***
Я сижу неподвижно уже примерно полчаса, уткнувшись взглядом в лежащий на столе телефон. Экран рассекает свежая паутинка трещин, мне явно стоит поработать над самообладанием. Это сложней, чем не есть мясо две недели... Софа рвется поговорить (или наорать, судя по яростной жестикуляции) со мной, привести в чувство. Митя не пускает ее, бормочет что-то вроде "Не сейчас же, ну... Ему надо разобраться в себе. Соф, пожалуйста, дай ему время". Юлиана порывисто обнимает меня со спины и тут же отходит, качая головой. Саша фыркает, проходя мимо, но, кажется, даже ему меня немного жаль. Вика кладет рядом с телефоном банан (спасибо, что не грушу): "Сестра велела тебе мужаться. Съешь, тебе нужны силы". Я слабо улыбаюсь - привычная интонация обиженной пятилетней девочки и какая-то свирепая забота Михайляшек вселят теплый лучик не то что в труп вроде меня, но даже в Волкова. Поддержать меня старался каждый, кроме того единственного, чья поддержка мне нужна была больше всего. Он ни то что не сидел рядом, обхватив меня руками почему-то по диагонали и положив голову на плечо, щекотно бормоча в шею всякую веселую чушь и периодически пытаясь (буквально) встряхнуть меня. Он вообще был хуй пойми где, и это выводило из себя настолько, что в конце концов перевесило мою апатию. Я резко встал, грохнув стулом. Ильшат, висевший над душой моей по личной просьбе Егора, испуганно дернулся, решив, что я по меньшей мере падаю в обморок, а то и вовсе собираюсь выброситься в окно. - Я в номер, - он верит мне на удивление легко и коротко кивает, отпуская из-под опеки. Я чувствую на себе внимательный взгляд зеленых глаз вплоть до выхода из общей комнаты, и зачем-то держу спину прямо и чуть ли не тяну носочек. Да уж, профессионализм Ильшата чувствуется даже на расстоянии и почти физически.***
Еле плетясь по коридору отеля, я молюсь не встретить никого из "команды мечты". Хватит на сегодня утешений и сочувственных взглядов. И хотя питомцы Мигеля, по идее, еще на "беседе по душам" со своим наставником, я страхуюсь, поднимаясь на свой этаж по лестнице. Дверь номера не закрыта. "Ебаный дебил, ты головой думаешь вообще?" - еще один повод разозлиться на себя, я могу находить их бесконечно. Нет никакого желания проверять, все ли на месте, поэтому я даже не включаю свет, падая на кровать и надеясь побыстрее отключиться. Раздается звук быстрых, почти невесомых шагов, и в комнате вспыхивает свет. Я, в несвойственной себе манере, от души матерюсь и щурюсь на яркий. Вот же блять, кого еще принесло?.. - Нехорошо в одежде дрыхнуть, Димка. Помнется ведь. Из всех чарующих улыбок Можайкина эта - самая раздражающая. Он мог бы и не включать свет, а просто светится в темноте. Прямо сейчас этого достаточно, чтобы окончательно втоптать меня в самое дно уныния. Я тяжело вздыхаю и обрушиваюсь обратно в подушки. - Ну и зачем ты приперся? - ай да Масленников, ай да актерище, вот только боль у тебя всегда выходила натуральнее, чем безразличие. Или страсть. Ване прекрасно известно и то, и другое. - Ты мне не рад? - Можайкин нагло плюхается на кровать и светит на меня сверху вниз, игнорируя мою недовольную физиономию и явное нежелание общаться с незваным гостем. Хотя, каким гостем? Он давно стал родным в этом номере...и на этой кровати. - Я был бы рад, безумно рад тебе примерно два часа назад. Знаешь, это было бы просто отлично, будь ты тогда рядом. Может, ты где-то случайно слышал, но вообще-то я... - мне снова не хватает воздуха, злость бессилия смешивается с болью обиды, но реветь я больше не собираюсь. Тем паче при этой иконе позитива. - А сейчас спасибо, меня было, кому утешить. Ванино лицо темнеет. Я мрачно хмыкаю, 1:0 в мою пользу. - Не сомневаюсь. Митя вообще очень заботливый парень, - сложно говорить сквозь сжатые зубы, да, Можайкин? - Добрый, солнечный. Он как будто создан для того, чтобы поддерживать, особенно... - Но не так, как Юля, верно? - я все же срываюсь, резко садясь на кровати. Ревность закипает во мне, и я слишком устал, чтобы сдерживать эмоции. - Она тоже отлично поддерживает, правда, только тебя персонально, зато какой эффект! - Ты заебал уже с этим, Масленников! - я осознанно давлю на рычаг, и Можайкина сносит. Он орет, и это редко, опасно и завораживающе, как шаровая молния. Я растерянно моргаю. - Я миллион раз повторял, что она мне просто друг! И тебе повторял, и на камеру - ладно до зрителей не доходит, им Дом 2 подавай, но ты-то почему такой тугой?! Я вообще не знал, что ее привезут, хотели, блять, сделать максимально неожиданный сюрприз! Если ты не заметил, я вообще не знал, куда девать руки и что говорить... Мне страшно было! А вдруг они бы меня целовать ее заставили? - И что, ты бы сильно расстроился? - яд так и сочится из меня, уже против моей воли. Я чувствую, что сдаюсь ему, как обычно, но принципиально не отступаю без боя, стараясь выжать из обычно невозмутимого Мистера-Я-Харизматичней-Даже-Славы-Петренко максимум ярости. Это необычно. Это красиво. Это...заводит. - А как ты думаешь, блять?! Включи уже мозг, Масленников! В те ночи, когда я выгибался под тобой, - Ваня надвигается на меня, в его пронзительно-голубых глазах полыхает агрессия и желание. Пока скорее желание задушить меня, но... - Когда не мог сдержать блядских стонов, - он шипит это мне прямо ухо, касаясь губами, требовательно обвивая руками шею, - Когда кончал с твоим именем на губах, не мерещилась ли тебе, Дима, такая очевидная штука, - теперь Ваня лезет холодной рукой под жилетку, вызывая волну дрожи по всему телу и яростное стремление разорвать на себе гребаный предмет одежды, - Что я хочу целовать только тебя, ревнивый ты ублюдок, мать твою, и что никто мне кроме тебя не нужен? - Можайкин наконец договаривает, удобно усаживаясь на мои бедра и максимально сокращая расстояние между нашими лицами. Я не нахожусь с ответом, у меня и дышать-то через раз получается, и это 1:1. Ваня триумфально улыбается и продолжает методично сносить мне башню. Проводит большим пальцем по моей щеке, по напряженно сжатым губам, судорожно выдыхает, сжимает рукой твердый сосок - я и не заметил, когда он успел стащить с меня жилет. Игриво, почти весело трется пахом о мои джинсы и, чувствуя мое растущее возбуждение, вновь наклоняется губами к моему уху и томно шепчет: - А после эфира я тебя не поддержал, потому что... И тут этот идиот одним грациозным движением нахер сваливается с меня, игнорируя мой недовольный стон, и зачем-то шарит своими клешнями по моей тумбочке. - Ну что ты там так вовремя потерял, блять? - Та-даааа!!! Серьезно? Фруктовая нарезка?! - Я сгонял в супермаркет, купил киви, апельсин, виноградик и сделал вот это! - Можайкина так и распирало от гордости - это ж надо было напрячься, вспомнить Димины любимые фрукты и выложить их сердечком - безусловно, подвиг, достойный оваций! Он смотрит на меня и явно чего-то ждет, если я не похлопаю или хотя бы не расцелую его золотые руки, он может еще и обидеться, и тогда я точно пну его в живот. Нервы сдают окончательно, и я наконец смеюсь с облегчением, почти не истерично, и стискиваю своего горе-героя в медвежьих объятиях. Ваня возмущенно охает, чудом не уронив тарелочку, и тоже улыбается, привычно пристраивая голову на плече своего - теперь уж точно - мужчины. - Я просто... Дим, мне кажется, я виноват, - о нет, только не это, только не в -дцатый раз. А так все хорошо начиналось. Но ты ведь знал, с кем связываешься, а, Масленников? - Во втором сезоне... Ты и правда был достоин финала, и вообще ты достойней меня, и вот теперь мне кажется, что это я должен был вылететь, и... Не найдя способа эффективней (а главное, приятней) прервать это подхваченное от меня же самобичевание, я затыкаю Можайкина поцелуем, осторожно вынимаю тарелку из его рук и возвращаю на тумбочку - жратва подождет, у меня тут кое-что послаще киви. Разорвав поцелуй, я толкаю Ваню на кровать и недовольно скольжу взглядом по всей это ужасно не идущей ему одежде. Он закусывает губу, не разрывая зрительный контакт и одновременно пытаясь справится с пуговицами своей рубашки, но получается не особо. Бесит, тормоз. Я бесцеремонно дорываю оставшиеся пуговки и вновь глушу возмущение своей жертвы уже более глубоким и страстным поцелуем. - О да, Можайкин, ты пиздец как виноват передо мной. И сейчас, - я запускаю руку в трусы своего хорошего мальчика, и он тихо стонет, с готовностью толкаясь навстречу. - Сейчас я хороше-е-енько накажу тебя за все. Мы, наверное, одновременно сошли с ума. Трахаемся, как в последний раз, ведь черт знает, что будет уже завтра с проектом и с нами. Но прямо сейчас я вдалбливаюсь в него, оставляю багровые засосы на тонкой коже бледной шеи, а он в отместку раздирает ногтями мою спину и старается укусить за плечо. Стараясь оставить друг на друге максимальное количество отметин - мой, только мой, сучки! - мы словно пытаемся нагнать что-то упущенное, или запастись впредь, или просто раствориться друг в друге, послав к черту этот слишком сложный временами мир. Прямо сейчас есть я, он и эта пугающе огромная потребность друг в друге, а все остальное пусть подождет. Мы падаем без сил, я зарываюсь носом в его влажные, спутанные волосы и натягиваю на нас одеяло. Ваня выводит пальцем буквы Е на моей груди и, кажется, больше не ощущаетет себя виновником всех масленниковских бед. И так уютно молчится, и глаза слипаются... - Грушка-а?.. Что это, заход на 1:2? Ох нарвешься, Можайкин. - Чего тебе, трасса? - Я шоссе вапщет. - Можайкин обиженно выпячивает губу. - В соседних номерах с тобой не согласятся, малыш. Тут слишком херовая звукоизоляция... - философски изрекаю я и еле сдерживаю смех в ответ на его обиду. Обижаться вообще не Ванин конек, вот и сейчас, получив поцелуй в висок, он быстро оттаял. - Ну Дима, блять! Я тут пытаюсь... А ты... - неопределенный жест рукой перед носом нерадивого слушателя. - Короче, я не оратор, но заеби себе на лбу - что бы ни случилось и как там дальше ни пойдет, ты всегда останешься моим гениальным Масленниковым и любимым хореографом, вот. - Ваня выдыхает и растерянно моргает несколько раз. Типа, романтика и пафос в их тандеме всегда были коньком Димы, так что я, блять, сейчас сморозил? Но Гениальный, в лице меня, понимает все правильно и улыбается Ване всем своим естеством, не хуже самого Можайкина. Мне уже намного лучше, и жизнь снова обретает смысл. Вернее, смысл все время был рядом, просто я не всегда был достаточно проницателен. Теперь я, кажется, понимаю, а мой смысл уютно сопит под боком, и хочется жить, и танцевать, и вообще верить в лучшее.***
Ильшат Шабаев, победитель первого сезона шоу "Танцы на ТНТ" теперь к своим чуть-меньше-сорока официально видел ВСЕ. И то ли привычка Масленникова оставлять двери нараспашку, то ли стремление до конца и на все сто выполнить поручение наставника было причиной того, что теперь танцор, пошатываясь, пытался отойти от увиденного или хотя бы от номера Масленникова для начала. Ему точно будет, что доложить Егору - волноваться наставнику не о чем, у хореографа и исполнителя Дмитрия Масленникова все однозначно, дроп вашу мать, теперь будет хорошо.