Через тернии к звёздам (новеллизация кинофильма)

      Прошли две недели. «Астра» летела с колоссальной скоростью к системе планеты Океан, которая вращалась вокруг жёлтой, похожей на Солнце, звезды, которая была известна в звёздных картах, начиная со второй половины XXII века, как 3А-720. Правда, «за глаза» звездоплаватели прозвали эту звезду именем Геката – в её окрестностях от столкновения с метеорами погибли в своё время корабли «Минотавр» и «Похититель Европы». Впрочем, опасный район был нанесён на все карты и в дальнейшем все корабли его избегали.       Но даже с её колоссальной скоростью «Астре» требовались почти три недели, чтобы достичь нужной планеты. А до Дессы от Океана было рукой подать – три дня пути. Правда, через тот самый пояс метеоров. Перед штурманом Колотуном стояла сложнейшая задача проложить курс через сверхопасный район. Так что опасения Степана насчёт вынужденного общения с братом своего давнего врага оказались напрасны – тот был занят всё время, которое бодрствовал.       Зато у Степана появилась помощница, которой он был очень благодарен. Нийя каждый день приходила к нему в каюту и помогала ему готовить пищу для осьминога Пруля. Более того, то, как она делала «жвачку» (так Пруль называл свою ужасную еду), осьминогу ужасно нравилось. Ему льстило, что за ним ухаживают представители сразу двух планет, и он даже стал называть Нийю своим лучшим другом. Та только улыбалась в ответ.       Когда осьминог насыщался и, пофилософствовав в очередной раз на темы множественности миров и одиночества во Вселенной его расы, не имеющей разумных аналогов ни на одной из найденных представителями Океана других планет (впрочем, аборигены на Океане так и не смогли создать своих звёздных кораблей и, если бы земляне не открыли на планете Океан разумную жизнь, то никогда бы никуда и не полетели), засыпал, Нийя проводила время в долгих беседах со Степаном. Совместный полёт их очень сблизил. Особенно нравились Нийе истории, которые Степан рассказывал ей, вспоминая своё детство.       В тот день осьминог заснул почти сразу после своего завтрака. Нийя села в кресло и поджала ноги в позе, похожей на индийскую позу лотоса, как она любила.       – Расскажи мне про то, как ты в первый раз… – начала она и осеклась.       – Влюбился? – спросил Степан. – Или?..       – Да, – покраснев, сказала Нийя. – Я не знала, что взаправду бывают такие чувства. Отец говорил мне, что это не для нас, его детей. И мы просто жили и работали. Не видели ничего прекрасного вокруг.       – Странные вы какие-то были, – небрежно сказал Степан. Он уже вымыл руки и вытирал их цветастым полотенцем. – По-моему, именно это чувство движет развитием человечества!       – Почему? – наивно спросила Нийя.       – Ведь от этих чувств рождаются произведения искусства! Победы в Великих сражениях и битвах! Свершения в делах! И благодаря этим светлым чувствам появляются на свет дети, в конце концов!       – Разве? – спросила Нийя.       – Да! А разве бабушка тебе не рассказала? Ты же сама с ней роды принимала! – удивился Степан.       – Принимала, – согласилась Нийя. – Но тут иное…       – Загадками говоришь? – спросил Степан, усмехнувшись.       – Нет. У меня не может быть детей, – просто и без особых эмоций ответила Нийя.       – А это почему? – изумился Степан. Он уже успел сесть на свою койку, но от слов Нийи подскочил на своём месте.       – Такой меня создали, – ответила Нийя. – Отец сказал нам всем это ещё очень давно. А обследование на Земле подтвердило.       – Да, странный он был у вас, – проговорил Степан.       – Мы не должны были... отвлекаться, – добавила Нийя.       – От чего? – спросил Степан.       Нийя не ответила. Затем она внезапно улыбнулась и сказала Степану:       – Ты мне расскажи. Как это было.       – Ну, – смутился Степан, – это случилось в третьем классе школы. Мне было девять лет.       – Всего? – изумилась Нийя.       – Да, – удивился Степан в свою очередь, – а что ты делала, когда тебе было девять?       – Я помогала отцу создавать своих сестёр и братьев, – сказала Нийя. – Я работала с утра до ночи.       – Ну, у тебя было и детство, – проворчал Степан. – Ладно. Так вот. В школу к нам перешла из другой совсем школы, из другого региона, девочка. Милая такая, у неё были ярко-голубые глаза и чёрные волосы. Звали её Ира.       – И ты… – начала Нийя, но Степан её перебил.       – Нет, не сразу, – засмеялся он, – прошли полгода. Мы даже не общались. И вдруг как-то во сне она мне приснилась, тянувшая ко мне свои руки, которые я сжал и проснулся от совершенно неведомых до этой минуты переживаний. Я не знал, как их назвать – был мал ещё. Но мне хотелось взять её за руки и никогда больше не выпускать.       – Ты ей об этом рассказал? – спросила Нийя тихо.       – Нет, конечно, – сказал Степан. – Не знал, как к ней даже подойти. Вот за косичку я её таскал и ручкой колол в бок. Она дико обижалась. В пятом классе она от нас ушла – её родители получили назначение на Марс, и она перевелась в Марсианскую первую школу, лучшую на Четвёртой планете от Солнца.       – А ты знаешь, где она сейчас и что с ней стало? – спросила Нийя.       – Да, конечно. Ирина Анисимова стала очень хорошей актрисой. Сейчас ей двадцать один и она уже снялась в десяти фильмах, есть и главные роли. Правда, я не смотрел эти киноленты.       – Жалеешь, что не взял её за руки? – предположила Нийя.       Степан засмеялся.       – Нет, просто больше люблю смотреть земное кино, а не марсианское. А насчёт рук, то я бы скорее предпочёл встречаться, а потом и жениться, на роботе Глаше, чем на киноактрисе.       – Почему? – изумилась Нийя.       – Да просто они несерьёзные, все такие, – сказал Степан. – Я выбрал другую дорогу и мне не нужна несерьёзная девушка.       – А я серьёзная девушка? – очень тихо спросила Нийя.       Степан раскрыл рот, чтобы ответить, и именно в этот момент корабль мелко затрясся. Курсант почувствовал, как дрожь увеличивается.       – Что это, Степан? – спросила Нийя с испугом.       – Мы начали экстренное торможение! – крикнул Степан. – Оставайся в кресле и пристегнись! Я на мостик, узнаю, в чём дело.       Вибрация корпуса нарастала. Степан, хватаясь за стены и переборки, добежал до лестницы, ведущей на верхнюю палубу. Он быстро полез по ней, не обращая внимания на резко подкатившую к горлу тошноту.       Когда Степан вбежал на мостик, капитан, оба пилота и штурман напряжённо смотрели на передний экран. На нём был виден огромный чужой звездолёт. Степан забыл о тошноте и вспомнил, где он видел этот корабль.       Фотографии. Фотографии в альбоме его отца. Но что это было за судно?       Словно ища ответ на его вопрос, капитан Дрейер, не обращая никакого внимания на вбежавшего в рубку курсанта, спросил у первого пилота:       – Ким, что это за корабль?       – Не знаю. Может быть, осколок станции? – предположил невозмутимый, как всегда, кореец.       – Это корабль! – возразил Киму Дрейер. – Передай наши опознавательные и запроси ответ.       Первый пилот нажал на клавиши связи и передачи сигнала.       – Капитан, молчание во всех диапазонах! – сказал Ким.       – Странно. Почему же они молчат? – проговорил тихо Дрейер.       Капитан повернулся ко второму пилоту, которого Степан почти не видел во время рейса, Игорю Дмитриевичу Железнову, уже пожилому ветерану космических трасс, низкорослому мужчине с круглым лицом и седой головой:       – Второй пилот, поищите его в атласе Сомова!       Игорь Дмитриевич включил нужную программу на своём компьютере и через несколько секунд сказал глухим низким голосом:       – Вот, капитан. «Найден и осмотрен в марте 2233 года звездолётом «Пушкин». Серьёзно повреждён взрывом, причина инцидента неизвестна. Команда найдена мёртвой. Порт приписки неизвестен. С борта снято живое, искусственно выведенное гуманоидное существо. Данные обрабатываются».       – Четыре месяца назад, «Пушкин», – ошеломлённо произнёс Дрейер.       – Капитан, а это, часом, не тот ли корабль, о котором рассказывала наша гостья?.. – впервые за время наблюдения за заброшенным звездолётом подал голос штурман.       – Внимание всем отсекам. Пассажиры Нийя, Ракан и Торки, а также профессор Иванова, прошу срочно подняться на мостик! – вместо ответа сказал в коммуникатор Дрейер.       Нийя появилась очень быстро. Вибрация уже прекратилась, скорость «Астры» была почти на нуле. Нийя увидала изображение, и выражение её лица резко изменилось. Сейчас это была напряжённая маска, на которой горели недобрым светом два огромных глаза.       – Вам знаком этот корабль? – спросил у девушки Дрейер, повернувшись к ней.       – Да, – деревянным голосом сказала Нийя. Она была уже около кресла капитана и схватилась за его спинку. В её голове постоянно звучали те сигналы, которые она ощущала ещё на Земле. Теперь они стали чудовищно близкими. И она знала, от чего они исходят. Она всё вспомнила.       Внезапно на мостик на специальном лифте поднялись Надежда с двумя пассажирами. Два дессианца, одетые в полётные костюмы землян, приблизились к главному экрану. Лица их выражали крайнюю озабоченность и страх.       – Вам известно, что это за космический аппарат? – спросил их капитан.       – Да, – отозвался Ракан, высокий человек с квадратным лицом, – это «Гайя». Последний аппарат, ушедший с нашей планеты.       – Судьба догнала Глана, – промолвил второй дессианец, низкорослый тип с узким лицом, украшенным бородкой с одной стороны лица и бегающими маленькими глазками.       – Кто такой Глан? – спросил Дрейер.       – Глан мой отец, – неожиданно ответила Нийя.       Лицо девушки стало совершенно серым, она едва держалась на ногах.       – Мне нужно на корабль, – сказала Нийя, еле шевеля губами. «Мелодия» сигнала в её голове звучала всё сильнее. Это было невыносимо.       – Ей нужно туда, понимаете? – неожиданно крикнул Степан, до этого мгновения не обнаруживавший своего присутствия в рубке.       Капитан не обратил внимания на его возглас.       – Я не вижу в этом необходимости. Корабль мёртв и в этом нет никакого смысла, – сказал он и положил руки на пульт управления судном.       – Во. Всём. Есть. Смысл, – очень чётко разделив слова, выговорила Нийя, сбрасывая полётный комбинезон и оставшись в одном лишь белом трико. Она словно задрожала, как изображение на экране телевизора и внезапно исчезла. Только на одном из двух иллюминаторов остался туманный след – контур её фигуры. На глазах у членов команды и пассажиров след съёжился в точку и пропал.       Степан пришёл в себя первым и закричал:       – Она телепортировала! Она на корабле! – с этими словами курсант выскочил из мостика и ринулся по трапу вниз, на нижнюю палубу, где были стыковочные галереи и где в многочисленных шкафах висели скафандры для работы в открытом космосе. Схватив один из скафандров, Степан быстро надел его и бросился в одну из галерей.       – Степан, она погибла. Если она на корабле, она мертва. Там вакуум! – крикнул в коммуникатор Дрейер.       – Что делать? – спросил с тревогой Железнов.       – Выпустить его! – приказал второму пилоту капитан. – Тревога! Спасательная бригада во вторую галерею, работаете в невесомости!       Очень скоро группа из четверых спасателей во главе со Степаном пролетели через пролом в корпусе «Гайи» и начали продвижение вглубь корабля, осматривая отсек за отсеком. Степан держал в руках запасной скафандр, потому путь расчищал и освещал один из его товарищей. Скоро потянулась анфилада из лабораторий, в которых было пустынно. Никаких следов девушки в них обнаружено не было. Когда Степан увидал первый труп, он подлетел к нему, но это оказалась не Нийя, а кто-то из её братьев. А, может, сестёр? Времени, чтобы устанавливать этот факт, у Степана не было. Когда же в главной лаборатории спасатели потеряли направление и не знали, куда двигаться дальше, Степан почувствовал, что в коридоре рядом с отсеком, дверь в который была распахнута настежь, что-то движется. Он включил двигатели скафандра и ринулся туда. За ним поспешили и спасатели.       В коридоре мигали несколько больших ламп. Где-то в конце его показалась тень, которая неслышно, как и положено в вакууме, скользнула куда-то в сторону. Степан тут же помчался в том направлении и увидел дверь, которая явно вела на мостик инопланетного корабля.       Огромные экраны, которые занимали почти все стены рубки, не работали. Горели только индикаторы на огромном пульте управления, который выглядел совсем иначе, чем на земных судах, но Степан, как пилот, пусть и не очень опытный, сразу догадался о его назначении. Сбоку от пульта управления находился ещё один, поменьше, на котором мигали несколько лампочек. В невесомости плавал привязанный к пульту проводом микрофон необычной конструкции. За пультом сидел пристёгнутый к нему человек. Точнее, то, что осталось от человека. Его лицо было обезображено – после взрывной разгерметизации оно, как и его тело, взорвалось изнутри. Рука человека вцепилась в пульт и нажимала на клавиши в последнем судорожном движении, навечно застывшем в вакууме.       Нийя на глазах Степана подлетела к останкам человека и мягко убрала руку с пульта, после чего, опустив руки и закрыв глаза, медленно опустилась на «пол» помещения. Степан бросился к ней, позвал жестом одного из спасателей, кинувшимся за ним следом в рубку и они оба натянули скафандр на девушку. Степан сам проверил герметичность креплений шлема и пустил в скафандр кислород.       – Нийя! Отзовись! Нийя! – закричал он в устройство радиосвязи.       Девушка висела в его руках безвольно и тихо. В динамиках не раздавалось даже её дыхание.       – Она погибла! – сказал спасатель.       – Нет, нет, НЕТ!!! – заорал Степан и, бережно держа Нийю на руках, бросился по направлению к выходу. Двигатели скафандра он запустил на полную мощность, не заботясь о том, что может повредить чужой корабль.       Через несколько минут курсант, неся Нийю на руках, как сломанную куклу, вбежал в медотсек. Надежда уже была там: она следила за спасательной операцией по видеофону. Профессор Иванова и Климов перехватили Нийю из рук Степана и уложили на стол в центре отсека, готовые к любым формам медицинской помощи, в том числе и к операции. Неожиданно датчики, которые уже успела подключить к Нийе Надежда, передали на динамик отсека стук её сердца, а экраны медицинских приборов оживили цифры повышающейся температуры её тела, пульса и частоты дыхания.       Нийя медленно открыла глаза. Она видела, что Степан был рядом, и почувствовала, как он сжимает обе её руки, стараясь их согреть. Неизъяснимое блаженство охватило девушку. Что-то запало в её душу так, как никогда ещё не бывало. Тепло и счастье. То, о чём она втайне мечтала всю свою жизнь. Она одарила Степана слабой улыбкой и так же слабо пожала его руки.       Но самым главным было то, что мелодия сигналов исчезла из её головы. Пульт управления детьми Глана был выключен. И теперь ничего не нарушало её мыслей.       – Свободна! – сказала Нийя тихо.       – Что? – не понял её Степан.       Но девушка закрыла глаза и потеряла сознание.       – Степан, оставь её нам. Скоро мы её вылечим, – заверил Климов курсанта.       Лебедев вышел, то и дело оглядываясь на Нийю.       «Астра» ещё два часа висела рядом с «Гайей», потом причальная галерея убралась внутрь звездолёта, и, облетев погибший корабль в последний раз, земная летающая тарелка, разогнавшись, исчезла в пучинах Вселенной.