mercy.

Рядом с ними, меньше чем в двух футах, потрескивает и источает тепло костёр. Помимо треска пламени, слышно только его собственное тяжёлое дыхание и стоны Крейтона, которые тот пытается безуспешно сдержать. Поблизости нет никого — ни живого существа, ни немёртвого. Абсолютно ничего, кроме каменных стен. И только Крейтон лежит под ним, обхватив ногами его бёдра. И это абсолютно нормально — во всяком случае, пока что. Пэйт впивается пальцами в бёдра Крейтона с такой силой, что после наверняка останутся синяки. Он движется медленно, покачивает бёдрами, с наслаждением слушая, как ругается Крейтон, как проклинает всё на свете при каждом его движении. Не то что бы Пэйт это планировал. Он вовсе не намеревался завалить Крейтона; хотя, когда он запустил ему руку в штаны, то осознавал свои действия куда лучше. Теперь Крейтон полностью обнажён ниже пояса, у Пэйта приспущены штаны. Каждый раз, когда они сталкиваются бёдрами, кольчуга Крейтона тихо звякает. Этот звук странным образом сочетается с тихими стонами, которые издают они оба. Их позабытое оружие лежит около стены, топор — куда ближе его собственного копья. Пэйт разоружился ещё до того, как прикоснулся к этому недоумку, а тот расстался со своим топором лишь тогда, когда Пэйт вжался в него всем телом. Крейтон непроизвольно сжимает кулаки на каждом движении Пэйта, скребёт и царапает пальцами холодный каменный пол. Он упорно не желает даже прикоснуться к Пэйту, предпочитая хвататься за пустоту. Он откинул голову назад и зажмурился. Будто пытается представить, что ничего не происходит, что его не трахает сейчас Пэйт, что он не стонет от очевидного удовольствия. Но он стонет — и это уже хорошо. Пэйт поудобнее перехватывает Крейтона, отстраняется, чтобы снова толкнуться в чужое тело, смотрит, как Крейтон дрожит всем телом, слышит, как тот безуспешно пытается сдержать острый стон явного удовольствия. Пэйт коротко и низко смеётся, и вновь вбивается в то же самое место. Крейтон пытается огрызнуться, но прерывается и снова сладко стонет. Со следующим толчком он уже подаётся бёдрами к Пэйту, который сохраняет темп, вколачивается в Крейтона, и вскоре он окончательно перестаёт сопротивляться. Пэйт выебал дурь из упрямца, и когда он приподнимает его ногу, Крейтон сам поднимает вторую. Теперь он крепко обхватывает ими Пэйта за талию, не позволяя отодвинуться ни на дюйм. Тогда Пэйт обхватывает рукой торс Крейтона, сжимает объятие и ускоряется. Если он не может выебать Крейтона со всей силой, на которую только способен, если Крейтон хочет, чтобы он был именно здесь — тогда Пэйт будет трахать его быстро и жёстко. Он старается попасть именно по тому месту внутри Крейтона, от которого он дрожит всем телом. Теперь он чувствует каждую волну дрожи, прокатывающуюся по телу Крейтона, потому что тесно прижимается к нему. Пэйт вцепился в него, вжимаясь пальцами во влажную от пота кожу, чувствуя, как перекатываются под ней при каждом движении мышцы. Когда движения Пэйта становятся более беспорядочными, когда он чувствует, как в животе поднимается волна тепла, он перемещает руку на плечо Крейтона. Пытается удержать на месте, но Крейтон продолжает подаваться навстречу ему бёдрами, сталкиваться с ним. Теперь Крейтон даже не пытается сдержать стоны. Склонившийся над ним Пэйт слышит каждый звук — и это восхищает его, хотя не должно. Его поражает, что Крейтон может так стонать, так реагировать. И самое прекрасное — потому что именно Пэйт сделал с ним такое. Пэйт не может сфокусировать взгляд, судорожно схватившись за ткань одежды Крейтона. Он может сосредоточиться только на том, как напрягается Крейтон в его захвате, как он издает тихие, едва слышимые звуки, как Крейтон обхватывает его ногами за талию. Пэйт дрожит, когда кончает, тяжело дышит. Он движется всё медленнее и наконец останавливается совсем, расслабляется. Вытаскивает руку из-под Крейтона, так что тот снова лежит на каменном полу. Он устраивает руки на бёдрах Крейтона и глубоко дышит, пытаясь прийти в себя. Только тогда замечает, что Крейтон до сих пор извивается под ним. Что он всё ещё жаждет разрядки, судорожно сжимает бёдра Пэйта несмотря на то, что член в его заднице обмяк. Пэйт смотрит на него и усмехается. И отстраняется. Крейтон пытается ухватить его — удержать за одежду или за броню. Его пальцы дрожат, пытаясь найти, за что бы ухватиться. — Пэйт… — произносит он тихо и напряженно, сквозь сжатые зубы. — Только посмей. В его голосе слышится злоба, но прежде неё — похоть и желание. Он практически умоляет, и только из-за этого Пэйт наклоняется и обхватывает ладонью член Крейтона. Тому хватает трёх резких быстрых движений — потом он кончает ему в ладонь. Однако Пэйт продолжает неторопливо дрочить, пока Крейтон не отталкивает его руки. И просто лежит, и тяжело дышит. Пэйт тихо смеётся, когда отстраняется от Крейтона, чтобы привести себя в порядок. Они наверняка ещё припомнят друг другу этот случай. Крейтон ни за что бы не стал умолять, если бы Пэйт хитростью не заставил его это сделать.