо Хосок давно бы дал напарнику сложное задание в один конец. Достал, блять. И сейчас ещё вновь что-то шумит – Шину приходится с трудом открыть глаза и глянуть на неожиданный шорох, как его удивлённому взгляду открывается окончательная наглость. Донсон, вновь совершенно не смущаясь чужого присутствия, напирает на не менее пораженного Сандо и жадно целует парня в пухлые губы. – Да ты его ещё трахни на моих глазах! – громко, чуть ли не на всю таверну, возмущается Хосок и мечтает о новом напарнике. Желательно какого-нибудь тихого и чтобы мозгов было чуть больше чем у дубовой бочки с элем. – Совсем охуел?! – Я просто закрепляю наше соглашение на такое прекрасное задание, – в лёгкую находит оправдание темноволосый друг, разрывая долгий поцелуй и переводя внимательный взор на Шина, стягивает с хозяина заведения хлопковую рубашку. – Мм... Присоединишься? А Хосок неожиданно чувствует какой-то невероятный прилив сил, чтобы вскочить со столь мягкой кровати и как можно быстрее покинуть проклятую комнату.х
– Ну пиздец. Хосок шумно захлопывает дверь за собой и чувствует самое настоящее предательство со стороны идиота напарника. Вот так всегда. Иногда Донсон относится к нему как к кому-то отбросу общества (хотя они оба такие, ага), и это по-настоящему несправедливо. Вот что ему, брошенному, сейчас делать? Спуститься вниз, на первый этаж, да забрать у рыжего мальца ещё одну кружку эля? Но после долгой дороги хочется скорее уж спать, чем напиться или... Или заниматься тем, чем что любит тупой кролик Донсон, блять. – Ладно, может, тут есть свободная комната... – устало и уже без возмущения бормочет Шин, подходя к одной из немногочисленных дверей. Он грубо дёргает за ручку и получает ожидаемое сопротивление. – Блять, закрыто. И так с каждой комнатой, которые сдают уставшим путникам. Сандо, конечно, постарался со всеми этими мудрёными замками – особенно на последней, дальней комнате, что точно, по звукам, пуста. Хосок прижимает ухо к дереву и вслушивается в тишину, одновременно выуживая из куртки отмычку. Зря он, что ли, с самого детства ворует? Замки для него давно уже не препятствие, поэтому всего несколько секунд и по коридору разносится характерный щелчок. – Отлично, – хмыкает Хосок и спокойно входит в комнату с небольшим сумраком, прикрывая за своей спиной дверь. – Хоть посплю нормально, пока этот 'друг' веселится. И казалось бы, совершенно пустое, не считая обычных предметов мебели, помещение не предвещает ничего плохого, но Шин, сделав ровно два шага вперёд, неожиданно слышит чей-то басовитый голос. – Эй... Кто здесь? – парень недовольно хмурится и оглядывается по сторонам. Кроме мягкой (конечно, не как в том номере, где остался Донсон) кровати он не видит ничего странного. Чёрт. Где этот человек? Хосок же искренне надеется, что всё это лишь глюки его усталого мозга и что он не вломился в уже занятый номер, но только вот чья-то речь продолжает доноситься из... – Этот Сандо не так-то прост, – Хосок не может сдержать довольной, столь кошачьей улыбки, когда до него наконец доходит. Гениально, чёрт возьми. Он медленно подходит к стене, возле которой ничего не стоит, и аккуратно касается крепкими пальцами швов между светлыми досками. – Кажется, тут есть потайная дверь, и... Щёлк. Зря он, что ли, с самого детства ворует? Перед Шином открывается ещё одна небольшая комнатка, через вход в которую с трудом бы пролез широкоплечий Донсон. Хосок же в силу своей профессиональной деятельности (мародёр и убийца звучит гордо!) не может сдержать свой пылкий интерес и, не раздумывая ни секунды, продолжает следовать на чужой голос, который слышится теперь довольно отчётливо. Даже можно разобрать отдельные слова. – Помогите... И только после поразительно басистой и хриплой мольбы Хосоку попадает на глаза бледный мальчишка, сидящий в углу этой самой потайной комнатки, – он медленно поднимает голову и смотрит мутным взглядом, кажется, прямо в душу Шину. Жутенько. Наёмник незаметно вздрагивает и обращается к юноше: – Ты кто такой? Но у паренька, кажется, перед глазами только цветные круги – он тянет почему-то связанные верёвками руки в сторону зашедшего и глухо повторяет уже сказанные в сотый раз слова. Вот и скелеты в шкафу на первый взгляд добренького трактирщика Сандо. Только вместо трупа у него вполне себе такой красивый юноша и, если Шина не подводит зрение, так ещё и эльф – ох, эти милые заострённые ушки. Замечательно. Хосок не такой уж и глупый (всяко умнее Донсона), чтобы с улыбкой понять, что эльф тут сидит явно не для красоты или как какая-нибудь бочка эля в подвале. Нет. – Ну... И что с тобой делать-то? – звучно хмыкает старший и достаёт из ножней клинок. Он ловким движением перерезает эти толстые верёвки, которые сковывают руки юноше, и заглядывает в личико с молочной кожей. Да уж, эти вечно молодые эльфы даже в ужасном плену остаются красивыми. – Ты меня понимаешь вообще? – Мне жарко, – только хрипло выдыхает парнишка и откидывает голову назад, открывая шею с несколькими капельками пота. Хосок облизывает губы, но настойчиво игнорирует данное действие, продолжая вслушиваться в чужую сбившуюся речь. – Он... Хозяин. Сандо-гун. Он предложил выпить, а потом... Мальчишка вновь выдыхает горячий воздух и томно прикрывает глаза, чувствуя странное тепло, которое не покидает его вот уже долгое время. Сколько прошло времени, знает только Создатель. – И как тебя зовут, эльф? – Чангюн, – тихо отвечает парнишка, даже не поднимая головы. Он закусывает нижнюю губу, а Хосок уже и не может отвести взор от этого ужасно пошлого действия. – И потом какое-то мучение. Сандо-гун заставил многое рассказать... Хосок лишь качает головой и с сожалением понимает, что именно сделал этот 'милашка' Сандо, в душе которого нет даже намёка на совесть и справедливость. Напоил бедного эльфа элем с концентрированным зельем, чтобы узнать место того самого глупого тайника. Ублюдок. Есть ведь куча других методов, чтобы добиться правды будь то физические пытки или просто дар убеждения, но такое вот мучение. Это всё же перебор даже для самого Шина, ещё того разбойника со стажем. Потому что побочные эффекты от зелья сводят с ума и организм (на слабеньких эльфов это влияет особенно чутко и мило), и тем более разум. Чангюн поднимает всё такой же мутный взгляд на старшего, а его губы невольно вздрагивают: – Помоги мне, умоляю. А Хосок, кажется, этого только и ждал. Парень звучно хмыкает и подаётся вперёд, заглядывая во всё ещё красивые эльфийские глаза – хоть ожерелье делай из них да втюхивай рыжим дурочкам на рынке. – И чего же ты хочешь? – Мне жарко... Там. Шину же достаточно этих тихих слов и касаний почти что детских ладоней внизу живота. Просто... Ну когда ему ещё подвернётся такой миленький эльф, который сам просит его... Кхм. Да. Сандо, конечно, ещё тот ублюдок, но Хосоку нравится мысль тоже провести занимательный вечер, раз уж совершенно не дают сладко поспать. Чего терять время даром. И он, не разрывая зрительного контакта с Чангюном, кладёт широкую ладонь на тонкую талию, скрытую под одеждой долийских дикарей, не может сдержать кошачьей улыбки. Эльфийский мальчишка сходит с ума только от одного касания тела – глубоко втягивает воздух через нос и крепко жмурится. Ему страшно смотреть на незнакомца, но куда страшнее жуткое это желание. – Можешь звать меня Хосоком, – парень медленно склоняется над Чангюном, и ловко прихватывает зубами нежную кожу на шее, до сих пор сладко пахнущую диким лесом, оставляя свой яркий след. И почему-то этот эльф стонет своим хриплым голосом непозволительно пошло, словно просит ещё и ещё. Тогда как Шин целует юношу глубоко и мокро, опуская ладони чуть ниже и до синяков сжимая пальцами бёдра. Хосок медленно гладит руками его ноги, выбивая из груди эльфа томные вздохи. Чувствует какой-то магический запах Чангюна, от которого, казалось бы, должен исходить запах зелья, но только вот в его медных волосах всё те же оттенки свободы. Удивительные создания их грязного мира. – Мне жарко... Хосок-а.. А наёмник под чужой стон кусает за выпирающую косточку ключицы. Чангюн запрокидывает голову, оголяя острый кадык, сжимает дрожащими пальцами волосы Хосока и обнимает старшего ногами за талию. Этот случайный человек творит с ним что-то невообразимое, и эльф впервые за долгое время рад почувствовать близость хоть с кем-то. Но стоит только Шину коснуться возбуждённой плоти, как дыхание окончательно спирает. Желание словно обжигает подушечки пальцев, но Хосок не может не трогать мальчишку там – он стягивает с эльфа эти надоевшие штаны и медленно проводит рукой по члену. Ему нравится мучить этого нечеловеческого ребёнка. Это точно. Чангюна же сходит с ума, тает в чужих крепких руках, а в его движениях и рваном дыхании появляется что-то совершенно магическое. Чёртов эльф. – Маленькая дрянь, – звучно хмыкает старший. А мальчишка так красиво приоткрывает губы, тихо постанывая, – его дёргает от любого прикосновения, будто Чангюна никогда никто не трогал в его долийском клане. Но разве можно пройти мимо такого тела? Ах. Хосок становится только более напористым, глазами пожирая фарфоровую кожу этого невообразимо красивого нечеловека, и неосознанно облизывается. Эльфы – это как дорогое вино с Антивы, что подают на ужин выскочке-королю. И в этот раз роль главы государства досталась такому оборванцу как Хосок. Эх, счастливчик. Младший же выгибается дугой, неосознанно сжимая пальцами распахнутую куртку Шина, – чёрная кожа странно скользит во влажных ладонях, а тонкие ноги эльфа только сильнее приковывают взгляд. Хосоку нравится. Очень даже. Он склоняется к этим невозможным ногам и жадно целует прямо в бедро – Шин впивается зубами в упругое, ещё такое невинное тело, едва касаясь кожи языком. Чангюну не стыдно нет. Просто горячо и невероятно. – Ах... А эти хриплые стоны – настоящий рай для Хосока. Сильным движением рук он заставляет эльфа как можно сильнее раздвинуть свои ноги в стороны, а затем тянет ладонь к пошло приоткрытому ротику юноши. – Соси, – и достаточно только одного слова, чтобы чересчур послушный эльф вобрал сразу несколько пальцев в рот. И вправду сосёт, поочерёдно проводя влажным языком по фалангам. Он смотрит до безобразия томно из-под медной чёлки и, кажется, уже давно не понимает, что происходит. Хэй. Это просто случайный секс с чужим пленником – на памяти Хосока бывало и куда хуже. Он до сих пор не может забыть, как один маг-перевёртыш чуть не обратился в гигантского паука во время оргазма. Мерзость, блять. – Ну хватит, парень, – бурчит Шин и качает головой, прогоняя из разума неожиданное и крайне неприятное воспоминание. Он достаёт влажные пальцы изо рта эльфа и заворожено наблюдает, как тянется тонкая ниточка слюны. Точно блядь. Потому что когда Хосок резко проталкивает палец внутрь эльфа, он только по-собачьи скулит и прогибается в пояснице, совсем не стыдясь того, что с ним происходит. Ловит понятный лишь ему кайф, что течёт по венам вместе с зельем от Сандо. Чангюн стонет неприкрыто, громко и совсем хрипло – бас раздаётся где-то в самом сознании старшего. Хосок внимательно слушает его звучные выдохи, утопая в них и с упоением растягивая мальчишку уже на целых три пальца. Привлекательные ножки эльфа то и дело подрагивают от напряжения и манят Шина своей мертвецкой бледнотой. Он влажно целует эльфа в острую коленку, ведёт пухлыми губами дальше, к худым бёдрам, и языком надавливая на возбуждённый член. – Хватит мучить, – яркий стон, слетевший с губ Чангюна, заставляет человека вынуть пальцы и довольно улыбнуться, всматриваясь, как тяжело дышит младший. – Я уже не могу. Прошу. И Хосоку не надо повторять дважды. Он, подхватывая эльфа за бёдра, медленно толкается внутрь, неотрывно смотря в до сих пор бледное лицо Чангюна, – то ли эльфы вправду всегда прекрасные, то ли этому мальчишке недолго осталось жить. И Хосок искренне надеется на первый вариант – он чувствует, как член заполняет юношу и, конечно же, чуть ли не сводящую с ума тесноту. Восхитительно. Но для Чангюна внутри все продолжало гореть и невыносимо зудеть – кажется, хочется ещё. Больше. Даже этих ощущений, причиняющих дискомфорт. Боль. Войдя полностью, Хосок лишь с той же коварной улыбкой делает первый толчок, с удовлетворением вслушиваясь, как срывающийся голос эльфа переходит в удивительно мелодичный стон. Он, не глядя, протягивает руки и ногтями впивается в широкие плечи старшего, вновь прогибаясь в спине. Потому что Хосок, что, наверное, может вечно слушать чужой голос, снова толкается до упора, выбивая из груди горячий воздух. Потому что Чангюн жадно вдыхает кислород и сильнее жмётся к человеку, без каких-либо адекватных мыслей в голове. Потому что его влажная медная чёлка спадает на глаза, скрывая за прядями мутный взор после всего произошедшего. Сейчас есть лишь он, жалкий эльф-пленник, и этот странный Хосок. – Расслабься, красавица. Шин поглаживает юношу по напрягшейся спине, особенно нажимая пальцами по вытянувшемуся позвоночнику. Как же это красиво: весь блядский эльф и каждый миллиметр его магического тела. Ах! Даже у Хосока спирает дыхание от всех невообразимых мыслей – он ускоряет темп, начиная двигаться чересчур быстро, резче и глубже, вцепляясь пальцами в чужие бока. Чангюн стонет всё тише и тише, заглушая всякие хриплые и не очень стоны внутри грудной клетки и лишь тяжело дыша. Всё угасает так же быстро, как и началось. – Хосок-а~ Эльф зовёт человека по имени и весь вздрагивает, когда головка члена проходится по комочку нервов, – он устало зажмуривается и тянется дрожащей ладонью, чтобы снять собственное возбуждение. Но крепкая рука Хосока оказывается быстрее – он делает особенно ощутимые толчки внутрь мальчишки, одновременно двигая ладонью по члену эльфа. Это даже мило. Чангюн смотрит на Шина с какой-то собачьей благодарностью и не может выжать из себя хоть что-нибудь кроме позорного скулежа. Хах. А затем с последним резким толчком и громким рыком Хосок нагло кончает прямо в это бледное тело парнишки, одновременно доводя его до пика ритмичными движениями руки. Прелесть. – Легче стало? – Шин с усмешкой выходит из податливого эльфа и вглядывается в личико, пытаясь прочитать хотя бы одну живую эмоцию в мутных глазах. – Эй? Хосок зовёт мальчишку по имени и проводит тыльной стороной ладони по его почему-то холодной щеке. Чангюн не уходит от прикосновения и только продолжает тяжело дышать, не отвечая на вопросы и никак не отзываясь. Лишь. – Спаси меня, Хосок-а. И мир немного теряется.х
Всё становится намного хуже, когда Шин с громким кашлем выскакивает из нагло занятого номера в таверне "Корона и Лев" – он оглядывается по сторонам и с горьким сожалением на кончике языка понимает, что так просто драки теперь точно не избежать. Потому что перед ним стоит крайне напряжённый хозяин заведения – Сандо жутковато скрещивает руки на груди (спасибо, что теперь одетый) и медленно склоняет голову, переводя взгляд с Хосока на открытую дверь в номер со взломанным замком. Тут и без слов всё понятно. И только к счастью самого Шина, Донсона нет рядом – этот еблан точно выступил бы на стороне своей мерзкой подружки. – Знаешь, я беру свои слова назад, – тихо, но чуть ли не рыча проговаривает Сандо, делая несколько шагов навстречу. – Вы с Донсоном два сапога пара. Такие же, блять, тупицы, которые суют свой нос в чужие дела. Оу. Вот маска милашки-хозяина и снята. Хосок лишь звучно хмыкает и зачем-то вспоминает фигуру Чангюна, что сейчас уже сладко отдыхает во сне на мягкой кровати в номере. В цивильных условиях и хотя бы не со связанными руками – как человек, а не дикий, чёрт возьми, зверь – Не пойми меня неправильно, Сандо-гун, – издевающе тянет Шин, не боясь какого-то трактирщика с королевскими планами. – Но держать у себя маленьких эльфов, чтобы выведать информацию, – это ладно. Но пичкать тем самым зельем и вот так вот мучить?... Хосок гневно сжимает ладони в кулаки и хмурит тёмные брови, заглядывая прямо в чёрные глаза напротив – там нет души. Одна лишь привычная пустота, которую можно увидеть только у таких дерьмовых ублюдков. Они могут продать родную мать за пару золотых, ха. – Поэтому ты так воспользовался моментом и вытрахал его как последнюю блядь? – резко поддавшись вперёд, Сандо дёргает парня за грудки и прекрасно чувствует яркий запах секса. Аргумент. Один – один. – Ничем не лучше меня, тварь. И что-то в груди у Хосока неожиданно щемит – в его сознании всплывает тот мутный взор мальчишки, который с надеждой в хриплом голосе шептал тихое «спаси меня». Потому что он не домашнее животное, а гордый долийский эльф – потому что Шин чувствует, как сердце что-то сжимает. Кажется, мёртвая совесть. – Да, блять, – рычит в ответ Хосок и неожиданно даже для себя замахивается рукой. – Заткнись! И не думая больше не секунды, Шин с размаху бьёт по смуглому лицу Сандо, сразу же выбивая у хозяина таверны землю из-под ног. Сука. Ещё и вину будет скидывать на него, Хосока?! Хер ему! Может Шин и, тупица, переспал с этим милым мальчиком, но просто так его теперь не бросит. Нет. Чангюн, кажется, вправду надеется на него, обычного разбойника с дороги, а Хосок, наверное, всё же не такой мудак, каким ему хотелось бы быть. Наверное.