Эддрик Буйволсон, сколько себя помнил, никогда не любил сюрпризы. А став полицейским, невзлюбил их ещё больше. Для зверей данной профессии они редко когда были приятными. Обычно любой сюрприз рано или поздно оборачивался проблемой. Именно поэтому к концу третьего года службы молодой буйвол приучил себя ничему не удивляться. И в скором времени начал с осторожностью относиться к любым жизненным ситуациям. Кто-то назвал бы подобное поведение типичной паранойей, но с таким подходом было намного проще жить и работать.
Вот и появление Леодора Златогрива на пороге кабинета через три месяца после громкой истории о пропаже хищников нельзя было назвать приятным сюрпризом. Для Буйволсона этот визит оказался досадной неожиданностью. Он с удовольствием предпочел бы не видеть льва. Буйвол до сих пор помнил, какую бурю эмоций испытал, арестовав Златогрива около старой психиатрической лечебницы. Смесь гнева и непонимания, разгоревшаяся в тот момент в глубине души, невозможно описать словами. Он тогда впервые в жизни позволил себе при коллегах превысить полномочия — заломил льву лапы с такой силой, что тот рухнул на колени, взревев от боли. Буйволсон лишь презрительно фыркнул, грубо защелкнул браслеты на лапах и вздёрнул упавшего льва за ворот рубашки.
Тем же вечером каждый зверь в полицейском отделении №1 на собственной шкуре ощутил, каким бывает их шеф в гневе. Он срывался и раньше, но настолько сильная вспышка эмоций произошла с ним впервые. Всё началось с допроса Златогрива, присутствовать на котором Буйволсон отказался из разумных соображений: он боялся не сдержаться. Но даже эта небольшая предосторожность не помогла сохранить душевное равновесие. Стоило шефу прочитать протокол допроса, как весь самоконтроль испарился. И следующие пару часов из его кабинета раздавались забористые ругательства в адрес бывшего мэра, сопровождаемые шорохом рвущейся бумаги и треском ломающихся письменных принадлежностей.
После того, как кабинет стал похож на свалку бумажных отходов, Буйволсон тяжелой поступью направился усмирять своё негодование в тренажерный зал. Физические нагрузки всегда помогали ему успокоиться и настроиться на рабочую атмосферу. Дальнейшие несколько дней шеф посвятил тому, что в личном порядке извинился перед сотрудниками, на которых успел необоснованно сорваться, а затем вернул в нормальное состояние собственный кабинет.
Казалось бы, за прошедшее время обида на друга должна была утихнуть или вовсе выветриться, но она до сих пор скребла душу буйвола. Уже не так сильно, но всё ещё скребла. Потому как необдуманные действия друзей могут сказаться на репутации честного полицейского. Но камнем преткновения в данной истории стала не репутация, а вопрос доверия. Буйволсона злил тот факт, что лев не смог ему довериться в трудной ситуации с пропавшими хищниками и заставил весь полицейский участок заниматься бесполезными поисками.
— Ты? — фыркнул капитан, когда на секунду оторвался от бумаг и взглянул на нежданного посетителя, — Уходи.
Но Златогрив явно не собирался покидать кабинет. Хорошо, что дверь додумался закрыть — нечего посвящать коллег в личные дела.
— Здравствуй, Эддрик, — медленно произнёс бывший мэр, — Ты со всеми посетителями такой любезный или только со мной?
Вопрос скрывал в себе иронию, но Буйволсону ничего не стоило уловить её в басистом голосе Леодора.
— А сам как думаешь? — устало поинтересовался буйвол, — Уходи, не мешай работать. Меня ждёт множество дел.
Хищник примирительно поднял лапы.
— Эд, я на минуту зашел. Поверь, я не отниму у тебя много времени.
— На минуту, говоришь? — буйвол почесал копытом заросший подбородок и откинулся в кресле, — Ну раз на минуту, то это, конечно, всё меняет. Присаживайтесь, господин мэр. Желаете чашечку чая? Мой секретарь мигом нам это организует, — голос Буйволсона звучал настолько наиграно, что лев скривился, будто съел десяток лимонов. Но молча сел на стул для посетителей.
— Эд, я понимаю, ты обижен, но позволь мне хоть в этот раз об… — договорить ему не дал удар копыта по столу.
— Обижен? — Буйволсон навис над столом, — Ошибаешься, Златогрив. Я не обижен, я оскорблён! И теперь не знаю, как к тебе относиться. Я ведь считал тебя своим другом. Действительно хорошим другом. До тех пор, пока ты за моей спиной игры в кошки-мышки не устроил. До тех пор, пока ты не показал мне, что я зверь, не заслуживающий твоего доверия. А также, что я плохой полицейский, который не смог отыскать слетевших с катушек хищников.
Карандаш, зажатый в копыте буйвола, сломался с сухим треском. Капитан отбросил на край стола бесполезные обломки и опустился в кресло.
— Да… Неудачно всё сложилось. — лев виновато опустил голову, — Знаешь, я ведь пришёл не просто так. Хотел извиниться за всё. Говорят, нехорошо старые обиды хранить. Эд, прости меня. Да, признаю, я виноват перед тобой, и поверь, за последние три месяца у меня не было ни минуты, чтобы я не пожалел о содеянном. Я понимаю, мне следовало с самого начала тебе всё рассказать, но…
— Одна фраза, Лео. — Буйволсон старался не смотреть на старого товарища, — Неужели так сложно было найти время в своём плотном графике, чтобы нормально встретиться и поговорить? И мы бы вместе что-нибудь придумали. Но нет! Куда проще вешать мне лапшу на рога и создавать имитацию бурной деятельности! Ты же у нас гордый лев, который делает всё, как считает нужным. А нам, простым смертным, знать об этих делах вовсе необязательно! — он все же не сдержался, повысил голос, хотя давал себе зарок оставаться спокойным. Буйвол раздраженно бросил очки на стол и потёр переносицу, после чего взглянул на сидящего перед ним льва.
Только сейчас, несмотря на слабое зрение, он заметил разительные перемены во внешнем виде друга. Давно не знавшая мытья и щётки грива спуталась и свисала дредами, костюм был помят, красный галстук и золотой зажим отсутствовали. И, судя по грязной полоске на воротнике, рубашку не меняли по меньшей мере пару дней. Тёмные круги под глазами и впалые щёки тоже не добавляли обычной жизнерадостности льву. Златогрив мало походил на себя прежнего. Сейчас весь его внешний вид просто кричал о том, насколько лев ужасно вымотан и морально подавлен. И, скорее всего, снова коротает вечера в компании с бутылкой коньяка. Буйвол ощутил укол жалости.
— Это прозвучит дико, — начал Леодор, собравшись с мыслями, — но я… испугался. Испугался огласки. Побоялся потерять работу. Не смог переступить через собственные амбиции и эго. И в итоге не смог довериться.
— Не смог довериться?! — Буйволсон вскочил, — Знаешь, Лео, ты ещё больший дурак, чем я предполагал. Я хоть раз давал тебе повод усомниться в себе? Вспомни, что было, когда ты решил, что с твоими родными что-то случилось, и ты позвонил мне в два часа ночи? Я примчался к тебе на помощь, и мои ребята уже через пять минут прочёсывали город. Или вот, вспомни, что было, когда ты начал беспробудно пить, обнаружив завалившуюся под комод записку с документами о разводе? Я целый месяц нянчился с тобой как с котёнком, даже жить к тебе переехал, лишь бы не позволить окончательно спиться. И заметь, ни один журналюга ни о чём не прознал. И после всего этого ты говоришь мне, что не смог довериться? В таком случае нам с тобой не о чем больше разговаривать. Уходи и не появляйся здесь больше. — буйвол кивнул на выход и отвернулся к окну, скрестив копыта за спиной.
В кабинете на несколько секунд повисла тишина.
— Знаешь, Эд, — нарушил тягостное молчание Леодор, — я ведь только недавно понял, насколько ты был прав, называя меня тогда «высокомерным ублюдком». Я поддался собственным страхам и эмоциям, и это меня подвело. Ещё раз прости меня за то, что ничего тебе не рассказал и вёл себя как… Ну, в общем, ты и сам знаешь. Ладно, пойду я, не буду отрывать тебя от дел.
Скрипнул стул, и Златогрив направился к выходу. Но у двери он на секунду остановился.
— Слушай, я не рассчитываю на положительный ответ, но не могу не предложить. Если у тебя есть желание провести время как в старые добрые времена, приходи сегодня вечером в «Цокот копыт». В последний раз посидим вместе, выпьем, поговорим о жизни.
Уловив смысл сказанного, буйвол от неожиданности поперхнулся и перестал сопеть от недовольства.
— Не понял, — произнес он, оборачиваясь, — Что значит «в последний раз»? Лео, ты что задумал? Знай, что бы там не пришло тебе в голову, это не…
Вся ершистость Буйволсона пропала в один момент. Его неловкие попытки подбодрить старого товарища прервал заливистый смех Златогрива. Лев смеялся несколько минут, после чего вытер влагу в уголках глаз и произнёс:
— Дурак ты, Эддрик, и шутки у тебя дурацкие. Ты что, морда рогатая, подумал, что раз у меня в жизни всё идёт наперекосяк, так я с собой покончить решил? Серьезно?
Несмотря на витающее в воздухе напряжение, лев искренне улыбался и смотрел на буйвола с нескрываемой теплотой во взгляде, отчего тот позволил себе заметно расслабиться.
— Ну, а если честно, — продолжил Златогрив, — сегодня вечером я уеду из этого города. Так что, если созреешь, приходи попрощаться.
Раздался щелчок дверной ручки, и Буйволсон остался в кабинете один с собственными мыслями. После ухода Леодора на него накатило чувство горечи и сожаления.
Просидев в раздумьях пол часа и окончательно убедившись, что работа не клеится, капитан по излюбленной традиции отправился остужать голову в спортзал.
Но добраться до заветной цели без проблем, как оказалось, было не суждено. Проходя мимо стойки диспетчера, Буйволсон взглянул на Когтяузера, который снова что-то жевал. Капитан спокойно прошёл бы мимо, если бы не заметил одну маленькую, но существенную деталь: гепард ел не хлопья или пончики, а дорогие шоколадные конфеты «Королевский стандарт», привезённые из солнечной Гибернии. Стоило такое лакомство дорого и в Анималии считалось изысканным деликатесом. А еще это были любимые конфеты Златогрива.
В ту же секунду капитан понял, каким образом льву удалось неожиданно нагрянуть к нему в кабинет. Тот просто подкупил диспетчера. Пятнистый хищник, увидев такие вкусности вместе с обаятельной львиной улыбочкой, мигом забыл обо всём. За халатность на рабочем месте Когтяузер был на месяц сослан в архив, а конфеты отобраны и выброшены в мусорное ведро.
Буйволсон довольно долго успокаивал нервы в спортзале, потом разбирался с накопившимися документами, затем инструктировал ночную смену — в итоге освободился только к девяти. А в «Цокот копыт» получилось подъехать только к десяти часам вечера. Он уже не надеялся застать Златогрива на месте, но, зайдя в помещение, приметил за стойкой в углу знакомую широкоплечую фигуру и выдохнул. Успел.
— А я думал, не придешь, — Устало, но в тоже время не скрывая радости, произнёс Леодор, пока капитан усаживался на соседнем стуле. Выглядел он намного опрятнее, чем утром: роскошная грива была вымыта и расчёсана, а заношенную рубашку и мятый костюм сменили простые синие джинсы и тёмно-зелёный джемпер.
— Как видишь, пришёл. — Буйволсон удивлённо взглянул на старого тигра-барзверя, поставившего перед ним стакан с янтарной жидкостью.
— Я позволил себе наглость заказать тебе франконгский виски. Выпьешь?
— Благодарю. А чего себе не заказал? — капитан кивнул на стакан с яблочным соком в лапе льва.
Златогрив усмехнулся.
— Издеваешься, да?
— И в мыслях не было. — Буйвол ухмыльнулся, — Выпьешь со мной? — он вызывающе поиграл бровями и позвенел льдом на дне бокала.
— Эд, если ты помнишь, я тебе, а главное — себе — давал обещание и не собираюсь его нарушать. Так что можешь не пытаться строить из себя рогатого демона-искусителя. Хотя, признаю, что данный образ тебе идёт.
— Надо же, работают, оказывается, мои радикальные методы.
— Ты даже не представляешь, насколько. Как вспомню, так вздрогну. Не поверишь, но до сих пор ничего крепче кофе пить не могу. Тошнит. Так что с алкоголем я окончательно и бесповоротно завязал. И всё благодаря тебе. Спасибо.
— Ты меня уже благодарил, — сухо ответил Буйволсон, — И, повторю, для меня лучшей благодарностью будет твоё сдержанное обещание. А теперь ответь мне, ты действительно собрался уезжать?
— Да. Сам посуди, в этом городе меня больше ничего не держит. Марты и Томми со мной больше нет, настоящих друзей, кроме тебя, у меня и не было, карьеру уважаемого политика я собственными лапами похоронил, а состояние ушло, по большей части, на борьбу с журналистами. Да и с этим, как видишь, не вышло. Эти акулы пера окончательно загубили мою репутацию.
— Значит, сбегаешь. И где тот неутомимый и пробивной Буйвогрив, которого я когда-то знал?
— Это не побег, Эддрик, для меня это — отступление. К тому же, отпуск ещё никому не вредил. И я уже давно не тот Буйвогрив, да и ты не Злуйволсон. Жизнь всех меняет. Кого больше, кого-то — меньше. И этих перемен не избежать.
Вспомнив клички, что приклеились к ним во времена школьной юности, Буйволсон не удержался от улыбки. Память услужливо подкинула кадры из прошлого.
***
Они познакомились в старшей школе. Учебный год тогда только начался, когда в классе появился новенький.
Забавно, но уже в свои шестнадцать Златогрив выглядел как начинающая кинозвезда: высокий, статный, подтянутый, одетый и подстриженный по последней моде. Стоит ли говорить, что уже одним своим появлением он приковал к себе внимание всего класса.
У Буйволсона от вида этого расфуфыренного льва свело челюсть. Ему было банально завидно. Да, завидно, ведь он не мог похвастаться чем-то подобным. Он был высоким, худым, непропорционально сложенным буйволом с вечно хмурым выражением лица, на котором красовались очки в дешёвой пластиковой оправе. Конечно, авторитет в классе он имел значительный, но вот о брендовых вещах мог только мечтать, его семья была не богатой.
Нетрудно догадаться, что между львом и буйволом с первых минут знакомства зародился конфликт, который постепенно стал перерастать в откровенную вражду. На учёбе Буйволсон был вынужден игнорировать все подколы и выпады Златогрива, так как здесь переиграть его не мог. Учился он не важно, да и репутация школьного хулигана портила ситуацию. Зато на баскетбольной площадке он преуспел: за несколько лет заслужил звание капитана школьной сборной. Стоит сказать, что Златогрив на площадке тоже держался достойно: играл на равных и со знанием дела. После первой серьёзной игры тренер его даже в пример всем ставил за мастерство. Такого удара по самолюбию Буйволсон не выдержал. Он сорвался, устроив драку с раздевалке, и следующие несколько дней был вынужден ходить с красочным фингалом под глазом и в очках, перемотанных изолентой.
О дружбе между такими противоположностями не было и речи. Однако ситуация в корне переменилась к концу первого года совместного обучения. У Буйволсона начались проблемы с учёбой, и над ним повисла серьёзная перспектива вылететь из школы за неуспеваемость. Из-за этого он стал ещё более агрессивным и раздражительным. О баскетболе можно было забыть. А ведь через пару месяцев начинался чемпионат школьной лиги. Вот тогда-то Златогрив и предложил свою помощь, в рамках сохранения сильного игрока в команде. Это было трудным решением для Эддрика, но он, наступив на собственное эго, согласился.
Так произошёл переломный момент в их взаимоотношениях. Они начали больше общаться, затем стали вместе обедать и проводить свободное время. И постепенно вражда осталась в прошлом, уступив место спортивному соперничеству.
Подобные разительные перемены в отношениях не остались не замеченными для одноклассников, и они наградили парочку прозвищами «Буйвогрив» и «Злуйволсон». Иногда об их дружбе ходили весьма неприятные слухи, будто лев и буйвол нечто большее, чем просто друзья. Конечно, сплетники были побиты, но прозвища все равно остались, только теперь они носили шуточный характер.
Их дружба продолжилась до конца школы, после чего жизнь раскидала друзей по разным сторонам. Буйволсон по настоянию отца ушёл добровольцем в армию, а Златогрив поступил в колледж на государственное управление. Видеться они стали меньше, звонить друг другу реже, и постепенно некогда крепкая дружба превратилась в ритуальное общение по праздникам. Конечно, во многом были виноваты изменения, произошедшие с ними: Буйволсон посуровел и заматерел в рядах армии, а потом и полиции. А Златогрив поднаторел в разнообразных политических играх и интригах.
Так, некогда наивные и мечтательные «Буйвогрив» и «Злуйволсон» навсегда остались в прошлом.
***
— Может, всё-таки останешься? — вынырнув из пучины воспоминаний, произнёс Буйволсон с искренней надеждой в голосе. После чего, сделал большой глоток из стакана, хлопнул им о стойку и затараторил активнее. — Мы совместными усилиями придумаем, как восстановить твоё доброе имя!
Златогрив накрыл своей тёплой лапой копыто друга.
— Эддрик, не горячись. Я действительно благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал. Ты протянул мне лапу помощи тогда, когда другие отвернулись. И поверь мне, я этого не забуду. Но из данной ситуации есть только один выход — затаиться на время. Да, конечно, мы можем писать опровержения, можем затыкать рты продажным журналистам, но доверия это не вернёт. Так что я решил просто уехать. Отпуск пойдёт мне только на пользу. А вот потом, с новыми силами, можно будет подумать о возвращении.
— И куда ты теперь? — буйвол нахмурился и жестом попросил барзверя налить ему ещё.
— Для начала съезжу в Кендар. Я присмотрел себе небольшой домик в окрестностях Лирмы, из которого открывается шикарный вид на горнолыжный курорт. Так что ближайшее время я планирую осесть там. Ну, а что будет дальше… Не представляю. Одно я знаю точно — сюда я вряд ли вернусь. А если даже и вернусь, то очень не скоро.
Златогрив неторопливо слез со стула и бросил на стойку несколько смятых купюр, подхватил свои вещи, что стояли у него в ногах. Заметив, что Буйволсон тоже поднялся, он приблизился к нему и порывисто обнял, отчего тот на секунду замер, но быстро спохватился и ответил на объятия.
— До свидания, старый друг. Присмотри за этим городом вместо меня, раз уж я не справился. — Отстранившись, Леодор с гордо поднятой головой направился к выходу.
«Увидимся ли мы снова, Лео?» — мелькнул вопрос у Буйволсона, пока он смотрел на закрывающуюся дверь.
Словно в ответ, телефон в кармане Буйволсона коротко просигналил, оповестив владельца о новом входящем сообщении.
«Жду тебя в Лирме на новогодние праздники. Отказы не принимаются. Билет вышлю почтой ближе к середине декабря. Л.З.»
Нет, всё-таки он не любил сюрпризы. Даже такие приятные.
26.03.18
