В своем мире

Он стонет. Школьный мужской туалет был закрыт уже вторую неделю. Никто не знал почему. Они знали. Они лично забили один из унитазов, перекрывая выход воде. Школьный туалет на третьем этаже принадлежал только им. И вновь, пропуская нудные уроки, удушливые, как плеть на шее, они были в их заветном месте, в их скрываемой от всех обители. Тела разгорячены, они оба желают лишь одного – забыться в экстазе и слиться в одно единое целое. Он срывает темный галстук с его шеи, целует ее, оставляя синие засосы, скрываемые от мира за воротником его белой рубашки. Штаны тесны, оба мужских органа возбуждены до предела. Он прижимает его к стенке и нежно трется своим членом об его сквозь завесу одежды. - Ах! – стон вырывается против его воли. Его партнер улыбается. Он прикасается к его губам своими, сжимает, кусает, мнет как глину, как пластилин в руках опытного скульптора. Его язык проникает внутрь, сливается с его. Слюна стекает по подбородку, твердому, мужскому с небольшой ямкой посредине. Не в силах сдерживать свою похоть, он срывает с себя кофту, освобождая сильную, мускулистую грудь. Взгляд туманится. Любимый смотрит на его прекрасное тело, натренированное им лично на их общих занятиях на баскетболе и после него, в раздевалке, и дома, и в парке, и конечно же, в этом укромном месте – в их туалете. - Быстрее… - вздыхает он. Продолжая прижимать его к стенке, он медленно расстегивает пуговицы на его рубашке. Он любит дразнить. Как дразнит его тонкими намеками и смутными улыбками. Как дразнит девчонок, которые липнут к нему со всех сторон, но никогда не смогут получить, потому что он уже в чужой власти, любим и любит, желаемый и желает. Он ласково кусает его соски, набухшие, покрасневшие как крошечные, но манящие розы. Его партнер стонет, пытается удержаться на подкашивающихся ногах, цепляясь и царапая его сильную спину. И хоть он не так мускулист, но ничто в мире не сможет оторвать его от него. Член реагирует на ласковые поцелуи. Он не может больше сдерживаться, расстегивает штаны, свои и чужие, освобождая их. Они горячи, прикасаются друг к другу и слегка подрагивают. Одной рукой упершись в стену, второй берет их, трет друг об друга, заставляя его стонать, задрав голову, демонстрируя белую шею и ключицу в его метках, засосах, укусах, клеймах его владения. Он ускоряет темп, движет рукой, пока не чувствует, как с него что-то сочится, как он напрягся, и как в следующую секунду струя белой спермы обрызгивает их животы, пробуждая лишь желание продолжить начатое. - А ты быстро, - усмехнулся он, продолжая прижимать его к стене. Он не может ответить. В глазах слезы удовольствия, по лицу стекает пот, обрываясь на подбородке. Они не закончили. Он стягивает с него штаны, открывая его белые худые ноги. Смазка проливается на его руку. Он вставляет в него палец, медленно шевелит им, наслаждаясь стонами любимого. Два пальца. Три. Его глаза закрыты от возбуждения, на щеках и ресницах застыли слезы, которые немедленно слизывает он, продолжая шевелить ими. И вот, когда три пальца уже свободно входят, он начинает насаживать его на себя. Он извивается, стонет, хрипло дышит, царапает спину, оставляя длинные кровавые следы. К его стонам прибавляются шлепки тело об тело. Он ускоряется, придерживая его бедра своими сильными руками, глубоко дышит, подавляет дикие рыки, желая заполнить его собой. Но он сдерживается, продолжая дразнить его, и целовать его, и слизывать его слезы, и наслаждаться потрясающими, возбуждающими звуками любимого, его стонами, и всхлипами. Внутри мокро и снаружи мокро. Он трется внутри, сжимаемые стенками его отверстия, возбуждаясь от влаги и жара их тел, сливаемых вновь и вновь. Он упивается удовольствием и болью от расцарапанной спины, он упивается их любовью как жадный человек золотом, как прошедший пустыню водой, как любой упивается воздухом. В их маленьком убежище быстро становится жарко и душно, окна потеют, шлепки и стоны раздаются, отскакивая от стен и давя на голову нескрываемой страстью двух любящих друг друга мужчин. И когда движения становятся совсем уж проникновенными, он задирает голову, закусывая губу и кончает, кончает внутрь, заполняя его своей спермой, издает протяжной рык, сливающийся с длинным стоном его любимого, который так же кончает во второй раз. Он глубоко дышит и падает на колени, продолжая прижимать к себе за бедра любимого, не отводя своих голубых глаз от зелено-карих, заплаканных его глаз. Он целует его, нежно, как может целовать только он. Они навсегда будут вместе. В своем маленьком укромном уголке. В своем мире.