Приди таким, какой ты есть

«я не чувствовал себя даже им. да и сейчас не чувствую. скорее скопление гадкой и, и самоуверенной… сущности.» Слова, слова кругом, в его голове, теле, распростертых руках; отзвуки сожаления и слепой ярости, записанные в личный журнал. Он падал, погружался в пелену, и лицо его покрывала, словно волна, неясная пленка. Будто он медленно тонул. Может, он и правда тонул, только в своей заносчивости и самоуверенности. Сноб ты, Дингс, говорил он себе. А под твоим напускным спокойствием ничего нет. Ты просто сбежал, чтобы не искать другого пути осчастливить всех. А смогут ли они? Вдруг от того, что твоя семья переберется теперь в Сноудин, зависит, дойдет ли последний человек до короля и проиграет ли ему в битве? У этого человека все шансы выиграть. Он сам все слышал и видел. Он все видел. События окружали его, пока он медленно, но верно опускался все ниже, на самое дно. Роились вокруг него, опутывали тело, пытались затянуть внутрь себя — будто невидимый ему громадный паук плел паутину, обволакивая его липкими сетями и возможностями, вариантами развития событий, многочисленными и невероятно разными. Почему он не мог просто погибнуть? Монстры же распадаются в прах, когда гибнут по естественным причинам. Распался и он, и душа его обратилась в пыль с телом. А может, это его личное чистилище? Никто не знал, через что проходят монстры после смерти. Никто не отрицал наличие загробной жизни — никто сильно не задумывался об этом. Гастеру было некогда заниматься этим; сейчас же, казалось, времени у него появилось предостаточно.

***

Падение прекратилось, но он заметил это далеко не сразу. Впав в забытье и отдав себя на растерзание отрезкам времени, монстр не видел и не слышал ничего вокруг себя. Долгое время ему казалось, что он просто существовал. Теперь же, хоть и не чувствуя этого, он лежал на чем-то очень мягком в той же позе, что падал, раскинув руки. Единственным, что хоть как-то связывало его с миром, была острая боль где-то под левым глазом — похоже, он посмертно заработал себе вторую трещину. От ноющей боли и позднего осознания своего конца он практически готов был заплакать. Ему показалось, что неподалеку зашуршала трава. Только тогда он повернул голову и осознал, наконец, что лежит на небольшой клумбе. Открыв глаза, далеко-далеко над собой он увидел кусочек синего неба — последний источник света. Доктор вдруг вспомнил, что уже видел эту картину. Глазами восьмого человека, упавшего в подземелье. Осознание своего положения ударило его с такой силой, что он вскочил на ноги моментально, забыв о расколотом глазе, и уставился на желтые примятые цветы. Как это могло произойти? Он находился в Ядре, он, черт возьми, мертв, он сам чувствовал, как распадался. Здесь же совсем другое место, и ярко-голубой пролом в вышине не мог быть ничем другим, как небом. Неужели и правда… жизнь после смерти? Боль возвращалась, требовательно напоминая о себе: очередного спазма хватило, чтобы Гастер взвыл. За своим голосом он не услышал повторный хруст зелени. Не разбирая дороги, он побрел в сторону от клумбы, поддерживая левую половину лица. Здесь было чрезвычайно темно. Даже привыкнув к темноте во время падения, монстр осознавал это. К тому же, одним глазом он от шока не видел вообще ничего и шел практически вслепую — неудивительно, что в итоге он споткнулся и растянулся на полу — кстати, очень похожем на полы в замке. В голове зашумело, и он не сразу услышал, как его зовет какой-то противный тонкий голосок:  — Ты в первый раз здесь, заблудшая душа? Поднявшись на колени, он попытался рассмотреть обладателя голоса, но никого не увидел и отвечать не стал.  — Наверное, страшно одному тут ходить? Да брось. Знаю, что страшно. На пол перед Гастером падало пятно света — видимо, еще кусочек неба виднелся сквозь разломы. В это пятно ступила белая лапка, а затем и все существо показалось на свету — странный, вроде бы кошачьего вида монстр, чья мордочка самовольно перемещалась по его голове. Где-то доктор слышал о таких существах, лодочник даже говорил об их месте обитания… Темми, кажется?  — Мне не страшно… эм, Темми. Мордашка задрожала и передвинулась куда-то на лоб монстра.  — Откуда ты знаешь, как меня зовут?  — Откуда? Ну… слышал… кое-что. — Гастер не сильно прислушивался к словам лодочника, но он точно помнил, что Темми обитали не в таком месте. И уж тем более не там, где росли пресловутые желтые цветы.  — Ах, слышал… Ну хорошо. Позволь мне проводить тебя к выходу отсюда. Сгруппировавшись, Темми допрыгнул до рукава его пальто, словно кот, которого пригласили посидеть на коленках; вцепившись коготками, он чуть пошатнув высокого монстра. На секунду у того перехватило дыхание — а когда он отошел от этого ощущения, его душа уже была в кольце белых точек, напоминавших… отпечатки лап? В любом случае, хорошо это не выглядело никаким боком. Его противник же стоял напротив — видимо, от неожиданности доктор его выронил; черты его лица сбежали со лба ниже, но теперь дрожали еще чаще и сменились с глуповатой кошачьей морды на жуткое оскаленное выражение.  — Выход отсюда лишь один — гибель. И с дьявольским смехом, будто желая продлить мучения своей жертвы, Темми направил все отпечатки лапок на душу, медленно приближая их к цели. Почему-то именно в этот момент до Гастера дошло, что у него вообще есть душа, и он задался вопросом — откуда она взялась здесь, если она погибла вместе с ним? Так вышло, что когда он заметил эти отпечатки, летящие к нему, было слишком поздно; он успел отгородиться только от части снарядов — остальные впились ему в душу как огненные стрелы, и он стиснул зубы. Другой монстр захохотал еще пуще.  — Не сопротивляйся, ничего из этого не выйдет! — прогоготал он, и доктор задумался об использовании своей атакующей магии, но заметил вдруг, что ему-то настоящая битва никаких привилегий не дала — только защищаться… Дзинь! И вернулось девятнадцать очков его здоровья. Лицо Темми исказилось и вообще, казалось, готово было уехать за пределы головы. Дзинь! Огненный шар ударил по котомонстру, вышибая того за пределы поля зрения Гастера и выводя за рамки битвы их обоих. Только сейчас Вингдингс обнаружил, что он не стоит больше, а снова сидит на полу, видимо, как следствие атаки. Когда чья-то большая лапа появилась перед ним, он поднял затуманенные глаза — и тут же взгляд его очистился, будто его мгновенно отрезвило.  — Как ты оказался здесь? Никому из монстров снаружи сюда хода нет… Так знакомый ему добродушный бас поприветствовал его: перед ним стоял король Азгор, улыбался и протягивал ему руку — видимо, в жесте помощи. На секунду монстру показалось, что он просто вернулся на огромное количество лет в прошлое, когда, как говорила история, королевская семья жила в другом месте. Потом он оглядел короля и подавил возглас удивления: одет тот был абсолютно так же, как Ториель — конечно, там, где сам доктор был еще жив. И короны у Азгора больше не было, но выглядел он вполне оптимистично — к его чести. Наконец Гастер взялся за протянутую руку и поднялся на ноги, все еще ощущая, как саднит трещина на лице.  — Дай-ка я проверю кое-что… Не двигайся. По его спине пробежал холодок; доктор почувствовал, как снова его душа перешла в состояние готовности к непонятно чему — но теперь это ощущалось куда свободнее, чем 'битва' с Темми. В какой-то момент ему показалось, что его душу ощупывают, проводят по ней пальцами, но это продлилось недолго. Король пожал плечами, и 'битва' окончилась.  — Ты не человек, это ясно. Но если ты и монстр, то каким образом ты проник сюда? — обеспокоенно проговорил он. Под грудой неизвестного и шокировавшего его до глубины души Гастер сдался. Правда — зачастую лучшее, что можно сказать.  — Я… не знаю, — пискнул он в ответ. — Ничего не помню. Очнулся там, дальше. Очень… больно. Боль вновь пронзила чернеющий разлом на его лице, и он схватился за трещину, ощущая с ужасом, как по пальцам стекает что-то вязкое. Вряд ли кровь. Скрипя зубами и пытаясь не ныть, он вдруг заметил, как на него смотрел Азгор; такого ужаса он еще ни у кого на лице не видел. Подойдя ближе, монстр приложил громадную лапу к его левому глазу — но ничего не произошло, облегчения доктор не почувствовал.  — Да что не так? Почему не заживляется-то… — с досадой пробормотал король.  — П-понимаете… не думаю, что это залечится когда-нибудь…  — Не говори глупостей. Все можно исправить! — Тон его настолько напомнил Гастеру ушедшую королеву, что он не удержался от ответа:  — Ваше Величество, не все так легко, как Вы говорите! Судя по выражению лица Азгора, лучше бы доктор промолчал.  — Так вот оно что. Если ты пришел от нее, то, — он сжал кулаки, — то передай ей, что ничто вспять повернуть нельзя, и пусть остается при своем! Хватит уже отравлять мне жизнь!  — Кого — 'нее'? — оторопел монстр. — Ни от кого я не пришел…  — Как 'кого'?! Королевы Ториель, кого еще? И тут разум Гастера немного прояснился. Самую малость.  — К… послушайте, я просто посмотрел на Вас, и… Вы же особый монстр, а такие всегда правили другими монстрами, что попроще. Потому я и обратился к Вам как к Величеству. Я не думал, что для Вас это такая больная тема…  — Ох… забудь, — Азгор махнул лапой, на которой еще оставались черные следы. — Извини, я ведь не представился даже… Меня зовут Азгор, я хранитель Руин. Народу здесь немного, но теперь, как я вижу, прибавилось. Он усмехнулся. Будь другой монстр в положении попроще, он улыбнулся бы в ответ; но ему силы воли уже не хватало.  — Вин…гдингс. Можете говорить Дингс, я все равно… привык.  — Вингдингс? Звучит скелетно, — заметил тот. — В любом случае, приятно познакомиться. Давай-ка побыстрее доберемся домой и посмотрим, что с твоими глазами сделать можно. Он отвернулся и поманил его за собой, в темноту. Доктор поспешил за ним, не желая оставаться в полумраке и в потенциальной близости к Темми, наверняка сидевшему где-то и ожидавшему, пока тот вновь останется один. Монстр подозревал, что это не его мир. Не то место, где он погиб, и явно не его временная линия — все здесь было иным. Возможно, одна из тех тугих нитей, что плел в пустоте невидимый паук, обмотала его слишком крепко и затянула сюда. Возможно. Это объяснило бы то, что Азгор и Ториель по непонятной причине поменялись местами. Он моргнул, и в глубине его расколотых глаз загорелись белые точки-зрачки. Черт, даже после своей смерти и попадания в параллельный мир в нем жил исследовательский дух. Он ускорил шаг, чтобы не отставать от короля, шедшего быстро и не оглядываясь. Посмотрим, что из этого выйдет.