А ведь ты не тот, кого я знаю.

Позор, позор, позор и ещё тысячу раз позор. Оружие было одним из самых мощных в истории этой галактики, было куда лучше Звезды Смерти, но его смогли уничтожить. Уничтожить то, что годами разрабатывалось. А самое главное — кто уничтожил? Никчёмный пилот Сопротивления? Позор для всех, кто хоть как-то причастен к Первому Ордену. Но хуже всех сейчас себя чувствует генерал Хакс. Одна мысль о том, что гордость всей его жизни была просто-напросто взорвана Сопротивлением, вызывала отвращение к самому себе. Хотелось исчезнуть из этого мира раз и навсегда. Чтобы никто не знал, куда ты делся и где ты сейчас. Нет. Просто уйти в кромешную тьму, которую Хакс видит в каждом сне, после уничтожения Старкиллера. Эта тьма везде и окутывает с ног до головы. Она появляется исключительно в снах генерала, и пугает хуже любого кошмара с кровью и расчлененкой. В этой тьме нет никого. Лишь пустота. Когда Хакс пытается говорить или же кричать, его голос не слышен. Он растворяется в невидимых стенах этой кромешной пустоты и отдаёт лишь тихим металлическим отзвуком. Каждую, каждую ночь генерал просыпается от этого безмолвного кошмара. Просыпается в холодном поту, а руки дрожат. Так непривычно, что он чего-то может бояться. После очередной встречи с тьмой, Хакс не выдержал. Так больше нельзя. Он виноват. Он вновь совершил ошибку, которую уже совершала Империя. Он взял — и построил третью Звезду Смерти. Только большую по размерам. К удивлению, даже Сноук утешал его, чего генерал уж никак не ожидал. Ожидал казни, выговора, да и впрочем, любых мер, даже со смертельным исходом. Но никак не сочувствия. Это было еще отвратительнее, чем наказание. Чувствовать себя жалким и ничтожным перед начальством. Всё, хватит. В тумбочке у кровати лежал нож. Хакс хранил его из-за страха, что после свидания с тьмой, из неё кто-то выйдет. Холодное лезвие было приятным как и на вид, так и на ощупь. Оно приятно обжигало кожу ледяным огнём. Клинок медленно касался вен на левом запястье генерала. Медленно. И ему это приносило немыслимое удовольствие. Он хотел покончить с собой, но делать это долго, чувствуя всю боль. Чтобы в следующей жизни не совершать ошибок. Если она, конечно, будет. «Тебе не стоит этого делать», — в голове прозвучал тихий, но очень приятный голос. Хакс ожидал того, что начнёт сходить с ума, и не обратил внимание на этот звук, исходивший из ниоткуда. «Не совершай эти ошибки», — голос показался знакомым. Это именно её голос. Голос матери Хакса. Когда-то она не выдержала гибели своего мужа и покончила жизнь самоубийством. Именно этим ножом. Хакс осторожно посмотрел на лезвие. Оно уже было в свежей крови, но были видны засохшие следы старой крови — крови самого близкого человека в жизни Хакса. Генерал невольно выронил нож из рук и закрыл лицо ладонями. Левое запястье продолжало истекать кровью. Ведь действительно, что за повод — уничтожать себя из-за потери оружия? Его можно будет вновь построить. И даже ещё лучше, чем первое. А вот родной тебе человек уже не вернется. Он исчез из этой жизни навсегда, и ты его больше не увидишь. В голове Хакса мелькают старые воспоминания. Как мёртвая Арса Хакс лежит на полу, а рядом с ней записка. В ней фразы: «Сынок, мы обязательно увидимся в следующей жизни. Или же на небесах. Туда попадают все без исключения, ведь смерть дарит нам второй шанс». Хакс никогда не верил в жизнь после смерти и считал это полнейшим бредом. По его мнению, после гибели, человек просто умирает. Его органы перестают функционировать и всё. Нет. Умирать — не выход. Все будут вспоминать о генерале, как о трусе, который не смог пережить позора, и даже не попытался исправить своих ошибок. На скорую руку Хакс перевязал своё запястье бинтами. Бинт моментально промок кровью, но сейчас это не имело значения.

***

Хаксу потребовалось немного развеяться, пусть и на "Финализаторе". Все сидели в своих каютах и даже не пытались покинуть свои уютные местечки. Кромешную тишину нарушал только звук каблуков генерала. На перилах командного мостика сидел Рен. Он болтал ногами в воздухе, как малолетний ребёнок. — Не спится? — Хакс терпеть не мог свой голос по ночам: он был сонный и непрезентабельный. — Это не твоё дело, — огрызнулся Рен. — Возможно, и не моё, — Хакс облокотился на перила мостика. — Что с твоей рукой? — Кайло нарушил неуютную тишину и указал пальцем на перебинтованное запястье генерала. У Хакса появилось дикое желание съязвить, но именно сейчас не хотелось хамить Рену, когда он так деликатно поинтересовался. — Да это долгая история, — отмахнулся Хакс. Желания изливать душу Кайло не было: кто он вообще такой, чтобы генерал мог рассказать ему все свои тайны и секреты? Но почему-то Хакс чувствовал какую-то близость между собой и Реном. Будто бы их объединяла общая проблема, общие переживания, общие страдания… Но какие? Хакс и Кайло — два абсолютно разных человека, не похожих друг на друга. Всё, что их хоть как-то связывает - это работа и верность Первому Ордену. — Когда-то я тоже резал себе вены, — Рен нарушил тишину весьма необычным заявлением. — Мой отец, Хан Соло, редко бывал со мной и моей мамой. Впрочем, и матери тоже до меня не было дела. Они отдали меня на обучение Люку, чтобы я стал джедаем. Хан Соло никогда не интересовался моими успехами: ему вообще никогда не было до меня дела. Всё, чем он интересовался, так это всякими контрабандистскими штуками. На тренировках с дядей Люком я отвлекался от всех своих переживаний. Но потом, когда я снова приходил домой, всё становилось на свои места. Хакс глубоко вздохнул. — Мой отец погиб очень рано, когда мне было десять лет, — генерал откашлялся. — Мать сказала, что ему дали повышение, и теперь он не сможет появляться дома. А сама не вынесла потери родного человека, и на следующий день покончила жизнь самоубийством, — Хакс указал на своё запястье. — Порезала вены. Оставила записку - и всё. Я остался один. — Десять лет… — Кайло покачал головой. — Честно говоря, я думал, что хуже моего детства быть не может, — он хмыкнул. — В какой-то степени, у меня тоже не было родителей. Даже Люк не говорил со мной, так как разговоры на семейные темы нарушают кодекс джедаев. — Никогда бы не подумал, что у нас с тобой могут быть общие переживания. Рен окинул взглядом Хакса. Сейчас, когда он выглядел совсем не презентабельно, и его вид был жалок, он казался даже более человечным. Потрёпанная причёска, перебинтованное окровавленным бинтом запястье, руки без перчаток, смятая ночная рубашка… Единственное, что было неизменным, так это рыжие волосы. Они всегда привлекали Кайло. Казались такими мягкими… Когда они были идеально приглажены, хотелось их растрепать, чтобы придать Хаксу вид жалкого котёнка. А после этого, сделать с ним всё, что захочешь… — Что ты делаешь, Рен? — Хакс уставился на Кайло. — Что не так? — Убери руку от моих волос! Кайло и сам не заметил, как стал осторожно поглаживать волосы Хакса. Но руку он не убрал, а напротив потянулся к воротнику рубашки Генерала. — А ведь ты не тот, кого я знаю, — Рен нежно шептал на ухо Хаксу, продолжая расстегивать пуговицы. Генерал ответил взаимностью и стал бережно снимать с Кайло чёрную тренировочную майку, в которой он всё время и был. — Да и ты не тот Рыцарь Рен, о котором я так много наслышан. Хакс взял Кайло за волосы и потянул в каюту, всё время подавляя желание прямо сейчас трахнуть Рена. «А ведь ты далеко не тот, кого я знаю»