Горжусь местом, в котором живу

Я живу в небольшом селе под Липецком. Вы не найдете нас на карте-настолько поселок маленький. Несколько улиц, многоквартирки, которые можно пересчитать по пальцам... Все село можно пересечь из конца в конец за пару часов, настолько мало тут людей живет. Каждое утро солнце, большое, яркое и восторженое, освещает крыши домов, заглядывает в каждое окно, заставляя людей подняться и встретить этот день, только что родившийся день, полный возможностей, решений и приключений, вместе с ним. Каждая травинка, каждый листок, каждое насекомое стремиться сделать как можно больше за сегодня. Утро началось. Первыми поднимаются бабушки и дедушки. Деловито одеваясь, они уже заранее планируют, как будут громыхать где-нибудь на кухне кастрюлями и переспрашивать друг у друга: "Шур, а где эта... Как ее.. Ну ты ж знаешь!" , а затем с нетерпением ждать ответ: "Ааа, эта!.. Ну так, это... Там она... Вот память-то стала!". Особенно шустрые представители старшего поколения непременно займутся делами: дедушки поедут на рыбалкуи, с упоением наблюдая за поплавком, неторопливо раскачивающемся где-то на дереве, лениво будут думать, как его оттуда снять; бабушки же, в свою очередь, приберут в доме, что-то подергают на огороде (морковку ли, сорняки ли-совершенно все равно. Само ощущение скольщящих по ладоням стеблей приносят успокоение, как любое обыденное дело) и отправятся в больницу. Часов в восемь. Может, бабушки и относительно здоровы, но они не могут отказаться от привычки, находя в ней стабильность. Опять же, это хорошая возможность увидеться с подругами. Посудачить, обсудить последние новости из телевизора и с огорода, поговорить обо всяких глупостях и одновременно подслушать какие-нибудь слухи, чтобы вечером, сидя с котом на коленях, подумать обо всем услышаном. Может, это у них зарядка для мозга такая? А что, некоторые за завтраком решают геометрию, некоторые пишут стишки в обеденый перерыв, ну, а кто-то вот так занимает свой мозг, не давая ему окончательно ослабеть. Но пока утро, а наши доблестные бабушки едут в автобусах, идут по улицам или смело лезут сквозь заборы, порой отыскивая такие лазейки, которые не всякий суперагент увидит... Короче, все представительницы старшего поколения стекаются к больницам и поликлиникам, чтобы следующие пару часов ругаться, скандалить, сплетничать, от всей души хохотать над Зинкой из второго подъезда, которая перепутала семена клубники и хрена... И все, кто, казалось, смертельно обиделись на весь мир, также хохочут со звуком плохо смазаной калитки... К десяти часам, когда все бабушки куда-то мистическим образом испаряются, а врачи в изнеможении валятся на стулья, устав от бесконечных вопросов и скрепучего хихикания, на улице появляются первые подростки. Уставшие за год от школы, а за пару ночей-от вечеринок, они больше напоминают худеньких панд, нежели пышущих жизнью молодых людей. Тем не менее, улицы наполняются гомоном и смехом. Кампании то объединяются, то рассыпаются на маленькие группы. Со всех сторон слышны разговоры о шлемах виртуальной реальности, новом сериале или о планах на будущее. Одна тема плавно переходит в другую, а та-в третью, и так до двенадцати часов дня. До времени, когда начинается жара и заканчивается благоуханная тень улиц и тополей. На смену уставшим, но счастливым подросткам приходят люди среднего возраста. Они бодро шагают вдоль дорог, спеша кто по магазинам, а кто сразу домой. Утром они, словно мертвые тени, скользили по тротуарам, досматривая сны и спеша добраться до пунктов назначения, едва волоча ноги. Сейчас же взрослые, окончательно скинув с себя остатки сна, спешат домой, не обращая внимания ни на пыль, коварно и старательно забивавшуюся в нос, ни на по-детски восторженое небо, такое голубое и чистое, что при взгляде на него начинают слезиться глаза. Жара усиливается, голова начинает кружиться от духоты и запахов сока деревьев, солнце поднимается над головами снова редких прохожих. Улицы вновь наполняются гомоном и смехом, но уже звонким и бодрым. Это вышли на улицу дети. Слышно, как мяч врезается в землю и отскакивает от нее со звоном, как резко, со свистом, скакалки рассекают воздух, а воланчик, только что устремившийся в небо, ввинчивается в самые облака со звуком стартовавшей ракеты. И весь этот звон, стук, свист рождает что-то радостное, восторженное внутри каждого, кто окажется на улице в этот час, что-то невероятно родное, но давно позабытое... Тени домов кишат детьми разных возрастов и цветов, а самые отважные ненадолго выходят на солнцепек, забавно щурясь на солнце. Сколько же игр изнают дети! От салок и "колечка-колечка" до "сабже" и "ножичков". Дети играют, примеряя на себя различные жизненные ситуации и выясняя, как себя в них вести. Чего только стоят игры в "дочки-матери" и "офис" или их ссоры! Достаточно прислушаться-и волосы на голове встают дыбом, мол: "Боже мой! Да это же я и моя проблема пару дней назад! Я над ней так страдал, а все, оказывается, так просто... " И правда: ведь игры и детские разборки-это те же самые жизненные ситуации, что и у взрослых, только в уменьшеном масштабе. Может, стоит чаще прислушиваться к детям? Ведь, как говорится, "Чужую беду руками разведу" или, переводя на повседневный, взгляд со стороны на проблему может очень сильно помочь. Или же напротив: наблюдая за детьми и их проблемами, можно узнать в некоторых ситуациях себя и, окинув все свежим взглядом, наконец решить собственную проблему. К шести часам ребятня, вдоволь наигравшись и наевшись ворованых яблок, убегает домой поужинать, а на улице начинают снова появляться люди, теперь уже все разом. Уставшие, но довольные взрослые идут домой неспеша, наслаждаясь усилившимися запахами горькой полыни и свежескошеной травы; бабушки выходят на огороды полоть и поливать после дневной жары растения, а подростки собираются компаниями, оккупируя все лавочки в парках и на площади, и до самого позднего вечера будут звучать бренчание гитар и приятные голоса, поющие Цоя. Дети, поужинав, снова выбегают во дворы и тут уж начинается самое веселье: и войнушки, и казаки-разбойники, и прятки, и жмурки, и еще много-много игр, в которые днем особенно не поиграешь-так уж у нас в селе бывает жарко. Иногда, в такие вот вечера, я люблю ходить на вокзал, а оттуда, по шпалам, идти до поля около какого-то завода. Трава там всегда по пояс, а запах разнотравья волнует кровь не хуже чашки крепкого кофе. Бывает приятно постоять там, на сияющих рельсах, где давно не ходят поезда, где тихо и спокойно, где редкие колосья что-то нежно шепчут друг другу, и смотреть на то, как ярко-алое, словно спелое яблоко, солнце тонет в этой высокой траве, постепенно окрашивая безоблачное голубое небо в розовый и оранжевый. Когда становятся видны первые звезды, а горизонт окрашивается в фиолетовый, большинство людей уходят домой, где ужинают, смотрят любимые фильмы и сериалы, смеются и устало валятся на кровать, довольно улыбаясь куда-то в потолок, адресуя свою улыбку самому Богу, как бы благодаря за еще один прожитый день. На улицах остаются только парочки да припозднившиеся ребята, с хохотом бегающие по двору, то и дело спотыкаясь о невидимые в темноте камни. Загораются первые фонари. Ночные бабочки и мотыльки летят на свет, бездумно стучась о холодное стекло хрупкими телами. Светит луна, наконец ставшая видимой. Пришел ее час-час, когда все залито холодным бело-золотистым светом. Луна, как госпожа и покровительница, оберегает влюбленных полуночников, скрывает все уродливое в тенях и показывая некрасивое в ином свете. По высокой траве прокатываются волны этого загадочного света, придавая лугу сходство с морем. Кажется, я сейчас упаду в воду, а травинки брызнут во все стороны... Но этого не происходит. Все также поют сверчки, устраиваются на ночлег божьи коровки, стрекозы и прочие насекомые, светлячки летают вокруг, вспыхивая яркими живыми огоньками то тут, то там, придавая загадочности пейзажу. Все дышит покоем и жизнью. Когда придет зима и все великолепие природы заметет тяжелый, ослепительно-белый снег, люди не впадают в депрессию и не тоскуют. Они знают-где-то там, под толстым слоем снега живет и дышит природа, готовая в любой момент вырваться из оков сна и закружить в безумном вальсе цветов, запахов и света жителей нашего поселка. И, если идешь по снегу, проваливаясь по колено в сугробы, закрыв глазая можно ощутить тот жар, что впитала в себя земля за все лето. Но ощутить не физически, а где-то под кожей, в костях, еще глубже... Жар этого тепла пробирает до самого сердца. ...Я живу в небольшом селе под Липецком. Вы не найдете нас на карте-настолько поселок маленький. Несколько улиц, многоквартирки, которые можно пересчитать по пальцам... Все село можно пересечь из конца в конец за пару часов, настолько мало тут людей живет. Но я точно знаю-все эти люди самые настоящие. И село у нас самое настоящее. Никто не скрывает своих чувств, надевая с отвращением дежурную улыбку, как надевают старые и не очень чистые носки. Нет, тут Вы этого не найдете. Тут все максимально просто-либит-значит, любит. Ненавидит-значит, ненавидит. Вот друг, вот враг, вот семья, вот дом, вот поле. И эта максимальная искренность меня приводит в полнейший восторг. Вы никогда не прогадаете, если при общении с человеком будете смотреть на его выражение лица, а особенно-в глаза, ведь именно они отражают душевное состояние человека. И не надо искать двойного дна во фразе-каждый говорит то, что хочет сказать. Нет хитрости или лицемерия в наших людях-это им непонятно и чуждо. Искренний смех, настоящие слезы-подлинные эмоции. Эти простодушие и открытость завораживают меня. Я рада, что выросла в этом маленьком селе где-то на краю географии, где улыбка дороже понтов, где огромные поля не заняты небоскребами, а жителей меньше, чем русских в Прибалтике. Я восхищаюсь людьми, с которыми делю одно небо над небольшой площадью... Я горжусь местом, в котором живу.