Паладинский хлеб

Это легенда, что древнее многих других, теплая сказка на ночь, рассказ о благородстве и хитрости – повесть о паладинском хлебе. Давным-давно стоял в предгорьях монастырь прекрасной и грозной богини, хранительницы справедливости, защитницы обездоленных. С гор то и дело спускались различные страшные твари, поэтому благочестивые кроткие монахи покинули его, взамен пришел, громыхая доспехами, отряд паладинов, расселился по кельям, так и зажили. Постепенно неподалеку от монастыря появилась и деревенька, осмелевшие люди снова стали селиться на покинутых некогда землях, зная, что в ночи бдительно несут стражу божественные защитники. А кормить паладинов следовало плотно, охотиться же они толком не могли, да и сколько того зверя добудешь, поэтому из столицы присылали им подводы с припасами. И приезжал раз в год проверяющий, следил, чтобы не смели объедать паладинов попрошайки-крестьяне. Хорошо знали в столице, что отдадут рыцари богини последний хлеб, а вдруг напасть какая, как потом паладины доспехи и мечи таскать станут, если от голода ослабеют? А что крестьяне, эти помрут, новые набегут, земель много, есть, куда строиться. Так и жили бы, да грянула беда по весне – громыхнула молния, сожгла деревенский амбар с зерном, побежали крестьяне амбар спасать, да поздно уже, только доски черные дымятся. - Что делать, - пришли женщины к старосте плакаться. – Нет у нас зерна на посевы. От голода помрем, нечего на поля нести, ничего по осени не взойдет. Поля вспаханы да не засеяны, что в борозды побросаем, не самим же ложиться. Смотрит староста на монастырь паладинский, привезли туда зерна пять подвод этой ночью, привезут еще с десяток, когда нужда подойдет. Только нельзя даже горсти попросить – не по честь крестьян припасы те. А тут по дороге копыта стучат, всадник несется, коня торопит. Хорош конь паладинский, товарищ боевой, всегда в бою копытом вдарить врагу готовый. Хорош и всадник на нем, командир крепости на прогулку выехал, доспехи сверкают, плащ медвежий тяжелый лежит по седлу. - Что ж вы, люди добрые, пригорюнились? – спрашивает. Плачут женщины, о беде своей рассказывают, мол, нет в деревне зерна, разве только мука, а мукой хоть все поля засыпь, не взойдет она посевами. Молчит паладин, думу думает. Нет в монастыре зерна лишнего, мешок выделят да что с того толку будет. Да и проверяющий из столицы грозится приехать, все мешки пересчитает, все сочтет, как ему оправдаться? Бежит по дороге лис рыжий, потявкивает, подпрыгивает, коня паладинского за ногу кусает, вертится да хихикает. - Сгинь, дух темный! – паладин замахнулся. Пакостен лис без меры, все норовит в монастырь забраться поозорничать, плащ подрать, доспехи обронить среди ночи. Спать не ляжешь, что ни ночь на ночь доспехи звенят, мечи на пол летят, лис орет да тявкает, юлой юлит. И перчаткой его паладин лупил, и за ворота выкидывал, и ловушки ставил – все лис обходит, в тепло лезет. - Не бей меня, вдруг пригожусь, - лис дальше вертится. - Что там у вас за беда случилась? - Амбар с зерном сгорел, - староста говорит. – Чем ты тут поможешь? - А у паладинов зерна и не допросишься? Сменяли бы свое зерно да на вашу муку. Что посадите, а остальное и смелете. Изловил его паладин за шиворот, потряс: - Когда мы в беде отказывали? Только вот вскоре из столицы проверяльщика пришлют, все припасы пересчитает, все караваи хлеба взвесит, коль недостача будет, беда случится. Разгонят всю деревню отсюда, чтобы нас не объедали. Мы пояса подтянули бы, да как докажешь, что нам еды хватает? - А если я проверяльщика вашего обману? – лис смешливо тявкает. – Будете меня в зал пускать у очага греться? - Если беде людей поможешь – поселишься в монастыре. На том и порешили, убежал лис в лес, наказал его ждать да зерно у людей на муку сменять, сколько получится. Уехал командир в крепость, привез зерно в деревню, обратно два мешка муки увез. - Что тебе там лис наобещал, - паладины посмеиваются. – Ему, рыжему, что обещание дать, что хвостом помахать – все едино. - Поверил командир лису, ладно хоть зерно людям отдал, а не доспехи на корягу нацепил. А к воротам уже и проверяльщик подъехал, пошел бочки да мешки пересчитывать, зерна недосчитался, нахмурился, ничего не сказал, пошел в зал обедать, переглядываются паладины, пора бы лису появиться, вот-вот проверяльщик хлеб мерить возьмется. А что там двух мешков той муки будет, маленькие хлебцы вышли. Влетает в зал парень рыжий востроносый, поднос волочит, а на подносе том паром хлеб исходит, половина у хлеба того из муки сделана, половина кашей из земляного яблока обмазана. Грохнул поднос на стол. - Хорош ли каравай получился? – и зубы мелкие скалит. – Велик ли, на вкус каков будет хлеб паладинский, не горек ли? Смотрит проверяльщик – велик хлеб получился, взвесил – тяжел каравай, а попробовал, так и хмуриться забыл, так и уехал, никаких нареканий не записал. Засмеялся рыжий парень, вокруг себя два раза обернулся, стал лисом проказливым, к очагу убежал, на коврик упал да заснул носом в хвост. Так и перебедовали паладины да деревня год с хлебом паладинским сытным, хоть муки в деревне мало было, никто с голода не умер. А по следующей осени взошли посевы, сняли урожай крестьяне, в монастырь зерна в полтора раза больше взятого вернули. Прибежали на зерно мыши, прибежал на место охоты лис рыжий. И пошла у него не жизнь, а сказка – и еда под боком пищит, и коврик у очага всегда лежит. А как следующие три года неурожай по стране прокатился, разнеслась весть про паладинский хлеб из земляных яблок. Много в те года людей лису рыжему хвалу возносили за смекалку. А лису что, лежит у огня, бока греет да в хвост посмеивается.