Don't talk

Настало утро. Очередное утро в Лондоне. В комнате нет ни единого намека на солнце. Шторы задернуты так, что не проступает ни одного луча в помещение, наполненного скукой и едким запахом сигаретного дыма. Парень чуть приподнялся и откинул тяжелое и нагретое телом одеяло. Встав с такой удобной и ставшей родной кровати, он прошлепал голыми ногами до кухни, встал возле окна и посмотрел на оживленную улицу. Все куда-то торопятся. Только он не пойдет сегодня никуда. Как и последние 15 дней, соответственно. Чай медленно плавает нераскрывшимися чаинками в кружке. На лице не проглядывается ни капли удовлетворения даже тогда, когда парень делает первый глоток горячего напитка и жидкость разливается обжигающим теплом по всему телу. На голове беспорядок, прическа напоминала ситуацию, в которой вчера из волос могли сделать шалаш, а на середине занятия решить, что и так сойдет, оставив все это наиболее неудобной формой для хозяина. Допив чай, он поставил кружку в раковину. Хотя, туда уже невозможно ничего ставить. Казалось, гора посуды никогда не отмоется. Нет, конечно же, отмоется. Но только не сегодня. Надо бы поесть, но так лень что-то готовить, ведь можно просто перекусить... лапшой. Единственной нормальной едой, которая до сих пор осталась дома. Нужно сложить постель, прибраться в доме, но какой смысл, если к нему никто не приходит. Три "но" за две минуты. Рекорд. Все, что сейчас нужно юноше, - лечь в кровать и снова провалиться в полудрему, чтобы не возвращаться в реальность. Иногда хорошо витать в облаках, фантазировать, мечтать. Ну и что, что это длится уже больше двух недель? Если раньше такого не делал, это еще не значит, что это странно. От глубокого погружения в свое сознание отвлекают странные звуки. На улице гудят сирены машин. Именно так проходил день за днем у молодого парня, который не удосужился выйти на улицу за эти 2 недели. Прогуляться по скверам, где грязные лужи ждут новых сверкающих ботинок, чтобы соединиться с ними в одном союзе. Купить мороженое себе, состоящее из трех шариков, и радоваться как малое дитя. Пройтись по бутикам, посмотреть одежду, которая совершенно тебе не подходит, перемерить все, что только можно на себя напялить и приобрести среди всего этого сгустка ткани футболку с надписью "Be my prince", которую следует носить дома и не показывать ее знакомым даже под страхом смерти. День приблизился к концу, дом остался прежним. Этой осенью никогда не бывало тихих ночей, чтобы без дождей и ветров. На улице веяло прохладой и сухостью одновременно. Странно, но осадков не было уже четыре дня. По просторным улицам ходили старики в компании своих ровесников, молодежь шаталась и пела неприличные песни, собаки иногда лаяли, чтобы создавать гармонию среди голосов. Все это было вчера. А сегодня ни единого звука не слышно. Как будто все испарились с этой планеты и остался только он. Парень выглянул на улицу через окно. Единственными, кто не спал и бродил по улице в это время, была пара молодых людей. Они шли, держась за руки и смотря друг на друга с нескончаемой любовью и нежностью в глазах. Впервые эта картина вызвала не умиление, а безразличие. Фредди остался один после ухода от него Джона. Все произошло без криков и истерик. Он даже не узнал себя в этой ситуации. Обычно все заканчивалось ссадинами на обоих и обоюдными оскорблениями. Но сейчас все поступили так, как и надо было. Только потом, когда Дикон ушел куда-то, парень не спал всю ночь и ревел, как никогда в жизни. Поступил так, чтобы не портить впечатление о себе. И еще не понятно, это забота о Джоне или о нем самом. Он впервые видит квартиру такой опустевшей. Хотя сам Джон переехал давно и забрал не так много вещей. С самого начала этого вечера Фредди не рассчитывал лечь рано. Необходимо было взболтать ту рутину, которая успела застояться за последние полмесяца в его жизни. Он достал с балкона бутылку вина, которую он хранил для крайних случаев. На кухне горела маленькая лампочка и освещала только стол, за которым сидел парень. Все чаще делая глотки с багровой жидкостью, вспоминал забавные случаи из их с Джоном жизни. Нужно было какое-либо разнообразие, так почему бы и не вспомнить, как совсем недавно он был самым счастливым человеком на планете? Хихикал, когда в памяти всплыл эпизод их путешествия в Ливерпуль, как они случайно встретили Пола МакКартни. Джон никогда не выглядел таким растерянным и радостным одновременно. Они так и не подошли к нему. Их первый поцелуй, спонтанный и неловкий, но давно желанный. Первый секс, такой же, как и поцелуй. Проведя кистью в воздухе, парень обрисовал фигуру Джона настолько, насколько можно было представить в этом состоянии. Вспомнил, как он прикасался к нему, как он вздрагивал от его холодных пальцев, как смущенно отводил взгляд, как не позволял себе кричать до крови на закусанных губах, как не стеснялся стонать во весь голос, как прижимался настолько близко, что не оставалось расстояния между ними. Фредди прикрыл глаза. Тряхнул головой и в следующую секунду зажмурился еще сильнее. Воспоминания сейчас оставляли на душе неприятный осадок. Вздохи стали надрывнее, а из глаза покатилась влажная дорожка. "Перестань, - он скривился и вцепился пальцами в стол, но слезы так и не прекратились, - перестань это делать из-за него. Он сделал свой выбор, ничего уже не изменишь..." Он пытался успокоить себя, только как это сделать, когда сердце кричит так, что хочется просто разорвать себя на куски и никогда больше не слушать этот бред про любовь. Допив бутылку вина и еще одну старого виски, который был фактически замурован в стенку за раковиной, но найденный проворным и отчаявшимся Фредди, он хотел было лечь спать, но радио, которое внезапно нашлось, не дало парню этого сделать. Он вслушался и стал подтанцовывать какой-то ритмичной песне. Внешне Меркьюри выглядел очень довольным, ведь песня всегда ему нравилась, но внутри царил хаос. В душе поселилось чертовски отвратительное чувство, когда хочется просто убежать на край света, чтобы не знать той боли, которую испытал на себе. Никогда больше не зарекаться делать таких ошибок, но все равно поступать так, потому что боишься свернуть со знакомого пути и оказаться в еще худшем состоянии, чем было до этого. Под конец песни солист поблагодарил своих зрителей, связь резко оборвалась. Музыка не осталась с ним в этой квартире, единственное, чем он дорожил так же, как Джоном. Захотелось взвыть от горя. От безысходности. От того, что ты беспомощен в такой ситуации. Гостиная показалась слишком правильной. Фредди сбросил все со своего рабочего стола, перевернул тумбу, разбил торшер. Порыв ярости, не иначе. Именно сейчас надо было выместить всю накопившуюся злость и досаду. Фредди кричал. Громко и надрывно. Наверное, надеясь, что Джон услышит его. Постепенно крики исчезли, и в квартире воцарила тишина. Которая сейчас давила еще больше. Он обессиленно спустился вниз по стене, обхватил ноги руками, прижал их как можно ближе к себе и заплакал. Как маленький мальчик, чей друг уехал навсегда, а он узнал об этом только сейчас. Нет, это не слабость, или что-то в этом роде. Просто так надо. Это должно было случиться "по закону жанра". Пусть и пришлось ждать. Минутная слабость позволяет проскользнуть мысли о том, как там Джон, заставив встать и начать собираться выйти на улицу, где совершенно никого нет. Поняв, что Фредди сможет дойти только до двери от подъезда, он раздевается и снова входит в темную гостиную, где ничего не видно. Но никто не собирается включать свет. Прошло несколько долгих минут. Мебель осталась нетронутой, все лежало так, как их и разбросал парень. Все вокруг напоминало городской бар после драки. Фредди стоял и курил одну сигарету за другой, пока пепельница не заполнится. Пока окно не почернеет от летящего на него дыма. Пока внутри все не прожжет родным никотином, к которому так привык. Измучить себя оружием, которым ты губишь себя уже 5 лет. Гениально. Фредди стоял перед маленькой открытой форточкой, смотря в небо. Именно сейчас на этом чертовом небе не было ни одной звезды. Стало холоднее.