Шевалье

– Удивительно, правда? У нас была всего одна Жанна, а у них тут в каждом княжестве по нескольку похожих героинь, – усмехнулся Брюне, провожая взглядом деловито спешившую куда-то женщину. Николь не понимал его восторга, со вздохом отвернувшись, он попытался закурить: – И когда вы только успеваете все это выспрашивать? Более того, ума не приложу, к чему оно вам. Решили по возвращении на родную землю начать пописывать какие-то небылицы? Брюне рассмеялся в ответ, отрицательно покачивая головой. Просто здесь, в Японии, как ему казалось, жив еще был тот дух героизма, что успел не так давно покинуть Европу. Последние рыцари, как думалось Брюне, вымерли вместе с романтическими порывами Бонапарта. А теперь пришло время господства денег и бездуховности. Отчасти поэтому он и бросился с головой в эту авантюру. И вот – она горько подходила к своему концу. А вот чем обосновывал свой порыв мсье Николь, Брюне не до конца понимал: соотечественник казался ему излишним циником для своих молодых лет. Но вот ума ему было не занимать. И при всем этом уме, он уже успел схлопотать серьезное ранение. Перед тем, как в последний раз побродить по ставшей уже родной крепости, Брюне намеревался еще немного поговорить с ним – дезертиры всегда казались ему интересными: они мыслили не так, как другие люди, часто их рассуждения звучали не хуже, чем речи иных философов. – Что вы думаете о «Шевалье»? – лукаво жмурясь, обратился Брюне к собеседнику, надеясь подловить его. Николь испустил ехидный смешок, стоило ему только выдохнуть дым: – Это кого же вы так окрестили, позвольте узнать? Много я тут насмотрелся колоритных персонажей, но тут вы начинаете меня удивлять. Я кого-то упустил из вида? Брюне кивнул в сторону мелькнувшего вдали темного силуэта: – Мсье Ижиката. Интересный, как вы говорите, «персонаж», не находите? Фыркнув, Николь поспешил избавиться от окурка своей самокрутки: – Интересный. Но что-то в нем есть зловещее. Когда он проходит мимо, как будто холодом веет. А в бою он и того страшнее. И Брюне, положа руку на сердце, не мог отрицать этого. Он легко узнавал, что Хиджиката где-то поблизости: шорох вздымавшихся на ветру пол одежды, часто сопровождавший его, походил на звук взмаха крыльев огромной птицы. Черных крыльев, на которых неслась не то затаенная скорбь, не то горькое оскорбление. – Я бы многое отдал, чтобы посмотреть, каков он на передовой, – восторженно заметил Брюне, чуть дернув Николя за рукав, чтобы тот отошел в сторону и не заслонял обзор. – Мсье Эномото говорит, он настоящий демон. Во взгляде Николя читалось легкое неодобрение, смешанное с зарождающимся интересом: – Я видел. Поверьте, этого мне было достаточно. Я еще никогда не замечал, чтобы у человека лицо так менялось. Задумчиво поглядывая на перебинтованную ногу Николя, Брюне не удержался и поддел его: – Вы вообще не так много всего успели повидать, насколько мне известно. По крайней мере, пока не попали сюда. Или если опять о чем-то не умалчиваете. Николь покривился: кажется, от неприятных разговоров у него готова была открыться свежая рана. Поерзав на бревне, на котором Николь гордо восседал, он принялся растирать ладони, будто успел замерзнуть: – Вокруг него ходит смерть. Я видел, как пули поражали тех, кто стоял на расстоянии вытянутой руки от него, а его – ничего не берет. Может, он и правда не человек? Брюне не сдержал язвительную улыбку: – Кто, «Шевалье»? Все гораздо прозаичнее. О, попади он в армию к Бонапарту… Николь негромко выругался легоньким «merde» и махнул на собеседника рукой с трудно скрываемым пренебрежением: – Вы сто раз уже это говорили! Если вы так восхищены мсье Ижикатой, почему не скажете ему прямо в лицо? Всем уши прожужжали уже, ей-богу! Стряхивая пыль с мундира, Брюне меланхолично вздохнул: – Зачем? Помедлив, он поднялся с бревна и похлопал Николя по плечу: – Ну что ж. Мне пора, а вы – набирайтесь сил и готовьтесь к отправке на Родину. Брюне было собрался уходить, даже успел сделать несколько торопливых шагов в сторону, как вдруг Николь окликнул его, негромко и зловеще: – Не очаровывайтесь тем, кого обнимает смерть, мсье Брюне! Попомните мои слова, ему осталось меньше месяца. Кивнув в ответ Николю, он поспешил отойти подальше. Для него это приключение и правда заканчивалось – для них всех. Он прекрасно понимал, что и для «Шевалье» все подходит к концу. Рука сама собой сжималась в кулак. Они пришли сюда не для того, чтобы помочь так называемой армии сёгуна победить, – только с тем, чтобы давать советы. И почему-то ему отчаянно хотелось плюнуть на все и взяться за оружие. Не потому ли, что и его «Шевалье» успел заразить своей томительной жаждой смерти?