Вспоминая тот день

Когда в его сердце начинала настойчиво пробираться грусть, а чувство безысходности сковывало тело холодными цепями, молодой юноша вспоминал те дни, когда рядом с ним был дорогой ему человек. От потревоженного прошлого, что яркими воспоминаниями всплывало перед его карими глазами, по коже невольно стали бегать мурашки. Вспоминая тот день, когда он впервые увидел того, с кем решил связать свою судьбу, его руки чуть подрагивали от волнения и теплых чувств, что из потухающего уголька разгорались в небольшое, но теплое и яркое пламя. Они были еще совсем детьми, когда их пути соприкоснулись. Будучи отпрысками незначительных и крохотных кланов из Имперской Луны, что подчинялись главенствующему клану Ичиносе, на них никогда не покладали надежд, не требовали стать кем-то выдающимся. Но роль мельчайшей песчинки в этом мире была не так уж и плоха. О той простой жизни, почти не отличавшейся от жизни обычных людей, могли только мечтать те, кто стоял выше их. И хоть они и ходили в школу, где обучали магов из Имперской Луны и проводили достаточно много времени тренируясь и изучая заклинания, в остальном их жизнь была вполне обычна, со всеми ее плюсами и недостатками. Именно этот факт и стал основой для вполне обычного союза: энергичного, шумного, и сильного Наруми, и отстраненного ото всех, тихого, но проницательного и понимающего Шусаку. Макото думал тогда, что помогает одиночке, становясь другом и защитником, но сам того не подозревая, кареглазый нашел себе сильнейшую опору. Серые глаза, будто видели его насквозь, но это не настораживало мальчишку - а лишь давало повод для мысли о том, что его понимают. Немногословный Шусаку внушал доверие и спокойствие. С ним Макото всегда чувствовал себя выслушанным и понятым. Новый друг показал Ивасаки, как весело можно играть в небольшом парке у школы на большом перерыве, идти вместе домой, нежиться под летним солнцем у реки, научил доверять другим, командной работе, и как нужно заводить друзей. Макото вспоминал тот день, когда однажды он уговорил Шусаку посмотреть на огромную сакуру в горах, недалеко от его дома, пока она не отцвела. На что темноволосый, как всегда, спокойно и рассудительно предупредил, что в тот день должен пойти дождь. "Но ведь сейчас на небе ни облачка." - ответил мальчик девяти лет, прикрывая глаза от солнца, и умоляюще посмотрел в его серые глаза, не оставляя другу иного выбора, как согласиться. Но несмотря на это, дождь все-таки пошел. Нарастающий все сильней весенний ливень заставил их спрятаться в небольшом неухоженном храме, на пол пути до дома. Понурив голову, Наруми с чувством вины молча сидел рядом с Шусаку, ожидая, когда же тот наконец скажет " Ну я же говорил...". Но он не сказал это и по сей день, лишь сильней прижался к такому же промокшему до нитки другу, чтобы хоть как-то согреться. Ивасаки счастливо улыбался вспоминая то величественное дерево укрытое махрой розовых цветков сакуры, что наполняли воздух в округе сладким и нежным ароматом, от которого даже чуть кружилась голова. Ивасаки бережно берег этот день в своих воспоминаниях, часто прокручивая его в голове. И не только из-за того, что та сакура была поистине прекрасной - это был первый раз, когда кто-то попросил его посмотреть на цветение вместе, с такой искренностью и желанием. В тот день мальчик с темными волосами впервые почувствовал, как сильно он дорожит своим первым другом. До этого бывали дети с которыми он играл или говорил иногда, но они были не более чем просто знакомые или товарищи -- уж никак не друзья. Шусаку мечтал тогда однажды встретить человека, которого он без раздумий сможет назвать другом. Хотел, чтобы этот человек продолжил быть с ним даже когда они повзрослеют. Казалось, что если бы сейчас не было той пелены облаков, что поливали землю небесными слезами, серебряные глаза непременно увидели бы звезду, что сорвавшись с своего законного места на небосводе, исполнила бы его заветное желание в тот же момент. Мальчик искренне верил, что возможно именно это тогда и произошло. И конечно же на следующий день они слегли с простудой. Никто из Ивасаки не возражал, когда дети попросили переболеть вместе у Макото, ведь они не раз оставались друг у друга с ночевками. Но в отличии от былых времен, когда вместо сна они по долгу разговаривали или тихо пробирались ночью в сад, на этот раз горячка выбила их из сил. И словно совсем недавно, опасаясь сгущающейся в углах комнаты темноты, они, пододвинув свои татами ближе друг к другу, заснули все еще держась за руки. Макото помнил тот день, когда однажды они с классом пошли в поход. Как обычно оживленно разговаривая с ребятами, шатен случайно опрокинул свою чашку с какао на светлую скатерть во время обеда. Кажется именно в тот день была очередь Шусаку убирать в столовой. Кареглазый мальчик ожидал, что его друг возмутится и накричит, или хотя бы с недовольством посмотрит на него. Но брюнет лишь вздохнул обессиленно покачав головой, и усмехнувшись сказал: " Ах, ты, как всегда, такой шумный, Наруми." Но однажды осенью, гуляя в городе, когда им было по одиннадцать лет, им впервые преградили путь выродки из Имперских Демонов, чьи кланы подчинялись Хиираги. Наруми слыхал про них. Все из Имперской Луны знали про них. А еще мальчишкам уже давно велели никогда и ни при каких обстоятельствах не перечить им. Эти люди любили унижать и издеваться над теми, кто был слабее них, кто принадлежал побочным кланам. Двое детей не стали исключением в тот день. Вот почему, когда спустя неделю оказавшись в горах Аити - в доме клана Ичиносе, которому они повиновались, Макото случайно наткнувшись взглядом карих глаз на синяки и ссадины, что кое-где проглядывались из-под одежды Шусаку, мальчик не смог сдержать гнева, и выступил вперед. " Эй, это ты, Ичиносе Глен?!" - безо всякого уважения спросил малец у юноши, чьего отца казнили Хиираги пару дней назад. К тому, кто стал непосредственной главой всей Имперской Луны. В глазах его родителей и всех присутствующих отобразилось настоящее негодование, страх и ужас от понимания, что ждет этого глупого ребенка за такую оплошность. " Да, это я. А ты кто такой?" - почти безразлично ответил ему юноша шестнадцати лет. Совсем обессиленный горем от потери отца, Глену не было дела до той вежливости с которой к нему должен был отнестись малец, ведь все кроме Имперской Луны унижали и ненавидели его. " Макото Наруми." - уверенно ответил ему собеседник. Шусаку стоящий за ним догадался почему он сейчас обратился к Ичиносе. Все потому, что Наруми не смог защитить его, а точнее был вынужден бездействовать, изнывая от злости. Ивасаки боялся за шатена, был готов в любую секунду выскочить и прикрыть его, если бы его сейчас решили наказать за неподобающее обращение. " И что же тебе надо от меня?" " Ответь мне, как долго мы еще будем жить под гнетом этих Хиираги?" Но Глен понимал, все вокруг понимали, что разорвать этот порочный круг было невозможно. Новый глава клана лишь приказал и дальше терпеть и следовать за ним. Наруми вспоминал тот день, когда рухнул мир. Все тогда пошло вверх дном. Первое время все могли только надеяться, что следующий день наступит. Тогда именно Шусаку стал тем, кто спас его сердце от страха безысходности. Они выжили. В тот день рухнул не только мир, но и многие преграды в их сердцах, заставив давно появившееся и теплеющейся внутри чувства вырваться наружу. Было многое, что случалось с ними с тех пор. Не меньше бывало и того, что они хотели бы сделать, когда эта кровопролитная война наконец закончиться. Но будучи лишь в одном шаге к исполнению давней мечты, судьба рассоединила их алые нити, оборвав жизнь совсем молодого юноши с серыми, словно сталь, глазами. Он предпочел до самого конца быть защитой для дорогого его сердцу человека, приняв весь удар на себя. Для истерзанного страданиями, печалью и тоской юноши, что выбрался из той смертельной битвы, остались лишь собственные воспоминания, что приносили как нестерпимую боль, так и тепло и нежность. Не осталось никого и ничего куда бы он мог вернуться. Была лишь величественная древняя сакура, под которой они попали по дождь. Шатен безмолвно смотрел на серое, затянутое снежными облаками небо, что напоминало ему глаза темноволосого юноши. Но он не собирался искать укрытия от лопатого снега, что начинал медленно засыпать его, сидящего на скованной морозом земле, как тогда, во время дождя десять лет назад. Тогда рядом с ним был человек, что помог ему согреться, не упрекнул его, понимал его душу. Но он не вернулся, оставив Макото совсем одного, что решил сам найти его, где-то там, за теми снежными облаками, что засыпали его снегом, заставляя заснуть. Навсегда.