***
Голова ужасно гудела, к горлу подступала тошнота, в глазах темнело, а тело ныло от боли. На руках виднелись красные следы от наручников. В дверном проеме появился силуэт. Широкие плечи и длинные волосы напоминали какого-то человека, но Хичоль не мог понять, кого именно. — Ну, пришел в себя, алкаш? — с насмешкой спросил силуэт. У Хичоля сразу скрутило живот, и он закашлялся. — Какого хрена ты тут делаешь? — заорал он, еле придя в себя. — Ты по-хорошему не хочешь, котёнок, поэтому я решил действовать по-плохому. Тебе нравятся наручники? Специально выбирал для тебя розовые. Кстати, тебе стоит помалкивать, если ты не хочешь, чтобы было больно. — Август облокотился на дверной косяк и тихонько рассмеялся. — Ты, грязный ублюдок, развяжи меня! — Пленник дёрнул руками в попытке избавиться от наручников, но лишь доставил самому себе боль. — Какого чёрта ты до меня докопался? Что ты от меня хочешь? Что тебе надо? — Злобно процедил он, скрежеща зубами. — Твое тело. — Шатен отлепился от косяка и медленными шагами стал приближаться к сжавшемуся на полу Хичолю. — Ты слишком сексуален. Но добровольно ты не пошел со мной, поэтому пришлось принимать меры. — Не подходи ко мне... Не трожь меня! — Я себе ни в чем не отказываю. — Август взял того за ворот и поднял на ноги, расстегнул наручники. — Не пытайся сбежать или сопротивляться, будет только хуже. — В глазах блондина скользнул страх, ноги начали подкашиваться. Мучитель рывком поднял его и бросил на кровать. — Зачем? Я же парень, — прошептал Хичоль и шмыгнул носом. — Не делай со мной ничего, — он посмотрел Августу в глаза и добавил дрожащим голосом: — Я заплачу тебе. Прошу тебя. Раздался громкий, неприятный смех, от которого ему стало ещё страшнее. — Малыш, неужели ты думаешь, что мне нужны твои деньги? Просто будь послушным мальчиком, и все будет хорошо. Но когда Хичоль почувствовал на себе цепкие грубые пальцы, он дёрнулся и попытался выскользнуть, но нежные запястья сжали эти же пальцы, чье прикосновение ему так не понравилось. — Я вроде говорю почти без акцента? Или ты перестал понимать корейский? — Август привычно склонил голову и надавил ногтями на молочную кожу, оставляя красные следы и вызывая скулёж пленника. — Я повторю. Слушайся меня, и тогда больно не будет. Понятно? — Взяв его за подбородок, иностранец с усмешкой взглянул в глаза, в которых читались страх и ненависть. Он медленно приблизился своим лицом к лицу Хичоля и стал слизывать горячим языком первые солёные дорожки на щеках. — Договорились? — Получив в ответ судорожный кивок, Август чмокнул парня в щёку и выпустил одну руку из хватки, за другую придвинув красавчика к себе. Жадно впившись в пухлые губы, Август заставил его сменить ненависть на недоумение. Не в силах ничего сделать (так как этот громила мог выкинуть любую шутку), Хичоль просто сидел, чувствуя, как в его рту хозяйничает чужой язык, как он проходит по зубам и дёснам, как пытается заигрывать с его языком, и от этого хочется блевануть. Ловкие руки шатена разорвали дорогую футболку и выбросили в дальний угол комнаты, обнажив ненакаченную, но такую белую, свежую и желанную грудь. Почувствовав на ней холодные пальцы, блондин вскрикнул и отпрянул, тем самым разорвав поцелуй. Он в испуге глянул на парня, но тот лишь снисходительно улыбнулся. Август поджал Хичоля под себя, уперев руки в кровать, и стал вылизывать тому шею. Блондин зажмурил глаза и вздохнул, вцепился руками в одеяло. Было неприятно. Склизкий, горячий язык, да ещё и чужой, да ещё и мужской. Заметив это выражение лица, Август усмехнулся и стал настойчивее работать языком. Вот он уже оставляет грубые засосы, согревшиеся руки тихонько очерчивают контур сосков. Хичоль дёрнулся — щекотно. Губы насильника сомкнулись на розовых бусинках, его руки сминали и массировали нижнюю область живота блондина. Тот уже давно закинул ноги на Августа, так как это было удобнее, и, по причине щекотки, то и дело скользил ступнями по его спине, тихонько поскуливая и вызывая невольную улыбку другого парня. Вскоре грудь Хичоля была покрыта красными отметинами и влажными дорожками, соски покраснели и набухли от укусов, а сам Хичоль лежал словно в тумане, ожидая, когда же закончится происходящее, которое так ему непонятно и неприятно. Послышался металлический звон — это расстегнулась пряжка ремня. Послышался вжик — это расстегнулась молния. И вот, спустя пару секунд, джинсы вместе с плавками слетают на пол, а кровать издает скрип. Хичоль, осознав, что лежит перед незнакомым парнем абсолютно голый, заёрзал и, несмотря на то, что сознание было в тумане, попытался вырваться из этого плена. — Ты понимаешь, что лишь усугубляешь свое положение? — прорычал Август, вцепился зубами в мочку уха блондина и яростно дёрнул её на себя. Тот вскрикнул и забился под массивным телом, пытаясь оттолкнуть его от себя. Иностранец же, снова уловив этот страх, по непонятной для Хичоля причине сменил гнев на милость, разомкнул челюсти и аккуратно, с некоторой нежностью зализал рану. Подхватив с пола наручники, которые не так давно сковывали руки хозяина квартиры, Август снова нацепил их на него. И хотя второй пытался сопротивляться, против такой горы мышц это было бесполезно. Вдруг парень отпрянул от разгоряченного тела, а затем вовсе ушел в другую комнату, оставив Хичоля лежать на кровати абсолютно голого с раздвинутыми ногами. Второй не слышал, как он вернулся, и понял это лишь по подозрительному хлюпанью и неприятному резкому запаху. Приподнявшись на локтях, блондин увидел, что его мучитель стоит в одном нижнем белье, длинные волосы заделаны в высокий хвост, а в руках находился тюбик, из которого он выдавливал какой-то прозрачный гель. Отбросив тюбик в сторону, Август стал размазывать этот самый гель, особенно уделяя внимание первым трем пальцам. Уловив любопытный, но испуганный взгляд, он усмехнулся и, прошептав «сейчас всё узнаешь», подошёл к кровати и поставил на неё колено. Пододвинув к себе Хичоля за ногу, он потёр пальцы друг о друга и опустил их ниже, запуская между ягодицами пассива и ища вход. — Какого хрена? — взвизгнул Хичоль и начал брыкаться и пинаться ногами, за что получил сильный удар по бедру. Но это его не остановило, и шатену пришлось заткнуть неугомонного страстным поцелуем. Пока тот был увлечён выталкиванием чужого языка из своего рта, Август не растерялся, нащупал вход и сразу вставил два пальца, заставляя Хичоля взвыть. Он снова ударил парня по бедру и углубил поцелуй, пытаясь заглушить доставляемую боль, аккуратно добавил третий палец. Внизу все горело, словно в задницу залили уксус или расплавленный металл. Жгуче, больно, непривычно. Вот из уст пленника вырвался первый протяжный стон. Несмотря на всю ту боль, организм реагировал так, как должен был, и невольное возбуждение Хичоля вызвало усмешку у Августа. Он снова хлопнул его по ляжке и через некоторое время вытащил пальцы. Пассив облегченно вздохнул, думая, что происходящее подошло к своему логическому финалу, но вдруг почувствовал, как в то же самое место, куда «вливали уксус», начинает входить что-то более объемное и горячее. Не давая привыкнуть, Август начинает двигаться, преодолевая болезненную узость и разведя ноги пассива как можно шире. Хичоль не может сдерживаться, и он начинает кричать от боли и истерично рыдать, пытаясь освободиться. Спустя некоторое время отверстие достаточно расширилось, и иностранец смог свободно двигаться внутри, задавая свой темп. Август трахал любовника, не обращая внимания на его мольбы о пощаде, проскальзывавшие сквозь мычание и стоны. Он сильнее вдалбливал свой огромный член в девственную дырочку, даже не думая о скорой разрядке, лишь наслаждаясь теплом внутри блондина. Парень с пошлым хлюпаньем выскользнул из Хичоля, дав ему секунду отдышаться, затем перевернул на живот и поставил раком. Снова вошёл, прижимаясь своими бедрами к его, сжимая руками ягодицы и поглаживая спинку, как бы успокаивая. Он входил под разным углом, пытаясь найти нужный, а когда отыскал, то впервые услышал истинный стон наслаждения его нового знакомого, усмехнулся и продолжил толкаться внутрь, массируя членом простату. То замедляя, то снова ускоряя темп, он заставил сдавленные стоны перерасти в жалкое поскуливание, причём непонятно от чего — от удовольствия или боли. Хичоль, весь мокрый и вспотевший, стоял на коленях, уперевшись руками в кровать, и выслушивал неприличные, непристойные слова, которые ему горячо нашептывал Август. Благодаря своей извращенской натуре, он смог хоть немного расслабиться, облегчив долю не только самому себе. В квартире стояла тишина, и лишь из комнаты доносились скрипы кровати, пошлое хлюпанье и рыдания. Хичоль уже дважды успел испачкать одеяло белой жидкостью, сопровождая это громкими стонами. Его снова перевернули на спину, и после пару толчков он почувствовал, как член внутри набухает, расширяя его ещё больше, и завопил: — Вытащи! Неясно, заставило ли это восклицание Августа выйти из Хичоля, но он сделал это и кончил прямо на одеяло. Грудь у обоих ходила ходуном, волосы свалялись, хотелось рухнуть на постель и заснуть. Не дожидаясь, пока насильник расстегнет наручники, Хичоль повернулся на бок и, сжавшись в комок, провалился в сон.***
Наутро все тело ломило и ныло, особенно в области поясницы. Поворачиваться на другой бок было больно, сидеть было больно, ходить — больно. Хичоль, едва открыв глаза, пытался заставить себя не вспоминать события прошлой ночи. Стыд и унижение. На удивление, когда он с трудом поднялся с постели (спал он, заботливо накрытый одеялом), в квартире оказалось чисто. Нигде не было ни следа от вчерашнего гостя. Единственное, что он оставил, так это жгучую боль в заднице, неприятные воспоминания и грязную чашку из-под кофе.