А я так и не узнал, как её зовут

«О, тембр голоса! О, ум! Лучистость глаз! О, нежность рук! Так трепетно-тревожно! О, волосы! Забыть их невозможно! Ну, хватит о себе. Пора поведать Вам рассказ!»

— Здравствуйте, я Фирюнька, - я торжественно похлопал сам себе. — Мне двенадцать, и я неизлечимо болен. — Как это случилось? – спросил вкрадчивый, но хриплый мужской голос, обладателем которого был молодой парень двадцати двух лет, имеющий притом стаж пьянчуги (семь лет) и курильщика (пять лет). — Ну что ж… …Это было тихое утро. Четверг. Я прогуливался по тихим лесам Интердики. Рядом со мной был мой верный друг, пес — элементаль ветра. Неожиданно мой спутник начал злобно рычать - в чате начался сбор на осады. Я погладил своего любимого пса и прошептал: «Не бойся, я никогда тебя не поведу туда, ведь осады для слабых духом». Его взгляд дал мне понять, что он преисполнен благодарности за то, что я понимаю, что осады для слабаков. — Что-что Вы сказали? – спросила девятнадцатилетняя элийка приятной наружности. В руках у неё был лук. — Я сказал, что осады для не сильных людей, о прекраснейшее из созданий, – ответил я, слегка боясь получить внезапную стрелу в лоб. — О, я с Вами полностью согласна. Но мой отец так не считает. Поэтому мне иногда приходится прятаться здесь и отсиживаться во время осад, отключившись от общего потока сообщений. Бедная, но прекрасная лучница. Я никогда раньше не видел столь интересных и умных женщин. — Ваш отец? Он принуждает Вас делать то, что Вы не хотите? — Осады - это самое безобидное, что он заставляет меня делать. Мой отец - легат сильного и страшного для врагов клана. Когда мне было пятнадцать, он принял меня как воина. Если я не справляюсь с мужскими задачами, то мне приходится готовить еду и смешивать спирт с водой для соклановцев. Возникло молчание. — Как Ваше имя? – спросил я. — Я не могу сказать это первому встречному. Простите. Моя сестра хочет, чтобы я помогла ей с курами. Мне придется уйти. До следующей встречи. — О да, мне тоже надо идти. До свидания. Она телепортировалась, даже не дождавшись ответа. Следующую осаду я ждал, как люди ждут момента, который решит их дальнейшую судьбу. Я был очень благодарен её отцу-деспоту, который вынуждал свою дочь прятаться в лесу. Я ждал целые сутки. Я даже забывал кормить своего пса, из-за чего он, чуть не откусив мне правую руку, ушёл странствовать. Я уже почти расстроился и собирался идти фармить Васю. — Здравствуй, я снова здесь. Ты ждал меня? – спросила моя прекрасная одержимость, наконец явившись, и мило улыбнулась. — О, привет. Мы уже на «ты», — сказал я с глупой улыбкой. — Ну как бы… Каждый час без тебя для меня был веком. Кажется, я люблю тебя. Не подумай, я не говорю так каждой второй женщине. Ты только пятая. Ой, я хотел сказать, что ты первая, кого я серьезно люблю. Я готов ради тебя фармить медальки в Бертроне годами! — Ахахах, какой ты смешной. Мне ещё никто не говорил такие слова. — Я буду говорить их каждый день. Скажи только свое имя. Она тихо подошла, взяла меня за руку и нежно поцеловала. Я был изумлен. Такие чувства я никогда не испытывал. Не то чтобы я никогда не целовался, но с женщинами — ни разу. Я не могу описать, что произошло дальше, но это было волшебно. Мы ахали друг другу на ухо до тех пор, пока не произошло то, что обычно бывает в конце моей игры с рукой. Это была наша песня любви. Такой песни я не спел больше ни с одной женщиной. — Ну, бывай, – сказала она и телепортировалась. Я был растерян. Эта дама так внезапно появилась в моей жизни и так неожиданно исчезла, что я не мог поверить. Я уже начал думать, что все это из-за грибов в Фоэте Тьмы, после которых часто бывают галлюцинации. Я не мог смириться с положением дел. Я ждал её в Элизиуме три дня и три ночи. Я спрашивал каждого о ней, но все лишь говорили, что они ничего не знают. Мне стало так грустно и одиноко, что я решил посетить своего старого и верного товарища Каочинга, в узких кругах известного как продавец веселой аделлы. — Кярун, брат! Щто привэло тэбя ко мнэ? – спросил Каоч. — Мне нужна аделла, ибо та зараза, которая засела в моем сердце, мешает мне жить, – ответил я. — Вай, вай, вай! Наконэц нащ мальчик думает нэ только о вэселье, но и о жэнщинах! — Каоч, лучше скажи мне, что с твоим бизнесом? — Эх, брат, слущай, эти злые люди нашли шиго подешевле и тэперь рэдко кто заходит в гости. От этого нэ может быть не грустно старому и бэдному Каочингу. — Ладно, друг. Мне пять штучек заверни. На сегодня хватит. — С тэбя 15кк, брат. – сказал шиго, протянув мне волшебную аделлу в «упаковках». — Старый шиго! Так драть! Теперь я понимаю почему балауры так не любят даэвов! Мы вас избаловали. Вот всего год назад… — Так. Либо бэри, либо уходи. Злобно выдернув такую важную для меня покупку и отдав почти все свои кинары, я постарался быстрее удалиться. Долетев до самого крайнего и необитаемого острова бездны, я принялся впускать аделлу в гости к моим легким. — И все-таки это лучше дудника! – воскликнул я, сам не знаю почему. Я прилег на землю, и мне стало очень хорошо. Прошло полчаса, и, ощутив обыденную дикую сухость во рту, я решил пойти в любимую таверну «Храм Бахуса». В таверне было не очень даэвенно. Сидел только печальный бард, пара громко спорящих волшебников и ганнер, который имел вид знатного, но любящего выпить человека. Было достаточно тихо для этой таверны. Но недолго: двое недомагов о чем-то бурно спорили, и вскоре началась потасовка. Если вы когда-нибудь внимательно наблюдали поединок двух волшебников, то вам не сложно будет понять, как же это скучно. Выигрывает тот, кто первый перестанет быть в дрова или проснётся. И причем ни один не уступит другому. Они будут драться, пока кому-нибудь это не надоест. А выигрыш зависит от того, у кого быстрее проходит откат. Жалкое зрелище, именно поэтому я называю их недомагами. Волшебники били друг друга в течение десяти минут. Вскоре эти вопли надоели человеку с пистолетами, и он встал и начал пальбу около ног одного и второго бунтаря. Это очень повеселило меня, ибо волшебники, уходя, громко ругались на него. — Это было превосходно! Они так долго спорили друг с другом, а ты взял и показал им, что они оба ничего не стоят, – сказал я на эмоциях. — Да, а ещё как они славно ругались, уходя, – сказала женщина за стойкой. — «…Какие же странные люди: не ясно, какого рожна спорят, доходят до сути, а суть никому не нужна», – неожиданно процитировал ганнер. — Я Фирюнька, – сказал я, протянув руку. — Relapse, – пожав мою руку, ответил обладатель оружия. Снова началась осада, и чат начал пестрить зазывами на битву. Печальный бард сразу ушел. В таверне остались только я и мой новый знакомый. — А почему ты не идешь на осаду, Relapse? — А что там делать? Ведь осады каждый день, я уже не так молод, и эти они мне уже надоели, – сказал ганнер, проглотив разом содержимое стакана. — Relapse, опять ты пьешь! – Раздался голос за спиной. Обладательницей этого голоса была женщина лет сорока пяти. Её фигура была не так уж хороша, а лицо покрыто морщинами. — «Вот истина. Она стара, как мир. От жен уже нигде не скрыться нам. Взять декабристов. Те уехали в Сибирь, так жены их нашли, бедняг, и там», — процитировал ганнер, заметно повеселев. — Фу! С тобой рядом просто невозможно стоять! Запах спирта чувствуется за несколько метров! – Не унималась женщина. — «А если водкой от меня разит, то все проходит, так или иначе. Проходит даже слава. Sic Trait! А запах водки - он пройдет тем паче». — Там идет осада! Ты со своей водкой обо всем забыл. У нас скоро все закончится. Последние медали вчера продали, а ты сидишь тут и пьёшь, – продолжала женщина. — «Такая женитьба удачная, что сетовать хоть и негоже, но я с удовольствием - брачное сменю на Прокрустово ложе», – сказал, обращаясь ко мне, Relapse. Он игнорировал жену, что злило её, но забавляло его. — Если ты сейчас же не пойдешь на осаду, то сожгу все фигурки драконов в нашем доме! – закричала женщина. — «Мирская жизнь - давно не мой удел. “Я ухожу”, - так говорил поэт. И я уйду. Уйду от всяких дел. Которых, впрочем, не было и нет», – сказав это, ганнер встал и вышел. — Куда он пошел? – спросил я у женщины. — На осаду. Он же отчего пьет? Оттого, что скучно ему уже. Осады надоели, асмодиан он столько подстрелил, что число его фрагов давно перевалило за миллион. Эх… «О, как красиво ты мне пел: “С моей любовною игрою ты не уснешь всю ночь со мною”. Я не спала. Ты так храпел!» — сказала она и удалилась. Я вышел на улицу. Были сильные ветра. У меня внезапно все заболело, и мне стало очень плохо. Сначала я подумал, что водка палёная, но потом осознал, что дело не в этом согревающем напитке. Я пошел домой. Лежал я около четырех дней, но мне становилось только хуже. Изрядно напугавшись, что старый шиго за то, что я накричал на него, решил проучить меня, я отправился к врачам в лабораторию в Интердике. Да, там повстанцы, но они прекрасные врачи. После того как я облазил всю их территорию, у меня получилось с ними немного сдружиться. Я приношу им припасы, а они помогают мне, когда нужно. Они долго не могли понять, что со мной. Оказалось, что я стал жертвой известного СПИДа. Заражение происходит при половом контакте с больным или при регистрации на чужом нике, обладатель которого заражён этим заболеванием. Я ставлю только свои ники, и женщина у меня была одна. Меня успокаивали, что с этим можно жить, но мне было все равно на болезнь. Мне было грустно от того, что та лучница – вина всему этому. Я был зол на весь мир. Услышав, что началась осада, я вспомнил про ганнера и решился пойти с ним. Он был рад взять меня. Пока мы летели до места битвы, я поведал ему свою историю. После недолгого молчания он сказал: — «Любовь - смешенье дней или ночей, любовь ты ощущаешь даже кожей, любовь - как свет на миллион свечей. А счет за этот свет приходит позже». Дальше мы летели в тишине. Долетев, мы заметили, что наши враги ещё не прибыли к крепости. Но, наши элийские друзья сказали, что ещё десять минут до начала. Заметив меня на осаде, все начали пытаться подшучивать надо мной: "Зачем ты пришел, если осады для слабаков?". Я отбивался от них минуты две, и, когда самому последнему стало понятно, что меня нельзя победить в словесной перепалке, они перестали приставать ко мне. Послышались крики. Мы увидели небо, полностью заполненное черными крыльями. Я увидел издали балауров. Началась схватка. Это была битва не на жизнь, а на смерть. Мой товарищ оказался доблестным воином. Он часто спасал меня от злобных луков, а я его от волшебников. Наш дуэт был идеален. Много полегло врагов от наших рук. И тут я ощутил знакомый взгляд. На меня смотрело знакомое лицо. Это продолжалось в течение четырех–пяти секунд. Потом на неё напал гладиатор, и она стала отбиваться. Это была та самая лучница. Только сейчас я заметил, что её кожа не светлая, а слегка голубоватая. Что заместо нежных пальчиков у неё длинные когти. И что это не шикарная шевелюра, а грива. Во мне боролись сразу несколько чувств. С одной стороны, это женщина, которая подарила мне столько любви. С другой, эта дама принесла мне столько страданий и заразила неизлечимой болезнью. Ярость овладела мной. Я кинул мою духовную поработительницу в коляску и жестоким образом убил её. Я ушёл с осады, ничего не сказав никому. Целых два дня я сидел дома и пил спирт с водой. Уже вечерело. Я решился. Я прилетел на остров, где когда-то так весело проводил время с аделлой. Я встал на край и… прыгнул. Как жаль, что в айоне нельзя умереть окончательно. Я возродился у кибилска. Целитель душ предложил мне помощь, но восстановление опыта не помогло мне, как ни странно. Прошел месяц. Я горевал по ней. Это была моя первая женщина и, как оказалось, последняя. Любое дуновенье ветерка плохо сказывалось на моем здоровье. А я так и не узнал, как её зовут. — Да у Вас зависимость от онлайн иг’! Вы хоть понимаете, что всё то, что Вы ’ассказали, это п’осто Ваша фантазия, кото'ая 'азыгралась из-за того, что Вы слишком много в’емени п’оводите за компьюет’ом?! – сказал тот же парень, что и в начале. — А ты картавый, – обиделся я, надел стул на голову и вышел в окно. Хорошо, что первый этаж.