***
Конохагакуре-но-Сато… Впервые вступив в границы ещё строившейся деревни, Мито почувствовала себя входящей в тюрьму. У ворот их процессию встретил в сопровождении почётной охраны один из самых не-неприметных шиноби, которых девушка когда-либо видела: альбинос в синей броне — к бидзю конспирацию! Брат её жениха, Сенджу Тобирама, опалил всех холодным взглядом, церемонно приветствовал без тени эмоции в голосе и пригласил следовать за ним. Заглянув в его леденящие красные глаза, Мито решила, что дружбы с Тобирамой у неё не выйдет. Чуть позже в тот день её представили будущему мужу. Сенджу Хаширама был абсолютной противоположностью брату: черноволосый и темноглазый, смуглый, живой и такой активный, что даже Мито, у которой все родственники фонтанировали энергией, поразилась. За время церемонии Хаширама успел перезнакомиться со всеми двадцатью членами делегации, с каждым обменяться хотя бы парой фраз, отдавать распоряжения заглядывавшим в зал подчинённым, вынести несколько решений по делам, в которые его посвящал, нашёптывая на ухо, лохматый надменный брюнет — Учиха Мадара, конечно же, это не мог быть кто-то другой. Кроме того Хаширама по меньшей мере трижды, проносясь мимо невесты, чинно стоявшей подле матери, остановился, задумчиво поразглядывал Мито пару мгновений и похвалил её красоту, после чего продолжал курсировать по залу. — Привыкайте, Мито-сан, — лениво протянул Мадара, в какой-то момент подойдя. — Этого придётся силой вылавливать, чтобы показывался дома хоть иногда, а не только работал. — Благодарю за совет, — гордо произнесла Мито, мысленно меча гром и молнии. Что значит «придётся вылавливать»?! Да пусть это недоразумение, из-за которого была перечёркнута вся её жизнь, только попробует не считаться с её существованием!..***
— Ну что, хм… — проговорил Хаширама, когда бесконечная брачная церемония и последующее застолье, наконец, подошли к концу. — Вот мы и муж и жена. — Да, — бесцветно откликнулась Мито. Они были вдвоём в комнате, самой бросающейся в глаза деталью интерьера которой был разложенный футон, большой и толстый. Приглашающий. Хаширама не спешил. Чуть склонив набок голову, он застыл напротив неё, разглядывая, думая… О чём? — Кажется, я должен помочь тебе снять всё это, — он неопределённо махнул рукой в её сторону, явно имея в виду брачный наряд, надевали который на девушку с соблюдением всех обрядов добрых пару часов. — Да, — снова обронила Мито, стараясь держаться достойно. Из-за толстого слоя белил, которые мать и тётушки почему-то решили нанести на её лицо, не было видно (она надеялась) краски, прилившей к щекам. В конце концов, это её первая ночь с мужчиной. Хаширама приблизился и снял с неё накидку учикаке, после занялся развязыванием оби; пояс то ли не поддавался, то ли Хаширама нарочно медлил. Мито совсем не чувствовала его прикосновений — на ней было ещё много слоёв шёлка, а «неотёсанный вояка Сенджу» оказался неожиданно деликатен. И всё же Мито учащённо дышала — она чувствовала его рядом, так близко, как не подпускала к себе никого и никогда… — Эй, — его горячее дыхание опалило ухо. — Тебе не нужно бояться. Всё будет хорошо. — Шиноби клана Узумаки не боятся, — отрезала Мито, чувствуя, как с возмущением возвращаются силы. Как он мог подумать, что она — она, Узумаки Мито, химе клана!— испугалась?! — Ладно, ладно, как скажешь, — миролюбиво протянул Хаширама, наконец справившись с оби; теперь был черёд верхних кимоно. Не услышав в его тоне достаточной веры, Мито резко развернулась, сводя на переносице брови. — Послушай-ка, — проговорила она, указательным пальцем ткнув ему в грудь, — ты, конечно, грозный лидер клана Сенджу, Первый Хокаге, но не думай, что меня можно не принимать в расчёт! Посмотрев на её палец, Хаширама вновь перевёл взгляд на лицо Мито и удивлённо хлопнул глазами. — А с чего ты взяла, что я не буду с тобой считаться? — спросил он как-то даже по-детски прямолинейно. — А разве станешь? — едко уточнила. — Конечно, — ответил Хаширама с потрясающим апломбом. — Ты же моя жена, а кроме того одна из сильнейших куноичи клана Узумаки, — он улыбнулся. — Я о твоих способностях наслышан и искренне впечатлён ими. Теперь Мито опешила, не зная, что сказать. То, как он говорил, как смотрел… Всё возмущение разом куда-то делось, и вновь вернулось волнение. Что ж, нападение — лучшая защита. — Помоги мне с этим, — она досадливо дёрнула подол кимоно. — Дышать тяжело, так закутали. — Да, конечно, сейчас. Заметно повеселев, Хаширама быстро (прежде точно медлил нарочно!) избавил её от шелков, оставив лишь лёгкое нижнее кимоно — белоснежное, с вышитым по подолу и краям рукавов огненным орнаментом. — Там есть вода, — он указал он столик в углу, где стоял таз. — Тебе, наверное, хочется умыться. Неожиданное понимание… Отойдя к тазу и склонившись над ним, стирая намоченным полотенцем белила, Мито слышала шорох снимаемой одежды и вновь ощутила, как приливает кровь к щекам. Она знала детально, как выглядит тело мужчины (каждая куноичи обязана знать), и даже подозревала, что её новоиспечённый муж более чем хорошо сложён — его статная фигура и в одежде выглядела очень мужественно, а уж без неё… Поворачиваться было отчасти страшно, но притворяться дольше поглощённой умыванием было уже неприлично. И она обернулась. Хаширама оказался рядом с ней, приблизившись совершенно бесшумно, и моментально и бессловно обнял, притянул к себе. Мито невольно вздрогнула, в горле пересохло, когда она почувствовала прикосновение его жаркого тела. — Всё у нас будет хорошо, Мито, — заявил Хаширама с такой уверенностью, что девушке оставалось только одно: поверить.***
Их совместная жизнь с самого начала не была простой — каждый день находилась тысяча дел, требующих участия Хокаге, так что Хаширама и правда, как едко предрекал Мадара, редко показывался дома. Впрочем, вылавливать его и загонять силком не приходилось — он сам стремился вернуться к жене в любой свободный момент. И было в этом что-то, способное растопить любой лёд. Сама не заметив, Мито прониклась к этому человеку, навязанному ей кланом, хотя не могла сказать, как и почему. Просто Хаширама с самого начала был таким… открытым, честным с ней в словах и чувствах, что не ответить взаимностью было сложно. Вначале было уважение к мужу, приличествующее хорошей жене, затем переросшее в уважение к Хашираме как человеку; позже оно стало симпатией, ну а затем… Спустя полгода брака сдержать клятву любить супруга до последнего вздоха не казалось уже Мито такой сложной задачей. Как бы смешно это ни звучало, она влюбилась в собственного мужа.***
— А давай будем любить друг друга долго-долго и умрём в один день? Был разгар дня, и они, урвав час у его работы, устроились в парке под цветущей сакурой. Мито прислонилась спиной к дереву, а Хаширама беззастенчиво растянулся на земле, опустив голову на её колени. — Разве я могу тебе отказать? — хмыкнула Мито, стараясь сдержать улыбку. Он вёл себя с нею порой, как ребёнок — прямолинейный, наивный. — Как-то двояко получилось, — Хаширама поймал одну из её алых прядей, колышимых ветром, и принялся покручивать между пальцами. — С твоих слов я не то деспот, не то безмерно хорош. — Глупый ты, — наклонившись, Мито коснулась губами губ мужа в лёгком поцелуе. — Знаешь ведь, что ты — вся моя жизнь. Она не лукавила. С каждым днём, проведённым рядом с ним, Мито всё отчётливей понимала: в нём её счастье. Неожиданный вывод для той, кто хотела всю жизнь сражаться. — И опять прозвучало странно, — заметил Хаширама серьёзно. — Неужели я настолько ограничил твою свободу, что помимо меня у тебя другой жизни нет?.. — Хаширама, не беси меня! — прикрикнула Мито, хватив кулаком по земле и оставив вмятину. — Милая, неужели я тебе настолько не нравлюсь?.. Занятная была картина: основатель Конохи, со смехом убегающий по всей деревне от доведённой до белого каления супруги.***
С ней Хаширама позволял себе быть весел и беспечен, на работе же представая в совершенно ином образе — образе Первого Хокаге, великого шиноби и правителя Деревни, Скрытой в Листве. Он был внимателен к каждому из подчинённых и по-своему мудр, умел расположить к себе любого на переговорах, но и становиться жёстким и непоколебимым, когда нужно. Мужа Мито любили и почитали. Его начали, вначале тихо, а затем в лицо, называть Богом Шиноби. Однако рядом с этим исполином всегда шли две его тени, тёмная и бледная. Мадара и Тобирама. Мадара был неистовым, как гроза и огонь, резким в словах и суждениях, нетерпимым и нередко жестоким. Тобирама, в противоположность ему, — всегда идеально собран и отстранён, словно покрыт ледяной бронёй. Мито не могла сказать, что до конца разобралась в них, оба оставляли после себя какой-то осадок в душе… Однако два этих человека были неотъемлемой частью её новой жизни, братьями Хаширамы: Тобирама — по крови, Мадара — по духу. Зная, как оба важны для её мужа, Мито со временем научилась и сама воспринимать их, как братьев — со своими странностями, но членов семьи, от которых нельзя отказываться, отворачиваться. Поэтому когда Хаширама проникновенно смотрел на неё и просил помочь… — Тобирама-сан, у вас найдётся минута? Тобирама поднял голову от свитка с донесением, который просматривал. — Проходите, Мито-сан, — произнёс он как всегда хладнокровно. — Чем обязан? Подойдя ближе к его столу, Мито опустилась на татами напротив и без предисловий заговорила: — Беспокоясь о вашем благополучии, Хаширама поручил мне предложить вам на рассмотрение несколько кандидатур подходящих невест. — Весьма прямолинейно, — заметил Тобирама. — Я знаю, что вы заняты, и не хочу лишней дипломатией отнимать ваше время, — вежливо ответила Мито. Он сложил на груди руки и свёл на переносице светлые брови. — Я уже имел подобный разговор с братом пару лет назад и чётко высказал тогда ему своё мнение. Не знаю, зачем он попытался впутать вас — своего решения я не изменю. — Ну, раз уж впутал, объясните мне свою позицию, Тобирама-сан, — попросила Мито. — Как угодно. Моя цель в жизни — процветание этого селения, и она единственная. Мой характер мало какая женщина сможет даже просто вынести в аспекте совместной жизни до смерти, о счастье речи вовсе не идёт. Кроме того, я рождён с очевидным изъяном и не намерен распространять в следующее поколение дефектные гены. — Очень… откровенно, — проговорила Мито, от его слов растерявшись. — С вами я могу позволить себе быть откровенным, — ответил Тобирама всё так же хладнокровно. — Мой брат считает вас достойной абсолютного доверия, и я полагаюсь на его мнение в этом вопросе. В этом вопросе… Мито на ум пришло кое-что. — А что Мадара-сан? — серьёзно спросила она. — Хаширама доверяет и ему, но вы — нет. Ни единый мускул на лице Тобирамы не дрогнул, но взгляд потяжелел. — Ситуация с Мадарой слишком сложна и неоднозначна, чтобы обсуждать её так просто, — отчеканил он. — Если вы позволите, я бы хотел вернуться к работе. — Да, разумеется, — Мито поднялась. — Благодарю за уделённое время, Тобирама-сан. Я постараюсь переубедить мужа.***
— Оставь ты его в покое, — говорила Мито тем же вечером за ужином. — Тобирама — одиночка, тебе придётся с этим смириться. Хаширама тяжело вздохнул. — А я так надеялся, что ты его переубедишь… — он подцепил палочками ломтик рыбы и тоскливо на него посмотрел. — Знаю, Тоби предпочитает быть один, но мне кажется, он просто не знает, что на самом деле хочет, чтобы рядом был другой живой человек. У него ведь с детства не было друзей, только катана и кодекс шиноби — поэтому он стал таким, и характер отсюда… Я всего лишь хочу, чтобы мой младший брат был счастлив. — Своё видение счастья не навяжешь, — устало возразила Мито. — Он вполне доволен своей жизнью, и только в его собственных руках её изменение в ту или иную сторону. — Хм… — когда у Хаширамы случалось такое выражение лица, это означало пришествие в его голову нового гениального замысла. — Знаешь, если бы у нас с тобой родился малыш, и Тобирама понянчился бы с ним, он бы наверняка понял, как это здорово, и захотел бы своего… Не удержавшись, Мито прикрыла глаза ладонью. — Ками-сама, ты каким местом вообще это сгененировал?..***
Спустя пару недель у неё начала всё чаще болеть голова, а вскоре стали, к огромному ужасу куноичи, отекать ноги, да так, что даже простая утренняя пробежка вокруг деревни больше не была простой. Забив тревогу, Мито бросилась медикам. — С вами не происходит ничего страшного, Мито-сама, — мягко уверила её Юи-сан, главный ирьёнин клана Сенджу. — Правда, да? — с ноткой истерики хмыкнула Мито. — У меня ноги, быть может, отказывают, а вы!.. — Вы беременны. Она села обратно на кушетку, с которой начала было подниматься, и часто заморгала. А потом расхохоталась, чем очень напугала Юи-сан, явно решившую, что у Мито случилась истерика из-за неожиданной новости. На самом же деле Мито подумала о том, что у её супруга дар претворять в жизнь собственные безумные идеи.***
— Хаширама. Её строгий тон муженька явно насторожил. По крайней мере, отложил все дела и подошёл к ней он мгновенно. — Да, милая? — осторожно проговорил он, только что голову в плечи не втягивал — кажется, опасался разборки. За что? Неужели успел что-то натворить?.. Ладно, сейчас это не имеет значения. — Я беременна. Наблюдать зависшего Хашираму было одно удовольствие; на его лице медленно сменялась целая палитра чувств, и каждое было такое яркое и неописуемо забавное, что хотелось смеяться. — Ты… — пробормотал он, наконец. — Но… Как?.. — А то ты не догадываешься, — поддела Мито и, прищурившись, посмотрела на мужа. — Ну что, дорогой, так и будешь блеять или всё-таки поцелуешь меня? Мотнув головой, Хаширама вдруг подхватил её на руки и закружил по кабинету Хокаге, заливаясь восторженным хохотом, а потом, остановившись, принялся целовать. — Мито, родная! Я так… Я просто!.. — Что здесь происходит? — в кабинет заглянул Мадара, привлечённый шумом, и иронично вскинул бровь. — Я всё понимаю, но лобзания на рабочем месте — перебор даже для тебя, Хаши. — Нет, Дара, ты не понимаешь! — аккуратно поставив жену на пол, Хаширама подлетел к другу и опустил руки ему на плечи, с силой сжал. — Я буду отцом, представляешь, отцом!.. — В самом деле? — из голоса Мадары даже пропала обычная язвительность. — Поздравляю. И вас тоже, Мито-сан, — добавил он, выглянув из-за плеча Хаширамы. — Благодарю, — кивнула она, улыбаясь ему — сегодня хотелось улыбаться всем и каждому. — Это надо отметить! — заявил Хаширама воодушевлённо. — Дара, собирай всех, мы будем веселиться! — Кого «всех» и кто «мы»? — хмыкнул Мадара, возвращаясь к привычному образу. — Всех-всех! Сенджу, Учих, Узумаки, Хьюг, Сарутоби, Яманака, Хатаке, Нара, Акимичи, Ину… — Стоп, хватит перечислять кланы. Общий посыл я понял. — Тогда вперёд! — напутствовал Хаширама и буквально вытолкал его за дверь, которую тут же и захлопнул. Он развернулся к жене, лучась улыбкой такой искренней и светлой, что у Мито на глаза невольно навернулись слёзы. Раньше она и не представляла, что способна сделать кого-то настолько счастливым. — Мито, ты что, плачешь? — Хаширама спешно подошёл ближе. — Тебе нехорошо? Что-то болит? — Я просто… — она не нашла слов, чтобы продолжить. — Я просто. — Я тоже, — веско сказал Хаширама и обнял её, нежно прижал к себе. — Я люблю тебя. Мито улыбнулась, уткнувшись носом в его широкую грудь. — И я тебя.