Это несправедливо, ты знаешь. Ты сказал свою часть, но никогда не давал мне шанс. Это несправедливо. И теперь мне говорят, что уже слишком поздно, Тэ. Говорят, ты больше не вернёшься, и я не знаю, что с этим делать. Я даже не могу сказать, что ненавижу тебя, потому что правда в том, что это не так. Но я, боже, я правда хочу, чтобы ты дал мне шанс сказать тебе, что я тоже люблю тебя.
Чонгук заплакал.Часть 1
17 апреля 2016 г. в 12:09
— Ты помнишь тот день, когда я сказал, что влюблён в тебя? — Тэхён замолчал, явно ожидая хоть какого-нибудь ответа. Он мог слышать приглушенный звук учащенного дыхания Тэхёна через треск телефонных линий, протянутых над расстоянием между Пусаном и Тэгу. Он мог слышать разговоры толпы на обеде, собранные в ресторане бабушки Тэхёна, зов клиента и подтверждающий возглас официанта. Он мог слышать то, как Тэхён нервно облизывает уголки губ (а если Чонгук закрывал глаза, он мог и представить это тоже — эта картина никогда не могла не заставить пробежаться мурашкам по спине), перед тем как Тэхён снова заговорил.
— Этот день был самым большим моим притворством.
— Блять, Тэхён! — резко ответил Чонгук, на его лице читались гнев и боль. — Я понял, хорошо? Мы расстались, ты ушел домой, я ушел домой — иногда отношения не складываются, конец. Я, блять, понял.
Чонгук провел пальцами по спадающим на лицо прядям, тщетно пытаясь убрать кончики его чрезмерно длинной челки с глаз. Он перестал пользоваться лаком месяц назад, после того, как Тэхён упомянул, как он любит проводить по волосам Чонгука всякий раз, когда они лежали на старом диванчике Чонгука. Он хихикал признавая это, щеки покрывались румянцем от игривых поцелуев, оставленных на обнаженных участках кожи, которые можно было найти, Чонгук был сильно сражен этим в тот момент. Он выбросил оставшуюся часть флакона на следующий же день, как какой-то влюбленный дурак, и даже сейчас, после всего, что произошло между ними: жестокие слова, слезы и окончательный хлопок входной дверью, он не нашел сил, чтобы вернуться к старым привычкам.
— Поэтому ты мне позвонил? Напомнить, как я ошибался, думая, что мы когда-нибудь сможем поладить?
— Нет, — ответил Тэхён, слова звучали так, как будто он говорил крепко стиснув зубы. Возможно это отвращение или гнев, или ненависть, или даже злобная жестокость, которую побуждал Тэхён, жестокость, которую Чонгук не мог распознать. Это не похоже на того Тэхёна, которого он помнит, не похоже на мальчика, который украл его сердце, но это единственное объяснение, которое Чонгук смог найти на непонятный звонок Тэхёна. Это чуждо и странно Тэхёну, он ведет себя не так, как человек, которого Чонгук думал, что знает лучше самого себя. — Нет, Чонгукки.
— Не смей! Не смей так называть меня! — яростно прошипел Чонгук. — Ты, блять, не имеешь права так называть меня больше.
— Этот день был моим самым большим притворством, — Тэхён продолжал говорить, будто Чонгук не сказал и слова. Это было странно индивидуальное, почти мечтательное качество его голоса, приводящее мысли Чонгука в порядок; знакомое, но в то же время совершенно сбивающее с толку. — Я говорю это, потому что думаю, я уже тогда знал, что влюблен в тебя.
— Тэхён, — Чонгук опасливо прорычал, звучало тихое бормотание, тяжелое от обиды. Он не был готов к такому, что бы это ни было. Он не был достаточно силен, он не закончил расклеивать обои (на самом деле он не нашел силы, чтобы попытаться), а слова Тэхёна были, как соль на открытые шрамы, оставленные им на сердце Чонгука. — Что ты пытаешься сделать?
— Я не знаю, — Тэхён сказал, и вдруг, как плотина сломалась, треснула отчужденность в его голосе, давая честности проникнуться в него, и теперь Чонгук мог это слышать: боль, печаль и одиночество пронзались в кожу Тэхёна. — Я не знаю, Чонгукки, но мне необходимо поговорить с тобой. Мне нужно сказать тебе, что я очень сожалею, и мне нужно, чтобы ты знал. На всякий случай.
— Тэхён? — Чонгуку внезапно стало необъяснимо страшно. Что-то было не так, это странная подача, как крошечные вспышки, которые Чонгук когда-то научился распознавать в голосе Тэхёна, как тихие крики о помощи, тревожно гремели колокола в голове, сирена зова судьбы, гибели. — Хён… - дыхание, сбивались слова биением сердца. — Тэ, ответь мне. В чем дело? Что происходит?
Потому что, боже, после всего произошедшего, правда заключалась в том, что частички Чонгука просто не смогли отпустить его.
— Я не… - Тэхён начал говорить, но снова замолчал - казалось пытался уловить себя до того, как вернётся странная отрешенность, страшнее сырой боли, которую сплел голос за эти драгоценные секунды. — Ничего, просто ничего. Прости, это было ошибкой.
Холодный, бессердечный сигнал отсоединения вызова звучал в ухе Чонгука. И не зависимо от того, сколько раз Чонгук пытался, он никогда не получал ответного соединения.