Надежда на жизнь

Говорят, что время лечит. Ни черта оно не лечит, просто даёт возможность привыкнуть к этой боли, привыкнуть к пустоте. Два с половиной года такой мизерный и такой длительный срок одновременно, смотря, с чем сравнивать. Для Рика это было сродни целой жизни, для меня похоже на длительную смерть. Я отвратительная мать. Рик возненавидит меня, когда вырастет или просто забудет про моё существование. Я не знаю, что будет для него удобнее. Думаю, добрые дедушка с бабушкой смогут решить это за него. Я так благодарна Богу, что они есть у моего ребенка. Я так проклинала Бога, что он забрал у ребенка отца, а мать сделал такой трусихой. Сама того не ожидая, я заставила прожить ребенка свою жизнь, жизнь сироты. Пусть у нас и отличались условия и мы оба, не чувствовали себя одинокими. Трещина в груди была у обоих. Не помню, когда в последний раз видела его голубые глаза или слышала его смех. Лучше бы у него вообще не было матери, чем была такая, как я. Лечение в клинике, постоянные визиты психолога, извиняющиеся взгляды Мстителей. Пусть засунут эту жалость себе глубоко в…. В общем, просто глубоко. Почти четыре года назад я была обычной тощей девочкой, которая выживала за копейки, снимая квартиру с двумя наркоманами. Обычная брошенка, которая решила стать донором, сделать что-то стоящее в жизни. Простая девчонка, к которой ночью в комнату ворвалась агент в вечернем платье и, практически, насильно увезла в больницу. В ту ночь, началась моя новая жизнь. Даже не так, в ту ночь я начала жить. Несколько недель комы и я узнала, кто мой отец. Всего несколько недель и я познакомилась с НИМ. С мужчиной, который стал для меня всем. Моё солнце, мой воздух, моя жизнь. Как мило он краснел, когда я заигрывала и как грубо вжимал меня в простыни во время нашей страсти. Несколько недель и я познакомилась с моим отцом. Наглый, эгоистичный, заносчивый, невероятно заботливый и любящий. Я тогда думала, что это он мне обязан жизнью, но теперь понимаю, как тогда ошибалась. Если бы не его любовь к алкоголю, то я бы так и зачахла в своей лачуге, не познав жизни. Жаль, что судьба наградила Тони Старка таким отвратительный чадом, он был бы замечательным отцом. Хотя, что я такое говорю? Он заменит отца моему ребенку, а Пеппер заменит Рику мать. Мой ребёнок будет называть матерью другую женщину. Очередная порция жидкости приятно обжигает горло и дарит помутнение рассудка на несколько бесценных мгновений забвения. Как я вообще попала в этот обветшалый бар? Как наследница великого Старка и несостоявшаяся невеста самого Стивена Роджерса, докатилась до алкоголички? Два года я стойко держалась, жила простым овощем. Воспоминания об улыбке Рика больно режут душу тупым ножом. Мой сладкий мальчик. С какой надеждой он смотрел на меня, ожидая похвалы или ответной улыбки, но я никак на него не реагировала. После его второго дня рождения мне стало слишком больно смотреть на него, слышать его смех. С каждым днём он всё больше становился похожим на Стива. На героя, которого я убила. Если бы не знакомство со мной, он бы всё также улыбался и спасал человечество. Тянусь за бутылкой, чтобы заново заполнить низкий стакан багровой жидкостью, от чего рукав серой толстовки скатывается, открывая край татуировки. Воспоминания о том, как Стив любил рассматривать мои руки, выводя по разгоряченному после секса телу, узоры, повторяя контуры рисунков. Очертания роз, пионов, лилий и другие представителей флоры фантомно заболели, особенно это чувствовалось там, где находился рисованный щит Капитана. Рик также любил выводить невидимые рисунки, поверх уже существующих. Но особенно ему нравилась моя последняя татуировка на груди, прямо под ключицами. Я отнесла мастеру бумажку, на которой было написано любимое изречение Роджерса: «Я не верю ни во что… Кроме мечты.». Он любил писать подобную чушь на меленьких стикерах и крепить везде. На холодильнике, в тумбочках, экран телевизора, стекло в ванной. В носу опять защипало, а глаза налились слезами. Сколько я уже не плакала? Два месяца? А может три? Сколько прошло времени, с того самого дня? Девятьсот дней, ровно девятьсот дней. А я ведь говорила, что не смогу без него. Просто не хочу. Внутренний Кобейн уже подкидывал сценарии решения проблемы. И довольно-таки неплохие. Очередной посетитель зашел в это, забытое Богом место, впуская морозный воздух. Я бы поежилась, но любимая толстовка Роджерса, надетая на голое тело, защищала меня от холода. Тянусь за полупустой бутылкой виски, но мужская рука останавливает меня. Что за самоубийца решил полезть ко мне? — И долго это будет продолжаться, Теа? — Вздрагиваю, услышав такой знакомый голос. Мужчина присаживается напротив, не забывая отодвинуть от меня бутылку и стакан. — Ты переходишь все границы. — Границы лишь в нашей голове. На самом деле их не существует, папа. — Даже странно, какой чистый и безжизненный у меня голос. И не скажешь, что я успела выпить полторы бутылки крепкого алкоголя. Дурацкий обмен веществ. Там, в лаборатории, меня чем-то накачали, чтобы я смогла родить здорового малыша. Я изменилась. — Ты себя убиваешь. — В баре необычайно шумно, но голос Старка я слышу отчетливо, будто мы одни в помещении. — Я знаю. Думаю, что отлично с этим справляюсь, тебе так не кажется? — Тянусь за бутылкой, но мужчина не даёт мне этого сделать. — Ты заживо хоронишь его, милая. Я знаю, как тебе больно. Знаю, какого терять близких, но ты не должна вести себя как… — Тони остановился, не в силах подобрать нужное слово. Ничего, я помогу тебе папочка. — Как ты, папа? Ведь именно так ты вёл себя до нашего знакомства. Считай, что я беру с тебя пример. — Пользуясь замешательством и болезненным видом Тони, тянусь к бутылке и делаю несколько глотков прямо с горла. Да, это было грязно и подло, но это всё, на что я способна. Как же я себя ненавижу. — Да, ты права, я был редким мудаком. За двадцать лет я сделал только два полезных дела. Зачал тебя и познакомился с Пеппер. Не было дня, чтобы я не жалел, что не учувствовал в твоей жизни. Не повторяй моей ошибки, Теа. Рик скучает по своей матери, хочет познакомиться с отцом. Вспомни, ты ведь пережила это всё из-за меня. Не делай больно своему сыну. Звуки шагов были слишком громкими, они эхом отдавались по моим барабанным перепонкам. Минус четвёртый этаж Старк Ресилиент, ниже только метро. Впереди меня идет двое медбратьев, а коридоры охраняет примерно дюжина охранников. Охраняют тушку своей мечты. Уверена, что каждый из этих ребят в детстве бегал с картонным щитом в детстве. Неделя прошла с того момента, как Старк вытащил меня из моего загула, заставляя вернуться в жизнь. Только это невозможно и он знает об этом. Как радовался Рик моему возвращению. Возвращение блудной матери. Черт, как он бережно вытирал мои слёзы и прижимался ко мне. Мое маленькое сердце. В голове до сих пор звучит его голос: «Кто обидел тебя, мамочка? Ты больше не уйдешь? Я так скучал». Какая же я хреновая мать. Такой умный мальчик, заслуживает лучшей матери, чем я. Такой как Пеппер. Мне даже стыдно, что такое чудо досталось мне, а не ей. Где-то подсознательно я чувствовала приближение к тому, кто стал для меня всем. Даже странно, как такая эгоистка как я, смогла разорвать своё сердце на три части и раздать трём, совершенно разным, мужчинам. Стены больничного отделения давили на меня, а эхо шагов пугало. Но не настолько как то, с чем я должна была столкнуться. У заветной двери меня поджидал отец. Он коротко поздоровался с моими сопровождающими, после чего они ушли. — Не смотри на меня так затравленно, Теа. Ты должна с ним встретиться. Хватит бежать от реальности. Он жив, а ты его успела похоронить в тот день. — Каждое слово было сродни удару по рёбрах. — Он два с половиной года лежит в коме, без малейших изменений, папа. Раны давно зажили, но он так и не вернулся. Он умер в тот день. Я устала жить надеждой. — Страшно подумать, но я впервые произнесла это вслух. Молчать я тоже устала. — Он просто в коме, мы найдем способ вытащить его. Она не первая в его жизни. — Тёплая ладонь легла на моё плечо, чуть сжимая его. В коме. Капитан Америки лежит в коме. Самый блестящий в мире человек лежит бездыханным овощем два с половиной года. Он просто не хочет возвращаться. После падения самолёта он лежал в коме семьдесят лет. А тут было ранение, не совместимое с жизнью обычного человека. Я просто не доживу до его пробуждения, чем бы там меня не накачали. Не хочу в глубокой старости встретить молодого и прекрасного Стива. Быть похожей на Пегги я просто не смогу. Я не смогу начать жизнь с новым мужчиной. И как сказать об этом отцу? — Верь мне, Теа. Я не подведу тебя. — Я знаю, папа. Спасибо. — Рука накрыла прохладную ручку, а недосказанность так и висела в воздухе. — Прости меня, прости, что была не достойной тебя, не достойной Рика. — Не говори глупости, малыш. Каждый переживает боль по-своему. Ты сильнее, чем думаешь. Держать боль в себе на протяжении двух лет невероятный труд. По себе знаю. — Старк прижался ко мне со спины, обнимая и прижимая к тёплому телу, целуя мой висок. Дышать становилось всё тяжелее, но я не хочу, чтобы он видел, как я плачу. Не хочу делать ему больно. — Ты же знаешь, как я тебя люблю? — Конечно, малышка. Я тоже тебя люблю. И вот он, лежит на кровати, практически, сливаясь с постельным бельем своей бледностью. Он казался таким чужим, среди всех этих приборов и датчиков. Папа явно не поскупился на его содержание. Несмотря на показную враждебность, папа любил Стива, просто по-своему. Казалось, что я очутилось в одном из своих кошмаров. Руки вспотели, а внутри всё сжалось. Черт, как же погасить желание сбежать. На ватных ногах дохожу до стула, который стоит у кровати больного. Больного, как же несуразно это звучит. — Эм, привет, Стив. Чувствую себя дурой. Знаешь, я ведь тебя давно похоронила. — Выпускаю весь воздух из легких и делаю новый вдох, в надежде замедлить сердцебиение. — Чертовое дежавю, как во время первого разговора с Тони. — Трясущейся рукой тянусь к ледяной руке Стива. Как же больно от простого прикосновения. Но я лучше отрежу себе руку, чем лишу себя этого ощущения. — Что ж тебе рассказать, ты тут довольно долго прохлаждаешься. Эндрю упекли в психушку. Он довольно долго прятался в округе Вирджинии, но ФБР нашли его. Ублюдок Фриц гниет в земле, а сотни его последователей сидят за решеткой. Всё довольно скучно и предсказуемого. Хотели воссоздать нацию арийцев и поработить мир. Психи. Для людей, пострадавших во время того теракта, отец создал фонд поддержки. — Делаю ещё пару вздохов, чтобы успокоить бушующую злость. — Знаешь, я сделаю всё, чтобы отгородить нашего сына от таких людей. Рик. Он прекрасен. Самый лучший из детей, взявший самое лучшее из двух семей. Ох, Стив. Если бы ты видел, как он улыбается. Так же, как это делал ты. — С каждым словом говорить всё труднее, а рука всё сильнее сжимает ледяную конечность Роджерса. Звуки аппаратов отвлекают меня, но я стараюсь не обращать на это внимание. Это тяжелее, чем казалось мне. Намного тяжелее, чем тот разговор со Старком в больнице. — Ему не хватает тебя, Стиви. Нет, пойми меня правильно. Тони самый замечательный в мире дедушка, он заменяет Рику отца. Но я не хочу, чтобы ему заменяли отца. Ты нужен ему. Ты нужен нам, нужен мне. Чёрт, ты так сильно нужен мне, Стив. Я не справляюсь без тебя. Я самая отвратительная в мире мать и дочь. Помоги мне, Роджерс. Ты так часто мне снишься. Наши ссоры, примирения, просто разговоры, как смазанное кино, которое я не могу поставить на паузу. Рик старается меня поддерживать, на каком-то подсознательном уровне. Он очень умён для своего возраста. Мой сладкий мальчик. Ты должен им гордиться. — Замолкаю, не в силах говорить сквозь слёзы. Какая же я слабая, не могу просто поговорить с ним. — Я скучаю по тебе, чувствую себя пустой, неполноценной. Знаешь, лучше бы тогда погибла я, чем ты. Да, Тони и Бэннер уверят меня, что ты проснёшься, но я им не верю. Кстати о них, Тони и Пеппер поженились, представляешь? Просто расписались в мэрии и всё. Без шума и прессы. Они были счастливы. Но мне иногда становится жаль их, когда я вижу, как они смотрят на Рика. У них ведь не будет детей. Рик — их единственный шанс воспитать кого-то. Брюс сделал Романофф предложение, свадьба будет весной. Что ж ещё такое вспомнить. У Соколиного глаза жена вновь беременна, ждут девочку. Ох, Стив. А как же наша девочка? Белокурая, с голубыми глазами и задорной улыбкой? Копия тебя и Рика? Вернись ко мне. Я просто погибну, оставив сына сиротой. Ты ведь не допустишь этого правда? Ты мой свет, Роджерс. А без света очень тяжело жить. Вытащименя из темноты. — Боль становилось осязаемой, граничила с удовольствием от того, что я всё ещё чувствую. С трудом поднимаюсь с кресла, и на чуть шатающихся ногах отхожу от кровати, не в силах смотреть на такого Стива. Не хочу запоминать его таким беспомощным. — Я буду жить, ради Рика и Тони. Они не заслуживают терпеть мою слабость и эгоизм. Вот только такая жизнь мне не нужна. Страшно думать о том, насколько я от тебя зависима. Как от наркотика, ей богу! Я ведь даже не верила, что такое может быть, считала это романтическим бредом. Черт, как же сказать это. Я люблю тебя, Стив. Просто люблю. Прости, что не смогла доказать тебе свою любовь. — Я люблю тебя. — Мне показалось, что голос прозвучал в моей голове. Хриплый, еле слышный и полный безграничной боли. Несколько раз мотаю головой, чтобы прогнать галлюцинацию. Ну вот, Бейкер, дожилась. Ты сходишь с ума. — Теа. Нет! Я уверена, что точно слышала его голос! Никогда в жизни, я ещё не боялась обернуться. Простое движение и я вижу огромные голубые глаза, полные слёз и боли, которые не моргая смотрят на меня. Мгновение и я на коленях стою у его кровати и хаотично целую белоснежную руку, не разрывая зрительного контакта. Если это сон, то я не хочу просыпаться. Никогда. — Боже, Стив… — Я люблю тебя, Теа. Я никогда не оставлю тебя, просто не смогу этого сделать.