Игра с огнем по правилам и без

You know that it would be untrue You know that I would be a liar If I was to say to you Girl, we couldn't get much higher Come on baby, light my fire Come on baby, light my fire Try to set the night on fire The Doors

Джуди даже не знает, красив ли Ник. Она все время думает о нем и постоянно теряется в деталях. Ник Уайлд – он… Слишком высокий, лохматый и раздражающе яркий, но ей все равно нравится. У него длинный нос, рот до ушей с частоколом острейших зубов, большие лапы с крепкими когтями, острые чуткие уши и теоретически огромный член, которого Джуди пока не видела, но о котором время от времени размышляет. Наглые зеленые глаза, которые не любят солнца. Роскошный пушистый хвост, собирающий всю пыль и грязь мостовых Зверополиса. Иногда Ник кажется ей настоящим лисьим богом, иногда – рыжим костлявым недоразумением с линючей шерстью, и где правда, Джуди не знает. Она встречала не так уж много лис, чтобы можно было судить с уверенностью, но подозревает, что толстый неуклюжий Гидеон Грей эталоном лисьей мужской красоты уж точно не является. Оценивать привлекательность Финна ее разум наотрез отказывается. Однажды, от нечего делать и чтобы проверить ощущения, она набирает в Zoogle «красивые лисы», потом «знаменитости» и смотрит фотографии. Их много, но все довольно старые: актеры, актрисы, несколько спортсменов и пара финансистов, совершенно невзрачных, впрочем. «Сейчас мы не в моде», – вспоминает Джуди слова Ника. Что ж, похоже, он прав. Некоторые морды кажутся ей привлекательными, некоторые – не слишком, но за одно фото ее взгляд все-таки цепляется: актер Антонио «Домино» Бандидос – чернобурый, практически черный лис в белоснежной рубашке с расстегнутым воротом, проникновенно смотрит на нее влажными карими глазами, и Джуди почему-то чувствует себя смущенной, словно он знает слишком много и о ней, и о ее мыслях, и о всех кроликах и лисах вместе взятых. Некоторое время она рассматривает фотографию красавца, любуясь, а потом сохраняет и ставит на заставку телефона. Не потому что вдруг возмечтала оказаться в его объятьях, как мечтали, должно быть, тысячи поклонниц, а потому что ее с Уайлдом фото будет выглядеть слишком уж сентиментально, а ей иногда хочется побольше чего-то… лисьего. Что касается Ника, то Джуди приходит к выводу, что он просто такой же симпатичный представитель своего вида, как и она сама, и это открытие невероятно радует ее. Конечно, уже на следующий день проклятое фото попадается на глаза Нику, не вовремя возникающему за ее плечом, и от комментариев он воздержаться, по своему обыкновению, не может: – Плохой выбор, Морковка. Лет дедуле много, да и пооблез уже малость. – Что?.. – теряется Джуди. – Я лучше, вот что. Джуди только открывает рот, чтобы проехаться по раздутому самомнению некоторых, но Ника уже и след простыл. Она швыряет телефон на стол, шумно выдыхает и еще через час удаляет картинку. В чем-то Ник, безусловно, прав. * * * Все знают, что он болтун, враль и прохвост, каких поискать, а его бесконечные шутки и треп – всегда на грани приличий и всеобщего терпения. Джуди знает, что он умеет находить самые правильные слова и молчать, когда слов не нужно, и без колебаний доверяет ему свою жизнь. Ник Уайлд – ее лучший друг, напарник и… ее парень? Мужчина? Джуди не знает, как это называется, да ей и плевать, по большому счету. Важно лишь то, что Джуди Хопс любит Ника Уайлда всем своим маленьким чувствительным кроличьим сердцем. Они работают вместе, вместе коротают вечера и даже больше. В холодильнике у Джуди всегда найдется несколько рыбных стейков и коробочка голубики, на полочке в ванной обосновалась «хищная» зубная щетка, а в платяном шкафу – пара его футболок, шорты и здоровое полотенце, в которое можно завернуть сразу трех кроликов. Ник ночует у нее три-четыре раза в неделю, после тяжелых дежурств или перед выходными, и это, если вдуматься, не слишком-то логично, потому что Джуди живет на окраине и тратит на дорогу уйму времени, а он вместе с каким-то енотом-программистом теперь снимает квартиру совсем недалеко от участка. Но енот сидит в ванной по три часа и громко щелкает клавишами ноутбука по ночам, а в маленькой квартирке Джуди нет никого, кроме Джуди, зато в гостиной стоит отличный диван и есть телевизор, так что выбор очевиден. С Ником легко и спокойно, как это ни странно, хотя поначалу она боится, что напарник притащит на хвосте весь свой обычный хаос, но он словно сдергивает на пороге невидимую маску, и Джуди Хопс может похвастаться, что видела самого спокойного и самого серьезного Ника Уайлда. Они постоянно рядом, но вдвоем – не так уж и много, а жилище Джуди – единственное место, где можно позволить если не все, то очень многое: распускать лапы, когти, зубы, валяться на диване в гостиной и целоваться до головокружения под шум телевизора. Здесь Ник Уайлд хищник больше, чем когда и где бы то ни было, и Джуди совершенно не против. Он прихватывает своими ужасными зубами шкурку на ее шее и плечах. Невесомо кусает длинные чувствительные уши. Вылизывает короткую гладкую шерсть на груди и горле, добираясь до тонкой кожи. Проводит большой когтистой лапой вдоль позвоночника, оставляя глубокие борозды в потревоженном меху, и Джуди стонет, выгибается и забывает, как дышать, захлебываясь остротой ощущений. Все это слишком для нее, для ее маленького тельца, которое, кажется, только и ждет момента, чтобы окончательно стряхнуть с себя рассудок и окунуться в… Джуди не знает, во что. Чуть сильнее, жестче – и она провалится в первобытный ужас. «Боль! Кровь! Смерть!» – вопят все ее инстинкты, когда она балансирует на канате, скрученном из желания и страха, и это совсем не смешно, в отличие от ее детского спектакля. «Ник!» – зовет она, цепляется за имя, за жесткие плечи и возвращает себя себе. Иногда Джуди кажется, что если бы все крольчихи знали то, что знает она, они ходили бы за лисами толпами. Иногда – что настала пора навестить психотерапевта, а уж он без проблем свяжет ее влечение с детской травмой – едва заметным шрамом на щеке от когтей хищника и объяснит все тягой к саморазрушению. Но Джуди – разумная девушка; она быстро берет себя в лапы и вспоминает: у всего, что с ней происходит, всего одна причина, и имя ее Ник Уайлд, и хрена лысого она бы позволила вытворять с собой нечто подобное какому-нибудь другому хищнику, да и вообще – кому угодно. Ник никогда не переходит границ, не причиняет боли, не оставляет следов своей хищности, словно безошибочно чувствует, за какой чертой наслаждение и тепло доверия отравит животный страх. Он всегда останавливается вовремя – и для нее, и для себя самого. Дает привыкнуть к себе, и сам привыкает к ней. Хотя в первый раз эта осмотрительность пугает ее едва ли не больше возможной потери контроля, когда он говорит вдруг: – Морковка, пора спать, – отстраняется и широко зевает, сонно щуря глаза. – Завтра рано вставаааать… Джуди плохо понимает намеки, особенно сейчас, когда в голове шумит, дрожат лапы и каждая шерстинка стоит дыбом от того, что он вытворял с ней еще пару минут назад. – Что?.. – она растерянно моргает, но Ник уже вскакивает с дивана, быстрыми, почти лихорадочными движениями застегивает пуговицы на рубашке, кружит по комнате в поисках своего одеяла, подушки, полотенца и несет какую-то чушь о работе, опозданиях, «нашем быкане», как будто все это его сейчас действительно волнует. Джуди, пряча глаза, возвращает на грудь съехавший лифчик и одергивает футболку. Еще через пару минут до нее доходит весь смысл происходящего, и тогда она помогает найти нужные вещи и застилает диван. Приветливым ровным голосом желает спокойной ночи и уходит к себе, едва тронув рыжую щеку поцелуем на прощание. * * * Так (или почти так) заканчивается каждое их свидание – это негласное правило, которое соблюдать пока еще проще, чем нарушить. Но каждый раз они заходят чуть дальше, и Джуди понимает, что однажды Ник уже ничего ей не скажет, а быть может, она просто не станет слушать его. Они никуда не спешат: все и так хорошо, а Джуди чувствует себя во всех смыслах безумно и просто неприлично счастливой, пока в один из их вечеров, полуголая и мокрая от пота и длинного лисьего языка, она не ловит мутным расфокусированным взглядом слишком уж сосредоточенный взгляд Ника. Странно и неправильно, вдруг понимает Джуди, и туман в голове словно холодным ветром сдувает, а дальше она со своей обычной стремительностью подмечает и другие детали: сдвинутые будто от боли брови, подрагивающие губы, за которыми поблескивают стиснутые клыки, чересчур напряженные плечи… Тогда она впервые задается вопросом: какой ценой дается Нику его треклятое самообладание? А потом еще одним: а что делает для него она сама, кроме того что просто получает удовольствие? У Джуди нет опыта, но достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что трах с вечной техникой безопасности в голове – довольно безрадостное занятие для того, кто вызвался за эту хренову безопасность отвечать. Между лисами наверняка все проще. И жестче. И ярче. «Я должна найти выход, – уговаривает себя Джуди Хопс. – Я сумела побить носорога на ринге и задержала волка-грабителя. Это не может быть сложнее. Что сложного в этом сексе? Я справлюсь». Она встает перед зеркалом и придирчиво разглядывает свое отражение. У нее восхитительно тонкая талия и маленькая аккуратная грудь. Задница, конечно, могла бы быть и поменьше, но и на ту, которая есть, туго обтянутую форменными брюками, с удовольствием пялятся парни самых разных видов. У Джуди блестящий гладкий мех и большие ясные глаза. По кроличьим меркам она почти красавица. По мнению всех остальных – просто милая девушка, хотя кроликов приличные звери «милыми» не называют. И все бы хорошо, вот только Джуди представления не имеет, чем вся эта красота в зеркале может помочь ей, зато твердо знает, что над анекдотом о кроличьем минете смеются даже сами кролики. Нет, конечно, она не хочет быть лисой или стать лисой, что за бред, но ведь можно поучиться полезным вещам у других видов, так? Про лис, может, и не снимают мелодрам и не пишут в журналах, но порно есть для всех, это она запомнила крепко-накрепко, после того как ткнула случайно в видео с двумя жирафами на одном сомнительном сайте, связанном с распространением наркотиков. Ник ржал в голос, наслаждаясь ужасом на ее мордочке и судорожными попытками остановить ролик, не глядя на экран. Поначалу Джуди даже всерьез размышляла, как бы прикрыть эту лавочку, придравшись к каким-нибудь нарушениям (наверняка же есть!), но Ник только пожал плечами и сказал: «Это Зверополис, детка! Здесь полно всего и такого тоже. Зверям надо выпускать пар». Кто бы мог подумать, что однажды ей тоже понадобится… техника спуска пара. Джуди вздыхает, открывает Zoogle и с мрачной решимостью набирает в строке поиска «лисы», «секс», пробегает глазами скучные названия статей именитых сексологов, вполне целомудренные фото обнимающихся зверей и схемы из учебников. Не то, совсем не то, что ей нужно. Она хмурится и меняет второе слово на грубый грязный синоним, который ей даже носить в памяти стыдно. На сей раз страница выглядит совсем иначе. Джуди кликает на какое-то фото и почти сразу же закрывает, испуганно прикрыв лапкой рот. Бродит по квартире, думает и колеблется еще с полчаса, а потом открывает вкладку снова. Смотрит, морщится, зажмуривает глаза, снова смотрит. И старательно запоминает то, что, как ей кажется, может пригодиться. Уже в следующий раз Джуди пытается проявить инициативу, стать немножко «хищной» и даже немного лисой, но толку немного: маленькие коготки путаются в густой и слишком длинной рыжей шерсти, и Ник, кажется, даже не замечает их у себя на плечах и спине. Она проводит язычком по груди, прикусывает кожу – густой мех набивается в рот и ни в какую не желает ложиться никакими влажными дорожками. Джуди полвечера отплевывается от крошечных шерстинок, а Ник посмеивается над ней и уж точно не собирается сходить с ума от ее неуклюжих экспериментов. Последствия настигают ее и на следующее утро: во время инструктажа Джуди, задумавшись, снимает с рукава формы прилипший рыжий волосок, крутит в пальцах и ловит тихий, на грани слышимости, вкрадчивый шепот, щекочущий ухо: – Ну что, Морковка, я вкусный? Джуди давится воздухом и тут же – бешенством от невозможности двинуть со всей силы локтем под лисьи ребра, прошипеть сквозь зубы злое сдавленное «убью», да просто развернуться – и посмотреть в бесстыжую рыжую морду. Впрочем, Джуди даже не надо смотреть, она знает и так: Ник с самыми честными глазами и обычной полуулыбкой внимательно слушает Шефа. Джуди скрипит зубами и надеется, что на ее мордочке отражается не слишком многое. Зря надеется. – Проблемы, Хопс? – рявкает Бого, буравя ее гневным взглядом поверх очков. – Нет, сэр! Все в порядке, сэр! – чеканит Джуди стальным голоском и мечтает: «Ничего, в машине ты у меня получишь, засранец!». * * * – Морковка, что, если я останусь? Джуди лежит, растянувшись на горячей лисьей груди и устроив подбородок на сложенных лапках, и ей хочется провести так целую вечность. – В смысле? – Джуди приподнимает голову. – Ты предлагаешь… – Я предлагаю перестать делать вид, что я живу где-то еще, когда я живу у тебя. Да и за квартиру платить будет меньше. – Я… – вопрос, слишком прямолинейный для Ника, выбирающего обычно куда более извилистые пути для достижения желаемого, застает ее врасплох. Хуже – напоминает Джуди, что прошла уйма времени, а она все такая же скучная, хоть и до кончиков ушей влюбленная крольчиха без фантазии. Ник замечает тень, пробежавшую по ее мордочке, и истолковывает по-своему. – Нет? – ни обиды, ни злости, просто вопрос, ответ на который слишком важен для обоих. Джуди смотрит ему в глаза, тонет в солнечной весенней зелени и посылает сомнения ко всем лесным чертям. Она обязательно что-нибудь придумает. Они что-нибудь придумают вместе. – Конечно да, глупый ты лис! – она хохочет, сжимает объятия и целует Ника в холодный нос. – Хитрая Морковка! Джуди упирается лапками в плечи и садится на Ника верхом, крепко сжимая бока сильными коленями. Вид сверху на расслабленную улыбку, полуопущенные веки, светлое горло и грудь непривычен и почему-то кружит ей голову пьянящим ощущением новой, неизведанной силы. – Не двигайся, – не просит, приказывает Джуди и с удовольствием наблюдает, как распахиваются в удивлении зеленые глаза. – Ты что?.. – И помолчи, пожалуйста. Она склоняется над ним, касается поцелуем острого подбородка, потом еще и еще раз; спускается ниже. Ник запрокидывает голову, и Джуди слегка прикусывает кожу. Мех на подбородке короткий и мягкий, почти как ее собственный, и она впервые не чувствует себя так, как будто пытается жевать шерстяной плед. Проводит язычком и ощущает низкое глухое, похожее на стон рычание, которое перекатывается в горле и рвется сквозь стиснутые клыки наружу. Горячая сладкая волна ударяет Джуди в голову. Повинуясь безотчетному вдохновению, она приникает губами к углу рта, туда, где рождаются все бессчетные улыбки и ухмылки хитрого лиса, и скользит языком по подрагивающей черно-розоватой губе. Ник дергается, словно от удара током, размыкает зубы, и Джуди снова касается гладкой кожи, не соображая толком, что делает, не опасаясь смертоносных челюстей, и доводит плавное влажное движение почти до носа. Поднимает глаза и встречает мутный блуждающий взгляд. «Получилось!!» – звенит у нее в ушах и во всем теле; Джуди словно сквозь вату слышит собственный стон и, пьяная от желания, своего и чужого, берется за узкий подбородок, пересчитывает языком острые белоснежные зубы. – Джуди, прекрати… Пожалуйста, – хрипло просит Ник, и она замирает в испуге, запоздало вспоминая, что сильные ощущения – не значит приятные, и, возможно, ее торжество преждевременно. В голове шумит, и Джуди не знает, ни что сделать, ни что сказать. – Ник, тебе плохо? Прости, я… – Мне хорошо, – постепенно его дыхание выравнивается, а взгляд снова становится осмысленным и немного насмешливым, конечно. – Мне очень хорошо. А вот тебе сейчас может стать плохо. Или тоже хорошо. Я, если честно, понятия не имею. От простодушия и открытости этого признания у Джуди перехватывает дыхание, и она шепчет, смаргивая неведомо откуда взявшиеся слезы: – Я тоже не имею. Но как мы узнаем, если не попробуем? – Попробуем, насчет этого можешь не волноваться, – усмехается Ник, подхватывает Джуди за талию, укладывает рядом и тут же обнимает. – Но я все-таки хочу соображать, что делаю. А еще хочу знать, где ты, шеф меня забодай, этого набралась. – Сама додумалась, – бубнит Джуди в густой мех у него на плече. – И долго думала? – Ник смеется уже в открытую. – Долго! Он немного отстраняется, чтобы посмотреть на нее, и, когда Джуди поднимает голову, спрашивает совершенно серьезно, нос к носу: – А теперь колись, с чего ты вообще взялась об этом думать. – Просто думала – и все. Разве это плохо? – Джуди изо всех сил пытается изобразить легкомыслие и не знает, куда деть глаза от смущения. – Вообще-то ход твоих мыслей мне нравится. И даже очень, – ухмыляется Ник. – Но я не слепой, и вижу, что заморочилась ты серьезно. Так что рассказывай. В конце концов, моей шкуры это напрямую касается. – Ладно, – вздыхает Джуди, понимая, что с этого момента зубоскальству уже не будет ни конца, ни края. – Только не смотри на меня так, потому что мне очень-очень стыдно. – Звучит многообещающе, – Ник снова сдвигает ее, как пушинку, и укладывает себе на плечо. – Валяй, Морковка! Спарринг с носорогом кажется сейчас Джуди едва ли не самым простым и приятным делом на земле. – Короче, я подумала… Подумала, что тебе будет очень скучно со мной. Помнишь, мы говорили о кроликах? Это же ужасная тоска… разве я не понимаю? А ты привык к другому совсем, я знаю, я посмотрела, как лисы это делают, ну, ты знаешь! А еще ты постоянно думаешь, как бы не поранить меня или еще как не покалечить, я же вижу! И я… я не хочу просто лежать, как кабачок на грядке! Слова вдруг заканчиваются, словно внутри перекрывают какой-то кран, и Джуди что есть сил вжимается мордочкой в рыжий мех и глубоко дышит, чтобы прогнать застрявший в горле комок. Ник задумчиво водит лапой по кончикам ее ушей и молчит. Джуди делается окончательно не по себе от этой тишины, которая может означать, кажется ей, все, что угодно, от искреннего сочувствия до глубокого разочарования. «Что я натворила? Что теперь будет?..» * * * – Хитрая глупая Морковка. Так просто ты от меня не отделаешься, – говорит Ник, и в его голосе, как всегда, улыбка и мягкость пушистого хвоста, который греет ножки Джуди. – Не буду врать, что мне легко, но что не скучно – это уж точно. Сама только что видела. Или ты решила вдруг поискать легких путей? На тебя вроде не похоже. – Пф, – фыркает Джуди и невольно улыбается нелепости своей драмы. – Сама посуди, какие у меня еще шансы встретить кролика, который будет смотреть из-за меня лисье порно! Где ты вообще его взяла, скажи на милость? Джуди не выдерживает и приподнимает голову. На морде Ника – гремучая смесь изумления, ужаса, восторга и еле сдерживаемого хохота. – Тоже мне проблема, – она морщит нос и объясняет таким скучным голосом, будто просмотр лисьего порно – самое обычное в мире и уже порядком надоевшее ей занятие. – Нашла в Zoogle, конечно! – Представляю себе. Ну и как? – Понравилось ли мне? Скорее нет, чем да, – громко и четко вещает в невидимый микрофон Джуди. – Было ли мне любопытно? Несомненно! Что еще?.. Я постоянно боялась, что они друг друга сожрут или разорвут на части, и тогда нам придется расследовать еще одно убийство! – Бедная моя зайка. Представляю, чего ты там навидалась! – весело сочувствует Ник. – А теперь – забей и забудь. – В смысле? – хмурится Джуди. – В смысле, что это снято для того, чтобы смотреть и получать удовольствие, а не для того, чтобы повторять. Там все… не совсем как на самом деле. И если бы я решил проделать такое хоть с одной лисой, то лишился бы ушей, половины хвоста и… и еще кой-чего нужного. И уж точно крепко получил по морде, потому что терпением наши дамы не отличаются. А вообще, посмотри что-нибудь про кроликов, тогда сразу поймешь, о чем я. – Про кроликов? А что с ними? Там все должно быть довольно… – «милым» чуть было не говорит Джуди, но вовремя спохватывается: – мирным. Разве нет? Ник некоторое время рассматривает потолок над головой, а потом отвечает: – Не знаю, как оно кроликам, но любой другой зверь получит от такого зрелища разве что комплекс неполноценности. – А это еще почему? – Джуди по-прежнему чувствует себя немного ответственной за доброе имя кроликов. – Морковка, я тебе скажу только одно, а ты уж дальше сама думай: три часа. Без остановки. – Сколько?! – в ужасе вскрикивает Джуди, прижимая лапки к щекам. – Это невозможно! Невероятно! И ты все три часа… – Конечно, нет! – Ник нацепляет на морду выражение скуки смертной. – Это ж уснуть можно. Перематывал и следил, чтобы никого не затрахали насмерть. Я ведь тоже коп, защита правопорядка и все такое… – Но как-то же они это снимают… И кто-то соглашается на подобное, – Джуди никак не может успокоиться, качает головой и тщетно пытается уложить всю эту странную информацию в свою картину мира. – Ради денег некоторые звери и не на такое пойдут! – философски замечает Ник, закидывая лапы за голову, и Джуди, глядя на эту самодовольную и очень наглую морду, не может сдержаться: – Да уж. Есть такие, например, которые даже наряжают друзей слониками. * * * – Эй, Морковка, кофе будешь? С пончиком. – Ник протягивает Джуди стаканчик и картонную коробочку, в которой среди россыпи пудры сиротливо лежит единственный пончик. – Это еще откуда? – Да Бен угостил. Я тебе тоже взял на всякий случай. Джуди изучает довольную морду напарника со всей профессиональной подозрительностью. Ник – единственный сотрудник управления, который не только не угощает толстого гепарда сладостями, а сам ест его пончики, и Джуди порой кажется, что за всем этим стоит какая-то зловещая тайна, тем более что Ник с невероятной изворотливостью увиливает от честных ответов на прямые вопросы. Сегодня спрашивать, конечно, тоже бесполезно. – Что-то не хочу пока, но спасибо. Оставь себе. А вот кофе давай, – она берет свой кофе, кивает Нику, собираясь уйти, и вдруг восклицает: – Ой, у тебя пудра на щеке! Вот тут. Да нет же, справа! Дай сотру. – Только не ошпарь меня, Морковка, – Ник склоняется к ней и опускает морду. Джуди трет щеку, прикусывая язычок от старания, и ловит его взгляд. – Вот здесь еще, рот до ушей, – тихо говорит Джуди и с легким, но отчетливым нажимом быстро проводит пальчиком по темной губе. Ник вздрагивает, резко втягивая воздух сквозь зубы, и Джуди поздравляет себя с тем, что видела еще и очень смущенного Ника Уайлда. – Теперь порядок, – улыбается она и, не дожидаясь ответа, спешит дальше по коридору, мурлыча под нос привязчивую модную песенку и покачивая стаканчиком в такт. – Ты чего лыбишься, Уайлд? Настроение хорошее? – громом раскатывается за спиной голос Бого. – Так я испорчу: на тебе два отчета висят, и пока не сдашь, домой хер уйдешь! Джуди не слышит, что именно отвечает шефу Ник, и вообще – отвечает ли он хоть что-нибудь, зато чувствует взгляд, обжигающий лопатки, и почему-то уверена, что проблем с отчетами сегодня не будет.