- Велиал! Ну, ты и сука! - громогласный голос разрывает тишину подобно взрыву гранаты.
Двери распахиваются настежь одним ударом ноги в тяжелом сапоге на массивной тракторной подошве - такими можно и хребты ломать - и в залу врывается обнаженный по пояс и предельно взбешенный Абаддон. Голос переходит то в озлобленный крик, то в низкое рычание. За ним семенит, закутанная в черное покрывало, стройная женская фигура, округлые, соблазнительные формы которой явственно читаются под тяжестью непрозрачной ткани. Абаддон оборачивается, снова рычит, совершенно по-звериному скаля крепкие челюсти с мощными клыками.
- Убью, тварь.
- А я-то тут при чем? - спокойный голос князя лжи прерывает тираду почему-то с совершенно противоположной стороны.
Абаддон полностью поворачивается на звук и видит самого Велиала, сидящего возле трона и прислонившегося спиной к антрацитовой колонне. Демон курит, держа в другой руке несколько игральных карт.
- Почему чуть что, так сразу - Велиал? - пальцы свободной руки перехватывают сигарету, отводя ее от губ, и князь переводит насмешливый взгляд на маршала. - Я все это время был здесь. Люцифер подтвердит.
Сидящий на троне Владыка кивает, не пряча ехидной улыбки, что появляется на полных губах, и вновь возвращается к игре, накрывая чужого червового туза козырным - пиковым.
Абаддон оборачивается обратно и все наконец-то встает на свои места.
- Асмодей... - низкий рык перекрывает заливистый, чуть хрипловатый смех и перед мужчинами вместо юной хрупкой прелестницы, точь-в-точь такой, каких предпочитает офицер Ада, предстает высокий стройный мужчина.
- Иди сюда, мой глупый мальчик, я научу тебя всему, что надо... - смех прерывается и низкий голос соблазнительно мурлычет прямо в ухо; Асмодей тянет руки к Абаддону, касаясь крепких плеч ладонями, и прижимается к широкой груди. - И что не надо.
Абаддон на секунду теряется, во все глаза уставившись на льнущего к нему главу инкубата и суккубата. Тот не выдерживает и, ткнувшись лицом в чужое плечо, начинает давиться смехом. Маршал, наконец-то опомнившись, отталкивает от себя стройное тело и вновь рычит.
- Какого архангела?!
Асмодей разгибается, вытирает с уголков глаз выступившие слезы веселья и перебрасывает край покрывала через плечо на манер римской тоги.
- Мне скучно, - просто отвечает демон вожделения, пожимая плечами и проходит мимо все еще разъяренного, но уже, кажется, перестающего кипятиться, адского маршала.
Велиал и Люцифер, даже переставшие играть и с интересом наблюдавшие за разворачивающимся перед ними действием, переглянулись. Велиал, в ответ на ухмылку Владыки, скалит зубы и в очередной раз протягивает тому початую пачку самых обычных человеческих чипсов. Тот усмехается, запуская ладонь внутрь шуршащей упаковки, подцепляет несколько картофельных ломтиков бледными пальцами и кивком головы благодарит. Князь лжи подтягивает пачку обратно, зарываясь в нее едва ли не носом в поисках более аппетитных картофельных долек, но она практически сразу же исчезает, заграбастанная чужой ладонью с аккуратными длинными ногтями. Асмодей, переложив ладонь Люцифера на его же колено, устроился поудобнее на подлокотнике трона, откинувшись на резную спинку. Люцифер улыбается, растягивая накрашенные черным губы в улыбке, и просовывает руку под наигранно покорно прогнувшейся поясницей, чтобы приобнять закутанное в покрывало стройное тело. Велиал фыркает, но за отнятым не тянется, уже доставая откуда-то из-под подола пока еще запечатанную пачку соленых фисташек. Абаддон хмурится, уже беззлобно швыряет в сторону собравшейся элиты снятую с лица половинчатую маску. Точнее, ту ее часть, что собрана из тонких костей. Велиал ловит ее, даже не утруждая себя подняться, и бесцеремонно надевает.
- Ну, как? Мне идет?
- Сними ее, адская мерзость. Не хватало еще после тебя враньем заразиться, - Абаддон ухмыляется, опускаясь на пол по левую сторону от расслабленно закурившего Люцифера и уже спокойно принимает угощение с рук Асмодея, когда тот подносит к его губам картофельный ломтик.
- А Асмо прав. Здесь и правда стало безобразно скучно.
Люцифер зевает, прикрывая ладонью рот. Велиал согласно кивает, кривя губы и перехватывая лежащую на подлокотнике бледную кисть с зажатой меж пальцев сигаретой. Полные губы обхватывают слегка запачканный помадой фильтр чужой сигареты и демон крепко затягивается.
- Поддерживаю, - он отстраняется, выпуская через приоткрытые губы облако серебристо-пепельного дыма.
- Тут от Левиафана поступило занятное предложение...
- Я за любой кипишь, кроме воздержания, - улыбается Асмодей.
- Кто о чем, а вшивый о бане... - тихо бормочет Абаддон.
Но Асмодей пропускает его реплику мимо ушей, зажимает меж губ откуда-то взявшуюся дольку яблока и склоняется над лицом Люцифера, тот улыбается в ответ не менее лукаво и прикусив зубами край ломтика, перетягивает его к себе в рот.
- А мне? - Велиал наигранно строит из себя оскорбленную невинность и получает в ответ ухмылку, а затем едва успевает поймать метко брошенное прямо в лоб красно-бордовое наливное яблоко с воткнутым в него охотничьим ножом. - А если бы я не успел?!
Возмущение в заметно повысившемся голосе можно принять за настоящее. Асмодей пожимает плечами.
- Было бы хоть какое-то веселье.
- Кстати, о развлечениях... Люци, так что ты там говорил о Левиафане? - Абаддон, придвинувшись к Велиалу, затыкает ему рот ладонью, едва тот начинает возмущаться по поводу реплики Асмодея.
- Он предлагает немного встряхнуть человеческий мир. Мы давно не вылезали из адских глубин. Он жалуется на то, что у его зверушки пошли кислотные пролежни на задних конечностях.
- А нечего отпускать Гидру "гулять" где ни попадя, - хмыкает Абаддон, рассматривая идеальные черные ногти на вцепившихся в его запястье пальцах. - Тогда и "пролежней" нигде не будет...
Велиал, которому надоело сидеть заткнутым чужой лапищей, прикусывает ладонь Абаддона, вспарывая острыми резцами кожу до крови. Наконец-то получив свободу и не обращая внимания на рыкнувшего маршала, Велиал придвинулся ближе.
- А что... Интересная идея.
- Я тоже за, - Абаддон на секунду оторвался от кровоточащей ладони и вновь припал к ней губами, языком зализывая уже начавшую затягиваться рану.
Люцифер усмехнулся, стрельнув глазами в его сторону.
- Мы туда просто невинно развлечься. Не нужно делать так, как было в прошлый раз.
- А я-то что?!
- Не закипай, кипятильник. Люци прав. Я потом, между прочим, за*бался отчеты строчить, - Асмодей хмыкнул, сползая чуть ниже по подлокотнику. - Хотя, это была твоя обязанность. Я еще с самого начала сказал, что с меня только суккуб покрасивее.
- Сейчас кто-то в нос получит.
- Девочки, не ссорьтесь, ваша косметичка у меня.
Все поднимают головы на глухой низкий голос, раздавшийся со стороны распахнутых дверей.
- Опа, Чума собственной персоной, - Велиал ловко разрезает яблоко на части, раздавая в протянутые руки ровные ломтики, - Я пожалуй оставлю свою косметичку тебе. А то вдруг это заразно. Мое лицо слишком прекрасно, чтобы носить безвкусные намордники.
Слегка подкинув на своей ладони две яблочные дольки, Велиал отправляет одну из них себе в рот, а вторую кидает в сторону подошедшего демона болезни.
- Без обид.
Тот глухо хмыкает, ловя ладонью в черной перчатке предназначенный ему кусок яблока, но сам к нему не притрагивается. Оказываясь рядом с князем, он смотрит тяжелым взглядом сверху вниз на ухмыляющегося демона, нарочито медленно облизывающего полные губы и подносит к его рту предназначавшееся ему самому яблоко. И Велиал обманчиво покорно ест с его рук.
- Ведешь себя, как куртизанка.
- Кто бы говорил... И ты еще называешь нас извращенцами, господин чумной доктор, - Велиал медленно поднимается на ноги, опираясь на "услужливо" предложенную руку ухмыляющегося Люцифера, - Я знаю о тебе все, Меее-ериии-хиим.
Гадюка, высунувшаяся из-за ворота Велиала, скользнула по его плечу, тихо шипя в тон сменившемуся голосу своего хозяина. А затем, повинуясь немому приказу, кинулась в лицо, на половину скрытое массивным респиратором. Но даже приблизиться к незащищенному участку кожи она не успевает, оказавшись перехваченной аккурат чуть ниже головы. Широкая ладонь жестко сжимает пытающуюся вырваться из крепкой хватки гадюку, наблюдая за тем, как меняется лицо самого Велиала. Князь лжи то крепко стискивает зубы от боли, то жадно хватает ртом воздух из-за его нехватки, цепляясь за чужую руку, держащую трепыхающуюся змею.
- Мерихим.
Люцифер говорит спокойно, даже скорее успокаивающе и Мор отпускает змею, пряча усмешку за преградой из респиратора. Велиал наконец-то может вздохнуть спокойно, потирая горло.
- Сука.
- Велиал.
- Да что сразу Велиал?!
***
13 лет спустя. Верхний мир. Япония. Токио.
Под веками темнота и цветные зайчики выплясывает что-то среднее между полькой и тарантеллой. Голова, кажется, вот-вот расколется на два симметричных полушария, как переспелый арбуз, а набатом стучащая в висках кровь оглушает круче удара гонга прямо над ухом.
- Мои руки... Они сейчас отвалятся, - игнорируя разноцветные вспышки, мелькающие перед глазами, тихо шипит Кай, на коленях подползая к стоящему в центре комнаты ведру со льдом и опуская горящие кисти в спасительный холод.
Он даже перчаток не снимает, словно боясь обнаружить под искусственной кожей один сплошной мозоль или вовсе снять их вместе со своей - одним сплошным кожаным чехлом. Чувствуя сильное, сводящее пальцы, покалывание, он блаженно жмурится, склоняясь над ведром в три погибели, и упирается лбом в сгиб уложенной на металлическом бортике руки.
- Какой же кайф... - на выдохе, хриплым шепотом.
С дивана раздается не менее низкий, какой-то надорванный смешок и в ответ на него драммер лениво отправляет в полет пригоршню ледяных кубиков. Те, частью не долетают вовсе, рассыпаясь сетью мелких ледяных брызг об пол, другие - преодолевая все мыслимые и не мыслимые законы физии и логики, разворачиваются на половине пути и летят обратно, осыпая несостоявшегося артиллериста редким градом. Один из таких кубиков Кай ловит рукой и отправляет прямо в рот, жадно обхватывая покрасневшими губами ледяные грани. Аой, лежащий на диване, закидывает ноги на спинку и улыбается как-то вяло, едва приоткрывая глаза. И безмолвно, одним лишь взглядом, благодарит, когда Уруха, сам-то едва твердо стоящий на ногах, вкладывает в его руку бутылку воды. Ладонь, скорее машинально, чем осознанно, прикладывает такой желанный холод к щеке, потом - ко лбу, пачкая прозрачный пластик подтекшим от жары и влаги гримом. А затем полные губы, с отчетливо проявившейся сетью ломких болезненных трещин припадают к запотевшей таре, с жадностью ловя и собирая конденсат.
- Пей, - кажется, это слово выкачивает последние силы.
На этом заряд внутренних батареек соло-гитариста заканчивается, позволяя стройному телу, собрав остатки воли, опуститься возле дивана тут же и ткнуться носом куда-то в сгиб чужой шеи, кожа которой пропитана ядерной смесью запахов: пота, древесно-мускусного аромата дорогого парфюма и шлейфа из едва слышного, но явственно ощутимого дыма тяжелых ментоловых сигарет. Уруха дышит тяжело, но тихо, прикрыв глаза неестественно длинными для мужчины, густыми ресницами. Кажется, будто в них песка насыпали - они полыхают, устав от многочасовой пытки полупрозрачными линзами и тонны умело наложенного грима. Аой наблюдает открыто, но тому, кажется, все равно. Откупорив бутылку, Юу даже не делает попытки приподняться, подносит ее к губам, обливается то ли случайно, то ли намеренно, но все же отпивает глоток, тут же облизывая губы. И это кажется сейчас самым лучшим моментом за все его существование.
Тихое сопение в шею вызывает улыбку. Такашима постепенно восстанавливает дыхание, утихомиривая бешеное сердце, бесплодно пытающееся выбраться из тесного плена ребер. Юу едва заметно усмехается, занося бутылку над его головой, и наклоняет ее, позволяя потоку холодной воды заструиться по черным волосам, а крупным каплям запутаться в потяжелевших прядях. Вместо привычного ответа на подобные шуточки - витиеватой брани, приправленной хитросплетением мудреных метафор и эпитетов, - он слышит размеренно блаженное, какое-то кошачье, урчание. Койю поднимает голову, перехватывает его руку за запястье, притянув к лицу, практически заливает прозрачную жидкость в приоткрытый рот и глотает жадно и голодно.
- В другой раз я тебе эту бутылку через задницу по самые гланды затолкаю... - тихо, совершенно спокойно и расслабленно. - А сейчас... Спасибо.
Тишина, спасительным коконом повисшая в комнате, разбивается спустя пару мгновений. Входная дверь открывается с пинка, закрывается примерно также. Руки, делая пару шагов вперед, падает на пол возле Кая, который, как могло бы показаться со стороны, спит, едва ли не уткнувшись лицом в ведро.
- Подвинься, страх и ужас всея Преисподней, иначе я сейчас сдохну.
Танабэ что-то невнятно мычит, но голову от "подушки" отрывает, с трудом фокусируя осоловелый взгляд на слегка раскрасневшимся и все таком же до безобразия красивом лице.
- Очень смешная шутка. Погоди, я только вспомню, как надо смеяться и обязательно поржу.
- Мы тут уже 13 лет, а я все никак не привыкну к этому обличью... Эти тела такие странные, - пропустив реплику Кая мимо ушей, Руки зарывает ладони в ведро по самые запястья, загребая в горсти ледяные кубики и блаженно прикрывая густо накрашенные веки.
- Варежку-то захлопни, Владыка. Здесь, конечно, не наши владения, но ушей у стен более, чем достаточно.
- Да где ты тут уши видел хоть раз? Alice Nine уже давно не «Элисы» и Тора под надежным присмотром. Вот и кто из них додумался объединить в одной группе бывшего серафима первого порядка и адского князя со старшим архангелом?.. А остальные все, как новорожденные котята. Пока носом не ткнешь, никто ничего не заметит.
- Оба варежки прикрыли, - привычно-низкий, чуть хриплый, с, так и не потерянными, бархатными нотками голос тихо осадил начавшийся было спор.
- Рейта как всегда вовремя, - Аой широко улыбается, почесывая Койю под волосами аккурат за ухом, тот молчит, позволяя матово-черным когтям, появившимся на бледных пальцах, невесомо скользить по коже.
- Уменьши громкость, - подушка метко прилетает прямо в лицо Широяме, но тот ничуть не злится, тут же подкладывая ее под голову.
- Благодарствую, мой сладкий.
Судзуки в ответ только лишь устало хмыкает, вновь расстилаясь по полу.
Очередной концерт был отыгран на ура, а с завтрашнего дня новые репетиции. Сейчас у них есть еще 20 минут, чтобы собрать себя в эти, пусть и слабые, человеческие руки, переодеться, смыть весь этот искусно наложенный грим и немного побыть... Людьми?
