«Покойся с миром, моя молодость…» The Neighbourhood - R.I.P. 2 My Youth
Забавные полароидные снимки, разложенные на импровизированном столе с пыльными разводными ключами, окаленными свечами зажигания и разными обрывками проводов, намокли и стали на ощупь чем-то вроде мокрых водорослей. Рядом из пробитой жестяной проржавевшей банки с цветами вода по капле стекала на пол, где в луже плавали опавшие лепестки её любимых жёлтых роз, будто корабли, сбившиеся с курса и неприкаянно шатавшиеся по бескрайним просторам океана. Молли хотела придать этому нагнетающему тесному помещению грязной автомастерской хоть какую-то миловидность, но теперь её старания были разбиты. В буквальном смысле. Лучи солнечного света пронизывают помещение сквозь дырки от пуль крупного калибра в гаражной двери бывшего автосервиса, будто острые шпаги протыкали магический шкаф, в котором затаилась несчастная ассистентка фокусника. А на плечах помощников великих всегда лежит большая ответственность. И вот сейчас ассистентка этого «великого фокусника» стоит на коленях в четырёх стенах душной ловушки, которая может стать для неё гробовой, а её «волшебник» просто сбежал. Руки отведены за голову, как и велели вооружённые копы, окружившие Хупер. Они держали её под прицелом, будто если бы агенты ФБР на секунду отвлеклись, Молли смогла бы перерезать им всем глотки и просто сбежать. Она совершенно не походила на опасного преступника, но благодаря человеку, которому Молли так доверяла, её считали таковой. И отчасти так всё и было. Хупер была соучастницей, а значит – виновна. Капроновые колготки разодрались на коленке, и она вляпалась в вязкую пахучую лужу моторного масла. Подол чёрного короткого платья испещрён щепками и кровью. Но сейчас Молли точно не думала об удобстве и чистоте. Ей нужно отсюда выбраться. Копы приказывают подняться. Она лихорадочно трясётся от страха, медленно поднимаясь с колен, и шмыгает носом. Она уже выплакала все слёзы, что раскрасневшиеся припухшие глаза теперь сухие, и при каждом моргании белки глаз болели. Один из агентов ФБР в бронежилете грубо хватает её запястья и надевает наручники. С девушкой бы стоило быть помягче, но она вовсе не девушка. Она преступник. Коп толкает её, чтоб она шла вперёд, а спецназовцы идут за ней следом, продолжая держать Хупер под прицелом, чтоб избежать попытки бегства. Молли наклоняет голову набок и касается плечом щеки, чтоб стереть размазанную тушь перед тем, как выйти на свет (будто это исправит её ужасный вид), а затем медленно шагает под конвоем к полицейской машине. Когда их история только начиналось, всё казалось забавным приключением и шуткой. Молли никогда не задумывалась о последствиях их действий и считала это просто весёлым дурачеством. Она даже не помнит момент, когда их безобидное баловство переросло в серьёзные игры с человеческими жизнями, и она увидела Джима совершенно с другой стороны. Но даже тогда Хупер его не покинула, твёрдо веря в то, что любого зверя можно приручить. Но монстры никогда не станут ручными зверьками. Хоть он и, кажется, её любил. По крайне мере, она так думала. А теперь на пути к машине в окружении вооружённых агентов ФБР в бронежилетах она думает лишь об одном: «Почему ты сбежал и бросил меня здесь одну?»1 ______________
Джим пальцем вырисовывает на мокром песке пляжа женское имя и щурится от яркого солнца, когда он смотрит в сторону океана, в котором плещется Молли. Она машет ему рукой и ныряет с головой в воду, словно русалка. На песке получилось имя Молли. В Калифорнии всегда солнечно, и, однажды здесь побывав, не захочется вернуться назад. Яркие солнечные пейзажи намного лучше, чем дождливый Лондон. И Хупер сразу же согласилась, когда Джим предложил поехать сюда. На лето ей всё равно не хотелось возвращаться домой из общаги медицинского университета. А её новый знакомый пришёлся как раз кстати. Что она о нём знала? Его звали Джим, ему нравились Arctic Monkeys, и у него была аллергия на орехи, из-за чего он не любил фисташковое мороженое. Когда тебе двадцать, хочется погрязнуть в приключения с головой, пока тебе не стукнуло тридцать. Серьёзность можно оставить на потом. Быть взрослым скучно. И Хупер хочет успеть урвать этот пирог веселья, хоть и была весьма скованной. Что она потом будет вспоминать будучи сорокалетней, в то время как все её однокурсники успели съездить в путешествие, побывать на многих вечеринках и просто развлекаться? Брюнет ложиться на песок, получая порцию солнечного загара. Он точно сгорит на солнце и даже никакие солнцезащитные крема не помогут. Его бледная кожа отторгает солнечный свет. — Фу, Молли, ты такая холодная! — гнусаво говорит Джим, когда мокрая Хупер ложится прямо на него. Капли океанской воды стекают на его кожу, покрытой мурашками, и парень снимает солнечные очки, чтобы она увидела по его взгляду, как он недоволен. — Ты же не хочешь со мной купаться, — она кладёт голову на его грудь и слышит его учащённое сердцебиение, которое отдаётся по всему телу. У него панический страх воды. — Я не умею плавать. И не хочу. Джим садится, спихнув с себя Молли, и вытирается полотенцем. Нахмуренные брови на его лице образовали складку на переносице, И Хупер уже давно поняла, что сильно разозлила своего спутника. — Прости. Я просто хотела пошутить. Она неуверенно прижимается грудью к его плечу и целует Джима возле уха. Придирчивый ворчун сбавил свой гнев. Он целует её холодные влажные губы и слегка улыбается. В ходе своего путешествия Молли не только изучала окружающие её окрестности, но и своего компаньона. Джим был вспыльчивым, но быстро отходил. Однако, тем не менее, он никогда не просил прощения за свои обидные слова, сказанные в порыве гнева. Такой был характер. Но пока это не сильно тяготило Хупер. Его апатия сменялась на безумное веселье, а потом снова унылое состояние, из-за которого ничего не хотелось делать. Кажется, у него была биполярка. Молли случайно нашла в его чемодане лекарства, благодаря которому он мог контролировать своё расстройство. Но если всё под контролем, нечего и беспокоиться. Джим дёргает завязку её купальника, но Хупер успевает придержать лиф. — Не здесь же, — она, покраснев от смущения, затягивает на спине завязки и делает узел. — Может, съездим на заправку в супермаркет? — он надевает очки и подставляет своё лицо солнцу. — Мы разве уже не во всех побывали? — она вытирает полотенцем волосы, а затем накидывает его на свои плечи, чтобы не обгореть. — Здесь в паре километров есть одна. Мы там ещё не были. — Ладно, — Хупер подбирает с горячего песка сланцы и направляется к машине, чтобы взять вещи и переодеться.***
В маленьком магазине при заправке пахнет кошачьей мочой, а толстый кассир с прыщавым лицом и жирной кожей в кепке «Ред Сокс» и футболке с потными подмышками слюнявит палец и переворачивает страницы нового номера журнала «Плэйбой». Он совершенно не обращает внимания на вошедших девушку и парня, которые направились в отдел со сладостями. Они украдкой поглядывают на скучающего кассира и запихивает под толстовку всё, что попадётся под руку: шоколадные батончики, драже, мармелад и даже колу в железной банке. Джим научил Молли, что можно не платить за еду и воровать в магазинах, которые сами обворовывают население своими ценами. И начать лучше всего с заправок. Оттуда проще сбежать. Хупер показалось это забавным. Ощущался такой прилив адреналина, схожий с бабочками в животе, когда влюбляешься. Их маленькая безобидная шалость не принесёт никому вреда. Когда они идут к выходу, из-под толстовки Молли выпадает батончик. Кассир смотрит на них в упор, но тут Джим хватает за руку свою соучастницу, и двое воришек бегут. Неповоротливый мужчина даже не успевает ничего сделать, как они выбегают из магазина, запрыгивают в кабриолет и уезжают, виляя задом машины от резкого старта. Джим едет по трассе, давя на газ, будто за ними погоня, а Молли оборачивается назад и смеётся вместе со своим компаньоном. У них получилось. Хупер снимает через голову толстовку, растрепав волосы, и всё награбленное добро падает ей на бёдра. Шоколад с орехами она выбрасывает на дорогу. Джиму такое нельзя. Молли не особо задумывалась, когда всё загребала под свою верхнюю одежду. Она суёт руку под толстовку Джима и выгребает наворованные им сладости себе на колени. Среди жевачек, мармелада и каких-то шоколадных шариков Хупер замечает небольшую коробочку, которую показывает Джиму с удивлённым видом. — Что? — в недоумении спрашивает он. — У нас почти закончились. Это про запас. Молли смеётся и убирает коробку в бардачок. Она даже не знает, когда он успел спереть пачку презервативов с прилавка кассы прямо из-под носа того неприятного мужчины. Джим - ловкий воришка.***
В придорожном мотеле не самая лучшая обстановка в номерах, но кровати здесь широкие и удобные. Когда они доедут до Лос-Анджелеса, Джим обещал ей снять люксовый номер с шикарнейшей кроватью, и им будут подавать устриц прямо в постель. Он это называл: «Трахаться как короли». Они воровали в магазинах не из-за того, что у них не было денег, а ради веселья и приключений. Джим был из богатой семьи, поэтому они рассекали Калифорнию на чёрном Феррари, которую он арендовал вначале их путешествия. Он говорил ей, что учится в Оксфордском или, кажется, в Кембриджском университете. Молли точно не помнит, но это определённо был какой-то престижный и очень дорогой университет. Хупер разворачивает свою толстовку на кровати, в которую она сложила их награбленные сладости, и берёт подтаявшую шоколадку. Джим обнял Молли сзади и уткнулся носом в её мягкие волосы. Ему хочется совсем другое сладкое. Джинсовая ткань её штанов от жары прилипла к ногам, поэтому Джиму с трудом удалось их приспустить до колен вместе с нижним бельём. Он не особо любил прелюдии и сводил всё к минимуму, хоть Хупер и предпочитала предварительные ласки. Она садится на кровать и снимает джинсы, которые пришлось вывернуть наизнанку, чтобы избавиться от них. Джим снимает толстовку вместе с футболкой, и вспотевшим телом прижимается к Молли. Осталось только содрать с неё топ и лифчик. Хупер расстёгивает ремень его джинсов, в то время как Джим обхватил её скулы ладонями и покусывал губы своей соучастницы маленького ограбления при поцелуе. Когда они уже наконец-то обнажённые ворочаются на застеленной постели в объятиях друг друга, Молли переворачивается на спину и раздвигает ноги. Возбуждённый член Джима входит в лоно Хупер, Молли обхватывает Джима ногами и вцепляется своими тонкими пальцами в покрывало кровати от боли, когда её компаньон вгрызается зубами в плечо. После секса с ним у неё всегда остаются следы его зубов на коже, что приходится пару дней носить футболку, а не топики на бретельках, пока синяки не пройдут. А в такую жаркую погоду носить футболки весьма проблематично. Когда он кончает, Джим ложится рядом с запыхавшейся Молли, снимает презерватив, завязывает в узел и зашвыривает под кровать. — Ты успела? — он закуривает сигарету, стряхивая пепел на пол. — Да, — она удовлетворённо облизывает губы и глубоко выдыхает, — ты первый в душ? — Не, иди ты. Я докурю, — он положил под голову свою руку и выдыхал дым в потолок. — Себ хочет сегодня вечером с нами встретиться. Так что не плескайся там долго. — Это ты там всё время торчишь по два часа! — она бросает в него футболку и, смеясь, уходит в ванную. — Стерва, — он улыбается и отбрасывает грязную футболку на вторую половину постели. Пока ты молод, тебе хочется шутить и веселиться. И мало кто задумывается о последствиях этого веселья.***
В закусочной «У Боба» пахнет сгоревшей яичницей, и дым просачивался через дверь кухни. Повара здесь были не самые отмененные, но у них были вкусные булочки с корицей, которые так обожал Джим, и греческий салат, который любила Молли. Её любимый воришка заглатывает кусок булки и облизывает пальцы, испачканные липким кремом. Хупер ковыряет вилкой в салате, периодически потирая плечо, на котором зудел укус её страстного любовника, и посматривает на вход. Наконец звенит колокольчик, и в закусочную входит высокий парень в солнечных очках и оглядывается по сторонам. Молли машет ему, чтобы он шёл к ним и двигается вправо, что освободить для него место рядом с собой. — Наш сладкоежка как всегда наедает щёки, — Моран садится с Молли и снимает очки, с ехидством смотря на своего друга. — Да пошёл ты, — отвечает он с полным ртом и вытирает губы салфеткой. — Я рада, что ты наконец-то нашёл время с нами встретиться, — она широко улыбается Себастьяну и кокетливо поднимает плечи, положив руки на стол. — Куда съездим? — Я весь в вашем распоряжении. А ещё у меня есть бутылочка хорошего виски. — Совсем другое дело, — Джим отряхивает руки от пудры и встаёт, — я в туалет, а потом поедем. Моран прислоняется спиной к кожаному дивану и поворачивает голову к Хупер. Молли снова ковыряется вилкой в салате, и заметно, как её рука трясётся. — Ты загорела. Тебе идёт. Себастьян не знает с чего начать разговор и решает начать с комплимента. Пока Джима нет, у них есть минут пять-семь от силы. — Спасибо, — она заглатывает курицу с листиком салата. Джим ещё в Лондоне познакомил её со своим лучшим другом Себастьяном Мораном. Молли не знала, где он учится. Но у них были схожие вкусы. Как и в противоположном поле. — У тебя волосы выгорели на солнце, — он убирает прядь её волос за ухо и лишь слегка касается тыльной стороной ладони её кожи. Молли дрожит и роняет вилку, которая со звоном ударяется о тарелку. Ей льстит такое внимание. — Ну так что, поехали? — Джим поправляет пояс и смотрит сначала на взволнованную Молли, а затем на своего друга. — Поехали. Троица выбегает из закусочной, так и не заплатив за ужин.***
Ночные огни города мелькают как одно большое пятно, а пьяная Хупер, вытянув руки вверх, двигает в такт любимой песни Arctic Monkeys. Это Джим подсадил её на них. На заднем тесном сиденье расположился Себастьян, который с улыбкой наблюдал за ней. — Калифорния, я люблю тебя! — она уже успела взобраться на спинку сидения и кричать признания любви. Виски у Себастьяна действительно оказался хорошим. Машина останавливается возле заправки. — Сиди здесь, и не вздумай выходить из машины, — он пристёгивает разморенную Молли ремнём безопасности. Синтез жары и алкоголя потянул её на сон. — Мы быстро. Она смотрит на витражное окно, через которое видно всё, что происходит в магазинчике. Двое в масках наставили пистолеты на толстого кассира. Ей кажется, что они уже здесь были. Он поднял руки и вытаскивал грабителям деньги из кассы, но потом откуда-то из-под прилавка он достал ружьё и целился в них. Преступники даже не запаниковали. Прежде чем тот нажал на курок, один из грабителей выстрелил пару раз ему в грудь. Кровь брызнула на витражное стекло, будто мазки экспрессивного художника, и кассир рухнул на пол. Воришки забрали последние деньги из кассы и выбежали с мешком из магазина. — Чёрт, зачем ты завалил жирдяя? Ружьё было не заряжено. — Да пофигу. Хупер слушала их разговор будто сквозь сон, когда они направлялись обратно в мотель. Может, она и хотела, чтобы всё казалось сном. — Ты убил человека... Она ладонью усиленно тёрла веки, будто ей что-то попало в глаз. Молли махом протрезвела, но чувство тошноты и лёгкого головокружения до сих пор остались. Может, в этом не был виноват алкоголь? — Ой, вот ещё одна нашлась ворчунья. Прям два сапога пара. — Джеймс Мориарти всегда идёт до конца, — с усмешкой говорит Моран, дразня его. — Мориарти, — она сквозь слёзы улыбается, — ты мне никогда не говорил свою фамилию. — Это так важно? — Джим хмурится. — Сколько там, Себ? Моран пересчитывает деньги, едва шевеля губами, а затем выводит подитог: — Почти тысяча долларов. — Пойдёт. — Останови машину. Я хочу выйти. Хупер в нетрезвом состоянии пытается отцепить ремень безопасности. — Мышонок, не начинай. — Останови эту долбаную машину! — она делает ещё один рывок, чтобы ослабить ремень, и он наконец-то поддаётся. Машина затормаживает свой ход и останавливается. Хупер хлопает дверью и идёт в сторону пляжа, скрестив руки на груди от дующего прохладного ветра с океана. — Я разберусь. Джим идёт следом на ней и хватает её за руку, когда они доходят до вышки спасателей. — Что за концерты? — он больно вцепляется пальцами в её предплечья и прижимает к металлическому столбу. Хупер смотрит в его большие карие глаза, в которых отражается луна. Никогда нельзя было понять по его глазам, что он чувствовал или о чём думал. Просто видна пропасть и больше ничего. Говорят, что глаза – зеркало души. Видимо, вместо души у него была пустота. Она обнимает его и рыдает на плече. Всё должно было быть по-другому. Без жертв и тяжких преступлений. — Мышонок, мы же просто веселимся, ты забыла? — Никто не должен был пострадать, — она поперхнулась собственными слезами и закашлялась. — Он был таким паршивым. Зачем из-за него убиваться? Для Мориарти действительно были непонятны эти оплакивания усопшего, будто он просто раздавил какую-то букашку. Человеческая жизнь для него ничего не значит. — Я хочу домой в Лондон. — Нет, мышонок, я же тебе обещал королевскую кровать и тарелку устриц, — он достаёт из кармана крохотный пакетик с таблетками и силком заставляет Молли проглотить их. — Всё будет хорошо. Он заливает ей в горло виски из фляжки, чтобы она запила проглоченное экстази. Веселье только начинается.2 ______________
Сигарета в её руке догорает, и пепел разносит лёгкий ветер по салону автомобиля. Она сидит в тёмных солнечных очках и с шёлковым белым платком на голове, концы которого обмотаны вокруг её шеи, и ждёт сигнала гнать на всех порах. Джим и Себастьян на деле. Кокаин, транквилизаторы и прочие расслабляющие средства неплохо на неё влияли, что Джим убедил Молли работать вместе с ними и помогать в их делах. Это он подсадил её на наркотики. Сначала это просто были магазинчики на заправках, потом частные лавочки в неблагополучных уголках Сан-Франциско, а теперь они перешли на ювелирные центры. Играть - так по-крупному. Хупер узнала, что Джим был вовсе не из богатой семьи: мать его умерла ещё при родах, а отец - бывший профессор математики Кембриджского университета - с шизофренией лежал в психиатрической больнице. А столько денег у него было благодаря, как он сам называл, «консультированию преступлений», которым он начал промышлять в Лондоне. Молли понятия не имела что это такое. Но тянет на пожизненный срок. Преступники закидывают мешок с ворованными украшениями на заднее сидение, и Хупер давит на газ, как только оба парней запрыгивают в машину. Консультирование преступлений приносило гораздо больше прибыли, а эти ограбления были просто для развлечения. Они же веселятся. Угнанная чёрная Феррари мчится по серпантину, а затем Хупер замедляет ход и выпускает руль из рук. Вдалеке слышатся сирены полицейских машин, которые ринулись за ними в погоню, но они не успевают догнать автомобиль воров. Феррари срывается с обрыва и падает вниз. Взрыв при столкновении с землёй поднимается вверх до самой дороги серпантина, и остановившиеся копы лишь смотрят вниз. Они делают заключение, что троица не справилась с управлением и погибла. Тем временем Молли, Джим и Себастьян бегут через лесную чащу и доходят до машины, которую они специально подготовили на дороге, которая выведет их на трассу на пути к Лос-Анджелесу. Такой ловкий ход мог придумать только их гениальный Джим.***
Хупер лежит в обуви на постели люксового номера и примеряет бриллиантовое ожерелье. Тот ювелирный салон был самой крупной их наживой, и теперь пора заняться чем-то более серьёзным: начать консультировать преступления за пределами Лондона. Пора расширять свой горизонт. И стать взрослыми. Учёба давно уже началась, но Хупер понимала, что не сможет уже вернуться к той жизни, которая была у неё в родном городе. Поэтому Молли сообщила родителям, что она нашла себя в другом месте и пусть её не ищут. Отследить её звонок они всё равно не смогут. Джим, будто тигр, ползёт по кровати к Молли и открывает перед ней коробочку с кольцом. — Нравится? — Пафосное. Мориарти одевает кольцо на её палец, и она вытягивает руку, чтобы оценить, как на ней смотрится. Вполне недурно. — Надо сбагрить всё это добро Джефферсону, — говорит Себастьян всё это время сидевший на кушетке. Он разложил перед собой ювелирку и протирал раствором, чтобы стереть отпечатки их пальцев, когда они в отеле перебирали бриллианты без перчаток. — Оно стоит всё дороже, но часть тысяч за семьдесят можно отдать. А остальное спрячем в банковскую ячейку про запас. — Деньги меня не интересуют, — он касается губами тыльной стороны ладони Хупер и идёт вверх, покрывая кожу поцелуями. Сегодня у него был какой-то особенный прилив нежности к ней. Её это даже как-то пугало. Видимо, лекарства от биполярки в самом деле действовали. — Что хочет делать мой мышонок в день рождения? — Сегодня Arctic Monkeys дают концерт в клубе. Хочу сходить. — На сборище вопящих подростков? — скептически говорит Моран, протирая тряпкой золотой браслет. — Сегодня мы будет делать то, что она захочет, — ворчит на него Мориарти. — В твой день рождения мы плавали голышом в дельфинарии и кормили чипсами пингвинов в зоопарке. Теперь очередь Молли загадывать желания. — Я же не против. Не надо так категорично. Хупер слезает с кровати и снимает туфли на высоком каблуке. На концерт она точно наденет гораздо удобную обувь. — Я пойду в душ, — она подходит к Морану и целует его кокетливо в нос. — Не сердись. Мы же просто веселимся. Уставший Себастьян сменяет гнев на милость и улыбается. Хупер всегда умела его переубедить.***
После концерта Молли идёт прогулочный шагом по ночной улице Лос-Анджелеса между своими напарниками, которые взяли её под руки и вели по дороге. Хупер до сих пор напевала под нос песню, которая заела у неё в голове. Джим пил из горла виски и передавал по кругу. Концерт удался на славу. Мориарти сидел за столиком с бутылкой портвейна в отдалённой части клуба, пока Молли сидела на шее у Себастьяна на танцплощадке и подпевала фронтмену её любимой группы. Всё, что захочет его мышонок. Они останавливаются возле скамейки, и Молли кладёт свою голову на колени Джима, а ноги – на Себастьяна, когда те сели. — Чем займёмся завтра? — она теребит на запястье плетённый браслет и, хитро щурясь, смотрит на Мориарти. — Чем-то очень дельным. Но ты с нами не пойдёшь. Это мужские дела. — Вы такие скучные, — Молли наигранно надула губы. — Когда он был Ричардом Бруком, он был куда занудней, - в шутку говорит Моран, подмигнув Джиму. Он знал, как довести своего вспыльчивого друга до бешенства. — А почему Ричард Брук? — Потому что это моё настоящее имя. Хупер садится и в недоумении смотрит то на Себастьяна, то на Джима. Личность Мориарти на самом деле для неё оказалась гораздо запутанней, чем она думала. Такие ребусы ей не под силу. — Что? Это разве было так важно?***
Настоящего Ричарда Брука уже давно не существовало, но Джим всё равно вспоминал своё имя. Это был как остаточный эффект. Брука всё равно из него до основания не вырезать, но он по максимуму выбьет из себя этого глупого мальчика по имени Ричард. Хупер сидела на постели с большой тарелкой устриц в раздумьях и не знала называть его теперь Ричард или по старинке Джим. Но Мориарти чётко дал ей понять, что своё старое имя он ненавидит. Пусть тогда будет Джим. Молли смотрела какой-то сериал на огромном экране плазмы и поедала чипсы, когда Мориарти и Себастьян вернулись со своего дела. — Вам идёт деловой стиль, — Хупер любовалась своими компаньонами в дорогих костюмах. — Вествуд, — Джим улыбается и разводит руками в стороны. Он любит шик. — Так где вы были? — То там, то сям, — Мориарти снимает тёмно-синий пиджак и вешает его на стул, — что смотришь? Зевающий Джим заваливается на постель рядом с ней и кладёт свою голову на её плечо. Себастьян вынимает из-под пиджака пистолет и кладёт на стол. Ещё полгода назад Молли бы испугалась оружия, но теперь это не вызывает у неё страх. Так всё и должно быть. Она кормит Мориарти чипсами со своих рук, и, заглотив порцию хрустящей картошки, Джим облизывает её солёные пальцы. — А что в папке? — Хупер с интересом смотрит на чёрную папку Морана. — Скукотища, — лениво отвечает за него Мориарти. — Политика наводит тоску. Тебе будет это неинтересно. Себастьян садится на постель рядом с Хупер с другой стороны и берёт её за руку. — Всё же будет хорошо? — Конечно, — он поцеловал её в висок и уткнулся носом в плечо. Чем она меньше знает, тем лучше для неё.3 ______________
Когда тебе двадцать, кажется, что это время будет длиться вечно, но ты не успеваешь оглянуться, как время пролетает быстро, будто вспышка, и тебе остаётся лишь стоять на коленях и собирать оставшиеся пожитки веселья и упущенное время, которое не успел потратить рационально. Потом приходят обязательства перед собой и другими, бытовые проблемы и неудачи на первой работе. И тут ты понимаешь. Ты теперь взрослый. Парень сидит на асфальте, прислонившись спиной к одной из побеленных колон, и курит. Из машины на всё пространство играет песня Arctic Monkeys, именно та, которую постоянно напевала Молли. По подземной стоянке раздаются семенящие шаги и сначала появляются тонкие лучи фонарей, а потом входят вооружённые спецназовцы ФБР в бронежилетах, обрыскивая каждый сантиметр парковки. Фильтр неприятно липнет к окровавленной губе Себастьяна, но он докуривает и хватается за винтовку. Они гнались за ним от самого Лос-Анджелеса и загнали в ловушку в Сан-Диего. Но сожалениям сейчас не было места. Моран набирает номер телефона. Длинные гудки сменяет автоответчик, и Себастьян оставляет голосовое сообщение: — Ты как всегда дохера занят, Джим, хотя ты сейчас не в меньшей заднице. Я сейчас в Сан-Диего и надеюсь, что ты успел с Молли слинять из Америки, пока я тут их отвлекаю. Моран на пару секунд замолкает, обдумывая, что ещё сказать напоследок. — Мы были классной командой, и передай Молли… Хотя нет, ничего ей говори. Пусть она не знает. Ну что, как бы прощай? Что там обычно говорят? — Себастьян Моран, сдавайтесь или мы откроем огонь на поражение. — Ладно, прости, меня тут ребятки поиграть зовут, — он смеётся превозмогая самого себя и смотрит в потолок. — Удачи, Джим. И береги Молли. Он смотрит на окурок, а затем бросает в лужу рядом с собой. Огонь стремительно распространяется по маслянистой жидкой дорожке и достигает автомобиля, в котором на всю катушку играла музыка. Мощный взрыв обрушивает стены, и все остаются погребёнными под завалами подземной парковки. После такого обвала никому не выжить.***
Когда Джим говорил, что политика нагоняет скуку, он забыл упомянуть, что в его распоряжении были секретные данные расположения американской вооружённой базы, чертежи и схемы. Хупер точно не знает, что конкретно натворили её друзья, но одним солнечным утром, им второпях пришлось выбегать через чёрный ход отеля, когда агенты ФБР ворвались к ним в номер. Она не была в курсе их дел, но Себастьян каждый раз утверждал, что так будет лучше для неё. Она сама позволила всему этому случиться. Когда их объявили в розыск, назвав террористами, нужно было бежать из Лос-Анджелеса. Тут они и разделились. Моран уехал в Сан-Диего, а Молли с Джимом застряли здесь. Выехать из города они уже не могли. Хупер ставит цветы в жестяной банке из-под фасоли на стол заброшенной автомастерской, чтобы немного украсить их убежище, и включает лампочку. Они уже здесь торчали несколько дней. Молли перебирает полароидные снимки, где они были счастливы, и улыбается. Хупер верит, что всё образуется. — Себастьян не звонил? — Нет, — Джим нервозно ковыряется в бардачке в поиске своего лекарства, но потом понимает, что оставил его в отеле, когда они сбегали. — Нужно позвонить Себастьяну. Надеюсь, с ним будет всё хорошо. — Ты вообще понимаешь, что звонки отслеживаются?! — он срывается на неё, и Хупер испуганно смотрит на Джима, вжавшись в угол мастерской. Он устал от неё. Её слезы нагнетали и без того дерьмовую ситуацию, а их западня психически давила, что невольно начинаешься чувствовать себя клаустрофобом. Без лекарств ему паршиво. Мориарти забирает сумку с важными бумагами и закрывает машину, поставив на сигнализацию. — Сиди здесь и не выходи. — Когда ты вернёшься? — Без четверти невозможного. Он выходит ночью из автомастерской и просто оставляют Молли одну.Эпилог
Конечно, он не вернулся. Но Джим точно знал, что она будет ждать его до самого конца. Когда спецназовцы обстреливали дверь автомастерской, Хупер в страхе сидела в углу, зажав руками уши. И мужественно вытерпела весь этот кошмар. Молли почти доходит под конвоем до полицейской машины, как ударная волна взрыва в бывшем автосервисе захватывает близлежащий участок и обволакивает огненным облаком. Один из молодых спецназовцев решил проверить багажник автомобиля, и заранее заминированная бомба Джимом взорвалась при открытии. Теперь у Мориарти не осталось ни одного свидетеля его приключений безудержной молодости. Парень с лёгкой щетиной на лице посматривает в зеркало заднего вида и едет по трассе в ближайший аэропорт. Пора возвращаться домой в Лондон. И быть взрослым.