Я могу ощутить температуру твоего тела своими пальцами / Temperature

Очнулся я в постели в каком-то непонятном помещении, где было весьма тихо и темно. Глаза мои пытались поскорее привыкнуть к свету, но выходило намного медленнее моих ожиданий. Они будто специально слипались, не желая показать всё окружение шаловливому зрачку. Видимо они не хотели что-то мне показывать. Только вот что? Но постепенно они поддались моему напору и я был ослеплен ярким светом, видимо люди тут не знают, что такое шторы и что так вполне можно потерять зрение. Но когда мои глаза привыкли к освещению и перестали слезиться для защиты хрусталика, я увидел всю красу больнички в этом городке. Белый потолок с желтыми подтеками. К моему удивлению, мыслей в голове не было вообще. Я просто пялился в потолок, лишь изредка моргая и шмыгая носом. Вполне нормально, если вспоминать события прошлого вечера. Двигаться я не пытался, знал, что после этого последуют мучительные боли, да есть ли в этом смысл? Сложно определить, даже не пытаясь. Я опустил взгляд и увидел тонкую трубку капельницы. Было не сложно поверить, что после этого мордобоя нас еле откачали. Вернее сказать… меня. Глупый человечишка решил побить весьма сильную по выносливости и физической силе расу, что еще забавнее представить? Ах, да! Как человечишка стал полукровкой. Тоже занятная шутка, при раскрытии карт которой меня могут запросто убить. Если чего похуже не придумают. Хмыкнув, я перевёл свой взгляд на улицу за толстым стёклышком. За окном не было ничего видно, даже те самые фонарики не горели, что казалось, будто я остался один одинёшенек в окружении статуй, мемориалов и домов совершенно незнакомой мне цивилизации. Моё лицо приняло бездушное выражение. В таком пустом и бесцветном пространстве было довольно одиноко. Потому ничего другого не оставалось, кроме как разглядывания окружения и прислушивание к звукам за дверью. Лекарство, вводимое с помощью капельницы, и сама игла наводили жуткую тоску. Даже в родной больнице не было так тошно. Сосед, который был со мною в одной комнате, видимо умер, ведь не в состоянии был подавать признаки жизни. «Такая же веселуха, как и в Центра*!» — подумал я, более энергично вскидывая бровь и начиная рассматривать своё тело. Видок у меня был еще тот! Мое тело можно было описать одним словом — отбивная, низкосортная котлетка. Все было в синяках, каких-то занозах, вздутых царапинах с крошками засохшей крови. На несерьёзных ранах все было как у нас — пластыри, бинт и прочие штучки-закарючки, о которых я не имею никакого понятия. Не было даже повода подшутить над чем-либо, кроме этих миленьких цветастых пластырей… Ну, кроме как над трупом впереди, который еще не начал вонять. Или трупы нелюдей не воняют? Что же, скоро узнаем. Тем временем мой соседушка проснулся. Это заставило меня тихо ойкнуть, ведь считать трупом уже минут как двадцать живого, признаться, не очень. А его похоже жизнь тоже потрепала: следы зубов, синяки и ушибы, немного меньше повреждений, чем у меня, но тоже, по виду, страшные. Я решил перестать валяться в постели и немножко подвигаться, но смог лишь присесть на местами алой постели. Думаю, что проваляюсь здесь ещё долго в окружении смуглого парня. — Тебя кто так отделал? — чуть улыбнувшись, промурлыкал я, как довольно наглая персона, на что в мою сторону полетел рык. — Ой, больно надобно! Хочешь провести время в мёртвой тишине — пожалуйста, но это только удлинит твой срок. Послышался тяжёлый выдох. Видимо этот парень взвешивал приоритеты, которых было не так уж и много. И через минуту он все же решился на разговор со мной: — Ты всегда такой больной? Я вздрогнул от неожиданности, услышав знакомый хрип, уже желая встать и врезать за то, что он мамкин провокатор и из-за него я влип в проблемы! Но, я не смог подняться с постели, что поразило меня. Наверное, я очень ослаб, потому для меня это пока что очень тяжело. — А ты всегда придираешься к моей персоне? — я попытался исказить лицо отвращением, но за всеми попытками следовала боль, почему я шипел и почти беззвучно скулил. Ведь мой враг передо мной лежит, потому я не должен показывать, что я в плачевном состоянии. — Не, ну ты реально больной… — он издавал звуки мучения не меньше меня, особенно, когда пытался присесть, чтобы одарить меня ненавистным взглядом. Ну, я так думал. Но последовал лишь усталый взгляд и тихий стон на выдохе. — Больно кусаешься, полоумный. Ты мне чуть кусок руки не сожрал! Я через силу скрестил руки. — Я тебе что, пиранья? — все же доктора сошли с ума, оставив нас в одной палате. Они не могли подумать, что мы убьём тут друг друга? Идиотизм. — Если ты думаешь встать и отметелить итак моё пострадавшее лицо, то удачи, ибо у тебя не выйдет. Тут заклятие ослабления сил действует, да выбраться с постели мы не можем. Это специально на такие случаи как наш, — он горько усмехнулся. Видимо тоже имеет такое желание. — А вдвоём они нас оставили, чтобы мы тут за время больнички устроили мир-дружба-жвачка? — А ты думал, зачем кровати друг напротив друга? — он фыркнул. Боже мой, этот парень умеет обижаться! Вон как надулся, будто сейчас лопнет. — Ты смехотворно выглядишь, — я закатил глаза, мысленно лопая его щёки, подобно мыльным пузырям. Но он не ответил на это, лишь пробурчал что-то на подобие: «Ты тут тоже не величественен, как король на пиру в его честь». Это заставило мою бровь нервно вскочить. Но я не ответил. Слишком много чести отвечать на его возню! Не хочу его видеть.

***

Так и прошли две недели нашей маленькой каторги, которые нам устроили доброжелательные врачи. Сегодня настал день выписки. Ночью со мной внезапно заговорил дроу (впервые за всё это время) и выложил ситуацию как есть. Если этот парень не врёт, то утром придут врачи и будут проверять то, как мы сдружились за это время (чего, конечно же, не было, ибо все это время мы либо бранились, либо спали, чтобы не выносить общества друг друга). И тогда приходит время для маленького спектакля, нашей комедии, которую мы будем играть, чтобы не продлили время «лечения». — Мы будем должны сыграть друзей. — Прошептал я, разминая ноги перед подъёмом. Пусть этот лошпед и сказал, что мы будем нормально ходить после этого… Что-то мне в это не верится. — Ну, посмотрим, кто будет более-менее ходить. — Что ты там вякнул? — он цокнул языком, уже взглядом делая выстрел мне в висок. — Боже, не будь ребёнком! — я закатил глаза, сглатывая слюну, предназначенную специально для его лица. — Лучше назови имя своё, чтобы больше выходило за… Но не успел я договорить, как услышал гул сирен и почувствовал всю свободу действий. Что происходит? Почему все бегут куда-то? Что за крик? — Бежим, придурок, сейчас рванёт! — он мигом поднялся с постели и, запинаясь, добрался до меня, а после схватил за руку, потащив в неопределённую сторону. «Что происходит?! Объясните кто-нибудь!»  — Не думай так громко, пиздец как сбиваешь! И так бежать трудно, да и завести тебя куда-то нужно, ведь ты такой хиляга. — Лукариес! Вы куда? Вам нужно срочно спрятаться! — послышалось рядом. И, посмотрев в ту сторону, я увидел чернокожего дроу с красными горящими желанием пирушки глазами. Он за секунду оказался с нами на одном уровне, хоть и был далеко. Он невообразимо быстрый или… Или этот придурок подстраивается под меня? — Господин! Его Высочество попросил меня отвести Вас в ближайшее убежище под землей, ибо вы только что выписались! Пожалуйста, ради своих родителей, пройдите за мной! — Макариус, беги лучше помогай другим эльфам в округе! Люди вот-вот нагрянут с ружьями, нападая на мирных. Потому не трать время на меня и помоги другим! Это приказ, если ослушаешься, то сильно пожалеешь после. Ты меня понял? Дроу тут же остановился и понёсся в другую сторону, видимо побоялся ослушаться. Но меня не волновал сейчас этот эльф. Меня начинал злить совершенно другой. Так называемый Лукариес. Он не желал мне ничего объяснять, потому я сверлил в нем огромную дыру, желая уже ответов. От такого пристального взгляда кончики его ушей порозовели. Стоп, что?! «Ты чего краснеешь, проклятый дроу?!» — Заткнись, иначе прямо тут и брошу! И... И даже не смей думать ни о чем, раздражаешь — его ушки еще сильнее раскраснелись. «Оу, ну не смущайся. Ты весь пылаешь». Я довольно улыбнулся, пока не услышал ответное. Это меня расстроило.  — Вот. Там находится убежище светлых. Я уже предупредил Марийу о том, чтобы она тебя встретила и… Взрыв. Он произошёл как раз в том убежище. Я открыл рот от удивления, готовясь заорать, но меня заткнули. «Замолчи и доверься ей. Бежим в лес. Не отставай.» Это был голос Лукариеса! Он, вцепившись крепче в мою руку, понёсся в лес, как и говорил. Только вот сейчас я думал о другом. Если тут войска людей с ружьями, то значит где-то должен быть и Он. Чёртовы людишки, как вам не жаль других живых существ?! «Это приказ. Ты тоже должен выполнять свой, если не хочешь умереть». _________________________ Центра* — это столица Креста. Очень тёмный городок, не то что раньше. Там все жители частые посетители больниц либо ради проверок на доли не людей, либо для изоляции от внешнего мира (что бывает после нахождения черт нелюдизма), либо ради обычной функции- излечиться.