Незаконченная сказка

— Что это?! — Факир ошеломлённо вертел в руках очередной загадочный предмет. — Полагаю, шкатулка. А ты как думаешь? — не преминул вставить язвительную реплику Аотоа. — Не слепой, вижу! — рявкнул Факир. — Как её открыть? Тут нет замочной скважины! — Ну-у, — протянул Аотоа, — ты вспомнил про ключ от первой шкатулки. И если хорошо подумаешь, наверное, сможешь вспомнить комбинацию ходов от второй? — Комбинацию чего? — растерялся бывший Рыцарь. — Неужели никогда не слышал о шкатулках с секретом? — Аотоа явно наслаждался своим интеллектуальным превосходством.   — Нет, — коротко отрезал Факир. — Рассказывай. — Ты вроде спешил к Микаэлю-сан. Разве нет? — Всё равно опоздал. Несколько лишних минут теперь значения не имеют. Говори! — Обрати внимание, — поправив очки, Аотоа указал пальцем на боковую часть шкатулки, — если присмотришься, то заметишь миниатюрные подвижные планки, из которых она собрана. Эти фрагменты нужно сдвигать в сторону, вниз или вверх. Однако только владельцу шкатулки известна верная последовательность ходов, отпирающих её. — И сколько таких ходов может быть? — мрачно поинтересовался Факир. — Больше тысячи. — Шутишь?!! — Вовсе не шучу. Встречается и такое. Не беспокойся, в этой шкатулке, судя по её размерам и величине планок, скорее всего, обошлись примерно десятью ходами. Однако, кто знает, не установлены ли внутри взаимно блокирующие элементы, чтобы затруднить открывание? — Как это выяснить? — Пока не начнём открывать — никак. — Ты справишься? — напрямую спросил Факир. — Ну вот, — тяжело вздохнул Аотоа и потёр лоб ладонью. — Уже объяснял: я не взломщик. Когда-то я читал про такие шкатулки, но сам никогда не возился с ними. Тем более, в детстве ты, похоже, сам открывал её. Что тебе стоит вспомнить? — Если бы это было так просто, я бы не просил тебя о помощи! — рассердился Факир. — Кроме того, я не уверен, что имею хоть малейшее отношение ко второй шкатулке. Я мог беречь ключ от первой, потому что внутри хранились мамины драгоценности, а про вторую, вполне вероятно, ничего не знал! — Тогда напиши сказку, в которой тебе кто-нибудь подскажет комбинацию ходов. — Ты лучше других знаешь, как мы рискуем каждый раз, когда я начинаю писать магические истории! Лишнее вмешательство в реальность может обернуться чем угодно. Любой трагедией. Этот город достаточно пострадал от Дроссельмейера. Давай попробуем обойтись своими силами. Ты поможешь, или мне не рассчитывать на тебя? Аотоа некоторое время задумчиво разглядывал золотистую шкатулку в руках Факира, потом кивнул. — Ладно. Никогда не занимался ничем подобным, но попробовать не помешает. Это может оказаться даже занимательным. — Только осторожнее! Там внутри … — Знаю, — перебил Аотоа, беспечно махнув рукой. — Ты всё ещё надеешься, что Дроссельмейер не солгал, и ты найдёшь способ превратить Ахиру снова в девочку с помощью этого таинственного «непонятно-чего». Я, честно говоря, не верю, но ты можешь надеяться на что угодно. Твоё дело. Факир отвернулся, скрипнув зубами. — Не волнуйся! Если там что-то важное обнаружится, принесу в целости и сохранности, — и Аотоа хлопнул друга по плечу. — Иди, отрабатывай свои «стеклянные долги». И предоставь мне бороться с упрямым предметом. Надеюсь только, открыв её, мы с тобой не обнаружим внутри третью шкатулку, запертую двадцатизначным кодовым замком, который не отопрёшь и спустя сто лет! Если так, мне подобная шутка совсем не покажется смешной. Факир вздрогнул и похолодел. «Если Дроссельмейер имеет хоть какое-то отношение к происходящему, вполне вероятно, что предположение Аотоа может оказаться верным!» Бывший Рыцарь отогнал от себя неприятные мысли. Он встал с места и решительно отдал шкатулку товарищу. — Не потеряй! — Буду хранить, как зеницу ока, — Аотоа по-шутовски раскланялся, но, наблюдая за ним, Факир понял: его приятель сейчас вполне серьёзен. И за шкатулку можно не волноваться. Она попала в надёжные руки. *** — Здорово-здорово! — сидя в Безвременье, Дроссельмейер отставил в сторону чашку с чаем, откинулся на спинку стула и радостно захлопал в ладоши. — Посмотри, Удзура-тян, — пригласил он свою невидимую спутницу, глядя куда-то в темноту перед собой, — мою машину сломали, сюжет скомкали, лишили возможности влиять на события, но я всё-таки нашёл выход! Тайные шестерёнки по-прежнему крутятся. Поглядим, куда приведёт всех последняя сказка, остававшаяся до сих пор незаконченной. Мальчишка думает, будто пишет сюжет и что-то решает! Глупый-глупый! Нет. Это я продолжаю старую сказку. Где бы был бесполезный Рыцарь, если бы я не напомнил ему о шкатулке? Ежедневно портил бумагу и убеждался в собственной бездарности. Чем занимался бы очкарик? Умирал от скуки и язвил от безделья. А бедная уточка? Разве она сумела бы сейчас греться у камина и наслаждаться вкусной стряпнёй? А бывшая балерина, некогда сунувшая любопытный нос, куда её не просили, и справедливо поплатившаяся за это? Её уделом сейчас была бы тоска, но лишь благодаря мне она обзавелась друзьями. И кому, подумай, нужен старый бродячий кот? Но в истории с ключом он повёл себя геройски. Через несколько лет, когда придёт пора умирать, он будет с гордостью вспоминать своё прошлое, осознавая, что жизнь не прошла даром. А какой потрясающий удар для своевольной девчонки, привыкшей быть первой в Академии! Её планы пошли насмарку, ибо глупому ухажёру приспичило разнюхать, что лежит за дверцей, ключом от которой помахали перед его носом, как морковкой перед мордой осла. И он засветился перед всеми аки звезда в ночи вместо того, чтобы тихо исполнять чужую волю, оставаясь закулисным игроком. Конечно, теперь он стал для девчонки бесполезен, и она выгнала его. А уж как ловко мы оставили с носом смешного малыша, погнавшегося за двумя зайцами… Ни утки, ни шкатулки, хе-хе! Так-то. И вся длинная цепочка событий была мною мастерски запущена лишь одной фразой, сказанной в комнате бесполезного мальчишки. Ну же, Удзура-тян, иди, восхитись! Поглядим на второй акт прекрасной пьесы и насладимся им! Возможно, нас ждёт счастливый финал, а, возможно, трагедия. Я бы предпочёл второе, но, знаю, ты всем сердцем любишь эту бедную трогательную уточку. И у неё есть возможность спастись… Да-да, есть. Если вдруг избранный Рыцарь окажется отнюдь не бесполезным, каким я его некогда выдумал. Хм-хм. Как думаешь, сможет мальчишка-неудачник достойно закончить нашу историю? Если преподнесёт мне душещипательный финал, вышибающий слезу, я, наверное, даже прощу его за ту испорченную трагедию, и мы вместе попьём чайку на Рождество! Ох, — Дроссельмейер тревожно принюхался к чему-то, — кажется, бисквит подгорает. Срочно проверь духовку, Удзура-тян, я не люблю горелое! *** В течение следующей недели Бертильда приложила титанические усилия, чтобы появиться под руку с Уилфредом-сан всюду, где возможно. О красоте и таланте юного танцора, согласившегося выступать вместе с лучшей балериной Академии, заговорили и учителя, и ученики начальных классов. Хонма-сенсей, вернувшийся из танцевального зала после просмотра па-де-де блистательной пары, задумчиво проговорил: — Кажется, победители, которые скоро удостоятся награды Его Высочества, очевидны. С этими двумя молодыми людьми тягаться никому из вас не под силу! За спиной Пике злорадно хихикнули несколько учениц. Те самые завистницы, мечтавшие танцевать с Факиром, поняла девочка. Ничего. Может, она и не принесёт семпаю победы, но уж точно выложится полностью. Сделает всё, на что способна, и даже больше. Пусть награда достанется директорской дочке и её кузену, но с Факиром на сцену выйдет не Бертильда, а Пике. Это будет долгожданный танец. В нём она раскроет сердце, показав всё, в чём так и не решилась признаться вслух. И пусть принц решает, кого наградить. Разве это важно? Всё равно заветную мечту Пике никто исполнить не сумеет, а остальное — мелочи. Сидящая рядом Лили сочувственно потрепала подругу по плечу. — Не переживай, — шепнула она. — Не Хонме-сенсею решать, кто заслуживает королевской награды. — Я и не волнуюсь, — отозвалась Пике. — Я буду танцевать с Факиром-сама. Для меня имеет значение только это. — Вот и правильно, — кивнула Лили. Конечно, Бертильда не преминула наговорить колкостей при следующей же встрече и похвастаться своими достижениями, преувеличенными в несколько раз, но её насмешки не достигли цели. Пике слишком глубоко погрузилась в свои переживания. Пропустив слова Бертильды мимо ушей, она молча направилась дальше по коридору, вызвав гримасу неподдельной ярости на хорошеньком личике собеседницы. — Ну, я тебе устрою, — прошипела Бертильда ей вслед. — Ты ещё пожалеешь, что посмела меня игнорировать. Мечтаешь танцевать на показательных выступлениях с парнем, которого я выбрала для себя? Посмотрим. Я непременно придумаю что-нибудь и сотру это самодовольное выражение с твоего лица! — с этими словами Бертильда развернулась и быстро зашагала в противоположную сторону, сжав кулаки и обдумывая новый план мести. *** Деньги в копилке собирались не так скоро, как Факиру хотелось бы. Он утешал себя тем, что впереди ещё целых шесть недель, а за это время он сумеет найти дополнительный заработок в другой лавке. Хорошо бы его нанял помощником ювелир или портной, выполняющий заказы для богатых господ, но о таком только мечтать можно. Интересно, если в конце апреля он вернёт Августу-сама меньшую сумму, чем было между ними оговорено, тот согласится подождать ещё немного или расскажет Харону? Приёмного отца расстраивать не хотелось. Харон, без сомнений, нашёл бы деньги. В конце концов, взял бы часть сбережений, оставшихся после смерти родителей Факира и хранившихся у него, всё равно эти деньги предназначались для оплаты обучения в Академии. Но юноша хотел доказать, что способен сам выбраться из трудностей без чьей-либо помощи. Увы, в других ситуациях к помощи друзей пришлось прибегнуть. Ахиру он вынужден был оставить у Гретхен, со шкатулкой вторую неделю подряд возился Аотоа… На улице накрапывал дождь. Факир короткими перебежками добрался до общежития. Войдя, отряхнул плащ и волосы и направился в комнату. Настроение общаться с кем-либо отсутствовало. Первый, кто обратился бы сейчас к семпаю с самым невинным вопросом, был бы заморожен взглядом на месте. Как назло, на пороге комнаты, не ведая о надвигающейся опасности, уже кто-то маячил, и Факир издалека смерил злополучную жертву убийственным взором. Незваный гость на бессловесную угрозу не отреагировал. Наоборот, смело обернулся, улыбнулся и подмигнул. Выражение лица Факира заметно смягчилось, когда он узнал Аотоа. — Хорошо, что это ты, — буркнул бывший Рыцарь. — Никого другого я бы сегодня не потерпел. — Ну, ты даёшь, — отозвался Аотоа, опасливо косясь на приятеля, — а я подумал, ко мне приближается одноголовый Цербер. Аж мурашки побежали. Взгляд у тебя был… Даже мне на мгновение стало страшно. — Прекрати чушь молоть, — устало потёр глаза Факир. — Нет времени и желания выслушивать бессмыслицу. Я знаю, просто так ты бы не явился. Что случилось? Аотоа полез в карман и вытащил шкатулку с секретом. — Вуаля! Сердце Факира пропустило удар. — Ты… открыл её? — только и сумел вымолвить он. — Угадал. — Дай сюда! — Нет-нет-нет! — Аотоа внезапно приподнялся на цыпочки и поднял шкатулку в вытянутой руке высоко над головой. — Сначала скажи, что мне за это будет. — Говори быстро, чего хочешь, и отдай шкатулку! — Не спеши. Давай сначала войдём в комнату. К чему спорить в коридоре?  Факир открыл дверь и впустил приятеля. Они вместе прошли к столу и уселись рядом. Аотоа демонстративно поставил шкатулку на столешницу. — Бери, я пошутил. Ты такой хмурый был, немного взбодрить тебя захотелось. Ничего мне не надо. — Совсем ничего? — подозрительно уточнил Факир. — Считай, будешь должен на будущее, — шутливо прибавил он после короткой паузы. Факир быстро схватил шкатулку, дёрнул крышку и вопросительно посмотрел на товарища. — Издеваешься? — грозно спросил он. — Она по-прежнему заперта. — Верно, но я теперь знаю, как её открыть. Восемь ходов. Правда, они не так очевидны, как поначалу кажется. Долго корпеть пришлось, но я справился. — Так зачем запер снова? И что внутри? Ты видел содержимое? Видел?! Аотоа печально посмотрел на друга. От прежней насмешливой улыбки не осталось и следа. — Видел. — Что там? Почему ты тянешь время? Говори! — Вот именно о содержимом я и собирался поговорить, прежде чем мы снова вместе откроем шкатулку. Послушай… Ты ведь сочинял сказки, когда был ребёнком? — Почему ты вдруг спросил? — Не уходи от ответа. Сочинял? — Да. — И ты хорошо помнишь написанное в детстве? — Помню, — растерялся вдруг Факир, потом ответил уверенно и немного сердито. — Разумеется, помню! — Последнюю ты написал незадолго перед тем, как погибли твои родители, но до этого… Какие сказки ты сочинял раньше? — Разные, — махнул рукой юноша. — А точнее? — Глупости всякие. Я же ребёнком тогда был. Выдумывал, что умел. Одно не сбывалось. Другое сбывалось не так, как хотелось. Но в основном эти сказки так или иначе… — Становились явью, — поспешно закончил фразу Аотоа, блеснув очками. — Становились. И что? — пожал плечами Факир. — А была ли сказка, где ты… радикально изменил чью-то судьбу? Написал историю с открытым финалом, но эта история так и осталась незаконченной? Подвесил настоящего, живого человека между реальным и сказочным миром и оставил болтаться в таком положении, в вечном ожидании счастливого финала, который, возможно, никогда для него не наступит? Факир с ужасом смотрел в глаза друга. — Этого не было! — воскликнул он возмущённо. — Я не Дроссельмейер! Я никогда не вмешивался ни в чью жизнь подобным образом! — О, ты так уверен? Это похвально. Тогда я открываю. Ни слова больше не говоря, Аотоа снова взял в руки шкатулку. Он ловко сдвигал крошечные панели пальцами до щелчка, а Факир считал ходы. Один, два, три… Время замедлило бег… Нет, это выдумка! Он никогда бы не посмел, даже будучи глупым мальчишкой! Четыре, пять, шесть… Что-то горькое и тёмное зашевелилось в глубине сознания. Давний сверхъестественный ужас, спрятанный внутри. Это был страх потери кого-то близкого, липкий кошмар, смешанный с болью и чувством вины. Семь, восемь. Крышка медленно съехала набок, открывая недра шкатулки. — Смотри, — Аотоа медленно вытащил изнутри свёрнутый до размера крошечного конвертика пожелтевший лист с надорванными краями, исписанный с обеих сторон выцветшими от времени чернилами и заляпанный кляксами. — Это твой почерк? Или, возможно, я ошибаюсь? Бывший Рыцарь осторожно взял тонкий лист бумаги и развернул его. И стоило ему прочесть первую строчку, как стёртая некогда собственными руками память вернулась, оглушив осознанием непоправимости совершённого. Лист бумаги бесшумно спланировал на пол. — О нет… Аотоа внимательно наблюдал за другом. — Ты вспомнил? — с состраданием спросил он. Факир кивнул, вцепляясь пальцами в край стола и подавляя готовый вырваться крик. — Это твоя сказка? — Да, — помертвевшим голосом выдавил Факир. — Зачем ты сделал это? — Я... хотел помочь, — он отчаянно обхватил голову руками. — Но ты же видишь, что не помог, а только навредил! — Теперь вижу. Мне нет прощения. — Что собираешься делать? — Пока не знаю. Правда, не знаю! Впервые, наверное, Аотоа видел своего друга потерянным и отчаявшимся. Он положил руку ему на плечо. — Хватит. Успокойся. Я не судить тебя пришёл, а выслушать ту историю. С самого начала. Если ты всё вспомнил, расскажи. Как я понял, её звали Катарина? Дочку Гретхен и Петера? Факир уткнулся лбом в столешницу. — Да. Когда мы впервые встретились, ей было шесть, а мне восемь. Она сказала, что её зовут Катарина… У неё были чудесные огненно-рыжие волосы, как у матери, и удивительные глаза. Глубокие, чистые, ясные... Она уже потеряла обоих родителей и жила в семье тётки, которая мучила её и издевалась над ней. Аотоа, в свои шесть лет Катарина не хотела жить! Она совсем не улыбалась. Она желала оказаться на небесах вместе с папой. А ещё у неё была невыполнимая мечта — попасть в сказку, где её пропавшая мама вернётся, где она могла бы стать принцессой-лебедем, влюбиться и выйти замуж за прекрасного принца, который тоже полюбит её. Я просто написал сказку, чтобы она не стремилась умирать, чтобы осталась жить! — Но кое-что в тексте сказки ты существенно изменил, — мрачно заметил Аотоа. — Насчёт лебедя. Зачем? — Я не знаю, почему так вышло. Я спасти её хотел, понимаешь?! Я и подумать не мог… Не выдержав, Факир вскочил с места и выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Аотоа, не найдя ничего лучшего, наклонился и поднял с пола пожелтевший листок с незаконченной сказкой.