Сумасшедший

      Мобильник разрывается от звонков, гудит, отражается светом в кармане промокшей куртки. Не стоит смотреть на дисплей — звонит мама. «Она переживает, — хочу убедить саму себя. — Поздний вечер, дождь, а меня всё ещё нет дома». Люди движутся мимо меня. Одни пытаются спрятаться, укрыться под козырьком магазинов. Другие проносятся мимо, укрываясь чёрными зонтиками. Кажется, от людей холода больше, чем от воды, налившейся в мой ботинок. Я не дрожу от капель, которые стекают по волосам, лицу. Нет. Я дрожу от одиночества и холода, который окутал меня изнутри.       Мелкая дрожь пробрала всё тело. Под ногами хлюпают лужи, сотни глаз смотрят на меня, как на дуру, блуждающую под дождём. Так и есть. Вдыхая влажный воздух, становится чуть легче, но, выдыхая, всё проходит. Тишина. Мрак опустился на землю, лишь один фонарь освещает мою улицу. Ещё пару поворотов, и я дома, в душевном одиночестве. Опять. Следует ли упоминать, что мои ноги еле передвигаются? Будто я пытаюсь оттянуть неизбежное. Можно подумать, что дома меня ждут проблемы. Что отец пьян и бьет мать, а я блуждаю тут, не в силах вернуться. Нет. Уют, теплота, горячий чай — вот, что меня там ожидает. Мама подаст горячее, папа отчитает меня за поздний приход и мокрую одежду, а сестра встретит звонким смехом с порога. Всё слишком солнечно и прекрасно? Да. Если бы я была частью этой семьи.       Дождь утих, теперь на теле я не чувствовала его совсем. Только на лужах расплываются круги, моросит. Кажется, с моей одежды капает больше, чем с неба. Почему такой погоды не может быть всегда? Теперь хочется завалиться на подоконник, заварить чёрного чая и смотреть фильмы, поглядывая на ночную слякоть. А что меня ждёт? Семейный ужин и отбой в 22:00. «Завтра в школу» — в очередной раз напомнит отец.       — Ненавижу! — злостно выпалила я и шаркнула по луже, брызги полетели в сторону, мелкие коричневые пятна остались на светлых джинсах, и я выпалила пару матерных фраз.       — А ты ничуть не изменилась, — послышалось за моей спиной; меня передёрнуло, и я стала шарить глазами по окружности. В этой части двора очень редко встречаются прохожие, тем более в такое время. За моей спиной стоял парень, свет почти не касался его, а потому я видела лишь тёмно-зелёную ветровку и светлые волосы, по которым, как и по моим, стекали капли. Ему не холодно? Впрочем, как и мне.       — Кто ты? — безразлично кинула я из-за плеча.       Я не могла видеть его лица, но, могу поклясться, он улыбался. Но это не была счастливая улыбка. Горечь? Возможно.       — Ты ведь знаешь и сама, — он двинул плечами, но остался стоять там. — Я скучал.       Глупая шутка. Или он обознался, что мало вероятно. Я стою чуть дальше фонаря, лицо моё видно отчётливо, я даже, немного жмурясь, отворачиваюсь. Что ему нужно? Я уставилась на него, недовольно поглядывая на незнакомца, на моём лице читалось: «Отвали, придурок». Так мы и стояли: я — к нему спиной, с недовольным лицом, а он в темноте смотрел на меня.       — Что ты хочешь? — первая не выдержала я.       — Тебя. Я вернулся, — он откинул свою светлую шевелюру назад. — Я же обещал.       — Может и обещал, но не мне, — эта ситуация начинала меня раздражать. — Ты обознался.       — Вера, твой запах я узнаю из миллиона, — его голос оставался тихим, низким. — Жаль, что ты не узнаёшь меня. Уже в который раз. Пятый?       Я смотрела на него, как на идиота. Может, он сумасшедший? Ну конечно. Он маньяк, сейчас прижмёт меня и… Мурашки побежали по спине от страха. Так, нельзя выдавать себя, нельзя бежать и кричать, надо от него как-то отделаться.       — Меня зовут Даша.       — Нет, — он потянулся рукой в карман. Мои руки задрожали. Что он хочет взять? Нож? Нет, это всего лишь пачка сигарет, прикурил. — Это ты сейчас Даша. А была Вера, я буду называть тебя так.       — И когда это было? — хоть мне и было страшно, но интерес брал верх.       — 432 года назад, — он это сказал так непринуждённо, легко. Да ему от силы двадцать! Что он несёт? — Знаю, в этот раз я слишком рано.       — Рано? — округлила я глаза.       — Я нахожу тебя через каждые 87 лет. Помню каждые наши встречи, будто это было вчера, но вот прошло уже 84…       Мне нужно бежать, или он точно что-то со мной сделает. Это похоже на какой-то фильм ужасов, а их я насмотрелась больше, чем достаточно. Моё сердце стучало так, что его наверняка слышал и этот странный мужик. Дождь пустился с новой силой, но его я не замечала. Как же хочется домой, немедленно.       — Слушай, мне пора, — я стараюсь быть спокойной, это тяжело. — Уже поздно. Родители переживают, они не знают, где я и… — в кармане опять затрещал телефон, мама.       — Но ведь ты никогда не обращала внимание на их мнение, — он стал выходить из тени, а я оцепенела.       — Я-а… — я растерялась.       Он был достаточно высоким парнем, фигуру было тяжело рассмотреть —прикрывала ветровка. Волосы, как я и предполагала, были светлыми, русыми. А ещё у него были невероятно красивые глаза: я бы назвала их цветом ореховой скорлупы, молочного шоколада. Я невольно засмотрелась, прямо ему в глаза — этого делать нельзя категорически, и пока что-то не случилось, я перервала наши «гляделки» и уставилась в пол.       — Ну, иди, — так же тихо произнёс он. — Я Виктор, если ты забыла.       И я помчалась домой. Я забыла, как не хотела идти туда, сердце отдавалось в моих пятках. Не оглядываясь я чувствовала, что светловолосый парень провожает меня взглядом. Пару раз я споткнулась, несколько раз влетела в лужу, но теперь это казалось мелочью, я хотела домой, к папе и маме, даже к противной сестрёнке.       Я влетела в квартиру, заперла двери, оперлась о них и закрыла глаза. Ужас. Теперь я стала дрожать по-настоящему. А ведь он мог сделать со мной что угодно?! Убить, изнасиловать, покалечить… Из глаз брызнули слёзы.       — Даша, — услышала я приближающийся голос мамы. — Где твой телефон? Где ты была так долго, ночь на улице. Ты вся мокрая, — она стала возмущаться. — Опять заболеешь и будешь сидеть дома? Ты только вышла с больничного. Что это такое? Сколько мы денег угробили, ты чуть не попала в больницу.       Молчу. Абсолютно всё равно, что она там… говорит. В каком-то смысле она права: если бы я не гуляла до темна, не встретила бы этого психа. Они не заметят, что я плачу, на лице — капельки дождя. И дрожу я совсем не потому, что замёрзла. К маме подключился и отец, кричали, отчитывали. Мне всё равно. Меня отправили в ванну, а мама стала готовить горячий чай.       Как и сказала мама — я заболела. Родители ругали меня ещё утром, а потом ушли по работам, сестра — в детский сад. И я расслабилась. На улице ярко светило солнце, не люблю такую погоду, поэтому задёрнула шторы по всему дому, поставила чайник и стала рыться в интернете. Звонок в дверь. Отец сказал, что должна прийти его сестра, тётя Оля, занести документы, потому, не отрываясь от ноутбука, я крикнула: «Открыто, входи!» — Не слишком ты гостеприимна, Верочка, — в дверях кухни появился вчерашний незнакомец, и я выронила чашку, в которой собралась делать чай; она разбилась. — И неуклюжая.       — Что… ч-что ты тут делаешь? — затряслись руки, я стала заикаться.       — Пришёл проведать, посмотреть, не заболела ли ты.       — Откуда ты з-знаешь где я живу-у? — страх овладел мной, я даже забыла, что нужно делать в таких ситуациях. Я сидела, вылупив глаза на Виктора, если, конечно, его зовут так.       — Я же говорил вчера, — на ходу он начал снимать чёрное пальто. — По запаху.       Вот так я и осталась сидеть, в упор смотря на незнакомца. Он, кажется, полностью ощущал себя в своей тарелке. Остался в тоненьком синем свитере и джинсах, собрал осколки с пола, выкинул. Потом выключил закипевший чайник и сел напротив:       — Может, хоть чаю предложишь? — этим он вернул меня на землю, я кивнула и стала выполнять просьбу: делать чай. Когда я поставила перед парнем чашку, сахарницу и конфеты, он сказал:       — Вот так бы и сразу.       Я немного отошла от шока, мне не было настолько страшно, но и спокойной меня было назвать сложно. Я сделала чай и себе, вернулась на исходное положение — напротив. Светловолосый положил в своё питьё три ложечки сахара, интенсивно помешал его, съел одну шоколадную конфету и запил чаем.       — Витя, ты…       — Извини, пожалуйста, — перебил он. — Не называй меня Витей, я Виктор.       — Хорошо.       Повисла тишина, от недоумения я и забыла, что хотела спросить. Но, как мне показалось, парня это ни капельки не смутило. Он пил чай, перебирал пальцами салфетку и совсем не обращал на меня внимания. Даже если я хотела что-то спросить — страшно. Этот тип мог повести себя как угодно, вдруг его это разозлит и он… страшно даже подумать, что он может сотворить. Но такой паники, как раньше, я не ощущала. Он ведёт себя, будто мы старые друзья, видно, мозг записал меня именно туда, ну и пусть.       — Виктор, — меня напрягала эта гробовая тишина, любопытство брало верх. —Послушай, я не знаю, кто ты и чего от меня хочешь, но почему ты так уверен, что именно я — твоя Вера?       Парень оторвал взгляд от цветочной скатерти и взглянул на меня из-под лба. Он не злился, не грустил. Виктор смотрел мягко и… с волнением? Он отставил от себя чашку, сложил руки на стол, как ученик.       — Я всегда нахожу тебя по запаху.       — А почему я тебя не помню? — я старалась не показывать своего волнения.       — Глупая, — он улыбнулся. — Ты же человек. Твоё тело стареет, умирает; душа перерождается в новом теле, воспоминания очищаются.       — А кто ты?       — Вампир.       Я выдавила что-то, напоминающее «ммм…». Теперь я уверена — он шизик! Надеюсь, он не полезет укусить меня за шею или не убьёт, чтобы «обратить» и меня. Может, позвонить в милицию? В больницу? Мамочка!       — Не веришь… — это звучало скорее как подтверждения факта, нежели вопрос. — Я докажу тебе немного позже, не сейчас.       Уже хорошо, сейчас убивать меня он не намерен. Так чего же он хочет? Усугублять ситуацию желания нет. Я предпочла молчать, поэтому просто сидела и рассматривала его идеальное лицо. До чего же он красив… Возможно, я пускала бы слюни на такого парня, если бы он не был сумасшедшим. Сейчас я его боюсь.       — Знаешь, — парень встал из-за стола. — Мне пора идти, у тебя, наверное, планы на день.       Он ополоснул чашку, из которой пил, убрал фантики, надел пальто и ушёл так же тихо, как и пришёл, не прощаясь. Я сидела в ступоре.       Дни летели, а странный парень всё никак не хотел выходить из моей головы. Несколько дней я просидела дома, жизнь поползла обычным темпом: дом-школа, одноклассники, подготовка к экзаменам. Но теперь это происходило машинально, я делала это только для того… Для чего? Я ждала чего-то? Чего? Кого я обманываю? Я ждала этого долбанутого шизика. Для чего? Казалось, будто я его знаю. Может, видела в школе? Мимолётно в супермаркете, у дома? Мысли путались.       Прошла неделя, и я уже смирилась с отсутствием сумасшедшего. В школе я осталась до 18.30 на дополнительном по английскому. На крыльце школьного здания я заметила, как собирается дождь, нахлынуло чувство дежавю. Первые капли попали мне на лицо, когда я преодолела пол пути. Стала идти медленнее, наслаждалась запахом чудесной погоды, ощущению лёгкости, независимости.       — Виктор?! — я увидела парня, который сидел на скамейке у моего подъезда. Мне стало страшно, но я обрадовалась его приходу, казалось, я знаю его всю жизнь. — Что ты тут делаешь?       — Вера… — задумчиво протянул он, не оборачиваясь. — Жду тебя, я соскучился. Ты не зовёшь меня, а я не могу столько ждать. Я пришёл сам.       — Как же я могу позвать тебя? — мой голос пропал, это я почти прохрипела. — У меня нет ни твоего телефона, ни эмейла, ни адреса…       Он громко расхохотался:       — Дурочка… — немного обидно.       После неловкого молчания я пригласила парня в дом, хоть мой здравый смысл и кричал мне не делать этого. Неверное, я такая же душевнобольная, как и белобрысый красавец. Скоро начну заявлять маме, что я вампир, и уйду в темноту, мда-а…       Дома уже были мама и сестра, я представила Виктора как друга. Сложно было не заметить маминой двхсмысленной ухмылки. Она любезно предложила чай и принесла сладости в мою комнату. Я не водила друзей домой, наверное, родительница была удивленна.       — На этот раз у тебя хорошая мама, — выпалил он, когда женщина закрыла за собой дверь.       Я уже привыкла к его странным фразочкам и лишь одарила незнакомца вопросительным взглядом.       — Когда ты была Мариной, твоя мать чуть не выгнала из дому тебя вместе со мной. Да, я ей не понравился, — Виктор дёрнул плечами. — Сейчас, как мне показалось, по-другому.       — Кем ещё я была? — я старалась сформулировать свой вопрос чётче, понять, что творится в его голове. — Верой, Мариной…       — Шарлоттой, Анной, Кристиной. Я помню нашу каждую встречу, — он тяжело вздохнул. — Сначала я ужасно бесился, когда ты не узнавала меня. Я вёл себя как настоящий маньяк. Тогда ты называла себя Анной, я поймал тебя в амбаре. Ты кричала, молила чтобы я… кхм, — он закашлялся. — Не делал тебе больно. Я и не собирался, просто злился, что ты… не помнишь меня. Когда я нашёл тебя третий раз, я уже был готов к странной реакции. Никогда всё не проходило гладко. И только сейчас ты стараешься быть спокойной. Думаешь, я не вижу, как тебе страшно? Я же не дурак.       Я молчала.       — Прости, Вера, — он взял в свои руки мои, его ладони были холодными, как лёд. Побежали мурашки. — Я уходил не потому, что хотел, а потому, что должен был. Если бы я остался, мы бы погибли. Оба. А я не могу этого допустить. Я люблю тебя больше жизни, — Виктор подтянул меня к себе, приобнял за талию, а я положила голову на его плечо. — И ты просто не помнишь этого.       Вот так молча мы и сидели; иногда он выдавал интересные факты, а я всё больше верила в то, что Виктор — вампир. Как идеально его мозг разложил всё по полочкам, он сам себя в этом убедил. Как ни странно, мне нравится слушать его бред. Я бы слушала его до поздней ночи, вот только мама неправильно поймёт. Как я поняла, пришёл он потому что боялся опоздать, мол, однажды он уже отбивал чью-то невесту, на те же грабли наступать не хотелось.       В 21.30 я его проводила. Не прощаясь, он улыбнулся своей белоснежной улыбкой и скрылся в темноте. Опять.       Я оставила открытым окно и скрылась за дверью ванны. Вернувшись назад, укутанная в полотенце, я стала искать ночную одежду, когда голос из тёмной части комнаты чуть не лишил меня жизни:       — Мне стоит отвернуться? — от страха я прикрыла ладошкой рот, чтобы не закричать. Вспомнила про полотенце и на ходу подхватила его.       — Не хотел напугать тебя.       Ещё несколько минут я стояла и вглядывалась в мрак, я знала, что там стоит Виктор, но страх сковал тело, и я не могла пошевелить и пальцем. Мысли покинули голову, я приоткрыла губы, пытаясь издать звук — тщетно.       — Я вошёл через окно, — он стал выходить в осветлённую часть комнаты, свет падал на бледную кожу лица, идеальный нос, тонкую линию губ, острые черты скул. Я не могла оторвать взгляд от ночного визитёра, хотелось стать ближе, хотя бы на шажочек. Оборвалось.       — Я не хотел, — но суть этих слов я не поняла.       Стоп. Какой «вошёл через окно»? Третий этаж — не первый. И, округлив глаза, я опять уставилась на парня. Но тот, уловив в моих глазах непонимание, выпалил:       — Вера, я вампир.       Ну да, как же я могла забыть? Вампир, ну конечно! Залетел он, в окно ко мне… Я тяжело вздохнула. Что мне делать с этим психопатом?       — Сейчас мама придёт и… — начала я, но Виктор меня перебил.       — Спит она уже, и отец спит, и даже сестра. Я же не дурак, — он обиженно закусил губу. — Ночная майка твоя — под подушкой.       Ничего не хочу знать. Ни-че-го! Буркнула себе под нос «отвернись», но он услышал. Я стала натягивать ночную рубашку. Мне не было страшно, больше любопытно, что он хочет? Он молча смотрел, как я собираю мокрые пряди в пучок, наношу на лицо крем, и лишь потом выпалил:       — Я соскучился.       — Мы виделись полчаса назад, — равнодушно ответила я. — Когда ты успел?       — Я хочу надышаться тобой перед тем, как… уйду, — внутри как будто что-то оборвалось. Признаюсь, я не хотела терять этого странного парня. — В этом теле ты больше меня не увидишь.       — Но… — мне стало обидно, и я села на кровать. — Почему ты должен уходить? Виктор сел рядом, приобняв меня за талию, я положила голову на уже привычное, удобное плечо:       — Я слишком долго нахожусь на одном месте, охотники убьют меня, если найдут.       — Ии… когда же ты уйдёшь? — в носу защипало, глаза наполнились слезами, голос почти полностью пропал.       — Через несколько дней, — он стал вытирать уже катившиеся по щекам слёзы. — Верочка, не плачь, прошу. Мы увидимся совсем скоро, прошу тебя…       — Это для тебя скоро, — буркнула я, шмыгая носом. Сама же понимала, что парень бредит, и не увидимся мы больше никогда. — А я человек, я умру, больше не вспомню тебя.       — Я не хочу подвергать тебя опасности, — холодно ответил тот. — Я не смогу тебя защитить. Тобой могут воспользоваться как приманкой, а если убьют меня — я точно не возрожусь. Тогда мы никогда не встретимся.       Новая волна слёз накрыла меня с головой. Почему же ты, Виктор, такой странный? Почему? Я бы хотела остаться с тобой навечно, не хочется признаваться, но… кажется, я полюбила. И это не простое физическое влечение, это что-то другое. Мне просто хочется находиться с этим человеком, я бы бросила всё, смирилась с его странностями, только бы он не уходил. Пожалуйста. Не сейчас.       Кажется, он — часть меня, а я — часть его…       — Но мы не целое… — вдруг дополнил он мои мысли.       — Обрати меня! — заявила я.       — Нет!       — Но ты должен, — казалось, я задыхаюсь.       — Нет… Вера, — он повернул меня к себе лицом, заглянул прямо в глаза, крепко обхватил плечи. — Тогда охота начнётся и за тобой. Я не могу потерять тебя, просто не могу. Зачем тогда существую я?       Я ещё долго рыдала парню в грудь, его светлая рубашка покрылась тёмными, мокрыми пятнами. Он шептал что-то успокаивающее на ухо, гладил по голове, перебирал пряди, выбившиеся из резинки. Я глубоко вдыхала запах его дорогого парфюма вперемешку с табаком, вглядывалась в его лицо — я хотела запомнить всё, каждую впадину, изгиб и даже чуть выпуклую родинку на шее. А потом он уйдёт… Уйдёт к другой «Вере» и будет вдыхать её запах, будет любить её, а после так же бросит, впредь ощущая её слёзы. И пусть он не вампир, пусть просто сумасшедший парень, но это не мешает ему так же влюблять в себя девушек, как сейчас меня.       Я готова стать душевнобольной, если ты остаток жизни будешь держать меня за руку. Как жаль, что я не могу сказать это тебе, Виктор.       Я бы могла подумать, что это сон, обнаружив себя в кровати. Но стоило мне взглянуть в зеркало, поняла — я и вправду вчера рыдала на руках у светловолосого парня, похоже, довольно долго. Одна сторона лица помята, но это ничто на фоне распухшего носа и синяков под глазами. Ни за что не сунула бы нос в школу в таком виде раньше. Но сейчас мне всё равно. Стоило мне зайти на кухню, как мама стала «охать» и «ахать», мол, «Дашенька, что с тобой? Ты заболела?». В итоге меня оставили дома отсыпаться.       Виктор опять навестил меня. Так прошло ещё два дня. Они были наполнены отчаяньем, но в то же время радостью, он тут, со мной, рядом. Правда… ненадолго.       В ожидании минуты тянулись неимоверно долго. Последняя ночь, когда я увижу Виктора. Казалось, больной вид — моё нормальное состояние, всё шло к нервному срыву. Я проклинала всё и всех.       «Ложитесь спать уже, в конце концов!» — хотелось накричать на родителей. Я сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела стеклянными глазами на стрелки.       Тик-тик… Мне нравится имя Вера, в 16 сменю своё. Господи, я схожу с ума. Если бы нас положили в одну палату с Виктором, сама бы в психушку и позвонила.       — Я скучал…       — Виктор, — выпалила я на одном дыхании.       — Это наша последняя встреча, — напомнил, поспешно добавив, — в твоём теле Даши.       — Да, я помню, — шмыгнула носом.       — Сегодня тот день, когда я намерен доказать тебе свою истинную сущность.        Я молчала, хоть и умудрилась полюбить шизофреника, но зачатки здравого смысла ещё давали о себе знать.        Глаза парня, который стоял перед мной, резко потемнели. Зрачки расширились до невозможного, лишь тёмно-карий ободок блестел, давал надежду, что там, внутри, ещё есть человек. Я испугалась, отшатнулась и чуть не упала на пол с другой стороны спального места. Его зубы, ровные и белые, стали вытягиваться. Он что-то подсыпал мне? Для уверенности я часто захлопала глазами, потёрла. Но перед мной стоял не тот Виктор, которого я знала… Вампир? Неужели всё, что он говорил — правда? И я… Вера? Тело как будто холодной водой облили, я вздрогнула.       — Ты… вампи-ир… — мои руки сами потянулись к его лицу, я рисовала невидимые знаки, трогала зубы. — И я не сумасшедшая?        Мгновение — и он вновь становится привычным любимым шизиком.        Его голос сладким эхом резал уши, теперь всё, что он преподносил мне, раскрывалось в ином смысле, взгляде. Я прижалась и слушала-слушала… Почему так быстро наступает рассвет? Нет, пожалуйста, только не сейчас, нет!       — Я должен идти.       Я ни слова не могу сказать, слёзы катятся ручьём по щекам, и я тону в его красивых глазах.       — Верочка, только не плачь, пожалуйста.        Да, мы целовались. Я не была святошей в школе, и я целовалась с другими парнями, но это было совсем другое чувство, мне не хотелось останавливаться. Его острые, полуобращённые клыки резали язык и губы, но это скорее приятная боль. Но всё рано или поздно заканчивается, как и сейчас.       — В тебе есть нечто такое, что заставляет возвращаться вновь и вновь…       Когда я опомнилась, Виктора уже не было. Лишь сладкое касание возле уха и шепот: «Прощай» остались после него. Реветь уже сил не было, я стояла напротив настежь открытой двери на балкон и смотрела в пустоту. Холод обволакивал кожу, словно шелковая простынь, я застыла, потеряла грань времени и пространства. Пришла в себя, когда первые лучи солнца отогревали мои посиневшие от холода пальцы на ногах, и позади моей спины стояла мама. Сложно сказать, что происходило потом, казалось, моё нормально состояние — выпадать из реальности. Бывает такое, засмотришься в одну точку и думаешь о своём, но страшновато, когда перед глазами застывает одна картина, приходишь в себя — другая.       Ближайший месяц моей лучшей подругой стал психолог. Разумеется, я не говорила о моей первой любви — вампире. Но сказать, что всё в порядке, тоже не вариант. Когда я находилась «в этом мире», с психологом мы говорили о том, как я одинока: я никому не нужна, никто меня не любит. Всё в том же духе, самой противно. Да, я нагло врала. У меня замечательные родители, у меня когда-то были хорошие друзья. Но сейчас… для меня они не играли никакой роли. Я как заколдована, помешана на каком-то парне.       Каких-то пару недель назад у меня были чётко сформированы планы на жизнь, закончить девятый класс, сдать экзамены, поступить. Что сейчас? Я не то что в днях недели путаюсь, я не знаю, какое сейчас время суток. Я не знаю, ужинать мне или завтракать, рассвет или закат. Моя жизнь превратилась в банальное существование, родители содержат меня, как овощ. Моё состояние спихнули на переутомление, стрессы и неполноценный сон. Не знаю, что со мной делали, но через пару месяцев мои «провалы» стали исчезать.       Гипноз, наверное. Подростком я была депрессивным, но теперь… мне всё равно, что есть, пить, что надеть и как я выгляжу в целом. Я стала курить. Вернулась в школу после долгого «лечения». Друзья, если их можно так назвать, перестали меня узнавать.       Одноклассники перестали приглашать меня на «потусить», моё новое имя — Вера.       Тяжело потерять интерес к жизни. И, когда мои сверстницы ждут «принца», я брутально харкаю. Мне всё равно.       В очередной день, после школы, я швырнула рюкзак, схватила полупустую пачку «Kent» и уже собиралась уходить, как меня остановила мама:       — Даш, а перекусить?       — Мама, — мой голос уже стал более грубым от табака. — Мне не нравится это имя, ты же знаешь. Я не голодна.       — Ты куда? — помрачнела она.       — Свежим воздухом подышать, — огрызнулась. — Заваришь кофе?       — Ты его слишком много пьёшь.       — Хватит, — теперь я не та маленькая, милая дочка, ненавижу когда мать читает мне морали. — Поняла, сама сделаю.       Я громко хлопнула дверью. Ноги сами понесли меня выше по этажам, пятый этаж, седьмой… и я уже на привычном месте, на крыше нашей девятиэтажки. Мне нравится смотреть на город с высока, машины, крошечные люди. Дым наполнил лёгкие, и я с облегчением выдохнула, села на край, спустила ноги и, наконец, расслабилась. Виктор, мой любимый Виктор, где же ты сейчас? Одно воспоминание о нём душит горло невидимой нитью, но это сильнее меня. Я хочу о нём вспоминать, я хочу получать сладкую боль. Наркотик.        Сколько раз я думала о его словах. А сколько о самоубийстве? Не могу думать ни о чём, только о встрече. Жаль только маму.        Я достала свой сотовый и набрала смс «Я люблю тебя», отправила папе и маме. Выложила всё из карманов: пачку сигарет, смартфон, ключи, деньги и зажигалку. Кинула окурок, он полетел вниз, пару минут и он уже на полу. Я не боюсь смерти, я уже ничего не боюсь. Шаг. Ещё шаг. Темнота.

Девятнадцать лет спустя

       В этот день мне ничего не могло испортить настроение, даже мелкая слякоть в мой день рождения. И пусть я бедная студентка, но отметить свой 19-й год жизни в McDonals с подругами — святое. Пусть я веду себя в какой-то степени, как маленький ребёнок, но лучше жить так, чем убиваться по мудакам, как делают мои однокурсницы. Неужели это того стоит? Мои светлые, когда-то подкрученные пряди, слиплись и всё это напоминало солому. Плевать. Улыбка не спадала с моего лица, синие глаза блестели в ожидании и… я наткнулась на такие же сияющие светло-карие глаза.       — Вера… — уголки рта поползли к ушам. — Я думал, что уже не верну тебя…       Парень подбежал ко мне, крепко обнял и зашептал:       — После того, что ты сделала… Я думал… Ты не вернёшься…       — Молодой человек, — хохотнула я. — Вы ошиблись. Я — Алина, — и протянула приветливо руку на встречу.       — Виктор, — он перехватил её и поцеловал тыльную сторону. — Прошу прощения.       Милый парень, неужели подарок судьбы в мой день рождения?       — Знаешь… — я чуть-чуть замялась. — У меня сегодня день рождения… Хочешь пообедать с нами? Там будут мои подруги и…       — С удовольствием, — и я за руку потащила его за собой, увы, я не заметила тогда грусть в его глазах.