wounds and smiles

      Когда Рейвен ломает руку в двенадцать, отец везет ее в больницу к своей хорошей знакомой, которая, по его словам, способна излечить весь мир одной лишь улыбкой. Девочка практически не слушает утешительные речи папы, но чувствует, как его крепкая рука заботливо гладит ее по спине, и начинает всхлипывать в два раза чаще — быть может, своей рукой она уже никогда не сможет пошевелить. Она настроена скептически и еле сдерживает слезы, потому что невыносимая боль, пронзающая ее тело иголками, не дает успокоиться. Ей впервые по-настоящему страшно; наверное, подобное чувство испытывает загнанный в тупик зверь, готовый принять летальный исход с боем. Вот только малышка Рейес до последнего надеялась, что ее проблемы не так уж плохи.       Об этом ей сообщает и врач — красивая дама с широкой лучезарной улыбкой, от которой действительно становится немного легче. Она с прищуром осматривает травму, колет обезболивающее и тихим шепотом обещает, что скоро все заживет. А девочка по-детски хлюпает носом, веря каждому сказанному слову.       Когда в шестнадцать Рейвен снова попадает в больницу, она держит пропитанный свежей кровью платок у разбитого носа и успокаивает нервного отца: уверяет, что просто упала, но об истинных причинах своей трагедии во всех красках рассказывает доброй женщине-доктору, внешне чуть изменившейся, но сохранившей свою улыбку такой же блистательной. Ей хочется довериться человеку перед ней, пока Эбигейл с особой нежностью обрабатывает травму. Врач слушает внимательно, иногда хмурится и задает вопросы, настаивает на зрительном контакте с пациенткой, внушая ей, что все будет хорошо, что можно в следующий раз решить вопрос не кулаками, а фразами.       Впрочем, Рейес пропускает это мимо ушей и уже через месяц снова открывает двери гостеприимной больницы. И вовсе не потому, что считает хорошую женскую драку отличным решением своих проблем. Ей просто хочется увидеть доктора.       Когда назойливая Кларк с огромными глазами умоляет двадцатилетнюю Рейвен познакомиться с ее мамой, та не ожидает застать в большом уютном доме свою спасительницу, которая ни разу не разрешила шатенке истечь кровью в ее кабинете. Она впервые видит доктора без халата. Наверное, если бы не ласковая улыбка, вряд ли бы она узнала ту самую Эбби Гриффин; хотя, кажется, в тот день она впервые знакомится с этой женщиной. Рейвен не обращает внимание на то, как быстро заполняется ее тарелка: непоседливая Кларк уверяет, что та должна попробовать каждое блюдо, с любовью приготовленное ее матерью. Она находит время для всего сразу — шутит, задает вопросы доктору и ее дочери, вклиниваясь в их семью и надеясь вытянуть как можно больше информации, уплетает кулинарные шедевры и делает тысячу комплиментов Эбигейл, глядя на то, как вытягивается лицо сидящей рядом блондинки.       Ей почему-то вновь хочется вернуть детство и устроить школьную драку, чтобы почувствовать нежные прикосновения прекрасного доктора и услышать ее фирменное, ни на чье другое не похожее «все будет хорошо, милая».       Когда Рейвен исполняется двадцать четыре, она вовсю увлечена подготовкой собственной свадьбы. Она испытывает приятное волнение, безграничную любовь и огромное желание ворваться в комнату своей невесты и крепко ее поцеловать, но не может: Эбби искренне верит в традиции и просит шатенку оставить попытки увидеть ее в белоснежном свадебном платье до церемонии. Рейес не хочет ждать, но старательно фильтрует свои мысли (хотя, если бы она вдруг упала и подвернула ногу, ее прелестная невеста наверняка бы наплевала на все существующие традиции). Слишком долго пришлось ждать, расти, с испугом осознавать теплые чувства к своему доктору, но девушка старательно терпит, поправляя высокую прическу и улыбаясь себе в зеркале так, что звезды меркнут.       Определенно, стоило получить все боевые ранения ради того, чтобы всю оставшуюся жизнь видеть лучезарную улыбку.