Через тернии к звёздам (новеллизация кинофильма)

      На орбите Земли люди с конца XX века строили космические станции. Там, иногда годами, люди жили, работали, проводили научные эксперименты. Страшная мировая война первой половины XXI века заставила свернуть исследования космоса и закрыть международные орбитальные комплексы. Но когда настало мирное время и была изобретена антигравитация, земляне снова задумались о строительстве удобного исследовательского комплекса на орбите родной планеты.       Новая международная станция «Надежда» была вначале предназначена исключительно для исследования околоземного пространства и являлась сравнительно небольшим пилотируемым объектом. Но в ходе развития космонавтики значение станции изменилось. Возвращение межзвёздного корабля с ядерными двигателями «Заря» привело к эпидемии неизвестного заболевания почти на всей планете, и всё закончилось тысячами погибших. Правда, позже землянам всё-таки удалось найти лекарство против страшного недуга.       После этого инцидента международная орбитальная станция стала портом и медицинским комплексом для пребывающих с дальних концов Вселенной исследовательских кораблей. На станции их экипажи проходили обязательный карантин.       «Надежда» была оборудована и специальными лабораториями для исследования инопланетных артефактов, которые были запрещены ко ввозу на Землю.       Учёные всего мира почитали за честь трудиться на международной станции. А поскольку командировки на станцию были весьма не краткосрочными, а исследования требовали больших помещений, станция постоянно дополнялась новыми блоками и отсеками, как научными, так и бытовыми. В итоге к началу XXIII века на орбите Земли висел колоссальный научный город и огромный космопорт.       Именно на «Надежду» и прибыл «Пушкин» после своего удивительного открытия.       Журналистика на Земле не стояла без дела. О том, что экипаж звездолёта привёз живого гуманоида с неизвестной планеты, стало известно гораздо раньше, чем «Пушкин» пристыковался к орбитальному космопорту. Фотографии инопланетянки с её огромными глазами, почти детскими пропорциями тела, высоким ростом и странными волосами, похожими на пушок на голове птенца, облетели весь мир и показывались по телевещанию и компьютерной сети.       Предположения, откуда родом инопланетянка, высказывались самые разные. Некоторые журналисты решили, что девушка прилетела с системы Альфы Змееносца (где даже близко не было планет), потому что погибший в этой системе звездолёт «Икар» в последнем сообщении передал: «Они, как птенцы!..» Правда, следующая экспедиция убедилась, что речь шла о звуках, которые были приняты радиосвязью корабля «Икар». Это был всего лишь шум местной звезды. Некоторые предположили, что был найден древний земной корабль жителей Атлантиды, который миллионы лет летал в Космосе и на котором рождались и умирали множество поколений людей. А несколько работников пера и микрофона предположили, что вся эта история с «Пушкиным» не что иное, как мистификация, и экипаж нашёл на самом деле метеорит или планетоид, а инопланетянку выдумал для привлечения внимания к экспедициям звёздных кораблей и для того, чтобы на исследования Космоса выделяли больше денежных средств.       Но самое главное заключалось в том, что впервые за всё время исследования Космоса человечество нашло себе подобных существ. Обитаемые планеты были не редкостью, но их обитатели настолько отличались от землян, что говорить о даже отдалённом сходстве не приходилось. Как, например, в случае разумных осьминогов с планеты Океан или чешуйчатых рептилий с Селесты.       Вся Земля ждала пресс-конференции по поводу досрочно завершенной экспедиции «Пушкина». Ждать её пришлось долго. Целый месяц исследователи с Земли следили за здоровьем исследователей Космоса и люди не выходили из больничных палат, лишённые даже телесвязи с родными и близкими. Но основное внимание учёных было приковано к инопланетянке. С ней едва ли не круглосуточно работали лучшие умы Земли. Завеса секретности была такой, что ни одной фотографии или видеозаписи со станции не просочилось через стенки биоотсеков «Надежды». Но на пресс-конференции учёные обещали не только показать инопланетянку, но и рассказать о ней всё, что стало известно.       В назначенное время люди по всему миру прильнули к телеэкранам. В ярко освещённом огромном, рассчитанном на почти две тысячи человек, концертном зале орбитальной станции (решено было задействовать именно это помещение, а не более мелкие отсеки «Надежды», так как даже концертный зал не вместил всех желающих) собрались журналисты и учёные со всего мира. За сценой, на которой был оборудован президиум для исследователей и членов экипажа «Пушкина», трибуна для выступлений и отдельное место для гостьи земной станции, были установлены панорамные экраны, которые демонстрировали фантастический вид на Землю с орбиты. В зале стояли множество камер телекомпаний со всего света.       Когда на сцену поднялись участники межзвёздной экспедиции и медики «Надежды», зал взорвался криками и вспышками фотокамер. Поднявшийся на трибуну главный врач станции, невысокий смуглый человек в больших пластиковых очках, за которыми горели слегка раскосые глаза, одетый в белый халат, поднял руку и, когда возбуждение зала улеглось, произнёс:       – Дамы и господа, приветствуем вас сегодня, второго апреля 2233-го года на борту нашей станции. Меня зовут Роберт Валеев, я старший медик станции «Надежда». По Гринвичу сейчас три часа дня и мы начинаем наше заседание, которое сложно назвать пресс-конференцией, так как её масштабы…       – А где инопланетянка? – перебил докладчика один из журналистов, который сидел близко к сцене. Каждое место в зале было оборудовано микрофоном, поэтому вопрос услышал весь зал.       – Сейчас её приведут, – невозмутимо ответил Валеев, – Я хотел до начала конференции кое о чём предупредить и коллег, и дам и господ журналистов.       Валеев немного подождал, поправил очки и сказал:       – Поскольку существо пока нами достоверно не изучено, прошу сохранять молчание и говорить только по сути вопроса. Никакого шума, никаких криков. И не приближайтесь к сцене, желательно, если кому-то надо выйти, передвигаться осторожно, чтобы не испугать нашу гостью, и только по направлению к выходу, который находится в торце зала.       Поскольку возражений из зала не последовало, Валеев опустил руку в карман своего халата, достал оттуда рацию и что-то в неё тихо сказал. Из-за кулис вышли два санитара, которые бережно держали под руки таинственную девушку, одетую в серебристое трико. Тоненькая, как тростинка, девушка покорно шла за своими провожатыми и безропотно села в своё кресло, стоящее достаточно далеко от мест учёных и экипажа. Сев, девушка словно бы застыла. Её лицо, очень красивое, с тонкими чертами, ничего не выражало и было застывшим, словно маска. Красивые, чуть полноватые губы были плотно сжаты. Только огромные синие глаза то широко распахивались, то почти полностью закрывались.       Валеев выдержал паузу, кашлянул и проговорил:       – Ну что же, начнём дискуссию. Вначале я расскажу, что мы успели установить за этот месяц карантина. Во-первых, никаких неизвестных заболеваний ни у экипажа, ни у нашей гостьи мы не выявили. У космонавтов здоровье, как и положено, космическое, и им хоть завтра в новую экспедицию. Девушка же попала на борт «Пушкина» в состоянии крайнего истощения; осталось непонятным, как она вообще смогла дышать в своём скафандре. Мы научились его заправлять, но обеспечения воздухом хватает в нём едва ли на пять часов. А со времени катастрофы прошло как минимум десять месяцев. Баллонов эта модель скафандра не имеет, в нём использованы специальные воздушные патроны, но поменять их или заправить без того, чтобы снять шлем и разобрать боковые части скафандра, где они находятся, нереально. Другое дело, что она дышит кислородом, как и мы. Питается теми же продуктами, что и мы. Вот только от алкоголя она отказалась с отвращением – разбила бутылку вина о переборку отсека с такой силой, что от стеклотары одни крошки остались. Ну, и пятна на полу и стенках (в зале послышался смех). О пребывании девушки на борту «Пушкина» лучше всего, думаю, расскажет его капитан. Пожалуйста, Святослав Афанасьевич.       – Да, Роберт Айдарович, – отозвался капитан Сергеев. – Истощение нашей пассажирки было удручающим. От неё остались одна кожа да кости, живы были только глаза. Но уже на второй день полёта к Земле она начала есть твёрдую пищу. Каким-то образом организм её восстановил нормальное пищеварение всего за сутки после многомесячного голодания. Наши врачи весь полёт следили за её состоянием. Погружать в анабиоз не рискнули. Хотя была у медиков «Пушкина» догадка, что наша гостья всё время после катастрофы провела именно в состоянии анабиоза…       Сергеев отпил воды из бутылочки, стоящей на подлокотнике его кресла, и продолжил:       – Мои учёные провели тест её ДНК. Отличие от человеческого – сорок процентов. При всём внешнем сходстве она – не человек. И эта девушка обладает удивительной способностью к регенерации. Однажды она, чего-то испугавшись, случайно очень глубоко порезалась медицинским инструментом. Так рана затянулась почти мгновенно. Мы даже предположили, что наша пассажирка – робот или кибернетический организм. И всё же она живая. Ничего похожего на механизмы в её теле не найдено. Впрочем, на Земле, думается, смогут провести более детальное исследование её феномена.       – Спасибо, Святослав Афанасьевич, – поблагодарил капитана «Пушкина» Валеев, – Теперь о наших открытиях. Мы приняли её, как человека, а на Земле, как вы знаете, запрещены эксперименты над людьми. Но анализы мы, естественно, проводили. Наши медики брали у неё кровь (с виду обычную, красного цвета, как и у землян) и экспериментировали с нею. Так вот, её кровь убивает все микробы и вирусы. Мы вводили в неё все известные штаммы гриппа, микробы, бактерии, даже раковые клетки. Всё гибнет в течение минуты или двух. А иногда и практически сразу. И про регенерацию капитан Сергеев не соврал. Однажды девушка встала на своей койке во весь рост, прыгнула на пол и неудачно приземлилась. Перелом голеностопа. Только собирались загипсовать, как выяснилось, что уже нет никакой травмы. Всё срослось, причём так правильно, как будто ногу сложил отменный хирург. За несколько минут!       – Более того, – продолжил Валеев задумчиво, – Однажды она пробралась в одну из наших лабораторий и случайно открыла баллон с углекислым газом. Помещение было почти полностью им заполнено, но она не то, что сознания не потеряла, она ещё и нашла в едком дыму дорогу к выходу. Задымление быстро ликвидировали. А ей всё нипочём – хоть бы чихнула.       Девушка сидела на своём кресле, не шелохнувшись, словно речь шла не о ней, а о ком-то совсем другом. На её лице не было даже тени любопытства, она словно бы смотрела в одну точку, которая находилась перед ней.       – Ричард Джонс, США, «Нью-Йорк Таймс», – представился один из людей, сидящих в зале, темнокожий рослый человек с лысой головой, одетый в джинсовую одежду потёртого вида. – Господин Валеев, вы подробно рассказали нам об этом существе. Но не упомянули, говорит ли оно? Как оно общается? Понимает ли речь? Вы учили существо говорить? На каком языке?       – Вопрос весьма уместный, мистер Джонс, – ответил Валеев, – мы много раз пытались с ней говорить, но она молчит. Ни один язык известных нам цивилизаций она не поняла, как и язык какого бы то ни было народа Земли. Но однажды она произнесла одно слово. Всего одно. «Нийя».       Девушка услышала, что сказал Валеев, и повернула голову в его сторону. Глаза её распахнулись шире, казалось, она готова внимательно слушать выступавшего.       – Возможно, это её имя, – проговорил Валеев. – Она на него реагирует моментально. Но больше не говорит ни слова. Пробовали научить её русскому, английскому, французскому, испанскому и даже татарскому языку. Бесполезно. Смотрит, слушает – и не поймёшь, выучила она что-то или нет. Скорее всего, сказывается истощение организма.       – Жорж Легран, Франция, газета «Фигаро», – в зале встал другой журналист, такой же темнокожий, как и Джонс, однако более худощавый и одетый в весьма стильный костюм малинового цвета. – Хотел задать вопрос о моторных функциях нашей гостьи. Ощущение, что она почти не шевелится. Хотя уже звучали слова о том, что она прыгала и ходила, но…       – Вопрос понятен, месье, – перебил француза Валеев. – Она иногда проявляет даже слишком большую активность. Когда стало понятно, что биологической опасности гостья не представляет, мы её вывели в спортзал, где двое наших медиков играли в настольный теннис. Она посмотрела на это, взяла ракетку и начала играть с ней и мячиком, подкидывая его вверх. Реакция у неё – это что-то фантастическое. Она несколько минут не роняла мячик на пол, бегая с ракеткой по всему спортзалу, запуская мячик об стену и снова ловя его, и, если бы мы её не прервали, то могла бы и днями так играть с мячом. И ещё ей велотренажёр понравился. Поставили в её палате, она с тренажёра может часами не слезать!       – Надежда Иванова, Институт Космической биороботехники, Москва, – с места во втором ряду зала встала невысокая стройная и уже немолодая женщина. Её волосы тронула седина, однако женщина сохраняла ещё в своём облике изящество и хрупкость. Красивые карие глаза женщины смотрели прямо и с вызовом.       Сергей Лебедев, сидящий в президиуме, поморщился. Вот уже много лет он сотрудничал с Институтом, и не было у него приятнее партнёра по работе, чем Надежда, с которой Сергея связывала многолетняя дружба. Но когда профессору Ивановой хотелось публично подискутировать, лучше было в некоторых ситуациях промолчать, так как свернуть её с выбранной точки зрения было крайне сложно. Однако в условиях пресс-конференции планетарного масштаба у Сергея не было возможности увильнуть от обсуждения.       – Слушаю вас, – сказал Валеев.       – У меня вопрос к Сергею Лебедеву, человеку, который нашёл это существо и установил с ним первый контакт, – начала Надежда. – Как я поняла, это существо выведено in vitro. Это так?       – Да, – ответил Лебедев. – На борту была целая сеть лабораторий, в которых клонировали гуманоидов. Мы нашли ещё несколько трупов, висящих в невесомости. Черты лиц, пропорции тел у них совпадали с нашей гостьей.       Сергей намеренно подчеркнул последнее слово, сказав его громко и чётко, противопоставляя «гостью» «существу», о котором говорила его оппонент. На Надежду это, однако, не произвело никакого впечатления.       – Сам принцип выведения разумных существ in vitro несёт в себе некую тайную цель, – продолжила свою мысль профессор Иванова. – И мы не можем рисковать и дать свободу этому существу, особенно на Земле. Мы даже не знаем, кто его клонировал. Возможно, этим занимались потенциально враждебные нам негуманоидные чудовища.       – Что ты предлагаешь? – спросил Лебедев, уже предчувствуя категорический ответ Ивановой.       – Мы изолируем это существо у нас, в Институте Космической биороботехники. Всесторонне исследуем его, прежде всего мозг. Ну, а когда всё поймём, можно будет говорить о контактах.       – Контакт – это понятие двустороннее, – сказал Лебедев раздражённым тоном.       – Я это знаю не хуже тебя. Но ты не забывай об ответственности за нашу планету!       – Я не забыл! Но я помню и об ответственности перед нею! – воскликнул Лебедев, вскочив со своего места.       С места в центре зрительного зала встал невысокий черноволосый плотный человек в сером костюме. Лебедев, хотя человек был далеко от него, сразу узнал этого остроносого лысеющего мужчину. «Вот только тебя тут не хватало», – подумал Сергей с отвращением.       – Леонид Грабаровский, канал «ТНТ», – бойко сказал человек и двинулся прямо к сцене. – Надежда Иванова, Сергей Лебедев! Не понимаю предмета вашего спора!       Грабаровский, журналист, известный всем телезрителям, смотрящим его канал, своим авантюрным и даже грубым поведением, на глазах у зала и многомиллиардной аудитории телезрителей пресс-конференции подошёл к сцене, вспрыгнул на неё и двинулся прямо к сидящей в своём кресле пришелице из Космоса.       – Это же очевидно, что она человек! И притом очаровательная девуш…       Когда Леонид Грабаровский произносил слово «девушка», он уже подошёл вплотную к инопланетянке и протянул к ней руку. Хотел ли он похлопать её по плечу или взять за руку, так никто и не узнал. Потому что, не договорив слово «девушка», Грабаровский внезапно отлетел со сцены в зал и плюхнулся спиной на одного из финских корреспондентов. Тот заверещал от боли и стряхнул с себя незадачливого «контактёра».       – А? – ошеломлённо спросил Грабаровский, пытаясь подняться на ноги и не понимая, что происходит. Кто-то заботливо усадил его прямо в проход между креслами, где журналист сжал голову руками и застыл, приходя в себя от потрясения.       – Что-то страшненькое! – произнёс Ричард Джонс.       – У этой бедняжки сила робота, – добавил Жорж Легран.       Инопланетянка теперь смотрела своими огромными глазами прямо в зал, на её лице светились одновременно и страх, и непоколебимая решимость за себя постоять.       Сергей Лебедев подошёл к Валееву и тихо сказал ему на ухо:       – По-моему, для первого раза достаточно. Наша гостья может устать. Может быть, она никогда не видела столько людей одновременно.       – Согласен, Сергей, завершайте, – разрешил Валеев таким же тихим шёпотом.       Лебедев подошёл к девушке и ласково погладил ту по голове. Девушка закрыла глаза и успокоилась – её тело расслабилось в кресле.       – Я считаю, ей место среди людей, – сказал Лебедев. – Я хочу, чтобы она жила в моём доме, в Крыму. Там чудесная природа, хороший воздух и ей будет комфортнее, чем в московских лабораториях. А, кроме того, территория строжайше охраняется. Без пропуска туда и таракан не проползёт.       – Но как ты намерен осуществлять биоконтроль у себя дома? – недоумевая, спросила Иванова.       – Не могла бы ты взять это на себя? – спросил Сергей.       – Да, но… – растерянно произнесла Надежда.       Она не договорила, как с первого ряда зала поднялся высокий, почти лысый мужчина среднего возраста в рыжем костюме. В его облике угадывался начальник: уверенность, с которой он держался, и тон, которым он начал говорить, сомнений в этом не оставляли.       – Андрей Загорский, председатель Совета по контактам с Внеземным разумом, – сказал мужчина и огляделся. – Пресс-конференцию, считаю, нужно завершать. Все свободны. Остаются только члены Совета по контактам и экипаж «Пушкина». Мне надо задать вам несколько вопросов. Не для прессы.       Люди в зале поаплодировали и потянулись к выходу. Конференция на орбите Земли завершилась.