Сondensed milk.

Томные вздохи наполняли кухню. Юнги стоял, упираясь рукой в крышку стола. С его лица медленно стекала вязкая масса, оставляя за собой липкие дорожки. Брызги, попавшие на волосы, слегка блестели при попадании на них солнечных лучей. Длинные пальцы Сокджина откинули челку с лица Юнги, и он принялся медленно слизывать стекающую массу, ловко подхватывая липкие капельки. Блондин вздрогнул, когда чужое колено уперлось ему в пах, а губы коснулись мочки уха. Сжимая край стола, Юнги жадно глотал воздух, медленно закрывая глаза. Взяв в руки лицо Мина, Джин внимательно взглянул на дрожащие ресницы и приоткрытый рот. Легкий румянец на детском личике заставил его улыбнуться. Младший выглядел так невинно-мило, что казалось, вот-вот заскулит, подобно маленькому щенку. Подавив чувство умиления, Ким медленно приблизился к бледно-розовым губам, чтобы прикоснуться к ним своими разгоряченными от поцелуев алыми губами. Юнги беспомощно стонал в поцелуй, сжимая край чулочков с кумамоном. Он сидел на крышке стола, едва касаясь кончиками пальцев пола, задрав голову так, что шея начинала затекать, принося легкий дискомфорт. Из-за настойчивого поцелуя воздуха становилось все меньше. Пополнить его запасы удавалось лишь, когда Джин отвлекался на слизывание сладкой сгущенки. "И почему я все еще терплю этого извращенца?!"- каждый раз спрашивал сам себя Юнги и получал предельно ясный ответ: "Член большой, навыки в сексе отменные и терпит моего Кумамона". И так раз за разом. То секс с едой, то стимуляция в общественном транспорте, то "Пососи этот огуречик", а то и, не дай Бог, "засунь его себе куда-нибудь". Из очередных размышлений Мина выдернуло странноватое ощущение, как что-то прохладное, отдаленное напоминающее смазку, лилось на возбужденный орган. Это была сгущенка. Белая, вязкая, липкая, все обволакивающая, сладкая. Сокджин облизнул пухлые алые губы, прежде чем взять член в рот. Стекая с уголков губ, капли попали на черно-бело-красные чулочки и на пальцы, сжимающие их. Он медленно сглатывал накопившуюся жидкость во рту и настойчиво скользил языком по стволу, обводя выступающие, слегка пульсирующие, венки. Юнги поскуливал, как маленький щенок, когда Джин сдавливал губами головку, слизывая остатки сгущенки и выделившегося сока. Достигнув пика наслаждения, рука дрогнула и порвала один чулочек, оторвав медведю ушко. Слезы, скопившиеся в уголках глаз, выражали и удовольствие, и невыразимую скорбь. Тоненькие пальчики сжимали черненькое ушко, в горле застряло непередаваемое чувство утраты. Сокджин повалил Мина на стол, разведя его ноги в стороны, моментально стянул свои шорты и бесцеремонно, наплевав на горечь утраты, вошел в всхлипнувшего от неожиданности и резкой боли Юнги. -Какого хуя, мать твою, ты творишь, не видишь я страдаю?!- Размахивая маленьким лоскутком ткани, кричал Юнги.- Ты что не...- Старший заткнул его поцелуем, в ответ, на что получил по позвоночнику пяткой. Ким целовал с напором, слегка надавливая своим языком на язык блондина, сжимавшего его талию костлявыми ногами. Выпрямив спину, Джин провел холодными руками по липким скулам младшего и запустил два пальца ему в рот. Схватившись за кисть актива, Юнги насасывал пальцы, раздвигая и оплетая их языком. Сокджин, набирая темп, становился все более грубым. Резко войдя несколько раз в выгибающего спину и дрожащего Юнги, Ким ударил младшего по щеке, от чего тот завелся намного больше, чем от сгущенки, и удобно расположил свои руки на бордовой от кровоподтеков шее. Стиснув зубы, Джин слегка сжал горло, кусающего губы и поддающегося вперед Юнги. Выпирающий позвоночник терся о поверхность стола, принося неприятную кратковременную, но часто возобновляющуюся боль. Мин выгибал тело так, чтобы больше не касаться крышки, оставляющей синяки и царапины. Прижав костлявые ноги к белоснежной груди Юнги, Ким не рассчитывая силы шлепал пассива, оставляя красно-розовые следы. То, сбавляя, то набирая темп, он протяжно стонал имя блондина, кусающего запястье, на котором остаются синеющие следы от зубов. После пары резких рывков, Джин вытаскивает из кармана презерватив, пачку от которого зажимает зубами и разрывает свободной рукой и тянется за бананом, лежащим среди прочих фруктов в корзинке. Раскатав латекс по фрукту*, Сок стал медленно вводить его внутрь матерящегося и проклинающего Юнги. Выкрикнув десяток матов, Юнги тиснул зубы, и сжал чулки так, что порвал их сразу в нескольких местах. Ему было, блять, чертовски больно. Банан медленно раздвигал стенки, касаясь простаты. Когда Мин перестал рычать, а только судорожно глотал воздух, Джин медленно начал движение, наматывая скользкий край презерватива на палец. Облизываясь он наблюдал, как вздрагивая Юнги, упирался ногами в стол и, рыча разрывал капрон. Смотря на лежащего на столе блондина, актив, выдавив на член смазку, растирал ее по всей длине, ускоряя движение руки, прокусил губу, из которой медленно стекала кровь. Когда дело подходило к концу, Джин выдернул банан из Юнги, выбросив его к чертовой матери. Ни на секунду не останавливаясь, вошел в, покрывающего весь свет трехэтажным матом, Юнги. Кончив, он все равно продолжал трахать Юнги, взбивая выделившуюся сперму до состояния пены, которая напоминала Киму сливочный крем. От резких движений ножки стола пошатывались, и Мин боялся, как бы ни ебнуться вниз. Сперма, сгущенка, пот, слезы - все это перемешалось на судорожно трясущемся теле Юнги, затвердевшие соски которого ласкал языком Джин. Это был не первый и не последний эксперимент в их сексуальной жизни. Юнги знал: дальше - толще банан.