Сильнее истинных

Ни через неделю, ни через две Файри на ноги не встал. Ему должен был помочь целый комплекс реабилитационных упражнений. Но на все требовалось время. Обязанности сиделки и медбрата полностью легли на меня. Правда, таскать Файри в душ и туалет мне помогали тасийцы. Те так и пребывали в легком шоке оттого, что разумное существо позволило себя препарировать на добровольной основе. Сам факт операции Файри не сильно волновал. Больше его беспокоило, что ноги отекают и не выглядят «красиво». Отчего-то не все капилляры восстановились. Мне пришлось еще несколько раз сканировать конечности друга и после активировать заживление. Одно радовало, что чувствительность ног он не потерял. Нельзя сказать, что мы провели ампутацию по всем правилам. Небольшую погрешность профессор разрешил сделать. И бедренный нерв со всеми его разветвлениями мы сохранили полностью. Безусловно, у человека, что реально потерял ногу, придется все нервы выращивать отдельно. Еще у Файри пока была нестабильность коленного сустава. Стимулирующие инъекции кололи каждые три часа. Кровоснабжение по всем волокнам шло в порядке нормы. Но Файри то и дело жаловался на боли. Пришлось ему закреплять мобильную капельницу в районе колен, что подавала препараты малыми дозами и часто. Постепенно Файри стал вставать на ноги. Кое-как добредал до лекционных залов. Новые мышцы с трудом адаптировались в теле. Зато я мог уже целое эссе написать по симптомам послеоперационного периода. Чего только не наслушался за это время! Хотя визуально ноги Файри через полтора месяца выглядели пристойно. Тонковаты, конечно. Но сделано это было специально. Кожу мы тоже не растили, а просто «натягивали». Через какое-то время все объемы придут в норму. Мне же было непривычно смотреть на более высокого друга. Как он и планировал, пять дополнительных сантиметров роста прибавил. А на занятиях мы перешли к изучению особенностей кожного покрова прунийцев. Вот кому я искренне позавидовал. И регенерируется самостоятельно, без всяких препаратов, и «износостойкость» большая. Один доброволец прунийской расы у нас имелся. Проводил операцию какой-то землянин, что числился в списке лучших. Остальные студенты замену берцовой кости и коленного сустава смотрели только на мониторах. Конечно, потом мы отрабатывали приемы на манекенах. Но все равно это не то. Я и сам ощущал разницу. Дело даже не в отсутствии крови или запаха. Нет того чувства ответственности, когда понимаешь, что от твоих действий зависит если не жизнь, то самочувствие пациента. Но закон запрещал подобные опыты на разумных существах. Зато животных нам предоставили в огромном количестве. Я так и не понял, земные это обезьяны или схожий вид, но практиковались мы на них долго. Отрабатывали приемы, но не более. Все же анатомия животных серьезно отличается от гуманоидов. Нужно ли говорить, что практику в одной из лечебниц Содружества все ждали с нетерпением. Я немного переживал, как без меня останется Леля. Но малышка действительно повзрослела. – Когда-то ты закончишь университет, и мы надолго расстанемся. Буду привыкать, – вздохнула моя звездочка. – Три месяца практики не такой большой срок. Располагалась клиника на одной из планет в зоне тасийцев. Естественно, весь персонал был тасийской расы. Между прочим, там я впервые встретил омегу. Сам не понял вначале. Думал, что он мелкий и, возможно, землянин. Но наши парни сразу на него «стойку сделали». Молодой, холостой омега заведовал службой питания. И, похоже, «серенады» ему пели все альфы, что каким-то образом были связаны с клиникой. Марко с парнями тоже попытал счастья и вернулся ни с чем. Я не удержался и решил расспросить, что не так. – Понимаешь, некоторые омеги настолько придирчивы к запахам, что порой сами от этого страдают, но ничего поделать со своей природой не могут, – пояснил мне Марко. – Даже если альфа понравился внешне, то по запаху найти партнера сложнее. – А мы на фармакологии изучали препараты, что заглушают запахи любых потоотделений, – напомнил Файри. – Это на время. На каждый день такой метод не годится. И снова я подивился тому факту, какой уникальный сам по себе омега. Мне на запахи всех этих самцов было наплевать. Вернее, отторжения не испытывал. Может, время пребывания в плену на меня так подействовало. Стресс, изменение гормонального фона и много еще чего. В любом случае, запахи альф меня не раздражали, но и не было никого, кто бы привлек. Нет, вру. Был один. Снова мне припомнился Вокэйт. Вот с ним бы я точно не прочь провести сексуальные эксперименты. Пока же мне и Файри хватает. Да и практика уже началась. Вводные лекции по тому, что от нас требуется, и как себя вести в любых нестандартных ситуациях заняли почти день. Затем каждого студента прикрепили к конкретному хирургу. Клиника и реабилитационный центр здесь были огромные. А после войны пациентов хватало. Вообще-то война формально только завершилась. Доступа на Землю по-прежнему не было. Кваи как раз контролировали те Петли, что располагались на подступах к Земле. Отловить их звездолеты Содружеству удавалось с трудом. Космос-то бескрайний. Но пополнять запасы продовольствия и топлива требовалось даже кваи. В новостях почти каждый месяц появлялась информация о том, что военные обнаружили очередную базу кваи на каком-либо спутнике, а то и планете. Так что поток раненых в боях если и уменьшился, то не до конца. И работы студентам хватало. Мой куратор оказался пожилым мужчиной с Земли. Вначале он не смог сдержать разочарование, когда понял, что ему дали студента-марийца. Но уже через два дня мы с Петром Николаевичем контакт наладили. Не зря же я так упорно занимался в университете. Теорию знал на "отлично". Беседовали мы на родном языке землянина, что тоже добавляло мне плюсов. Правда, хирург опасался, что вид реальной крови и прочего заденет тонкую психику марийца. Но вскоре мужчина убедился, что нервы у меня крепкие, и имеется желание стать первоклассным хирургом. Работа, конечно, была не из легких. Но двоих пациентов я вел за время практики от начала и до конца. Выращивал мышцы, ткань покрытия, сухожилия и прочее. Один пациент лишился левой кисти, а у второго была такая обширная рана на боку, что требовался весь комплекс как хирургических, так и косметических операций. Кости хоть и были родными, но ужасный шрам и отсутствие части мягких тканей требовали большой реабилитационной работы. По мелочам я, безусловно, тоже помогал хирургу. Пока белковая масса росла, занимался общей текучкой. Ассистировал, делал сканирование, подбирал кости для вытачивания и просто выполнял работу медбрата. Вечером в свой бокс буквально приползал. Только в выходные дни мог немного отдохнуть. Обычно весь мой отдых сводился к тому, что приходил Файри, и мы трахались как кролики. Другу стоять во время операций было на порядок сложнее. Мышцы на ногах еще не окрепли, и Файри уставал гораздо быстрее обычных студентов. Ему подобрали какой-то препарат, но опять же просто колоть его смысла не было. Нужны были постоянные инъекции в определенную зону. – Хоть цепляй себе на коленку капельницу и таскай за собой, – жаловался друг. – Она тоже вес имеет, долго не потаскаешь, – хмыкнул я. – И чего эти приборы для дозирования такие громоздкие? – сокрушался Файри. – Соразмерно лекарству. Иначе концентрацию нужно делать большую. – Есть же такие, концентрированные. – Так коли себе, – не понял я сути претензий. – Там микродоли нужно отмерять, иначе ноги вообще не почувствуешь, – припомнил мариец и вздохнул. – Тогда в разбавленном виде коли, – подбодрил я друга. – Их хватает на три часа от силы. Потом нужно порцию повторять. Тема разговора меня неожиданно увлекла. – А если все же выбрать концентрацию? – не сдавался я. – Погрешность все равно будет. Что-то в капсуле останется. Плюс таскать все время с собой не всегда удобно. Я же засел за комм и начал листать информацию. Не верилось мне, что до сих пор ничего на эту тему не изобрели. Капсул, что вживляют под кожу, было великое множество. Но в чем-то мариец оказался прав. Наполнять их лекарствами приходилось через клапаны и довольно часто. С Петром Николаевичем я тоже посоветовался. Он рекомендовал мне сходить в ортопедическое отделение. Так ничего подходящего я и не нашел. Но некоторые идеи меня увлекли. Я долго доставал завотделением, пока он не свел меня с техниками. Те сразу сказали, что миниатюрные капельницы вполне могут изготовить, если я подготовлю грамотное техническое задание. Только времени у меня на это все не было. Но на будущее решил свою идею воплотить. Пока же текущие дела забирали все свободное время. Ладно бы только больные трепали нервы, так еще их многочисленные родственники нет-нет, да скандалили. У одного тасийца прилетел муж и устроил сцену ревности. Объектом для претензий стал я. И как Петр Николаевич ни убеждал, что я мариец, а не омега, тому ревнивцу ничего доказать не смогли, и меня к пациенту не допускали. В чем-то омега был прав. Комплиментов за время практики я наслушался много. Хорошо, что всех альф останавливало то, что я, по их мнению, принадлежал другой расе. Правда, многие предлагали секс. Но мне повезло, что больше ревнивых супругов не попадалось. Хотя с несколькими омегами я познакомился ближе. Давал рекомендации и общие терапевтические сведения по уходу за мужьями. Между прочим, часто удивлялся. Отчего-то в большей степени мне эти омеги и по поведению, и своим манерам напоминали девушек-землянок. Если не знать, что у этих особей «мужские причиндалы» имеются, то ни за что не отличишь. Леля не зря меня подробно выспрашивала, кем я себя ощущаю в большей степени. И во время практики я вдруг осознал, что все же «мальчик». Похоже, среда воспитания (в приемной семье у меня были только братья) и дальнейший плен повлияли на становление моего характера. Классическим омегой-тасийцем, похоже, я никогда не стану.