Незаконченная сказка

На следующее утро, явившись в Академию раньше обычного, Пике и Лили отыскали Хонму-сенсея в учительской и успели рассказать ему о случившемся, разумеется, не упоминая о своих подозрениях насчёт Бертильды. Обвинять дочь директора Академии, не имея на руках неоспоримых доказательств её причастности, конечно, было неразумно, поэтому даже словоохотливая Лили только беспомощно пожала плечами, когда Хонма-сенсей спросил, не догадываются ли девочки, кто мог желать Пике зла. Преподаватель нахмурился. Он пообещал непременно разобраться, найти виновных и заодно предупредить остальных учеников, чтобы они соблюдали осторожность. Таким образом, к концу второго урока история с битым стеклом в пуантах стала достоянием общественности. За спиной Пике начались перешёптывания. На неё исподтишка указывали пальцем, кто-то бросал сочувственные взгляды, кто-то неприкрыто злорадствовал. На большой перемене Лили отчётливо услышала, как худая и высокая девица из образцово-показательного класса нарочито громко произнесла, обращаясь к своей подруге и картинно закатывая глаза: — Не верю я в эту историю с подброшенными осколками. Глупые выдумки. Только вот зачем? — Да эти две бездарности просто хотят, чтобы с ними носился учитель, как с драгоценными жемчужинами! — хохотнула вторая. — Ведь наш Хонма-сенсей — красавчик. Он хорош, согласись, и многим нравится. Кому бы не захотелось, чтобы он беспокоился, бегал к директору, проводил собственное расследование и ставил всю Академию на уши ради кого-то из нас? Это так приятно, когда учитель уделяет внимание только тебе. Разве нет? — Надо же, на что только люди не идут, лишь бы охомутать того, о ком тайно мечтают! — высокая и худая девица злорадно рассмеялась, не сводя пристального взгляда с Пике и Лили. Пике неимоверным усилием воли сдержала гнев и собралась пройти мимо, но Лили не смогла вынести такое неприкрытое издевательство. Вспыхнув, она быстро повернулась в сторону старшеклассниц и крикнула: — Думаете, осколки — это выдумка? Что ж, утешайтесь! Но когда в ваших пуантах однажды утром окажется битое стекло, и вы на него напоретесь, не говорите, что вас не предупреждали! А теперь смейтесь. Чего замолчали? — яростно фыркнув, она схватила Пике за руку и быстро утащила её за собой. Притихшие старшеклассницы ошарашенно глядели ей вслед… *** — Не стоило такое говорить, — мягко выговаривала подруге Пике, когда они достаточно удалились от двух язвительных балерин. — Представляешь, что будет, если им кто-нибудь в самом деле подсыплет осколков? С таким острым языком, я уверена, они нажили себе немало врагов. Вдруг им в ближайшие дни кто-то решит отомстить? Они точно потом обвинят тебя, потому что твои слова наверняка приняли не за предостережение, а за угрозу. Лили резко выдохнула и в отчаянии опустила руки. — Точно, я сглупила. Но как можно было сдержаться? Они обвинили нас в том, что мы лжём учителю! Как это вообще возможно?! Да, я не отрицаю, мне нравится Хонма-сенсей, и я мечтаю, чтобы он обратил на меня внимание, но я бы никогда не стала использовать тебя, другого человека или любую ситуацию с такой низкой целью… И лгать бы не стала! Пике осторожно прикоснулась к руке Лили. — Ты не должна мне ничего доказывать. Я тебе верю, в отличие от них. Будем надеяться, что эта парочка никому дорогу не перешла, и никто не захочет напихать им… клопов за шиворот. — Клопов? — искренне удивилась Лили. — Почему клопов?! — Потому что они не заслужили даже колючек от роз! Портить ради них цветы — кощунство. А вот если они и дальше продолжат издеваться над твоими чувствами к Хонме-сенсею, то точно заработают от меня «награду». Уже совсем скоро лето, и в диком малиннике за городом появится столько миленьких насекомых, что натрясти с листьев три-четыре десятка в банку не составит большого труда. А уж если эти четыре десятка одновременно испугаются, оказавшись под чьей-то одеждой… Кому-то придётся очень долго сидеть в ванной, чтобы отмыться! — Ты, правда, сделаешь это? — глаза Лили широко распахнулись. — Почему нет? Ты собиралась мстить Бертильде колючками, а я, если понадобится, отомщу клопами. И пусть меня строго накажет сам директор, но я успею отвести душу. Лили несколько секунд помолчала, потом звонко рассмеялась. — Мы с тобой настоящие подруги, — заметила она, когда её смех утих. — На всю жизнь. — Похоже, что так, — отозвалась Пике, тепло улыбнувшись. *** К началу следующего урока новость о найденных осколках перестала кого-либо интересовать, ибо по Академии пронеслась другая, куда более волнующая и интригующая. Кому-то из учеников случайно удалось увидеть принца Мартина, с неведомой целью приехавшего тайно в Кинкан Таун раньше, чем его ожидали. Один из старшеклассников якобы рассказывал, что случайно заметил Его Высочество выходящим рано утром из кабинета директора. Август-сама лично провожал принца по запасной лестнице к пожарному выходу, вероятно, чтобы соблюсти инкогнито. Его Высочество сопровождала темноволосая девушка в синем плаще, украшенном роскошным шитьём и полосками дорогого меха. Заметив внимание к себе одного из учеников, она поспешила закрыть лицо, однако старшеклассник успел её разглядеть и до сих пор пребывал в состоянии эйфории. Он без малейшего стеснения уверял всех, будто влюбился с первого взгляда и готов теперь до гробовой доски добиваться взаимности. Одноклассники остудили его пыл, предположив, что даже если парню не померещилось, и он действительно видел принца Мартина, то таинственная спутница, приехавшая с ним, несомненно, является его невестой и, конечно же, принцессой. Бесполезно пытаться завоевать её сердце: ни одна здравомыслящая особа королевской крови не согласится променять наследного принца на семнадцатилетнего троечника-недотёпу. Выслушав объективное мнение друзей, влюблённый старшеклассник пал духом, перестал отвечать на расспросы и замкнулся в себе. Однако распространённая им новость жарко обсуждалась всю вторую половину дня, несмотря на то, что в неё не слишком верили, ибо других свидетелей тайного приезда Его Высочества не нашлось. Расспрашивать директора Академии, разумеется, никто не рискнул, вот и строили предположения одного другого фантастичнее. Пике и Лили в этих обсуждениях не участвовали, поскольку все мысли Пике были заняты предстоящими выступлениями, а Лили в глубине души забеспокоилась о том, не начал ли и Хонма-сенсей подозревать их в обмане. В самом деле, вдруг учитель, разыскивая виновника происшествия и опрашивая всех подряд, пообщался и с теми злобными девицами, а, выслушав их, радикально изменил своё мнение. Лили по-настоящему страдала. И почему ей не пришло в голову сохранить осколки! Стоило подобрать их и показать учителю. Тогда бы он не усомнился. Теперь, конечно, в раздевалке прибрались и выбросили мусор. Как доказать, что осколки существовали? Многие не поверили, Хонма-сенсей тоже может начать сомневаться… Лили отчаянно зажмурилась от собственных воображаемых страхов и решила просто не думать об этом, чтобы не мучиться. Будь что будет. Завтра всё станет ясно. *** Факир в тот день был странно молчалив. Пике тоже не решалась первой заговорить, поэтому их занятия прошли в тишине. Наконец, выключив музыку, Факир хмуро взглянул на девочку из-под сведённых бровей и сухо спросил: — Вижу, вы не собираетесь говорить со мной о происшедшем вчера? Пике вздрогнула и медленно подняла голову. Она так не хотела, чтобы он тревожился или жалел её. Ничего из этого ей было не нужно, потому она и промолчала, а он, кажется, ошибочно истолковал её поведение. «Почему между нами всегда всё так сложно? Даже сейчас, — мысленно простонала Пике. — Ведь только день назад сумели наладить взаимопонимание. И вот опять…» — Что случилось? — попыталась она сделать вид, будто не понимает, к чему клонит Факир. — Не притворяйтесь! — возмутился Факир. — Мне сегодня с раннего утра Хонма-сенсей сообщил, чтобы я был осторожен. Если покушались на вас, то, возможно, и мне кто-нибудь захочет «сюрприз» подкинуть. Я, конечно, не верю, что Бертильда попытается до моих пуант добраться, но продолжить игру с вами вполне сможет. Если её первая выходка провалилась, это не означает, что она прекратит. За оставшиеся два дня она непременно вытворит что-нибудь, а я даже не сумею вас защитить, потому что вы ничего не рассказываете! Но ваша безопасность касается и меня, так как до дня выступлений мы с вами остаёмся партнёрами! А это означает… Разве вы не должны были поговорить со мной об этих чёртовых осколках немедленно?! — его голос от едва сдерживаемого гнева задрожал и сорвался. Факир умолк, закашлявшись. Пике тяжело вздохнула. — Я не хотела втягивать вас в это, и я не так уж беспомощна. Кроме того, у меня есть Лили. Она бдительная. — Не буду спорить, ваша подруга успешно доказала свой неоспоримый талант, — хмыкнул Факир, немного успокаиваясь. — Однако нам обоим не нужны неприятности. Может, вам стоит пару дней пожить у родителей? А я вас буду провожать утром и вечером, чтобы не дать этой избалованной девчонке ни единого шанса. Сердце Пике радостно подпрыгнуло и быстро заколотилось. «Уймись, — беззвучно обратилась к нему девочка. — Не забывай: это не любовь. Просто Факир-сама не хочет, чтобы случилась беда. Семпай даже с утками на озере возится, кормит, разговаривает, потому что сердце у него доброе. Вот и я для него как та уточка, которую надо кормить и защищать. И незачем рассчитывать на что-то другое, не то опять станет больно…» Биение сердца постепенно стало ровным, но в нём поселилась безотчётная грусть. «Увы, так скоро мне от своих чувств к нему не избавиться. Не стоило и рассчитывать», — печально поняла Пике. Потом встряхнулась и посмотрела на Факира, заставив себя улыбнуться. — Конечно, я поживу у папы с мамой, чтобы не позволить Бертильде испортить наше выступление. — Тогда ступайте к себе, соберите необходимые вещи и спускайтесь ко входу в общежитие. Я буду вас там ждать. Пике кивнула, взяла полотенце и заторопилась в раздевалку. Факир задумчиво посмотрел за окно и со вздохом покачал головой. И без того непростая ситуация с каждым днём осложнялась. Теперь ему придётся волноваться не только за успех их совместного танца, но также переживать о том, как предотвратить новые выходки Бертильды. В том, что именно директорская дочка подсыпала осколки, и в том, что она в ближайшее время непременно придумает какую-нибудь новую подлость, Факир даже не сомневался. Оставалось лишь одно: не выпускать Пике из виду, чтобы Бертильда не сумела навредить ей за оставшиеся двое суток. Переодевшись, Факир вышел на улицу и направился к женскому общежитию, остановился у входа и стал ждать, пока Пике спустится. Та очень долго не появлялась, и Факир начал нервничать, поглядывая на часы. Он очень хотел успеть к Гретхен засветло, чтобы увидеться с Ахиру, поэтому его нетерпение с каждой минутой возрастало. Наконец, входная дверь хлопнула. Факир обернулся и увидел Пике. Она торопливо шла, крепко прижимая к груди объёмный свёрток. Девочка выглядела бледной и потерянной. — Опять что-то плохое? — забеспокоился Факир, осторожно дотрагиваясь до руки Пике. Вопрос был излишним. По выражению лица юной балерины легко угадывалось, что ничего хорошего не случилось. Девочка кивнула, сглатывая набегавшие слёзы. Потом развернула свёрток, и Факир с ужасом увидел, что внутри упаковки находится та самая балетная пачка, которую Гретхен-сан сшила для показательных выступлений. Только теперь прекрасную работу портнихи стало не узнать: золотое шитьё от воздушной юбки кто-то оторвал, оставив лишь уродливую бахрому из нитей, а нежно-лиловая ткань была в двух местах глубоко и безжалостно надрезана ножницами.