Don't touch me.

      Чонгук разбирается с присланными отчётами от Юнги, рассортировывая их по папкам и делая копии, а заодно почитывает чужие истории болезней и практику блондина, не скрытую врачебной тайной. Не сказать, чтобы прям интересно — что-то да, что-то не очень, — но время занять до обеда самое оно. Он, подперев щёку, вертит колёсиком мышки и быстро скользит по строчкам взглядом, решая — почитать дальше или открыть новый файл.       Юнги же поручений больше никаких не даёт, видимо, сам занявшись чем-то, и Чона не трогает уже второй час. Чонгук косится на время и тяжело вздыхает, думая, что до перерыва ещё тридцать пять минут. Он со скучающим видом закрывает папку и откидывается на спинку стула, устало потягиваясь и прикрывая глаза. На улице чудесная погода и, наверное, даже жара, но брюнету и под кондиционерами хорошо, однако погулять всё равно хочется.       Его внутренние раздумья прерывает звякнувший колокольчик и тихое «извините», заставляя из мыслей вынырнуть и вопросительно распахнуть глаза. К его столу медленно подходит какой-то паренёк, мило кутающийся в огромную толстовку, явно надетую не по погоде, и скользящий по полу неуверенным взглядом. Чонгук приободряется, двигается на стуле обратно к столу и дружелюбно улыбается, смотря на паренька снизу вверх и пытаясь обратить на себя его внимание.       — Здравствуй, — Чон скользит по парню быстрым изучающим взглядом и возвращает его незнакомцу на лицо. — Вы хотите записаться на приём?       — Нет, я уже записан. Был… — парень поднимает на брюнета неуверенный взгляд и откидывает пальцами в тонкой перчатке отросшую каштановую чёлку. — Я - Пак Чимин. И… здравствуйте?       — Чимин? — Чонгук удивлённо смотрит то в экран компьютера, где вбиты все записи, то обратно на парня, сменяя дружелюбную улыбку на неловкую. — Мы ждали тебя полтора часа назад.       — Я… в пробку попал, — Чимин нагло врёт, Чон видит это по его заметавшемуся взгляду и по стиснутым кулачкам, но делает вид, что не замечает, смягчая взгляд. — Значит, вы меня не примете?       — Почему же нет? Я спрошу у Юнги-хёна, и как он решит, так и будет, — брюнет видит погасшую надежду в глазах шатена, видимо, совершенно не желавшего идти на приём к психологу, и тихо хмыкает, поднимаясь с места и направляясь в кабинет. — Подожди здесь, я сейчас вернусь.       Чимин слабо кивает в ответ, снова утыкаясь взглядом в пол и взволнованно вздыхая, и поднимает голову только после того, как Чонгук полностью скрывается за дверью. Он скользит любопытным взглядом по предметам и интерьеру, подмечая уютную царящую атмосферу, и останавливается на столе секретаря. На нём стоит табличка с напечатанным именем «Чон Чонгук» и нет никакого беспорядка: всё ровно сложено, лежит на своих местах и не заполняет весь стол. Чимин легко улыбается, думая, что хозяин явно следит за своим рабочим местом — даже не подозревая, что это делать его заставляют насильно и принудительно, — и скользит подушечкой пальца по гладкой поверхности стола, разворачиваясь и натыкаясь на стоящего в дверях брюнета. Чонгук делает вид, что только появился и ничего не видел, решая не смущать гостя ещё больше, и лишь шире улыбается, открывая дверь и отступая вбок.       — Юнги-хён готов тебя принять, заходи.       Чимин кивает в ответ и со вздохом заходит, останавливаясь у порога и поднимая взгляд. За столом, стоящим у окна, сидит невысокий блондин, кивающий ему в знак приветствия и предлагающий присесть на стул, а сам продолжающий что-то писать в папке, нахмурив тонкие брови. Чимин не спеша проходит внутрь и не замечает проскользнувшего следом секретаря, устроившегося в углу на небольшом диване, присаживаясь на мягкий стул. Он мнёт пальчиками край толстовки и кусает губы, очень желая убежать отсюда обратно домой, но он обещал, что попробует. Поэтому придётся терпеть до конца.       Юнги шумно выдыхает, захлопывает папку и кидает недовольный взгляд на Чона, примостившегося вдалеке, хмуря брови ещё сильнее. Но потом переводит его на Пака, сжавшегося под его тяжёлым взглядом ещё больше, отчего тут же смягчается и слегка улыбается.       — Не бойся меня, я буду с тобой только разговаривать, — Юнги откладывает папку вбок и облокачивается локтями о стол, незаметно скользя по гостю любопытным взглядом. — Меня зовут Мин Юнги, и ты можешь обращаться ко мне на «ты» без всяких частиц.       Чимин слабо кивает в ответ, но продолжает смотреть на собственные руки. Чонгук думает, что Пак похож на кота, которого когда-то ужасно напугали, любившего теплоту и людские ласки. И по Чимину видно прекрасно, что ему не комфортно здесь, а присутствие новых людей напрягает. Чимин всем своим видом вызывает лёгкую жалость и желание утешить, сказав, что всё в порядке. Но Чонгук сам никогда так не сделает, а Юнги тем более, и Чимин об этом знает тоже, боясь их прикосновений ужасно. Хотя о присутствии Чона он до сих пор ещё не догадывается.       — Ты должен был прийти полтора часа назад, правильно? Так сильно не хотел идти?       — Да, и очень хочу поскорее домой, — шатен вздыхает и не врёт, зная, что для хороших психологов это всё равно бесполезно.       — Как поговорим, так и пойдёшь. Поэтому не отпирайся и говори, как есть, хорошо? И мне будет проще, и сам же быстрей освободишься. — Чимин еле заметно кивает и ждёт вопросов, зная ответы на них уже наперёд. — Твоя мама сказала, что у тебя гаптофобия. В каком возрасте она у тебя появилась?       — В шестнадцать лет.       — И ты пробовал лечиться? — Юнги мысленно удивляется, но не меняет сосредоточенного лица.       — Пробовал, но, видимо, не судьба.       — Чимин, ты прекрасно понимаешь, что причину её появления тебе всё равно придётся рассказать.       — Я расскажу. Это уже не болезненное воспоминание для меня, — Чимин врёт тут уже себе, пытаясь зачем-то казаться сильнее, но дрогнувший голос выдаёт его с головой. — У моего отца есть брат. Он немного странный, но человек хороший, пускай довольно часто сильно напивается. С детства он был со мной рядом всегда и везде, помогал, чем мог, и любил как своего сына, потому что собственных детей не имеет. И всё было хорошо, пока мне не осталось три месяца до семнадцати. Мои родители уехали на день в соседний город к бабушке, а я остался из-за учёбы. Дядя должен был навестить меня вечером и узнать, как в целом дела. Но он пришёл днём, напившийся и злой. Я попытался уложить его спать, но в итоге подвергся насилию с его стороны, а после оказался заперт в чулане. Я просидел там сутки, боясь даже чересчур громко вздохнуть и не издавая ни звука. Когда же вернулись родители, то нашли меня не сразу и случайно. После этого фобия и возникла.       — Но ты же замечал косые взгляды в свою сторону с его стороны?       — Как вы догадались? — Чимин вздрагивает и поворачивается, смотря непонимающим взглядом. — Замечал, но не придавал значения.       — Что было потом, Чимин?       — Потом его посадили за решётку на несколько лет, и он до сих пор отсиживает свой срок. Свой поступок он не отрицал и признал сразу, поначалу прятавшись и скрываясь от нас.       — Но ты его не простил.       — Не простил? А вы бы простили? — Чимин недоумённо хмурится и снова отворачивается. — Человек, который был тебе как второй отец, которому ты доверял себя целиком и полностью, который с тобой с самого рождения, вот так вот поступает с тобой. Я не обижен, но я просто не могу смириться с этим. И не смогу никогда.       — Не бросайся словами, потому что кто знает, как твоя жизнь повернётся, — блондин трёт виски и откидывается на спинку. — Но это не конец истории. Ты ходил к психологу, но замкнулся снова. Почему?       — Мама вам ничего не рассказывала? — Чимин недовольно поджимает губы и тяжело вздыхает. — Спустя полгода, может, чуть больше, меня отвели к психологу и стали лечить. Я ходил к нему на протяжении года, но определённые обстоятельства заставили меня прекратить приёмы.       — Какие обстоятельства, Чимин?       — Я возвращался как-то вечером с его занятия и решил сократить дорогу, так как было довольно поздно и холодно, а я был в лёгкой футболке. Я свернул на маленькую улочку и оказался зажат одним хулиганом. Хорошо Шихён-ши тоже решил пойти этой дорогой и спас меня, не дав этому парню ничего со мной сделать. Меня лишь только обокрали и слегка побили. Но этот парень своими действиями смог загнать меня туда, откуда меня пытались вытащить. И после такого унижения перед Шихён-ши я не могу ходить к нему на приёмы.       — Ты явно чего-то не договариваешь, Чимин, но опустим это пока, — Юнги хмыкает, замечая осторожный взгляд парня, и склоняет голову вбок. — Ты сам хочешь реагировать на всё как раньше?       Чимин молчит с минуту, думая над вопросом, а затем вздыхает и жмёт плечами, впиваясь в Юнги внимательным взглядом.       — Я не знаю. Если это возможно, то... наверное?       — Это возможно, но только если ты сам будешь этого хотеть. Впрочем, я помогу тебе с этим. Ты хоть знаешь, как обычно лечится твоя фобия?       — Таблетками?       — Нет. Толпой.       У Чимина в глазах тут же страх загорается, руки трястись начинают, а кожа бледнеет даже, кажется. Он весь будто сужается в размерах, становится ещё более беззащитным и напуганным, очень желая сбежать отсюда как можно быстрее. Но Юнги успокаивающе улыбается и качает головой, мягко смотря на испуганного шатена.       — Успокойся, я не буду так делать. К прикосновениям тебе придётся привыкнуть, но не толпы, а хотя бы одного человека для начала. И мне необходимо твоё сотрудничество в этом деле, Чимин. Ты готов пытаться вернуться к тому, каким был раньше?       — Я не готов, но я обещал попробовать. — Чимин тяжело вздыхает, невольно вспоминая материнские слёзы и частые мольбы одуматься, и смотрит на блондина очень устало, будто он не разговаривал сейчас, а ящики на спине сутками таскал. Юнги снова кивает в ответ и цепляется взглядом за руки парня, замечая тонкие перчатки.       — Оправдываешься мизофобией, чтобы тебя никто не трогал?       — Да, если выхожу из дома, — Чимин жмёт плечами и смотрит на свои пальцы тоже. — Так проще.       — Тогда ко мне приходи без них, всё равно тебя никто трогать пока не собирается, а с ними ты ничего в себе не изменишь. — Юнги говорит твёрдо и с лёгким прищуром, внимательно следя за реакцией младшего. Шатен напрягается, поджимает губы и будто замирает на время, что-то решая про себя, а затем вздыхает и говорит еле слышно:       — Нет.       — Нет?       — Я не могу без них прийти. Вы слишком много требуете.       — Не вы, а ты - мы договаривались, а, во-вторых, я требую совсем чуть-чуть, — Юнги примерно этого и ожидал, но решил всё равно попробовать. — Хорошо, снимешь со временем.       — Это всё? Я могу идти? — Чимин поворачивает к блондину голову и смотрит напряжённо, ссутулившись немного.       — Нет, твой сеанс только начался, — Юнги слабо улыбается, не грея своей улыбкой совершенно, но и не отпугивая тоже, а затем жмёт плечами, пристально смотря на парня.       — А как же обеденный перерыв?       — Сегодня будем без него. — Юнги снова жмёт плечами и слышит недовольный вздох сбоку, мысленно усмехаясь. Чимин тоже его слышит, отчего удивлённо поворачивает голову, встречаясь взглядом с развалившимся на диване секретарём. Тот виновато улыбается и просит их продолжать, ничуть не смущаясь своего положения. Юнги к такому уже привык, а вот Чимин удивлён сильно, отчего молчит с минуту, на Чонгука пялясь, а затем медленно разворачивается обратно к врачу и с подозрением косится на него.       — Это нормально, что ваш секретарь находится здесь во время сеанса?       — Вполне, скоро сам к этому привыкнешь. Чонгук практикуется, так сказать, находясь здесь и слушая. Если против него уже сейчас, то он уйдет, а если будет сильно мешать, то скажи, выгоним его, — Юнги хмыкает, чувствуя на себе недовольный взгляд тёмных глаз, но голову не поворачивает, держа контакт с Чимином. Пак же смотрит недоверчиво и щурится, но потом вздыхает и решает ничего не менять. Его всё равно все люди напрягают.       Они говорят немного отвлечённо, изредка касаясь проблемы Пака, и больше знакомятся, чем пытаются разобраться. Чимин отвечает неохотно и с заминками, боясь открываться даже врачу, и про присутствие в кабинете постороннего человека напрочь забывает. Он немного не понимает Юнги, не понимает его вопросов и к чему он ведёт. Блондин просто хочет создать немного доверия между ними или что? Что он к Чимину-то привязался?!       Юнги же успел узнать достаточно и убедился в том, что шатен явно много недоговаривает. Сам же он начинает догадываться, в чём там дело, и насильно вытряхивать признание не станет. Ему достаточно пока и того минимума, который рассказал ему сам Пак. Он действительно пытается создать доверие шатена к нему, но и узнаёт определённые вещи, в глазах Чимина совершенно не являющиеся ключами. Зато для Юнги они отворяют некоторые двери.       Час за болтовнёй проходит довольно быстро, пускай разговор был сухим и зажатым с одной из сторон. Чимин скованно прощается и поспешно удаляется из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь, и теперь спешит обратно домой, где избежать нежелательных прикосновений и взглядов будет возможно. Чонгук всё это время напряжённо молчит, делая свои выводы из рассказа Пака, а затем вытягивает ноги и откидывает голову назад, расслабляясь на короткое время.       — Как думаешь, что там было на самом деле? — спрашивает Юнги и весело сверкает глазами, проверяя Чона на внимательность.       — Что было? В плане с Чимином? — Чон открывает глаза и поворачивает голову к блондину. — Ну, его избили вроде, нет?       — Да.       — Но там было что-то ещё? — Чонгук чувствует подвох и на секунду задумывается. — Изнасилование?       — За это и срок, — Юн согласно кивает головой и облокачивается локтями о стол.       — А подворотня?       — Видимо, до него тот тип домогался, отчего прежняя реакция на прикосновения и всплыла.       — Мерзость.       — Ничего, вылечим, — Мин хмыкает и кивает Чону в сторону двери. — А теперь, будь добр, свали к себе.       — Ты хоть знаешь, как его лечить? — Чонгук нехотя встаёт и останавливается у двери, цепляясь пальцами за ручку.       — А ты во мне сомневаешься? — Юнги надменно выгибает бровь и окидывает Чона вопросительным взглядом.       — Нет, просто фобия странная, — Чон жмёт плечами и вздыхает. — Я, наверное, буду всегда сидеть у вас на приёмах.       — Что, интересно?       — Ужасно.       — Людские фобии тебе не игрушки, Чон, а мой кабинет не детская, где в них можно поиграть.       — Я и не собираюсь, — брюнет хмыкает и щурится, поворачивая ручку двери. — Мне интересен результат, а ещё и те методы, которые ты собираешься на нём испытывать. До Чимина мне и дела нет.       — Смотри мнение не поменяй, — Юнги хмыкает в ответ и разворачивается к монитору, теряя к Чону интерес и ставя точку в разговоре.       — Не беспокойся за меня, хён. Сам справлюсь, — Чон же эту точку не слышит и заканчивает сам, скрываясь за дверью и по-быстрому собираясь сбегать вниз в магазин за едой. Свой обеденный перерыв они потратили на Чимина, а значит, у него не больше пятнадцати минут, чтобы перекусить и накормить Юнги. Придётся есть мало чем полезную пищу и давиться водой вместо тёплого чая.       Чонгук удручённо вздыхает и бредёт к лифту, звеня колокольчиком над дверью. Кажется, у Юнги на работе появился клиент поинтереснее обычных клерков, страдающих излишней жалостью к себе. Чимин такой фигнёй в жизни бы не страдал, думает Чон, потому что брюнет почти уверен, что на самом деле парень болтливый до жути и надоедливый. Но если их догадки с Юнги окажутся верными, то ему он сочувствует искренне. Быть изнасилованным родным человеком — ужасно. У Чона тоже есть дядя, и вот если бы тот так сделал с ним… Брюнета передёргивает, и такие мысли он поспешно откидывает, думая, что тот ни за что бы так не сделал.       Хотя Чимин, наверное, думал точно так же, но его это не спасло.       В любом случае они могут ошибаться и всё драматизировать. Но вот Чон очень сомневается, что подобная фобия могла возникнуть просто из-за физического ущерба. Чимин, может, и не пережил много, но морально всё равно было тяжело.       Чонгуку людские страхи интересны, потому что и общение с ними с приправой адреналина. Чону всегда хочется их страхи проверить, но он не глупый и понимает, что нельзя. Чимина бы по волосам потрепать или руку пожать, но тот в обморок, наверное, грохнется от такого, да и Чонгук не идиот, чтобы человеку ещё больше проблем делать. Но будет очень здорово, если Мин всё же вылечит шатена, и руку он ему пожмёт.       Чимин со своей фобией странный и замкнутый. Чону такие не нравятся, с ними трудно. Но когда дело касается не просто общения, а психологии, то тут становится чуть интересней. Не прям чтобы очень, но сжимающийся только от одного взгляда Чимин выглядит интересней, чем заплаканный нытик, потерявший работу, которая и дохода ему не приносила. Чонгук не знает, что хочет с ним сделать Юнги, но он за этим процессом понаблюдает. Потому что блондин слишком жёсткий, а Чимин слишком загнанный, и как они собираются «сотрудничать», Гуку совершенно не понятно. Но в способностях и знаниях Юнги он никогда не сомневался, а в выдержке Пака очень даже.       Либо фобия погубит человека, либо Пак всё же избавится от неё.       Но это покажет лишь только время и сеансы каждый вторник и четверг в три часа дня.