Зарисовка

*** Полина стояла, облокотившись о подоконник и потупив взгляд. Максим смотрел на неё. Нет, он не может вот так вот просто сейчас уйти... если уйдет, то потеряет её навсегда. Он сделал шаг вперед и почувствовал, как Полина напряглась. Она же просто делает вид, что равнодушна, а на самом деле все можно прочитать в её глазах... только вот невозможно заставить в этом признаться. - Полина Сергеевна, скажите, у вас точно все в порядке? - спросил Макаров, нервно теребя в руках фуражку. Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. - Да, Максим, все хорошо, - её голос прозвучал абсолютно спокойно. Это окончательно вывело Макарова из себя... - Да нет, Полина, не все хорошо, - он почти кричал, - зачем ты так себя ведешь? Ну я же вижу и знаю, как ты ко мне относишься. Почему тогда ты делаешь вид, что все замечательно?!.. Почему врешь мне постоянно?! И ничего не хочешь объяснять... Нет, Полина, это мое дело, потому что ты мне небезразлична! Ты даже сама не замечаешь, как отталкиваешь людей, которые тебя любят... Но подпускаешь к себе всяких типов, вроде этого Глеба, а потом страдаешь! При этом причиняешь боль и себе, и другим! За что?! Ты считаешь, что люди будут вечно бегать за тобой, а ты им лишь снисходительно улыбаться, великодушно разрешая находиться рядом?! Это не так, поняла? НЕ ТАК!!!! - Ты не имеешь права так говорить... - Имею..., - он резко схватил её за руку, притянул к себе и поцеловал. Она била его кулачками по плечам, изображая сопротивление. Но отвечала на его поцелуй... В этот момент открылась входная дверь, и вошла Кира. Полина тут же оттолкнула от себя Максима... Маска, которую ему почти удалось сорвать с неё, вновь оказалась на её лице. Ничего не понимающая Кира смотрела то на него, то на неё... - Уходи, - ледяным тоном приказала Ольховская. Макаров сжал кулак и со всей силы ударил об стенку, затем взглянул на неё. - Я тебя ненавижу, слышишь! - на его глаза наворачивались слезы, теперь он кричал ещё громче, - ты так ничего и не поняла! Тебе вообще на всех плевать... Ненавижу! Слышишь, НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!!! С этими словами он выбежал из квартиры. - А что это все значит? - Кира растерянно посмотрела на Ольховскую. Полина быстро замотала головой. Сползла по стене на пол и, обхватив себя руками, заплакала. Кира опустилась рядом с подругой. - Поль... между тобой и этим мальчиком что-то есть? - Нет... - Как нет? Я же видела, что вы целовались. А потом эта сцена... Поля, ты его любишь? - Очень, - всхлипнула Полина, - но это не имеет никакого значения... - Почему? Мне показалось, что он к тебе неравнодушен. - Кира, ему же только семнадцать лет. Ты соображаешь, что говоришь. - Соображаю. И теперь начинаю все понимать. Вот почему он тебе каждый день носил букеты в больницу, думая, что там лежишь ты. Вот почему он так на тебя смотрит... Знаешь, меня никогда так никто не любил и, наверное, уже не полюбит. Цени это, тем более, что ты испытываешь к нему те же чувства. Не отталкивай. В конце концов, какая разница, сколько кому лет. Пройдет время, и никто этой разницы даже не заметит, а рядом с тобой будет любящий тебя и любимый тобой человек. - Ты серьезно? - Конечно. - А как же Олеся? - При чем здесь Олеся? Максим никогда не полюбит мою дочь... - Он меня теперь ненавидит... - Ненависть и любовь находятся настолько близко друг к другу, что иногда их нельзя различить. - Но... - Никаких «но», - перебила Кира, - вытирай слезы и пошли на кухню пить чай. После обеда, когда в училище предполагается свободное время, суворовцы собрались в комнате для отдыха. Синицын и Трофимов играли в шахматы, а остальные, собравшись вокруг играющих, азартно обсуждали каждый ход и делали ставки на победителя. Макаров, который сидел рядом с Сашей, внимательно смотрел на доску, но за ходом игры не следил. Вообще-то, ему было глубоко плевать, кто там выигрывает, а кто проигрывает. Мысленно он сейчас находился далеко отсюда. Страшно было даже представить, что это все... конец. Возможно, он больше никогда и не увидит Полину. Скорее всего... сам искать с ней встреч он точно не будет. А какой в этом смысл, если она все равно его гонит?.. В комнату заглянул Вавилов и, найдя глазами Максима, крикнул: - Макаров, к тебе пришли. - Кто? – откликнулся Максим, лихорадочно пытаясь сообразить, что от него хочет Вавилов. - Да я откуда знаю, кто, - пожал плечами тот, - сходи и посмотри. Макаров было поднялся со стула, но, немного поразмыслив, снова сел. Зачем куда-то ходить? Если это она, - на что он безумно надеялся и в чем глубоко сомневался, - то идти и выслушивать очередную лекцию по поводу того, что не следует лезть в чужую личную жизнь, он не собирался, а если это кто-то другой, то видеть этого человека совершенно не хотелось. - Ну так ты идешь? – поинтересовался Вавилов. - Нет, - Макс покачал головой, подпер щеку кулаком и стал вновь созерцать за неспешным перемещением фигур на шахматной доске. - Как знаешь... Вавилов ушел. Перепечко немного подвинулся к Макарову и озадаченно спросил: - Макар, а... это, почему ты на КПП не пошел? - Понимаешь, Степан, встал я сейчас и понял, что старость-то она уже пришла. Тяжело ходить стало, вот и остался здесь. - Да ну тебя, - обиделся Перепечко. Максим усмехнулся. Нет, конечно, он не хотел обижать Степу, но удержаться от этой немного тупой шутки не смог. В следующую секунду в комнате что-то изменилось: все почему-то замолчали и уставились на дверь. Максим лениво оторвал взгляд от шахматной доски и посмотрел туда же. Сердце его забилось с бешеной скоростью, и он тут же опустил взгляд, изо всех сил стараясь не выдать своих чувств. Ему все равно... он пытался убедить в этом всех, и в первую очередь себя... или её... На пороге комнаты стояла Полина и смотрела на Макарова. - Здравствуйте, Полина Сергеевна, - первым очнулся Сухомлин и вспомнил о правилах приличия. Все-таки Ольховская, пусть и давно, была их учителем этики и эстетики. - Добрый день, - она обвела взглядом суворовцев и улыбнулась, - очень рада вас всех видеть. - Но не все рады видеть вас, Полина Сергеевна, - Макаров посмотрел на неё. Все удивленно переглянулись. - Максим, - её голос заметно дрожал, - мне надо с тобой поговорить. - Я вас внимательно слушаю, - он откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. - Если можно... я бы хотела поговорить наедине... - А у меня нет секретов от моих друзей... - Ребят, пойдемте, - сказал Синицын, - нам ещё надо порядок в казарме навести. Суворовцы вышли из комнаты, но природное любопытство, которым был щедро одарен каждый, не позволило уйти в казарму, не узнав, чем кончится разговор. - И о чем же вы хотели со мной поговорить, Полина Сергеевна? - спросил Макаров, - я снова что-то сделал не так и разгневал вас? Не волнуйтесь, я больше не стану вмешиваться в вашу жизнь. - Максим, я... хотела сказать..., - Полина нервно теребила в руках ручку сумки, - я... была не права. Прости меня, пожалуйста... - Что? - Макаров не поверил своим ушам. Он встал со стула и подошел к Ольховской. - Я была не права, - повторила Полина, - а ты... знаешь, ты ведь все правильно сказал мне сегодня. Я это заслужила. И если ты сейчас оттолкнешь меня и попросишь уйти навсегда, я так и сделаю. Я слишком долго тебя мучила, и ты имеешь право теперь ненавидеть меня. Но хочу, чтобы ты знал... я тебя очень люблю... - Полина... – он провел ладонью по её щеке, смахивая одинокую слезу, приблизился к ней и поцеловал. Раздались аплодисменты. Максим и Полина оторвались друг от друга и посмотрели на ребят, стоящих на пороге. Ольховская уткнулась в плечо любимого, а Макаров прижал её к себе ещё сильнее. Теперь все будет хорошо, ведь Полина смогла победить свою гордость. Теперь они вместе, а остальное не столь важно.