Fall asleep forever

Вам когда-нибудь хотелось заснуть и не проснуться больше никогда? Мне — да. Я ненавижу этот мир. Я сижу на заднем сидении в машине, хочется спать, но из-за тошноты от укачивания мне не удается даже вздремнуть. Отец за рулем, а брат сидит рядом. Отвратительно. Как я могу называть этого мужчину отцом? Он убил мою мать. Почти. Сейчас мне 15 лет. Совсем недавно я лишилась матери по вине своего «любимого отца». С самого моего детства отец каждый день приходил домой пьяным и избивал мать. Мне было 7 лет. Мой брат Скотт, который старше меня на 3 года всегда отправлял меня в комнату и закрывал в ней, когда приходил отец. Сквозь дверь я слышала звуки ударов и бьющегося стекла, крики мамы, дрожащий от гнева голос папы и молящий голос Скотта. Когда отец засыпал, Скотт поднимался ко мне в комнату, весь в ссадинах и синяках, а мама оставалась рыдать внизу. От этого на глазах наворачивались слезы, а Скотт лишь говорил: «Все хорошо, Самми». От его слов на душе становилось чуть легче, хоть и слова его были ложью. Такое продолжалось все время. Позже, к годам 12, чтобы избежать всех семейных проблем, я начала принимать снотворное, дабы «исчезнуть» из реального времени на время этих ссор. Я сама запиралась у себя в комнате и принимала по три таблетки, как только на порог заходил отец. Этого хватало до утра. Утром я просыпалась, видя «итоги» вчерашнего. Жутко. Никто из моей семьи не знал о том, что я делаю, никто не знал, что храню несколько пачек снотворного у себя в шкафчике. Я просто была в стороне, когда маме или брату нужна была помощь. Отец бил их двоих. Я могла бы помочь, но я была не в этом мире. За это мне было стыдно, я чувствовала вину, но я ничего не могла с собой поделать, я была под зависимостью снотворного, руки сами тянулись к манящей упаковке. Из-за зависимости я стала чувствовать дневную сонливость и слабость, меня вырубало прямо на уроке, из-за этого меня часто отпускали домой со школы. Я скатилась в учебе, со мной перестали общаться друзья, лишь одна подруга по имени Линэтт не отвернулась от меня, за что я так ей благодарна. Однажды, в теплый вечер августа, я возвращалась домой с прогулки. Входная дверь была незаперта. Это меня насторожило. Я прошла от гостиной на кухню и в это же мгновенье я закричала так, как не кричала никогда, слезы навернулись на глазах, а голос пропал от крика. Я упала на колени и у меня началась истерика. Моя мама повесилась. На мои крики прибежал Скотт, который находился на втором этаже. Дальше всё было мутно, я почти ничего не помню, я потеряла сознание, а когда очнулась дома был отец, полиция и скорая. Мама была мертва. Её увезли в морг. Я и Скотт плакали, а отец просто стоял с какой-то безысходностью в глазах. Шли дни. Мы похоронили маму. Отец перестал пить. Я никак не могла смириться со смертью мамы. Она оставляла записку, в которой было написано: «Я не могу так жить. Саманта, Скотт, я вас люблю, простите меня». Это все из-за отца. Он виновен, мама тоже считала виновным только его. Но я. Я тоже чувствовала вину за то, что избегала всего… Я очень скучаю по маме. По её лучезарной улыбке, по блондинистым волнистым волосам, которые она заплетала в хвост. У неё были красивые бирюзовые глаза, которыми она наградила меня. Цвет моих волос достался мне от отца-шатена. У Скотта от матери были блондинистые волосы, а карие глаза от отца. Позже отец решил, что нам нужно переехать. Он выбрал дом в противоположной стороне, от того дома, что был у нас раньше. А это значит, что и школу сменить нужно. Это ужасно, я больше не смогу видеться с Линэтт! Нужно будет попытаться завести новых друзей… Ветер из окна открытого окна в машине дул мне прямо в лицо. Когда мы уже приедем? Меня сильно тошнит. Кстати говоря, едем мы в новый дом.  — Саманта, с тобой все в порядке? — нарушил тишину Скотт. — Ты вся позеленела. Не очень мне хотелось сейчас говорить.  — Со мной все отлично, — отмахнулась я.  — Как знаешь, — бросил Скотт и вновь воцарила тишина, которая мне гораздо больше нравилась, чем разговоры. Езда начала выматывать. Мы ехали около пяти часов. Представляю, через что нужно пройти, если мы с Линэтт захотим увидеться. Надеюсь мы хотя бы будем общаться письменно. Конечно СМС, не письма от руки. Мы начали подъезжать к множеству домов, видимо один из них — наш. Наконец-то!  — Мы скоро приедем? — хладнокровно бросила я.  — Да, Саманта, наш дом — последний на этой улице, — казалось с ноткой радости ответил отец. С чего бы? Я пыталась осмотреться и увидела последний дом на улице. А он не плох. Красивый забор, отделанная крыша, маленький садик, чистые окна. Кажется, даже лучше прежнего. Машина остановилась.  — Ну вот, дети, мы прибыли, забирайте вещи и идите внутрь, осмотритесь, а я поставлю машину, — предложил отец и вышел из машины. За ним вышел и Скотт, а потом и я. Кажется, началась новая жизнь.