Ревнует - значит любит

      Одетый в чониновскую рубашку, в которой спит, Кенсу стоит возле двери, что ведет в их спальню на втором этаже дома и, переминаясь с ноги на ногу, морально настраивает себя. Сжимая в своих маленьких руках аптечку, которую прижимает к своей груди, он глубоко вздыхает и все же решается. Медленно тянется рукой к дверной ручке, и осторожно открыв дверь, делает первый и неуверенный шаг.       Сердце у Кенсу билось в горле словно пойманной птицей. Чонин лежал на свой половине, спиной к двери, и Ким не знал, не был уверен, спит его пара или.       В лунном свете, что льется из окна, бронзовая кожа альфы словно блестит. Отчего Су шумно сглатывает появившийся ком.       Первые шаги омеге дались с трудом. Собственно, как и последующие, но расстояние преодолено. Он ни разу не споткнулся. Очко в его пользу. Кенсу смотрит в любимое, родное и расслабленное лицо. Закрытые глаза, утонченные скулы, некогда прямой нос…       Омега закусывает губу и давит в себе рвущиеся наружу всхлипы. Сколько еще он будет продолжать уродовать совершенное тело своего альфы? Каждый шрам, словно пощечина, но стоит ему уловить на своем мужчине чужой, едва ощутимый аромат и он не может с собой ничего поделать.       Первая ссора, после которой Чонин возвращается домой с разбитыми костяшками и сломанным носом. На альфе заживает все быстро. Только появившаяся горбинка осталась навсегда, словно сувенир на память.       Сколько Кенсу не пытался, но Чонин стоически отмалчивался, не говорил, где был и с кем дрался. Кенсу некоторое время истерил, но вскоре переставал докапываться, сдаваясь нежным прикосновениям и поцелуям, которые стремительно перерастали в несдержанные и страстные. Все равно не сможет вытащить и слова из супруга.       Вторая ссора. На этот раз на пару с разбитыми костяшками у Чонина рассечена бровь. Итог – три шва и первый шрам.       Третья ссора. Разбитые костяшки, ссадина в уголке губ и порванная мочка правого уха, где когда-то сиял гвоздик с сапфировым камнем. Подарок Кенсу Чонину на их первую годовщину свадьбы. Теперь гвоздик сияет в хряще того же уха.       После четвертой ссоры на левой щеке Чонина появился горизонтальный, тонкий шрам длиной примерно в три сантиметра.       Пятая ссора — и на память после нее остался шрам на ключице.       Шестая ссора, седьмая.. Кенсу перестал считать после восьмой. Тогда Чонин в первый и последний (тьфу - тьфу) раз оказался в больнице с ножевым ранением. Благо все обошлось, но уродливый шрам сбоку не дает Кенсу забыть о бессонных ночах, сгрызенных ногтях и литрах успокоительного, что он выпил, находясь подле своего альфы, что пробыл под наблюдением врачей около месяца.       После восьмой ссоры, в семье Ким какое-то время не было криков, посуда не билась, и предметы, что попадались под руку импульсивной омеге, не летали. Идиллия хоть и продлилась не долго, но и с ссорами они не перестают любить друг друга.       «Ревнует – значит любит.» — каждый раз думает Чонин и в самом разгаре уходит, громко хлопнув входной дверью. Уж лучше он выплеснет всю свою злость, обиду и бессилие на того, кто может ответить, нежели поднимет руку на свою хрупкую омегу.       Потерю своего счастья из-за своей несдержанности альфа себе никогда не простит.       На этот раз было повреждено плечо. Как всегда, Кенсу начинает сначала обрабатывать разбитые костяшки, не забывая дуть на шипящие от перекиси ранки.       Медленно опустившись на колени перед кроватью, он проделывает все предельно осторожно. Во-первых, не хочет встречаться взглядом с Чонином. Альфа как всегда посмотрит на него спокойным, ничего не выражающим взглядом, разворошит своей ладонью уложенные вишневого цвета волосы, скажет, что все в порядке и, закрыв глаза, продолжит спокойно пережидать обработку ран. Собственно, такое было первые три ссоры. Все остальные он притворялся, что спит. Во-вторых, его альфа и так пережил столько боли из-за него и данная малость, как знать, что он спит, для Кенсу была своеобразной отдушиной. Спокойствие Чонина непроизвольно заставляло омегу чувствовать себя еще ужасней.       Закончив с обработкой костяшек, Кенсу обходит кровать, и осторожно забравшись на нее, садиться за спиной Чонина.       От вида покрасневшей кожи, засохшей крови и уже затягивающейся по краям глубокой царапины, на глаза омеги наворачиваются слезы. Ким закрывает рот рукой и с силой сжимает зубами кожу на ладони, затаивает дыхание и зажмуривает глаза.       «— Ты идиот если считаешь, что я изменяю тебе.»       Ну почему Кенсу не может остановиться после этих слов, а только продолжает распаляться? Он и вправду идиот, раз не верит, не доверяет своему супругу. Мало ли как на нем остался этот чертов аромат. Ведь он только поверхностный, едва заметный. Чонин никогда не давал ему поводов. Всегда возвращался домой вовремя, смотрит только на него, без повода дарит цветы, быстро отвечал на звонки, даже если занят, и никогда не забывает поздравить с каким-нибудь праздником его родителей, отправив открытку в другой город, и тому подобное. Все и весь целиком, и полностью для супруга.       Движение рядом заставляет Кенсу вздрогнуть и открыть глаза. В следующий миг он уже лежит на спине, а над ним нависает альфа, опираясь руками о кровать, по бокам от его головы. Аптечка же отправляется на пол с глухим ударом.       Впервые глубокие, черные глаза, словно две бездны, смотрели на омегу с укором. Альфа устал ждать, когда его совенок справится со своими внутренними терзаниями и наконец-то закончит со всей этой медицинской херней. Сегодня ему не шибко хочется ждать.       Чонин схватил одной рукой запястья своей пары и, заведя их за его голову, прижал к темно-бордовым простыням.       Кенсу не смог и минуту продержаться под испытывающим взглядом. Поджав губы, он опустил свои большие, не менее черные глаза. По его вискам потекли солоноватые дорожки, скрываясь в волосах.       Ощутив, что хватка на запястьях ослабла, прыткий омега повернулся на бок, намереваясь подняться и уйти подальше от этих горячих прикосновениях и прожигающего насквозь взгляда, но рука Чонина снова прижала его к кровати. Попытка сбежать оказалась провальной.       Не церемонясь, альфа не стал больше терять время, и, схватив второй рукой омегу за подбородок, повернул лицом к себе, наклонился и впился в пухлые губы страстным и жестким поцелуем.       Чонин отпустил подбородок мужа. Он забрался освободившейся конечностью под свою же рубашку, что прикрывала соблазнительные, округлые бедра, облаченные в кружевные, под цвет постельного белья, трусики.       Сдаваясь и подчиняясь напору альфы, Кенсу развел ноги широко в стороны и жалобно заскулил, слегка дергая своими руками, что были скованы в движении. Подчиняться у него порой не совсем правильно выходит. Потому что в ответ на скулеж, из груди альфы вырвался предупреждающий рык. Омега под ним застыл, сжался и задрожал, больше не предпринимая попыток к освобождению. Ему не хотелось злить своего мужчину.       Оглаживая рукой плоский живот, ощущая, как напрягаются мышцы от его прикосновений, альфа скользнул дальше по тонкой талии к спине и ниже. Накрыв ладонью ягодицу младшего, Чонин грубо сжал ее, ловя поцелуем несдержанный стон.       Температура в комнате накалялась, возбуждение текло по венам обоих, распаляя желании обладать и отдаваться.       Оторвавшись от губ омеги, Ким уткнулся носом в его щеку, отпуская все же руки. Альфа повел вниз к шее, вдыхая аромат лесных ягод. Касаясь теплыми губами своей метки, вынуждая Кенсу вздрогнуть и наклонить голову в сторону, открываясь. От подобной ласки Кенсу вновь заскулил, ерзая на простынях.       — Чонин-а..       — Тшш, потерпи, — шепот в чувствительное ушко.       Обведя кончиком языка контур ушка омеги и слегка прикусив хрящик, Чонин отстранился и сев, схватил за полы рубашки, рванув ее в стороны с такой силой, что пуговицы разлетелись по всей кровати, некоторые по полу.       Открывшаяся молочная кожа невообразимо манила к себе. Альфа наклонился к животу омеги и припал к нему губами, вылизывая и целуя, постепенно спускаясь ниже.       Кенсу впустил пальцы руки в блондинистые волосы и несильно сжал их, тихо постанывая.       Остановившись у кромки трусов, Чонин подхватил их зубами и чуть оттянул вниз, после чего отпустил и стянул руками, откидывая ненужный кусок ткани куда-то в сторону. Перед его глазами восстала возбужденная плоть, а на губах появилась плотоядная улыбка.       Облизнув губы, альфа подул на головку и посмотрел вверх.       Запрокинув голову назад, Кенсу выгибался в спине и, раскрыв рот в немом стоне, хватал воздух ртом.       Прикрыв, Чонин обвел головку языком, проникая кончиком языка в щелочку, собирая им естественную смазку, а после сомкнув плотно губы и пососав, вобрал член на половину, делая несколько поступательных движений головой. От подобного Кенсу сильнее сжал своими пальчиками шелковистые волосы альфы и в голос застонал от нахлынувшего удовольствия, нисколько не сдерживая себя. Второй рукой омега комкал простынь.       Расслабив горло, Чонин полностью вобрал в себя пульсирующую плоть омеги, тут же начав скользить по ней губами и языком. Руки же нежно поглаживали омежьи бедра.       Кенсу чувствует, что не сможет долго продержаться, особенно после того, как Чонин начинает втягивать щеки, даря незабываемые ощущения. Последней каплей перед кульминацией становятся глотательные движения. Выкрикнув имя альфы, омега шире развел ноги и, выгнувшись дугой с хрустом в позвонках, обильно кончил в рот блондина, давя рукой на затылок.       Выпустив обмякшую плоть изо рта, альфа проглотил все до последней капли, при этом пошло облизываясь, словно кот пережравший сметаны.       Дыхание Кенсу горячее и спертое. Омега выгибается и призывно смотрит на альфу, проводя языком по нижней губе. Су, совершенно не обращая на тот факт, что кончил буквально с минуту назад.       Порой Чонин забывает, какой его супруг ненасытный в постели.       Поднявшись, Чонин стянул с себя шорты с бельем и вновь навис над ожидающим дальнейших действий любовником.       Альфа упирается своим перевозбужденным членом в ложбинку между ягодиц омеги, получая в ответ протяжный, нетерпеливый стон.        — Хочу, — хнычет Кенсу. Он больше не может терпеть:так сильно хочет ощутить в себе что угодно. Но лучше, если это все же будет член его альфы. Желательно с узлом. Невыносимая пытка ощущать желаемое не там, где хочется больше всего.       Чуть отстранившись, Чонин проводить пальцами вдоль, между ягодиц Кенсу. Собрав смазку, он распределяет ее по своему члену и уже в следующий миг входит в своего мальчика одним резким толчком.       Получив то, чего хотел, Кенсу вскрикивает и цепляется за шею Чонина, вонзая свои ноготки. Альфа утробно рычит, но боль в плече перекрывает жар и узость внутри омеги. Они оба не обращают никакого внимания на появившуюся кровь из потревоженной раны — оставляют ее на потом. А пока что оба поглощены спектром чувств и эмоций, наслаждаясь друг другом.       Кенсу выгибается, запрокидывает голову назад и кричит. Толчки рваные, страстные и порой грубые. Головка члена каждый раз ударяет по простате. Омега непроизвольно и слишком сильно сжимает в себе член, отчего Чонин закатывает глаза в экстазе и рыча что-то нечленораздельное, срывается на дикий темп. Он чувствует, как увеличивается узел и стремительно приближается собственный оргазм.       Кенсу хватило еще несколько глубоких толчков, чтобы повторно кончить. На этот раз себе на живот, упираясь пятками в кровать до тянущей боли в икрах.       Жадно хватая воздух ртом и не отрывая глаз от любимого лица, Чонин впился пальцами в бедра Кенсу до синяков, и совершив последние пару толчков, излился в задыхающегося омегу, сцепляясь с ним на ближайшие пару часов.