Весенний ветер

Он шел по пустынной вечерней улице. Он просто вспоминал какие-то мелодии, которые когда-то любил, людей, которых раньше знал. Очень много близких, любимых людей. Где-то в отражениях вечерних окон, меж темных крон деревьев, среди усталых, пыльных улиц он выискивал своё прошлое, которое отчего-то потерянным не ощущалось. Он уже давно жил без времени. Все люди, что когда-то были дороги ему, словно остались за тонкой стеной – протяни руку, и они снова будут рядом. Но пока они – невидимые тени. Странно, что целые маленькие истории жизни остаются в памяти, словно живой 3-Д фильм, будто бы это уже не плод воображения, а реальность. Джаред уже очень давно привык быть один. Чувствовал себя человеком вне времени, без пола. От постоянной рутинной работы у него посерело лицо, на лбу и у глаз появились морщины. Наметился возрастной живот. А любимые кеды жалко выбрасывать – они очень удобные и совершенно родные. Которые служат ему верой и правдой, даже гораздо дольше некоторых людей. Он не может предавать хорошие, верные ему вещи. Вообще вещи лучше, чем люди. Честнее, надёжнее. Любимая куртка, с потрескавшимся воротом, которая много лет защищала от дождя и холода – она создана, чтобы защищать тело. А другие люди видимо созданы, чтобы защищать душу. Но не в случае Падалеки. Семьи создаются, чтобы окружать себя близкими людьми, чувствовать себя нужным и чем-то постоянно занятым. А что же делать, если у тебя нет семьи? Если всё, что тебя ждёт дома – это гора немытой посуды с завтрака и очень живучий цветок на окне? Он единственный друг Джареда, тот, кто всегда выслушает и точно не скажет (и даже не подумает в мыслях): «Какой же ты жалкий. Как же ты меня бесишь. Хватит ныть.» Когда-то у Падалеки были друзья, но все они переженились на других альфах и омегах. Завели чудесных пухлощёких малышей. Теперь никто и не вспомнит старого длинного приятеля с грустными щенячьими глазами, который всегда спешил к ним на помощь или всегда готов был позвать в гости, рассказать свои секреты и выслушать чужие. Джаред оказался никому не нужным со временем. Многие спрашивали: Почему ты не выйдешь замуж? Где твой альфа? Неужели так сложно выбрать себе альфу и завести семью? Джаред пробовал. После болезненного разрыва со своим Истинным он много чего пробовал, но в итоге его душа очерствела. Ходил на бесчисленное множество свиданий, заглядывал в лица других альф, но их глаза казались чужими, холодными, безразличными. Некоторые хотели трахнуть Джареда, и, пожалуй, на этом всё. Сам же Падалеки не мог представить, как сможет вновь доверить своё тело новому альфе, открыться настолько, чтобы полюбить снова. Живое сердце всё ещё болело. Уже много лет прошло с тех самых пор, как дом Джареда опустел. Когда-то в этом доме, в его постели спал самый прекрасный и любимый альфа, его Истинный – Дженсен. И эта история продолжала ранить по сей день, будто случилась вчера. Джаред брёл в свой одинокий дом, вспоминая о нём. Понимая, что никогда не сможет больше полюбить, и никогда не почувствует себя в теплых и нежных объятиях. Они расстались много лет назад. Хотя в квартире омеги всё осталось стоять на тех же местах, всё как оставил Дженсен. Они познакомились случайно. Встретились на турнире по стрельбе из лука, когда оба были совсем ещё юными альфой и омегой. Джаред с первого взгляда влюбился в зелёный прищур самых родных на свете глаз. Он узнал свою пару. И с того дня тянуло в объятия Дженсена со страшной силой. И тогда Джаред начал своё обольщение. Он подарил Дженсену на день рождения новый лук и стрелы, потом просил его потренировать на заброшенной площадке. У них должен был состояться большой турнир, и Джаред делал вид, что стреляет не очень хорошо. Но Дженсен не понимал намёков юного омеги, и тогда тот решился на отчаянный шаг. Джаред заманил Дженсена к себе домой. Сказал, что его тетива испортилась и нужна замена, а сам он слишком слаб, чтобы натянуть новую тетиву достаточно туго. Дженсен пришел домой к омеге по первому зову. Тот уже ждал его, открыв заветную бутылочку бурбона и достав любимый шоколад Дженсена – молочный. Захмелевший Эклз выглядел таким милым и юным, любимые веснушки на лице выделялись особо ярко. И тогда Джаред предложил выпить на брудершафт. Дженсен не заметил подвоха, и согласился. Но как только их губы впервые соприкоснулись – назад дороги не стало. Почувствовав вкус Джареда альфа уже не мог прекратить целовать податливую омежку. Так начались их бурные отношения. Ссоры и ругань по любому поводу. Джаред оказался таким жизнерадостным и общительным, а ревнивого собственника-альфу это невероятно бесило. Он хотел, чтобы Джаред принадлежал только ему, чтобы перестал пропадать в барах и кафешках с друзьями-омегами. Падалеки очень льстило, что его любимый постоянно хочет видеть его рядом. Он и сам хотел каждую секунду видеть любимое зеленоглазое лицо. И перестал ходить без Эклза куда-либо. Постепенно молодые друзья-омеги были забыты. Все их приглашения погулять отвергались, ведь Джаред теперь стал совсем семейный. Пока его ровесники общались и развлекались, Падалеки ждал любимого дома со вкусным ужином и большими планами на ночь в их спальне. Он таял, когда слышал: «Почему ты всё время говоришь слово «я»? Забудь его, Джей. Теперь есть только слово «мы». Мы семья, мы неразделимы, мы не сможем жить друг без друга. Мы истинная пара. А ещё мы должны держаться друг за друга и бороться за наши отношения, ты слышишь, Джей?» И Падалеки верил. Верил каждому слову, каждому жесту. Отрекался от себя прежнего в угоду своему возлюбленному. Скоро его друзья перестали узнавать его, говорили, что Джаред стал нелюдим и задумчив. А тот был просто счастлив, сосредоточен на том, чтобы нечаянно не похерить своё счастье, и в тайне ждал предложения руки и сердца. Которого, к слову, так и не поступало. Сам Дженсен был очень деловитым альфой. Он строил дома и ремонтировал машины, и очень много семейных денег уходило на его увлечения. А свадьба, как известно, вещь дорогостоящая. И Джаред ждал. Ссоры не прекращались, а денег на свадьбу так и не находилось. Постепенно Джаред стал совершенно нервным и неуверенным в себе омегой. За словами любимого он не слышал нежности, и не мог понять, что с ним не так, чем он не угождает своему альфе. Он постоянно косячил и слышал в свой адрес вполне заслуженное: «Это ты во всём виноват. Если бы ты вёл себя нормально, то всё было бы в порядке». Наверное, Джаред просто бракованный, но пока его любимый терпит, всё в порядке, надо просто быть хорошим и делать так, чтобы его Истинный был счастлив. И какая разница чего хочет сам Джаред? Ведь это так эгоистично… Падалеки стал чаще плакать, но Дженсен не жалел и не вытирал слёзы. Они раздражали альфу, и заставляли омегу чувствовать себя ещё более слабым. Секса у них оставалось очень много. Порой Джареду казалось, что это единственное стабильное и прекрасное, что не меняется в их отношениях. Они хотели друг друга до безумия. И Джаред верил, что их идеальное соитие делает их пару настоящей семьёй. Во время секса он чувствовал себя нужным и любимым. И в один прекрасный день Джаред залетел. Тест показал две полоски, и Падалеки, руки которого тряслись от волнения, побежал в спальню – показывать результат своей паре. Дженсен обрадовался. И Джаред почувствовал, как крылья вырастают за спиной. Но потом что-то пошло не так. Дженсен стал более грубый, будто бы понял, что беременная омежка уже точно никуда не денется от него. К тому же безработный Джаред полностью зависел от альфы финансово. Поэтому то, что произошло позже, совершенно выбило Падалеки из колеи. Когда у Джареда начался сильнейший токсикоз, вдруг совершенно неожиданно, наступил день его рождения. Дженсен принёс своей паре продуктов для романтического ужина и зажег свечи в спальне, ожидая приятный вечер с продолжением. Но Джареда так тошнило, запахи казались резкими и неприятными. Он так и не смог съесть ничего из принесённого его парой. Дженсен разозлился. Он посчитал, что капризная омежка просто решила его проучить и издевается над ним. Откуда же большому и сильному альфе знать, что такое токсикоз? Разозлившись, альфа собрал все свои вещи и хлопнул дверью, на прощание сказав несколько слов о том, что в этом доме не ценят ни его, ни его усилий. Так Джаред оказался один. В свой день рождения, брошенный, беременный и безработный. Он плакал целую неделю, надеясь на возвращение своего возлюбленного. Но тот так ни разу и не позвонил, чтобы справиться о здоровье своей омеги и будущего малыша. Джаред чувствовал, что у него будет малыш-омега. Маленькое светловолосое, зеленоглазое чудо. Он даже придумал имя их нерождённому маленькому. А безжалостное время всё шло. Деньги на еду начали заканчиваться. А обиженный и оскорблённый альфа так и не возвращался. Тогда родители Джареда обеспокоились состоянием сына. Они ничем не могли помочь в воспитании – Джаред был поздним ребёнком, и пара растившая его жила небогато и частенько болела. Падалеки пытался найти работу, но ни один работодатель не хотел брать к себе беременного омегу. Ситуация становилась катастрофической. Джаред был в отчаянии и почти всё время плакал. Отец-омега посоветовал Джареду сделать аборт. «У тебя нет выхода, сынок. Твой альфа тебя бросил, и у нас нет средств к существованию, мы не сможем поднять этого ребёнка» Абортариум был похож на самый страшный кошмар в жизни Джареда. Если бы он настолько не ослаб морально, то может быть и решился бороться. Но голос разума твердил, что он слишком юн, чтобы оставаться отцом-одиночкой, никому не нужным, и совершенно нищим. Все говорили, что малыш – это всего лишь набор клеток. И что внебрачное дитя – большой позор. Не верилось, что Дженсен их бросил. Но осознание этого повергло в пучину безумия – будь что будет, надо что-то решать. Теперь Джаред остался без ребёнка и без альфы. Сломленный, больной, беззащитный. Каким-то тайным образом его альфа узнал, что ребёнка больше нет. И объявился на следующий день с цветами и извинениями. Он заглядывал в больные глаза Джареда и говорил, что не думал бросать навсегда. Что просто был обижен, но рано или поздно обязательно вернулся бы. Джаред поверил ему. Раненный душой омега был рад своей паре, как заживляющей мази на смертельную рану. Он думал, что жизнь рассыпалась на осколки, но любовь поможет всё склеить обратно. Раз его альфа вернулся, значит, у них могут быть ещё малыши, так ведь? Правда же? Что-то внутри шкрябало и пекло. Неправильно всё это. Болезненная, ужасная зависимость. Но в тёплых объятиях Дженсена всё плохое забывалось. Отец-омега сказал: «Забудь, сынок, живи дальше». И Джаред жил. Шли годы. А альфа всё больше издевался. Сколько бы не было разговоров о свадьбе и семье – ничего не получалось. А однажды злой дед Дженсена сказал Джареду: «Квартирка, куда Дженсен надумал переехать, на меня оформлена. И будет он мне прислуживать. И если что не по-моему станет – вылетите оба в два счёта оттуда на улицу.» Падалеки долго думал, взвешивал. Его глаза постепенно открывались. Он представил, как они будут жить с Дженсеном дальше. И как будет страдать их будущее дитя, глядя на недружных отцов, на злого деда, на плачущего постоянно Джареда от мелких обид и претензий любимого. А ведь Джаред не мог просто так уйти. Узы Истинной пары сильнее всего на свете. И тогда Джаред, не верящий в высшие силы, начал просить их о помощи. И, однажды, собравшись с духом, он сказал Дженсену, что больше так продолжаться не может. Эклз бушевал сначала, не соглашался с омегой. А потом просто сказал: «Твоё решение. Как хочешь.» Первые полгода одиночества Джаред помнил смутно. Это было похоже на кому. Дальше было легче, но теперь он стал другим. Будто мёртвым внутри, но с той же трепещущей, жаждущей любви душой. Через пару лет он узнал, что Дженсен взял себе нового мужа. На этот раз он зарегистрировал свой брак. Что же не так было с Джаредом? Он ведь так сильно любил, всего себя отдавал, всю любовь и нежность. Кажется, Дженсен никогда не считал их Истинной парой. Все слова, что говорились про семью, теперь наверняка говорятся другому омеге. А ещё через год Падалеки узнал, что у Дженсена родился малыш-омега. Светленький, с зелёными глазками. Ветер на вечерней улице родного города пробирал до костей. Одинокая фигура направлялась в сторону дома. Туда, в котором когда-то было счастье. Туда, где мог бы слышатся детский смех, а сейчас там только тишина. На подоконнике стоит одинокий цветок в горшке. И Джаред спешит домой, чтобы полить его. Чтобы поговорить с единственным другом, который никогда не обвинит его в слабости. В том, что Падалеки просто слишком сильно любил своего альфу. И слишком мало любил самого себя. Наверное, пришла пора научится сделать это. На старости лет, в одиночестве, забыв о семье и детях. Просто простить себя за все совершенные в юности ошибки. Мы уже никогда не сможем обратить время вспять. Не любить того, кого не любить невозможно. Не плакать, выслушивая оскорбления, а научиться защищать себя, даже если ты слабее того, кто пытается обидеть. А ещё… Джаред желает Дженсену счастья. Ведь он всё равно его зеленоглазое чудо, самое родное, единственное. Других уже не будет, Джаред чувствовал это. А может быть душа его малыша теперь живёт в этом крохотном тельце нового ребёнка? Может быть его альфа всё равно растит положенного им ребёнка? Джаред никогда не узнает об этом. Он когда-то сделал свой выбор, и теперь несёт за него ответственность. Весенний ветер взъерошил волосы, чуть тронутые сединой. Падалеки плотнее запахнулся в старую куртку с потрескавшемся воротом, и прибавил шаг. Скорее домой. Домой, где его давно уже никто не ждёт.