Весеннее утро

      Могут ли слепые люди видеть сны? Могут, надо полагать, однако только те, кто потерял зрение в течение жизни. Что касается людей слепых от рождения, то они лишены этой возможности.       Мэтт же утратил способность видеть окружающий мир, когда был подростком, поэтому некоторые зрительные образы все еще бережно хранились в сознании. К примеру, в памяти часто всплывал облик отца, черты его лица. Морщинка меж бровей, напряженно сжатые губы, которым почти несвойственна улыбка, и проницательный взгляд... Казалось, Мэтт до сих пор мог чувствовать тяжелую ладонь на своем плече и слышать родной голос, твердивший, что необходимо быть сильным и не сдаваться, даже если жизнь изрядно тебя треплет.       Мэтту нередко снились сны, правда с каждым годом они все больше утрачивали свою красочность, становились блеклыми и нечеткими.       Сегодня Мэтт видел во сне Карен.       Одинокая фигура замерла на краю крыши; взгляд устремлен на беспокойный ночной город, светлые волосы струятся по спине, цветастая юбка едва шевелится от невесомых прикосновений ветра. Образ весьма размытый, тем не менее Мэтт был точно уверен, что эта девушка — его Карен. Было в ней что-то, что волновало.       Когда она обернулась, Мэтт сумел увидеть ее. Большие голубые глаза, искрившиеся добротой, и нежно-розовые губы поражали красотой. Он всматривался в мягкие, благородные черты лица и старался их запомнить. Решил подойти ближе, но чем больше он приближался, тем больше она отдалялась, а потом и вовсе исчезла, оставив его одного во мраке.       Мэтт никогда не видел Карен, видел исключительно во сне. Наяву он касался её, ощущал теплоту тела под своими пальцами. Ему нравилось слушать голос, дыхание, неугомонное биение ее сердца. И всего этого было более чем достаточно, чтобы увидеть. Мэтт верил, образ, который он создал в своей голове, и есть настоящая Карен.       Весеннее солнце заглянуло в приоткрытое окно, спеша сообщить обитателям небольшой, но уютной комнаты, что утро давно наступило, и жизнь уже бурно кипела за ее пределами. Настойчивые лучи света сумели прокрасться внутрь даже через задернутые шторы, — видимо, им удалось обнаружить лазейки. Когда один из лучиков, самый упрямый, скользнул по лицу девушки, стены сна тут же дали трещины, и она, слегка хмурясь, перевернулась на другой бок, напрасно надеясь, что смена положения поможет опять провалиться в мир сновидений. Не открывая глаз, она натянула на себя одеяло и спряталась в нем с головой, ни за что не желая покидать это теплое пристанище, как вдруг около нее кто-то заворочался, устраиваясь поудобнее на мягких подушках. И осознание, что прошлой ночью она вернулась домой не одна, пришло только тогда, мигом рассеяв остатки сна. На губах расцвела блаженная улыбка. Немного растрепанная, зато чертовски счастливая, Карен выглянула из своего «кокона».       Она вслушивалась в ровное дыхание любимого мужчины, наблюдала за тем, как поднимается и опускается его грудь. Он выглядел таким расслабленным и умиротворенным. Каждый раз, когда Карен смотрела на него, самые теплые чувства распускались внутри нее, согревая каждую клеточку тела.       Так она пролежала некоторое время, не отводя от него взгляд и не смея шевелиться, чтобы случайно не потревожить его сон.       Мэтт распахнул глаза, взглянул в пустоту. Множество разных звуков постепенно начали заполнять голову. Они не только прояснили сонное сознание и окончательно вытащили из глубин сна, но и помогли разобрать, что происходило вокруг. Острый слух уловил, как занавески, раздуваемые ветром, тихо шелестели на кухне; капли воды монотонно падали из крана; на дне сумочки, которая находилась в коридоре, настойчиво вибрировал телефон; в ванной комнате, на полочке, тикали наручные часы. Каждое движение секундной стрелки громко отдавалось в голове Мэтта. Снова и снова. В соседнем доме девчонка и парень ссорились из-за пригоревшего завтрака, а этажом ниже, всё в том же доме, женщина перелистнула страницу книги, а после весело рассмеялась; тяжелые басы музыки доносились из наушников парня, который переходил улицу; часто билось сердце у молодой девушки... Девушки, что совсем рядом. Вот он, звук, который он хотел слышать всегда.       Мэтт широко улыбнулся, отчего около глаз появились морщинки, похожие на лучики.       — Доброе утро, — его голос обволакивал.       — Это утро самое лучшее, — пробормотала она, затем прильнула к Мэтту и положила голову ему на плечо. Сильные руки тотчас обняли, а губы ласково коснулись макушки, заставляя сладкую дрожь разбегаться по позвоночнику.       Воцарилась тишина. Лучи солнца заливали комнату мягким светом. Золотые пылинки неторопливо кружились в воздухе, завораживая, усыпляя. Время как будто остановилось, чтобы дать влюбленным насладиться каждым мгновением, проведенным наедине, подальше от шумной реальности.       Мэтт тихонько перебирал волосы Карен. Он чувствовал, что она засыпает, судя по тому, как изменился ритм дыхания. Борясь со сном, который норовил вновь заключить в свои объятия, Карен водила кончиками пальцев по шрамам у шеи Мэтта. И ей вдруг безумно захотелось узнать, как они были получены.       — Ты расскажешь мне?.. — она не договорила, Мэтт перебил её.       — Да, — ответил он, не имея представления, что именно Карен хотела знать. Но это и неважно, ведь теперь он был готов рассказать ей абсолютно всё.       — Правда? — мигом она оказалась сверху, упираясь руками в крепкий торс. Белокурые локоны Карен, волнами ниспадавшие на обнаженные плечи, лучились в солнечном свете. Сердце учащенно забилось, когда ладони Мэтта плавно продолжили изучать пленительные изгибы ее тела. — Значит, больше никаких секретов?       Карен заглянула Мэтту в глаза. Неожиданная мысль, что они никогда не смогут её увидеть, больно ужалила. Но лишь на миг...       Мэтт был счастлив. Его ничего не беспокоило; все тревоги разом забылись, а боль — и душевная, и телесная — приутихла. Должно быть, всё дело в Карен. Она словно анальгетик. Эта девушка умела лечить одними только нежными прикосновениями.       — Больше никаких тайн. Обещаю.       Внезапно Мэтт понял, что порой именно секреты мешают людям обрести счастье.