Жизнь, как трасса

— Очередной титул, малыш, поздравляю, — этот голос, с таким знакомым до боли акцентом, Себастьян бы узнал из тысячи. С трудом сдерживая себя, он медленно обернулся. Перед ним с непроницаемым лицом стоял Кими. Неизменная широкая кепка и солнечные очки, за которым нельзя угадать выражение глаз. — Спасибо. От тебя это вдвойне приятно слышать, — Феттель замялся. В присутствии финского гонщика ему было не себе. Слишком противоречивые чувства он в нем вызывал. Хотелось то ли бежать со всех ног прочь, то ли подойти ближе и впиться жадным поцелуем в эти холодные губы. Райкконен чуть усмехнулся уголком рта. — Чем же я лучше остальных? Ты заслужил это. Отличная работа, — не дожидаясь ответа, он повернулся, чтобы уйти. И Себастьян понял, что если он сейчас опять (в который раз!) ничего не скажет или не сделает, то еще один шанс будет потерян. — Кими! – уже в спину пилота Лотуса крикнул он. — Да? — ох, как бы он хотел владеть своей мимикой так же, как этот проклятый финн! – Я.. Мы… Мы будем праздновать сегодня. Не хочешь присоединиться? – о боже, что за дурацкие просительные интонации, что за жалобный взгляд, возьми себя в руки, Себастьян, ты чемпион, в конце-то концов! Чертовы очки, так хочется видеть его глаза. Но он поймал лишь собственное отражение в зеркальных стеклах. Растрепанный, потный, облитый шампанским, которым так щедро поливал его Росберг, в расстегнутом комбинезоне. Но Райкконен, кажется, заинтересовался подобной перспективой. — Мм, а почему бы и нет. Может и загляну ненадолго. На пару стаканчиков. — Я могу тебя забрать из гостиницы, – Себ изо всех сил надеялся, что это не прозвучало слишком поспешно и радостно. Спокойствие, чемпион, спокойствие. Он всего лишь заедет поздравить тебя с победой. — Отлично. Это будет кстати, — Кими кивнул на прощание и вальяжной походкой зашагал по паддоку. Ни капли эмоций. Вот бы всем так. *** Себастьян Феттель умеет краснеть. Нет, не так. Себастьян Феттель умеет краснеть, как сопливая малолетка. И даже его «брутальная небритость», как он называл свою светлую поросль на щеках, не спасла его – Кими точно увидел предательские пунцовые пятна на щеках Себа. Усмехаясь своим мыслям, Райкконен шел по до противного белым коридорам моторхоума «Лотуса», пытаясь сам себе объяснить, какого черта он согласился пойти на эту вечеринку. Кажется, еще в день своего расставания с женой, точнее в день, когда он вернулся домой после очередной чертовой партии в чертов бадминтон с чертовым Себом, и застал на собственном диване, в собственной гостиной, в собственном доме, собственную жену с ее же тренером по конкуру. Диван пришлось выкинуть в тот же вечер, жаль не на голову любителя лошадей и чужих жен. В доме сразу стало пусто. В гостиной стало слишком много места. —Райкконен! – раздался у него за спиной противный металлический скрежет, лишь отдаленно напоминающий женский голос. Его хозяйка вызывала нервные почесывания у большей части паддока, а ее присутствие понижало температуру в радиусе 50 метров градусов на 10, и даже хваленого самообладания Айсмена с трудом хватало, чтобы не высказать этому церберу в женском теле, кто она, куда ей идти со своими комментариями и куда засунуть свою дежурную приторную улыбочку. Но главная проблема ею создаваемая заключалась в том, что последнее время она ни на шаг не отходила от Себастьяна. Казалось, она будет стоять у него за спиной даже в момент соития. —Райкконен! – вновь раздалось набатом. Бритта Реске. Личный пресс-секретарь свежеиспеченного четырехкратного чемпиона мира Себастьяна Феттеля, и непроходящая головная боль Кими Райкконена. —Фру Реске! – резко развернувшись как можно вежливей произнес он, в упор глядя на девушку, почти врезавшуюся в его грудь. – У вас ко мне какие-то вопросы? Обратитесь к моим менеджерам. Блондин уже собирался продолжить свой путь, когда она схватила его за водолазку, заставляя остановиться. —Не приближайся к нему! -Что? —Райкконен, я устала придумывать адекватные объяснения вашему чересчур тесному общению. —Мне кажется, или тебе именно за это и платят? —Не порть ему жизнь! —Рэд Булл экономит? – с равнодушным лицом спросил он, убирая ее пальцы от своей одежды. —Что? – приподняла она одну бровь. —Ну, ты еще и психоаналитиком у них на полставки? —Послушай, ты! —Нет, Бритта, это ты послушай, прекрати лезть не в свое дело! – сказал он, сжимая ее запястье. – Займись своей личной жизнью, вытащи паутину из трусиков, наконец. —Ах, ты! —Кими? —А этому-то что здесь нужно? – прошипел Кими, узнавая чуть ленивую речь астурийца. Вот только Фернандо Алонсо сейчас здесь и не хватало. Нервные мурашки пробежались вдоль позвоночника финна. —Нандо! – попытался улыбнуться Райкконен, резко бросая запястье Бритты. — Сеньорита Реске? – не скрывал своего удивления Алонсо, когда Бритта обернулась. – Что вы… — Я хотела попросить Кими сказать для прессы пару слов о чемпионстве Себастьяна. —Я скажу ему лично. У меня аллергия на всех кто имеет отношение к слову «медиа». Щеки Бритты покраснели от невысказанного гнева, этот надменный финн давно раздражал ее, в разы больше высокомерного испанца, стоящего рядом с ним. «Нордический характер, Айсмен, истинное лицо финской нации» — все это чушь, Реске всегда свято была уверена, что Кими либо слабоумный, либо надменный. И уверена была ровно до тех пор, пока они не пересеклись лично. Теперь она была уверена, что более двуличного, циничного и острого на язык сукиного сына она еще не встречала. Меж тем Кими развернулся, оставив фурию наедине с собственными демонами, хотя нет, простите, в компании ошарашенного Фернандо. Вот же черт, принесла нелегкая! В этом шапито Алонсо был предпоследним человеком, которого он сейчас был готов видеть, и последним была не Бритта Реске, а как раз таки ее подопечный. Последнее время Айсмену все труднее становилось держать слово, данное себе в тот злополучный день, в тот момент, когда он тащил диван к ближайшему контейнеру для мусора под изумленными взглядами добропорядочных швейцарцев. Он дал себе слово никогда больше не думать о Себастьяне, мать его, Феттеле. Не как о друге. Совсем не думать. Ни разу. И даже перед сном или пьяным. План разлетелся вдребезги после второго же гран-при, тогда на параде пилотов Себ просто прилип к Кими, разговаривал только с ним, и поминутно спрашивал, что у того с настроением. — Да ничего, твою мать, ничего! Я просто хочу тебя прямо здесь, прямо сейчас и мне все равно, что у Алонсо от этого вылезут брови, а Хэм побелеет! Со временем Кими пришлось принять правила игры и продолжать строить из себя «друзей навеки». И заказывать побольше салфеток в номер. — Кими! – Райкконен в этот момент четко осознал, что скоро возненавидит свое имя, но испанец как назло вновь разрушил тишину. – Кими, постой! Блондин даже не обернулся, просто чуть замедлил шаг. — Да постой ты, наконец. Я здесь не просто так, а по делу. — Слушаю, — уставился он на носки своей обуви не сбавляя шага. — Стефано хочет, чтобы мы, то есть ты, прибыл на неделе в Маранелло, им нужна фотосессия для презентации, они выставят баннеры уже в Интерлагосе и начнут промо… — Так, стоп, ты видишь на мне комбинезон Феррари? – спросил Райкконен, поправляя узлом завязанные рукава на талии. — Ты же знаешь, что я предпочел бы вообще не видеть на тебе комбинезона. Финн изогнул бровь, с трудом сдерживая усмешку, в этом весь Фернандо, на острие атаки, что в жизни, что на трассе. — И для того, чтобы это сказать, он прислал своего первого пилота? – предпочел все же проигнорировать атаку Кими. – Я польщен. — Это моя идея, я сказал, что передам тебе сам, что нам есть, что обсудить кроме этого. —Все что «кроме этого», я в моторхоуме не обсуждаю, и вообще… Продолжить ему не дал телефонный звонок. Выудив из кармана смартфон, он в сотый раз за день захотел закричать «какого черта?» На экране высветилось имя «Енни». Вот только почти-бывшей жены сейчас реально не хватало. Разговор получился кратким, ей надо было, чтобы он поскорее прилетел в Цюрих, ему надо было поскорее от нее избавиться. Если их адвокаты наконец смогли договориться, то завтра в четыре по полудню в среднеевропейском поясе он наконец будет свободен, и... Фернандо, дождавшись окончания беседы между супругами, подошел вплотную к блондину и несколько вульгарным жестом опустил визитку отеля тому в карман. *** Вечером того же дня, Себастьян Феттель, новоиспеченный четырехкратный чемпион, стоял перед дверью номера Кими Райкконена и отчаянно трусил, не решаясь постучаться. И в итоге дождался того, что Кими сам открыл дверь. —О, ты рано. А я собрался спуститься в лобби и выпить немножко, — было немного непривычно видеть Райкконена без комбинезона, но зато кепки и очков тоже не было. Футболка, джинсы, кеды – кто скажет, что это прославленный «летучий финн». Себастьян поборол желание затолкнуть его обратно в номер и швырнуть на кровать. В руках, держать себя в руках. — А я… только что подошел. Как раз собирался постучать, — он готов был поклясться, что Райкконен видел его насквозь и прекрасно знал, что он торчал перед дверью добрых пять минут. По его лицу снова скользнул призрак усмешки. — Ну, значит, лобби отменяется, поехали. Праздновать. Кстати, куда мы едем? — Тут недалеко. Машина внизу. — Так раз недалеко, может, пешком прогуляемся? – этим вопросом финн застал Себа врасплох. —Ээ, ну, да, почему бы нет, — Феттель с трудом сдержал ликование. Они молча дошли до лифта. Так же молча зашли в него и поехали вниз. Кими, казалось, было все равно, а Себ просто не знал, что сказать. На улице он чуть придержал Райкконена. — Погоди, я скажу водителю, чтоб он ехал сразу туда. — Да зачем мучить человека, отпусти его сразу. Вернешься на такси, — Кими отошел в тень стены гостиницы и достал из кармана пачку сигарет. Неспешно затягиваясь он наблюдал, как Себастьян разговаривает с водителем. Вскоре тот подошел к нему. – Все, я отпустил его до завтрашнего утра. — А утром куда? — В аэропорт, я хочу съездить домой. С девушкой повидаться наконец-то уже. Чуть вопросительное и даже слегка удивленное выражение лица. Блин, Феттель, кто тебя за язык тянул, зачем ты сейчас вспомнил про Ханну. — Мы… давно не виделись. – Господи, а теперь это звучит как оправдание. — Ааа, — Кими протянул это с такой интонацией, что было абсолютно непонятно, что он об этом думает. Айсмен, черт его дери! Остаток пути прошел в тишине. Пока Себ думал, что сказать, они уже пришли. Бар, в котором намечалось празднование, и правда был в двух шагах от гостиницы Райкконена. Изнутри доносился шум гулянки. Кими не останавливаясь толкнул дверь и вошел внутрь. Немец последовал за ним, стараясь не отставать. Но стоило ему появиться в проеме, как тут же раздался радостный рев сразу многих голосов. — Вот он! — Наш чемпион! — Парень, красавчик! — Четырехкратный! Пока Себастьян дошел до ближайшего столика его успели обнять и похлопать по плечу как минимум человек двадцать. В этой круговерти веселья Райкконен успел затеряться, словно его и не было. А Феттеля тем временем приготовились облить шампанским, что и сделали несколько мгновений спустя. Кто-то сунул ему в руку бокал с коктейлем. Со всех сторон раздавались приветственные крики. А он, отвечая на рукопожатия и поздравления, продолжал выискивать в толпе светлые волосы финна. Наконец, он заметил мелькнувшую льняную макушку у барной стойки и начал решительно проталкиваться туда. Это было не так легко, потому что его продолжали атаковать с поздравлениями. Невесть откуда взявшиеся девушки висли на плечах, кто-то протягивал бокалы, чтобы чокнуться, снова хлопали по плечу, так, что оно уже начало побаливать. Он все-таки добрался до стойки, успев по дороге избавиться от всех остальных, где и нашел флегматичного финна, который потягивал коктейль из бокала с кокетливо торчащим зонтиком. Это настолько не вязалось с образом сурового северного мужчины, что Себастьян заулыбался. Он успел влить в себя уже несколько стаканов алкоголя, так что страх немного отступил, и он вел себя чуточку смелее. — А вот и ты, — Феттель уселся на стул рядом с Райкконеном. Придвинулся чуть ближе. – Куда ты пропал? Еле тебя нашел. — А где я еще могу быть? Я-то пришел сюда выпить, — Кими внимательно посмотрел на немца и тот почувствовал странный озноб, пробежавший по коже. — Все пришли сюда выпить, — Феттель махнул бармену, указывая на свой стакан и на стакан финна. Тот понятливо кивнул и потянулся за бутылками. Через минуту перед гонщиками уже стояло по большому стакану, в которых колыхались разноцветные слои алкоголя. Райкконен первым поднял свой, — Твое здоровье. Себастьян собирался уже начать разговор, как тут на него сзади налетело что-то большое и шумное. — Эгеееей, а вот и наш чемпион! Празднуешь, парень? О, и Кими здесь! Феттель успел заметить, как легкая гримаса неудовольствия мелькнула на лице Райкконена, прежде чем он обернулся к Марку Уэбберу. — Привет, Марк. — Привет, привет. Бухаете опять? А вы знаете, что пить вредно? – Уэббер был в своем репертуаре – огромный, громкий, неудержимый и болтливый. — То-то я смотрю, ты так накачался, — усмехнулся финн. Он уже успел прикончить свой коктейль. Вот он снова смерил Себа внимательным взглядом. Тот прямо почувствовал его на своей коже. Но на соседний стул уселся Марк и принялся болтать про машины, двигатели, шины, прошедшую гонку. В другой раз Себастьян бы с удовольствием его послушал, но только не сейчас. В его груди билось предчувствие, что сегодня должно что-то произойти и с каждым мгновением оно становилось всё сильнее. Вот он отвлекся, отвечая Уэбберу на какой-то вопрос касательно одного из поворотов трассы, как вдруг ему на плечо опустилась рука, а возле уха раздался тихий голос Райкконена. – Я поехал, еще раз с победой тебя, малыш. Наслаждайся. Себастьян вскочил и, не обращая внимания на удивленный взгляд Марка, последовал к выходу за Кими. Пробраться сквозь толпу было теперь уже легче, но все равно, когда он вышел, то успел увидеть, как тот садится в такси. Феттель размышлял недолго, он подошел к машине и открыл дверь. Ого, кажется, в этот раз ему удалось удивить всегда спокойного финна. — Я что-то забыл? – Кими с изумлением наблюдал, как Себ собирается садиться в такси рядом с ним, но с готовностью подвинулся вглубь салона. — Забыл. Меня. Вместе пришли, вместе уйдем, — все-таки алкоголь творит чудеса, Себастьян больше не боялся. И да, он видел, что Кими был явно рад сложившейся ситуации. Неожиданно осмелев, Себ хлопнул водителя по плечу и назвал адрес дома, в котором у него были сняты апартаменты на все время Гран При. Лишь потом он решился взглянуть на Райкконена и увидел, что тот улыбается. Ага, мистер Айсмен, значит и ваш лед можно растопить. Ощущение, весь вечер колыхавшееся в груди, завихрилось неистовым ураганом. Феттель с наслаждением откинулся на спинку кресла. Он здорово устал сегодня. Много сил потрачено, много эмоций испытано, изрядное количество алкоголя влито внутрь. Он покосился на Райкконена. Тот невозмутимо смотрел в окно, но на губах продолжала играть легкая улыбка. Себу захотелось схватить его в охапку, прижать затылком к подголовнику сиденья и целовать, неистово целовать. Кими, почувствовав его взгляд, чуть повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза. Так, что Себастьяну почудилось на миг, что финн смог прочитать его мысли. Он слегка покраснел. Улыбка Кими стала еще шире. В этот момент машина остановилась. Себ мельком глянув в окно, понял, что они приехали. Сунув водителю смятую купюру и не дожидаясь сдачи, он вылез из машины. Кими последовал за ним, чуть пихнув его при этом в зад. Все то время пока они преодолевали расстояние до апартаментов, располагающихся на верхнем этаже, в голове Себа бушевал вихрь мыслей. Да, они с Кими знакомы уже несколько лет и все эти годы он сходит с ума от безумного желания. Он влюбился в эти прозрачные глаза сразу же, как только увидел их в первый раз. По телевизору. А когда познакомился с их обладателем вживую, то пропал окончательно. Но холодная недоступность Кими, его флегматичность и спокойствие всегда останавливали Себастьяна. К тому же, Кими был женат. Пусть даже и формально. Нет, никогда он не смог бы признаться пилоту Лотуса в своих чувствах. Но сегодня. Сегодня что-то должно было случиться. Гонка, подиум, очередной титул. Все это подернулось дымкой, стало несущественным. Главная его цель в данный момент шагала чуть позади, и Себ мог только догадываться о чем финн думал в эту минуту. В кармане завибрировал телефон. Он достал и недовольно скривился. С Марком ему сейчас хотелось говорить в последнюю очередь. А не ответишь и будет еще хуже. Нехотя он провел пальцем по экрану. — Да? — Эйй, парень, куда ты запропастился? Тут тебя уже начинают искать. — Я, что-то притомился уже. Сложный день. Да и выпил много. Я уехал домой. А вы ребят отдыхайте. Не дожидаясь ответа, он ткнул кнопку прекращения разговора. Впрочем, мерзкий аппарат тут же завибрировал снова. Бритта! Час от часу не легче. Ей точно нужно ответить, иначе она примчится сюда сама. Меньше всего сейчас ему хотелось видеть своего любимого пресс-секретаря. — Алло? — Себастьян. Где ты? — Бритта, все хорошо. Я вызвал такси и уехал домой. Ну, в смысле на квартиру, ну, в общем, ты поняла, — он изо всех сил старался, чтобы голос звучал естественно. К тому же он только сейчас заметил, что Кими приостановился, поджидая его и, кажется, прислушивается к разговору. — У тебя все хорошо? – временами она ведет себя хуже, чем его мать. — Все отлично. Я просто уже напраздновался и хочу отдохнуть. — Ты один? Марк сказал, что в баре ты был с Райкконеном, – черт, вот привязалась. — С кем? Аа, Кими. Он просто заезжал поздравить меня. Ну да, он уехал к себе в гостиницу, а я поехал к себе, — краем глаза он заметил, как Кими усмехнулся. — Ну, в таком случае, хорошего отдыха, твой самолет отправляется завтра утром в 10. Не проспи, — в голосе Бритты звучал металл. — Да, хорошо, — он с облегчением выключил телефон и сунул его в карман. Взглянул на Кими. — Уехал в гостиницу, значит? – Себастьяну показалось, что в его голосе были угрожающие нотки. Как бы он правда сейчас не развернулся и не отправился к себе. — Это Бритта. Она не одобрит, что я продолжаю гулянку. Тем более без ее присмотра. Чуть вопросительно приподнятая бровь. – А ты продолжаешь? — Нуу, а чем, по-твоему, мы сейчас будем заниматься? – они как раз подошли к двери его квартиры и он, немного повозившись с замком, распахнул ее и первым шагнул вперед, зажигая свет. Не то, чтобы шикарные апартаменты, но в целом есть, где разгуляться. — Я даже не знаю. У меня слишком много вариантов. Себастьян не слышал, когда Кими успел подойти так близко к нему. Горячее дыхание обожгло его шею, сильные руки легли на пояс. — Можем в шахматы сыграть, — плавными движениями Райкконен гладил бедра четырехкратного чемпиона, от чего у того подкашивались коленки, а в штанах наметился конкретный стояк. — Можем пазлы пособирать, — в его голосе снова слышалась улыбка. А вот намерения явно были серьезными, потому что он взялся за ремень Феттеля. Но тот резко развернулся к нему и первым пошел в атаку, впившись в губы Райкконена долгожданным неистовым поцелуем. На который тот так же бешено ответил. Куда делись северное спокойствие и немецкая расчетливость. Они прошлись по гостиной, попутно сшибая на ходу мебель и избавляясь от одежды. Футболка Феттеля вообще была разорвана на части, а пряжкой от ремня Кими они разбили лампу. Но в спальне, у самой кровати, Себ вдруг остановился, уперевшись руками в грудь финна. — Скажи мне, что это не сон? Я не сплю? Вдруг я еду на заднем сиденье машины, напившись вусмерть после отмечания победы? — О, нет, малыш, это не сон. И сейчас ты в этом убедишься. — Впрочем, даже если это сон, я не хочу просыпаться, — прошептал Феттель. Он обнял Кими за шею, отклонился назад и они вместе повалились на широченную кровать. *** — Райкконен, скажи мне, что ты хотя бы в аэропорту, а не в дрова пьяный с очередной моделькой? Голос жены звучал как рой пчел, как рой очень разгневанных пчел, как рой разгневанных пчел претендующих на пару ваших домов и солидную часть счета в банке. — Ен, мой самолет в 10 утра, машина стоит на парковке отеля, чемодан внутри, позавтракаю в самолете, и нет, я не пил, а теперь дай поспать. — Отличный план, герой, только на часах уже 15 минут десятого и ты не в отеле! – вот теперь пчелы реально разозлились. Кими соскочил с кровати как ужаленный этими самыми пчелами, к своему же удивлению не запутавшись ни в простынях, ни в руках Себа ни в своих собственных ногах. — Я успею! - прошипел он и сбросил звонок. — Черт! Черт! Черт! Черт! Феттель не мог просто выбрать любую другую ночь, чтобы устроить любовную феерию? – вертелось в голове, пока блондин собирал свои вещи по дому. Осколки лампы, подушки с дивана, перевернутый столик, телефон Феттеля — 14 пропущенных от Бритты и один от мамы, еще один тревожный вестник, что пора сваливать, госпожа Реске могла тащить свою костлявую задницу сюда. Нацарапав на чеке из бара что-то типа: «Улетел разводиться. Позвони, как проснешься. К.Р.», он на ходу нацепил футболку и вылетел из уютной прохлады дома во влажную вонь индийских фешенебельных районов. Аэропорт Нью-Дели не отличался от сотен других увиденных финном за свою жизнь, разве что кофе здесь был наипоганейший, в Цюрихе в автоматах лучше, чем здесь в VIP-зоне ожидания. Девушки, обслуживающие зал, кокетливо косились на него, явно признав в нем знаменитость, он сквозь зубы цедил болотную жижу с запахом кофе и посекундно смотрел на лежащий перед ним смартфон. Себастьян не звонил. — Спит. Или с Бриттой. Или спит с Бриттой. Матерь божья, о чем я думаю?! – вертелось в голове Райкконена. — Итак, кто она? – радостным тоном начал Стив, опускаясь на диван рядом с Кими. — О чем ты? — Ну, кто та женщина, из-за которой у тебя недосып на все лицо. — Моя жена. — Енни? — Она подняла меня в 6 утра. — Не ври. — Что? — Я сказал, не ври. Она позвонила мне в пол-девятого, я позвонил в отель – тебя там не было, кто она? Кими устало потер глаза, и лихорадочно придумывал отмазку для своего менеджера. — Поклонницы? Нет, не поверит. Поклонники? Правдоподобнее, но все же. Алонсо? Тьфу, он-то тут при чем. Проститутки? Точно, проститутки! – цветомузыкой мелькало в голове. — Да, решил расслабиться, в компании… — Кими приподнял очки, потер переносицу и чуть затуманенным взглядом посмотрел на выход из VIP-зала.- Себастьян?! — Твою мать! – поперхнулся Робертсон, — ты трахнул Феттеля? Красава! Райкконен не просто не слышал последних слов менеджера, он, кажется, не слышал даже собственных мыслей, сросшихся в единый гул. В открывшихся дверях зала он четко увидел Себа в компании Бритты и своего агента, проходящих на посадку в ворота частных перевозок. — Не позвонил… — Что ты сказал? — Ничего Стив, отвали от меня, пожалуйста – вздохнул Кими и откинулся на спинку сидения, которое в одно мгновение стало самым неудобным на земле. — Так что там с Феттелем? – не унимался Робертсон. — Painu helvettiin! – вздохнул финн. — Что? — Раз ты по-английски не понимаешь, может, по-фински поймешь — иди к черту! Стив замолчал и уставился на экран табло, ожидая, когда уже объявят посадку на рейс до Цюриха. Девять часов кромешного ада, когда вкруговую в голове вертелись лишь одни мысли – воспоминания вчерашней ночи. На коже огнем горели все места, где Себ касался светлой кожи Кими, то бишь Райкконен словно равномерно прожаривался на дьявольском вертеле. Признаться честно, он не ожидал такой прыти от свеженького чемпиона, и поначалу, невесть откуда взявшуюся смелость списал на алкоголь, и уж совершенно не ожидал, что Себ потащит его к себе. Он-то рассчитывал на методичное накачивание алкоголем в тихом барчике или в лобби отеля. Но стоило ему увидеть в небесно-синих глазах игривые искорки похоти и давно сдерживаемого желания, как ледяная стена рухнула, и все слова, данные себе, превратились лишь в невнятный шум в глубине подсознания. Как давно Кими мечтал навести морок сладкого удовольствия, натянуть вуаль беспамятного экстаза на эти глаза. И, как ни пошло прозвучит, наконец-то вогнать ему по самое не балуйся. — Скажи мне, что это не сон? Я не сплю? Вдруг я еду на заднем сиденье машины, напившись вусмерть после отмечания победы? Финн сам до последнего предмета одежды не верил, что это не сон. Что губы, так тщательно исследующие его торс, ему в очередной раз не кажутся, что рваные прикосновения сухих на ощупь пальцев это не наваждение, что все это реально, что Себастьян Феттель, столь распутно распластавшийся под ним, это не шутка его нетрезвого подсознания. Кими протрезвел в один момент, увидев отражение собственных сомнений в Себе, увидев, что тот на секунду боится разорвать поцелуи и телесный контакт, опасаясь, что Райкконен исчезнет. Захотелось, как сопливых мелодрамах, схватить его, прижать к себе и прошептать, а лучше прокричать: — Я здесь! Я не оставлю тебя! Айсмен решительно встал с кожаного кресла салона первого класса и нетвердой походкой, под удивленным взглядом, сидящего в соседнем ряду Стива пошел в туалет. Оторвать салфетку, побольше салфеток, открыть воду, холодную, чтобы смыть с себя запах «не-будем-говорить-кого-но-все-поняли», вернуть стену самообладания…Окончательно крышу блондину снес звук расстёгивающейся ширинки. Пальцы словно не свои, будто разум играл злую шутку, рисуя чертовы пальцы Феттеля, плоть словно жила отдельно от него. Движения – резкие. Стоны — захлебывающиеся. Глаза — затуманенные. Дрожь — крупная. Разрядки — нет. — Давай же… — Не торопись, чемпион, мы не на гонке… Резче, почти до боли, тугой узел уже затянулся внизу живота и сдавил дыхание. — Себастьян… — Повтори, еще разок… Еще движение, и пульс ревом турбодвижка вколачивается в воспоминания. Дрожь становится крупнее, а картинки в голове размываются. — Кими… Еще чуть-чуть, он все еще чувствует тонкую кожу бедер вокруг своей талии. Горячо. — Кими… Пальцы почти немеют, крупные капли пота уже стекают по вискам, но вытереть их нет сил. Кисти рук словно каменные. — Кими… Вся ночь собирается в одну единственную точку и взрывается сверхновой, цепной реакцией взрывая узел внизу живота, превращая дрожь почти в судороги, и выбивая из легких воздух с невольным стоном. — Себастьян… — Отже хрень! – хрипло выдыхает финн, видя следы своего помешательства. На уборку потребовалось чуть больше времени, руки все еще не слушались, зато в голове был приятный вакуум, а в ногах - ватная слабость, появилась смутная надежда поспать до прилета в Швейцарию. Кими вышел из уборной с четким желанием проспаться после пережитого, но судьба ему не благоволила, И, стоило ему закрыть дверь, как на стену перед ним резко опустилась рука, а его самого к стене припечатал Робертсон. — Какого дьявола? - прошипел разъяренный менеджер – О чем ты? – прохрипел в ответ Райкконен, голос еще не был во власти разума. – Если бы это был не шестой час полета, то весь первый класс слышал бы, как ты мастурбируешь на светлый образ четырехкратного. – Не понимаю, о чем ты, – попытался убрать его руку Кими. – Кими, я закрывал глаза на твои похождения с Алонсо, при наличии у тебя живой и привлекательной жены, я закрыл глаза на Хюлькенберга прошлой зимой в Альпах, но не Феттель! Бог мой, это мне и в страшном сне присниться не могло. И ладно бы ты просто его нагнул пару раз, так ты же дрочишь на него! Скажи мне, что ты не влюбился? – Я тебе еще в аэропорту сказал – рainu helvettiin! – Айсмен наконец столкнул его руку со стены и на ватных ногах дошел до своего места. Лед в виски давно растаял, превращая напиток в редкостную гадость. Пальцы горели и дрожали, словно после гонки. Одно радовало, веки закрылись сами. *** Себ проснулся от грохота. Не сразу он понял, что это кто-то барабанит в дверь. Он с трудом разлепил глаза. В голове крутились обрывки мыслей. И тут одна, самая яркая прожгла его сознание. «Кими!» Он мгновенно вскочил. В спальне царил потрясающий беспорядок. Опрокинутая мебель, разбросанные вещи, осколки стекла. И никаких следов Райкконена. Феттеля прошиб холодный пот. Неужели ему все-таки это приснилось. Но, судя по ощущениям, с кем-то он прошлой ночью всё же трахался. Да и смятая постель говорит сама за себя. Он поискал глазами телефон, не нашел и дотянулся до штанов, которые лежали на полу прямо под кроватью. Стук в дверь прекратился и раздался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа. Бритта! Только у нее есть запасной. Так и оказалось. Пресс-секретарь маленьким торнадо занеслась в комнату, и четырехкратному чемпиону захотелось спрятаться в погреб. – Я звоню тебе с 8 утра! Твой самолет должен вылететь через полчаса, а ты до сих пор дрыхнешь? Думаешь, если чемпионом стал, то теперь все можно, да? – Нуу, вообще да, – Себ знал, что если виновато улыбнуться и сделать честные глаза, то Бритта немножко смягчится. – Одевайся, живо, – голос Реске и правда чуть подобрел. Но потом она заметила разгром в спальне. Интонации пресс-секретаря снова взлетели до ультразвука. – Ты что тут творил вчера? Кто у тебя тут был? Ты же сказал, что поехал спать! – Бритта отстань, а? Лучше принеси водички, – Себ решил свалить всё на алкоголь и похмелье. В голове же неотвязно билась лишь одна мысль: «Где Кими? Почему он ушел, не попрощавшись. Не разбудил. Он что, жалеет о случившемся?» Перед глазами встал образ обнаженного финна. Его запрокинутое лицо, тяжело вздымающаяся грудь, закушенная губа, когда он все сильнее и быстрее входит в Себастьяна. Неет, нет, он не мог врать. Это явно была не one-night stand. – Господи, у тебя еще и утренний стояк что ли? – Бритта протягивала ему стакан с водой, критически посматривая вниз. – Как дитё, ей-богу. Себ покраснел и чуть перевел дух. Тон Бритты сменился с обвинительного на снисходительный. Сейчас, главное ее не раздражать. Феттель быстро собрал вещи, нашел свой телефон с кучей пропущенных звонков от Бритты и одним от мамы. И ни одного от Кими. Проклятье! Себ быстрым взгядом окинул комнату, где он на одну ночь стал самым счастливым человеком. И за одно утро самым несчастным. Ни звонка, ни смс-ки, ни записки. Не то, чтобы он ждал завтрак в постель, но… Феттель снова почувствовал себя глупым мальчишкой. Держать себя в руках, чемпион! Резким движением он захлопнул дверь в спальню и, подхватив сумку с вещами, почти бегом покинул апартаменты. Бритта по пятам следовала за ним. В машине он, чтобы избавиться от ненужных расспросов, заткнул уши капельками наушников и прикрыл глаза. Он ведь и правда плохо выспался, учитывая до скольки часов они с Кими… Райкконен… Мой Айсмэн. Который оказался таким горячим, таким бешено жадным до ласк, таким живым. Кто бы мог подумать, что за бесстрастной маской бушуют такие эмоции. А этот умопомрачительный акцент. В голове, заглушая музыку, звучал стон финна, повторяющий его имя. Себастьян. В его исполнении оно казалось таким красивым. Себастьян… – Себастьян! – Бритта выдернула из его уха наушник и еще дополнительно ткнула в плечо. Довольно ощутимо, между прочим. – Приехали, выползай и живо в самолет. Нам и так пошли навстречу и сдвинули время вылета. В честь победы. Так что давай, четырехкратный, тащи свою тощую задницу на борт и пошустрее, представь, что ты на трассе. Феттель, недовольно поморщившись, вылез из машины и зашагал в сторону здания аэропорта, по дороге обдумывая, почему он нанял эту гарпию и позволяет ей так с собой обращаться. Его быстренько протащили через несколько терминалов и вот он уже в своем самолете. Домой, наконец-то. Заняться чем-нибудь спокойным. Привести мысли в порядок. Буквально пару дней отдыха. Но где же, черт побери, Райкконен? Мог бы и позвонить. Уйти вот так, утром. Сбежать как от любовницы. Феттель аж заскрипел зубами. Да уж, отдохнешь тут, расслабишься, когда на коже все еще ощущаются следы поцелуев проклятого финна. Хм, кажется, он даже кусал его пару раз. То-то нога сзади так саднит. Стоп, он что, до крови его кусал? Самолет как раз набрал высоту и Себ, отстегнув ремень, встал и под подозрительным взглядом Бритты отправился в туалет. Там он стянул джинсы и принялся исследовать заднюю часть бедра. Вот ранка, но это явно не укус. Тут его разобрал истерический смех. Трясущимися руками гонщик извлек из тела кусочек стекла. Промыл под струей воды и завернул в салфетку. Сувенир на память. Или можно послать его Кими в подарок. Нездорово хихикая, Феттель вытер с ноги кровь и натянул джинсы обратно. Кажется, они разбили вазу, стоявшую на прикроватном столике. А осколки разлетелись по всей комнате. Прошел обратно в салон, попытавшись стереть улыбку с лица, что получилось не очень хорошо. Взгляд Бритты снова стал укоризненным. Он махнул на нее рукой и уселся в кресло, снова нацепив наушники. Так, теперь главное не вспоминать предыдущую ночь, а то это уже за утренний стояк не выдашь. Но в сознание то и дело врывался образ Райкконена. Прозрачные глаза. Светлые шелковистые волосы, сначала такие мягкие, а потом слипшиеся от пота, одна прядка прочертила лоб. Бледная матовая кожа, расцветающая алыми сполохами там, где он касается ее губами. Улыбка, застывшая на губах, в момент, когда Себ опускается вниз и неловко берет в рот…Ах, черт! Нельзя думать об этом! Нельзя! Феттель торопливо оглянулся, не видел ли кто нездоровой активности в районе его штанов, но, кажется, пронесло. Так, подумай о чем-нибудь невозбуждающем, Себастьян. И тут в голове словно мелькнула вспышка. Ханна! Она же должна приехать к нему сегодня. Ооо, нет. *** – Кими?! – высокая шатенка удивленно приподняла бровь и привстала с широкого кожаного кресла комнаты переговоров цюрихского офиса «Крамер-Саламиан». Райкконен явно не вписывался в местные хрустально-металлические интерьеры в своей футболке не первой свежести и потертых джинсах, но времени переодеваться не было, как собственно и желания. – Енни, – отсалютовал он без-пяти-минут-бывшей жене с невозмутимым видом. – Я всегда знала что чихать ты хотел на протокол, но, не до такой же степени, – процедила она сквозь зубы. – Ну, на нашей свадьбе я был в костюме, может, я хотя бы на развод приду в том, в чем мне удобно? – Тогда это должен был быть комбинезон и шлем, – парировала девушка - Засчитано! - Что? - Шутку я оценил. - Райкконен, это не шутка, это жестокая правда, женщина в твоей жизни всегда была одна и это Формула-1! Адвокат прервал их вежливым покашливанием, опасаясь, что супруги проявят горячий финский нрав. – Итак, герр Райкконен, фрау Дальман-Райкконен, мои коллеги сообщили мне, что им-таки удалось прийти к мировому соглашению касаемо вашего бракоразводного процесса, и... – А можно перейти сразу к делу? – Кими невероятно раздражал этот официоз, он хотел лишь знать, что из имущества хочет забрать себе эта женщина, и на каком листе оставить подпись. Хотя подпись могли бы и из интернета скопировать, там народные умельцы уже давно продают автографы Райкконена по цене 15 евро за штуку(это если без доставки) – Кими! – вновь возмутилась Енни. – Ен, я тебя прошу, давай, – финн сделал жест в сторону лысоватого седовласого мужчины во главе стола, который пытался по всем правилам провести бракоразводный процесс, – он зачитает список того, что ты хочешь забрать себе, я подпишу бумаги, и мы разойдемся каждый в свою сторону. Дальше для Кими все было как в тумане, его пульс отсчитывал секунды, оставшиеся ему до свободы. Свободы, которую он еще 8 часов назад хотел разделить с одним единственным человеком, свободы, которая теперь ему была не нужна. Дом в Тайланде. … Да, Енни там всегда нравилось, Кими же раздражало яркое солнце и нестерпимая влажная жара, прямо как … О, черт! Нельзя думать об этом, только не во время развода. Квартира в Хельсинки…Ммм, ну она сама ее выбирала, он был-то там пару раз. Infinity QX80…Инфинити… Память услужливо дописывала - Red Bull Racing Team. 18 миллионов евро отступных, за вычетом 2-х в качестве компенсации за факт доказанной измены. – Подпишите здесь и здесь, – протянул все тот же лысеющий мужчина ему раскрытую папку из кожи крокодила. – А я еще малой кровью отделался, – усмехнулся Айсмен, беря в руку тяжеленную ручку с золотым пером. Выйдя из здания бизнес-центра, он первым делом завернул за угол, достал пачку сигарет и со вкусом закурил. Он серьезно не ожидал, что все пройдёт так быстро и гладко, может отчасти потому, что он даже не слушал, что говорят адвокаты. Своему – престарелой стерве неопределенного возраста, со знаковым именем Виктория Адамантин, он доверял больше чем Стиву, «Пирелли» и тормозной системе Лотуса вместе взятым. Эта акула явно приходилась Бритте дальней родственницей, ну или во времена эволюции они явно произошли от одной амёбы, очень хищной. – Кто он? – раздался из-за спины когда-то такой родной голос. – А? – обернулся Кими к теперь уже бывшей жене. – Кто тот счастливчик, что занял все мысли самого Айсмена? – игриво спросила она, прикуривая. – Енни, я не понимаю, о чем ты говоришь, – передернул он плечами, отгоняя хищные мысли, витавшие вокруг. – Я знаю, что это не девушка, там, в офисе я не шутила насчет Формулы-1, и я тебе не чужой человек. – Не чужие мне люди всегда открыто плюют мне в душу, трахаясь на моем любимом диване с невесть откуда взявшимися мужиками. – Год – Что? – Кими, я встречалась с ним год. Год тебе не было до меня дела, год ты появлялся дома только чтобы переодеться или забрать новую чековую книжку. А я женщина, мне нужно внимание, я не машина, я хочу семью, детей и вечера у камина. Я говорю тебе это не для того, чтобы сделать больнее, мне просто не хочется, чтоб ты разбил еще одно сердце своей холодностью, – в глазах Енни стояли слезы, и что-то в холодной финской душе хотело ей верить, верить как раньше. Кими последний раз затянулся сигаретой, прежде чем отправить ее в урну, и, аккуратно наклонившись, поцеловал теперь уже бывшую жену в краешек губ. – Будь счастлива, кот. С этими словами он зашел за угол и направился ловить такси. *** Вжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж Газонокосилка весело подпрыгивала на кочках, полосы выходили неровными, но главным был не результат, а сам процесс. Вжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж Четырехкратный чемпион Формулы 1 Себастьян Феттель, одетый в потертые джинсы и старые сандалии, неспешно шел по газону, толкая перед собой новенький красный аппарат, издающий душераздирающие звуки. Это умиротворяло. А мерзкое жужжание помогало заглушать мысли, вьющиеся в голове. Кими так и не позвонил, не дал о себе знать. Можно, конечно, позвонить самому, но он так боялся услышать в трубке равнодушный голос, что рука, уже тянувшаяся к карману с телефоном останавливалась сама собой. Вжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж В эти выходные гонка в Абу-Даби. И там они все равно встретятся. Как смотреть ему в глаза? Что говорить? Как себя вести? Делать вид, что ничего не было? Себ заметил, что, огибая какой-то кустик, он задумался и навернул уже три круга вокруг него. Вспомнились его победные «пончики», за которые команду штрафанули на 25 тысяч. Удивительно, он почти не помнит этот день, хотя это было всего лишь позавчера. Ни гонку, ни победу, ни стояние на подиуме. Зато прекрасно помнит ночь. Так помнит, что когда вчера вечером Ханна легла к нему в постель, он сделал вид, что устал и хочет спать. А сам не смыкал глаз еще часа три, перебирая в голове самые безумные варианты развития их дальнейших отношений с Кими. Вжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж Ханна сидела на крыльце и смотрела на молодого парня, который толкал перед собой газонокосилку. Бледная кожа обнаженного торса отливала розоватым румянцем, на улице было хоть и тепло, но ветрено. Старые джинсы были чуть тесноваты и облегали пятую точку чересчур рельефно, особенно, когда Себастьян наклонялся, чтобы поправить косилку. А ведь она помнит, как они покупали эти джинсы. Вместе, в каком-то мелком магазинчике в Берлине. Сколько лет назад это было? Три года, четыре? Да, не только джинсы она помнит четыре года назад. Она смотрела на четырехкратного чемпиона, а видела перед собой смешного рыжего мальчишку в брэкетах. Который протягивает ей букет ромашек. Теперь он преподносит ей бриллианты, но ромашкам она обрадовалась бы больше. Он так далеко, даже когда рядом. Вот и вчера, встретил ее радостной улыбкой, которая казалась приклеенной. У него что-то на уме. Или кто-то. И это явно не она. Что ж, любая девушка плохая соперница Формуле. В болиде мужчины ощущают себя птицами, и их нельзя сажать в клетку. Нельзя подрезать им крылья. А вот отпустить выросшего сокола и подождать, не вернется ли он, вполне можно. После сегодняшней ночи Ханна убедилась в этом окончательно. Въедливое жужжание прекратилось. Себастьян с той же натянутой улыбкой шел к ней. Подойдя, сел рядом и обнял за плечи. Чисто машинальным движением. Так брат может обнимать сестру. Она чуть отстранилась и взглянула в эти невозможные синие глаза, в которых сейчас затаилась невыраженная тоска. – Себ, нам нужно поговорить. – Что такое? – на его джинсах снизу налипли обрывки скошенной зелени, и он принялся их самым тщательным образом счищать. По одной травинке. – Я знаю, сейчас не самый лучший момент. Ты только что победил. И впереди у тебя новые рекорды, я уверена. Но, я так тоже больше не могу. – Как, так? – Феттель сосредоточенно терзал в пальцах стебелек неизвестного растения. На Ханну он не смотрел. – Я мешаю тебе. Ну, может не очень, но мешаю. В этом доме я лишняя. И в твоей жизни тоже. Нам было хорошо вместе. Раньше. Но не теперь. Теперь ты чемпион. А чемпионы не встречаются со школьными подругами. Они трахаются с пэддок-герлами, бухают с модельками и женятся на суперзвездах. Он удивленно вскинул голову, явно не ожидая от нее подобных реплик. – Но ты мне нужна. Ты, ты всегда была рядом. Когда я еще не был чемпионом. Когда я был никому не нужен, ты поддерживала меня. Неужели ты думаешь, что сейчас я променяю тебя на какую-нибудь модель? – А ты вспомни, когда мы с тобой последний раз по-человечески проводили время вдвоем? Нет, Себ. Даже если ты не променяешь меня, я променяю тебя. Я не хочу быть женой моряка, вечно ждущей на берегу. – Ты… бросаешь меня? – Я предлагаю перевести наши отношения в ранг друзей, коими мы и являемся уже давно. И спокойно спать в раздельных спальнях, не испытывая при этом угрызений совести. Тоска в его глазах обозначилась еще сильнее, но на губах заиграла виноватая улыбка. – Я люблю тебя, Ханна Пратер. Ты самая лучшая. – Я тоже тебя люблю, – она легонько коснулась его губ своими, а потом крепко обняла. Потом поднялась и протянула ему руку. – Идем в дом, посмотрим какую-нибудь дурацкую комедию и поедим мороженое. Как в детстве. *** Дом встретил финна холодной чистотой и совершенно неуютной стерильностью. Его домработница чересчур хорошо знала свое дело, и хорошо умела скрываться от глаз хозяев. Эстелла, да, кажется, так ее звали, испанка, родом из Андалусии, мать четверых детей, всю эту информацию в свое время, зачем-то рассказала ему Енни, будто у андалусийцев какая-то особая техника владения шваброй, или после их уборки пыль в страхе не ложится мебель. Сам Кими женщину, следящую за чистотой в его доме, видел пару раз, и сразу понял, что общения у них не выйдет – она говорила с жутчайшим испанским акцентом, он же в стенах собственного дома начинал перескакивать с отвратительного английского на блестящий финский и наоборот. Кинув ключи столик, он отточенным движением нажал на автоответчике кнопку прослушивания –«Кими, привет, ты меня наверно не помнишь. Мы познакомились на вечеринке в Монако, не спр…» – к черту фанаток, где только номер берут. –«Хэй, Кими, это Даг, как насчет порыбачить на выходных? Звони, если надумаешь» – клево чувак, но не до тебя чуток. –«Кими, это Фернандо. Включи свой чертов телефон, и прочитай, что завтра стартуют съемки в Маранелло.» – вот заноза, хоть раз бы хорошие новости принес. –«Кими, у нас проблемы. Лотус не переводит денег, Булье грозится посадить тебя на старую раму, если ты поедешь в Маранелло. Да-да, я в курсе, Доменикали уже даже меня достал» – Стив, черт тебя дери, ты хуже Алонсо, ей богу. Стеф и должен доставать тебя, а не меня. –«И включи уже свой телефон!» – ах, да, он же так и валяется в рюкзаке. Кими чуть лениво направился к выходу, где бросил свою сумку и рюкзак, как в дверь со стороны улицы вставили ключи, и она распахнулась, впуская в дом послеполуденную жару с ароматами трав и жженого сцепления. За спиной у фигуры, стоящей против света, виднелся белый Infinity QX80, а у ног фигуры были чемоданы. Енни. – Ты никогда не умела заезжать к нам во двор, – скептично протянул Кими, представляя каким мучениям подвергли его прекрасный внедорожник. Хотя уже не его. Но прекрасный. – К тебе. – Тогда, что ты делаешь у меня дома, со своим ключом, своей машиной и своими чемоданами? – В Хельсинки туман, рейс отменили, – вздохнула девушка, завозя чемодан в холл. – Мое сочувствие. В Цюрихе есть пара прекрасных отелей, если ты помнишь, незачем было тащиться за 30 миль. – Кими… – Енни? – Я займу комнату для гостей до завтрашнего утра. – Ты можешь занимать любые поверхности и комнаты, я все равно уезжаю. С этими словами Кими схватил ключи от машины со столика у двери и направился к любимой Alpha-Romeo. Он еще не решил, куда поедет, лишь бы подальше от этого места, которое в данный момент он и домом-то назвать не мог. – Куда ты едешь? – с крыльца спросила Енни. – Командные дела, – отчитываться перед ней не хотелось, но и грубить тоже. Мотор заурчал, словно довольный кот, и, пуская клубы серой пыли из под колес, Айсмен рванул с внутреннего двора своего дома. – Кот.. кот ... – вертелось в голове, когда-то он называл так свою жену. Не помнил, почему именно кот, но, видимо, нашлось разумное оправдание, раз она не возражала. По велению какой-то неведомой силы руки сами направили авто к трассе А23, и через 15 минут бездумного созерцания разметки на идеальном асфальте мелькнул указатель «Цюрих – 10 миль, Фрауэнфельд– 23 мили». Он ехал к Себастьяну. Да, наверно так он бы и поступил, даже если не было бы той ночи. Взял бы упаковочку пива, любимой Себом вяленой колбасы, и они бы полночи спорили насчет ретрокаров и американских блокбастеров. Чертов немецкий эстет любил европейский арт-хаус – бессмысленный и беспощадный к любителям поспать. Посмеялись бы над очередной пиар-выходкой Льюиса и над любовью Себастьяна к футболу. Человек, 10 месяцев в году проводящий где угодно, только не в Германии, не знающий почти ни одной новости бундеслиги, яростно называл себя истинным фанатом немецкого футбола. Райкконен сам усмехнулся своим мыслям и по инерции начал шарить рукой по пассажирскому сидению в поисках телефона. – Черт! – не найдя рядом с бумажником заветной черной трубки, он вспомнил, что так и оставил его в рюкзаке, который благополучно изображает предмет интерьера дома. Оставалось, надеяться, что Себ дома, а то часовой путь через половину страны не самая лучшая прогулка перед сном, тем более перед сном в одном доме с бывшей женой. Напевая дурацкую мелодию из числа тех, что безостановочно крутят из каждого способного воспроизводить звуки предмета, Кими свернул на подъездную дорожку поместья Феттеля. Что за любовь к феодальному размаху? У пилота Рэд Булл перед домом было столько земли, что там можно было поселить пару десятков крестьян и безбедно жить на подать ими приносимую, небольшую фабрику и для бассейна бы место осталось, и это только на территории, не просматриваемой из окна спальни. – И как он только траву здесь косит? – фыркнул себе под нос Кими, глядя на почти бескрайний луг, отделяющий его от дома Себастьна. – Почти обнаженным, – ехидно заметило подсознание, когда в просвете между деревьями, высаженными вдоль дороги, мелькнул голый торс чемпиона, особенно четко прорисованный на фоне потемневшего дерева фасада. Даже отсюда можно было заметить, как он слегка наклонил голову, слушая собеседника. Собеседника?! Феттель живет один! У него даже прислуга приходящая… – Ханна, – подсказал внутренний голос, и как подтверждение его словам со стороны крыльца, скрытого листвой, вышла блондинка, и, впорхнув в объятия Феттеля, с нежностью поцеловала его. Нога сама опустилась на педаль тормоза. Кими слегка ударившись ребрами, стал хладнокровно выкручивать руль, со стороны правда больше походило на то, что он пытается открутить кому-то голову. – Чертов романтик! Поверил, что ты что-либо значишь для него? Он берет поул за поулом, титул за титулом, да ему не хватало Айсмэна в списке побед. Может он точно так же развлекается с Алонсо, Уэббером, Хэмильтоном... Фу, Хэмильтон! – вопреки желаниям подсознание почему-то и не хотело затыкаться. – Ханна Пратер, чертова тихушница … Нет, как ни странно к этой женщине возле Себастьяна Кими привык, может потому что до вчерашней ночи им нечего было делить. А может, потому что, по мнению Кими она типичная моль: ни характера, ни ума, ни фигуры, все настолько усредненное, что Германия должна была призвать ее сниматься в рекламе социального равенства. – Может оно и к лучшему, не всегда стоит выбирать первых красавиц ... – съехидничало подсознание. Кими передёрнулся от воспоминаний о бывшей жене, и локти как замороженные встали при повороте на Баар, который он благополучно проскочил. – Только не туда! Это плохо кончится! – кричал внутренний голос. – Да заткнись ты, сам знаю – пробурчал Кими, прибавляя громкость магнитолы, надеясь заглушить крикливый голос в голове. Надо было выбрать, куда он направляется. В принципе, можно было развернутся и вернуться в Цюрих. Переночевать в «Four seasons», поесть икры на завтрак и пройтись по магазинам, но тут вставала проблема – он Кими Райкконен, он не ходит по магазинам, если это не март, не живет в «Four seasons», потому что там дурацкая парковка и не ест икру на завтрак, потому что завтрака для него не существует. В то время, когда он встает, у нормальных людей уже полдник, пятичасовой чай или что там еще бывает после обеда. Это все любила Енни, магазины, апартаменты, икру и шампанское. Райкконен же шампанское воспринимал не более чем как «липкую дрянь с ужасным запахом», которой они поливаются на подиуме и которую зачем-то же им подают на официальных приемах, с комбинезонов, что ли отжимают». Он тщетно пытался увести мысли в сторону от лучезарной улыбки и светлых вихров юного чемпиона, но вновь и вновь натыкался в воспоминаниях на ясные синие глаза, которые через мгновение затягивала дымка удовольствия. Его словно физически тянуло назад, но умом он понимал, что вернуться, значит сделать больнее себе, а на сегодняшний день уже достаточно потрясений. Финн где-то в душе все еще хранил надежду, что он нужен Себу, но нужен будет не сейчас, когда тот с Ханой и счастлив как самый обыкновенный человек, а потом попозже, на гонках или перед ними, когда Ханна уедет к себе в Лондон. А ему необходимо было почувствовать свою необходимость прямо сейчас, ну максимум через пару часов, и на ум шло только одно место на земле, где ему могли это предоставить с лихвой – Маранелло. – Ну что ж, Пармейн и Булье точно выкрутят мне пару гаек из машины, – усмехнулся Кими, нажимая кнопки на сенсорном дисплее бортового компьютера и задавая GPS пункт назначения – база Феррари. *** Ночью Себастьян плохо спал. В сновидения то и дело врывался образ Кими, уходящего от него по какой-то темной дороге, при этом Себ пытается его догнать и никак не может, а тот постепенно растворяется в линии горизонта, оставляя на душе гнетущую пустоту. В следующем обрывке Кими с женой, они сидят в обнимку на диване, целуются и им явно хорошо вместе. Потом невесть откуда берется Ханна. Потом родители, укоризненно качающие головами. Гонка, на которой он сходит после второго поворота. Расстроенный Хорнер обвиняет его в чем-то. Снова родители. Ханна. Алонсо на подиуме. Исчезающий Кими. Пустая постель в индийских апартаментах. Феттель проснулся с ощущением, что ему за ночь привиделись все возможные кошмары. Этой ночью Ханна спала в гостевой комнате, и это было единственным плюсом этого утра. Он немного полежал в постели, бездумно глядя в потолок. Вставать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Хотя нет, одна вещь ему бы сейчас не помешала. При мысли о поцелуе Кими по телу пробежала волнительная судорога. К черту! К черту страх и гордость. Нужно поехать к нему и расставить все точки. Выяснить, наконец, что это было, разовый перепихон на пьяную голову или все-таки нет. После принятия решения настроение сразу улучшилось. Он сходил в душ, чисто выбрился, долго и придирчиво разглядывая в зеркале свое отражение. Ничего нового не обнаружил и пошел одеваться. Слегка поколебавшись с выбором рубашки, Себ в итоге остановился на простой белой с короткими рукавами. Синие джинсы, кроссовки. Сбежав по лестнице на первый этаж, он обнаружил на кухонном столе завтрак с запиской от Ханны, что она улетела в Лондон. Ну вот. Впрочем, его мысли сейчас были заняты другим. Он был рад, что ситуация с девушкой разрешилась так просто. Что она первая подняла эту тему, не заставляя его признаваться ей в чем-то и оправдываться. Сердце кольнуло, когда он вспомнил обо всех годах, когда она была рядом с ним, но он утешил себя тем, что так будет лучше в первую очередь для нее. Наскоро перекусив, гонщик нацепил рэдбулловскую кепку, примяв еще мокрые волосы, хватанул с тумбочки в холле ключи и поспешил в гараж. Гул движка черного Мерседеса был ровным и приятным. Из колонок пела какая-то британская группа, название которой он никак не мог запомнить. На спидометре стрелка застыла на скорости в 100 км/ч, он ведь не особо торопился. Ему нравились полупустые швейцарские дороги и пейзаж, проносившийся за окном, но мысли неуклонно возвращались к предстоящему разговору и Себастьян помимо воли хмурился. Может, стоило позвонить? Но он знал, что по телефону не сможет толком ничего сказать и выйдет только хуже. Нет, личная встреча определенно будет эффективнее. А там, может, удастся и повторить чего-нибудь. За окном мелькнул указатель. Ехать оставалось километров пятнадцать. Через несколько минут он подкатил к роскошному особняку Райкконена, который ему всегда напоминал аквариум. Ему не особо нравилось это нагромождение стеклянных кубов, но это было дело вкуса. Кими тоже часто подтрунивал над его «деревенским домиком» и «крестьянскими замашками». На подъездной дорожке красовался белый Инфинити. Значит, Кими дома. Себ почти бегом преодолел расстояние от машины до дома, позвонил в дверь. Он уже приготовился ждать, зная, что финн обычно не торопится открывать, но человек, появившийся на пороге буквально через пару секунд, застал его врасплох. – Себастьян? – Енни, кажется, была удивлена не меньше самого Феттеля. – А ты какими судьбами? – Привет, Енни, – он даже смог выдавить из себя подобие улыбки. – Я и не знал, что ты тоже должна приехать. – Это вышло случайно, отменили рейс, а Кими милостиво разрешил у него переночевать. – А… только спустя пару секунд до него дошел смысл ее последней реплики. – У него? – Ну да, – Енни казалась слегка удивленной. – Теперь уже у него. На этот дом я претендовать не стала, он мне не особо нравится, – но, видя все еще непонимающий взгляд Феттеля, она сочла долгом уточнить. – Мы развелись вчера утром. Наконец-то пришли к соглашению. Все поделили и остались друзьями. Этот засранец чуть не проспал самолет, но слава богу, теперь все позади. Да что ты стоишь, проходи, – она шагнула в дом, но Себ не спешил следовать за ней, переваривая только что полученную информацию. Развелись вчера утром, чуть не проспал самолет. В его мозгах начала складываться картинка. И на этой картинке был нарисован он в роли самого большого дурака на свете. Тут Енни всплеснула руками. – Себастьян! Я совсем забыла! С победой тебя! Не то, чтобы я любила ваши гонки, но ты молодец! Очередной титул. Да что ты стоишь столбом? – Спасибо, – после сообщения о разводе Себастьян взглянул на Енни совсем другими глазами, и она даже показалась ему приятной. Он прошел в комнату, но почти сразу же остановился. – А где, собственно, Кими? Енни пожала плечами. – Уехал, сказал по командным делам. Автоответчик завален сообщениями от Стива и Алонсо. Что-то про Маранелло. Наверно поехал разобраться, не знаю. Я не особо вникала в его дела в последнее время. Себу с трудом удавалось держать себя в руках. Мало того, что он оказался еще большим идиотом, чем думал, так теперь еще и это. Маранелло, значит. Он вспомнил блестящие глаза Алонсо и маслянистые взгляды, которые он бросал на Кими, особенно после объявления о переходе последнего в Феррари, и его передернуло. Он не слышал того, что ему говорила Енни. В голове билась только одна мысль «Я всё испортил!» Испортил сам. Собственными руками. Вот этими самыми, чемпионскими. Проклятая гордость, ну что стоило ему позвонить. Феттель, ты идиот. – Эммм, спасибо, Енни, нет, я не хочу чай. Нет, я вообще проезжал мимо и просто заскочил поздороваться. Нет, нет, мне пора. Почти так же, бегом он снова промчался по дорожке, теперь уже по направлению к машине. Шины ни в чем не повинного Мерседеса жалобно взвизгнули, когда он резко развернулся и вдавил педаль газа. Теперь уже точно торопиться было некуда, но только в скорости было его спасение в данный момент. Надо поехать в Абу-Даби пораньше. Там он сможет отвлечься. *** – Алонсо, ты издеваешься? – раздалось из-за дверцы примерочной салона «Гуччи» на главной площади итальянского Маранелло. – Нет, Кими издевался ты, когда поднял меня в 5 утра, потому что ты заявился в Италию без чемодана, паспорта и телефона, – демонстративно зевнул брюнет, облокотившись на косяк соседней кабинки. – Я в этом на улицу не выйду! – возмущался финн. – Для начала выйди ко мне, а там посмотрим, – Фернандо меланхолично наматывал на кисть руки васильково-фиолетовый шарф из жатого шелка. – Дверца распахнулась и оттуда, словно на деревянных ногах шагнул блондин, неловко передергивая плечами, посекундно пытаясь что-то поправить в своем одеянии. – Ты... – склонил голову набок Алонсо, сам не веря в такое преображение, – ты… Да не дергайся ты! Темно-синий пуловер из тончайшего трикотажа как влитой сел на широких плечах и роскошным блеском дорогого материала лег на грудь финна. Подтянутый торс рельефно проглядывал сквозь почти невесомую ткань. Черные брюки из матового материала, едва касающиеся швами упругих бедер, для этого магазина смотрелись слишком просто и спортивно, для Кими же были той самой сексуальной классикой, которую хотелось срывать, упиваясь треском ниток. Фернандо подошел вплотную и мягким движением надел на Райкконена шарф, который вертел в руках. Он заприметил его еще на входе, посчитав, что тот подойдет в ледяным глазам финна. – Так будет лучше, – выдохнул Алонсо, не отрывая взгляда от глаз Кими. – Лучше мне будет в магазине «Макиа», ну или хотя бы «Хьюго Босс», – опустил взгляд блондин. – Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас сексуален. Кими поднял взгляд и обжегся о пламя, полыхавшее в темных глазах испанца, матерь божья, какие страсти кипят в этой голове! Как под гипнозом, финн видел только эти глаза, пытаясь сконцентрироваться, он списал это на бессонную ночь за рулем и удушливый аромат мужского парфюма с навязчивой ноткой метросексуальности в шлейфе. Дальше тело уже его не слушалось. Он, словно оступившись, вновь провалился в глубину примерочной, а в следующий момент Фернандо ощутимым толчком прижал его к стене, и, опустившись на колени, расстегнул модельные брюки. Первая мысль была оттолкнуть его, какого черта этот псих делает? Но вместо этого пальцы зарылись в жесткие непослушные вихры и плотнее прижали его к паху. Кими зашипел, это было не удовольствие, а какая-то особо извращенная форма мести собственному подсознанию, с каждым погружением образ светловолосого чемпиона мерк и блек, переставал быть неоновой вывеской посреди разрушенного города надежд. – Ооо, конечно сейчас самое время для поэтичных сравнений! – вновь проснулось подсознание. Райкконен зашипел, от болезненного удовольствия, от нетерпения быстрой разрядки, и от «радости», что подсознание вновь проснулось. Нью-Дели, ночь, ледяные простыни, обжигающие прикосновения – стон сквозь зубы. Самолет, салфетки, дрянной виски – шипение. Адвокат, Енни, пустая гостиная, автоответчик – покрепче схватить. Луг, мельница, обнаженный торс, Ханна – запрокинуть голову. Ночь, дорога, гостиная, простыни, самолет, Нью-Дели, Ханна, виски, автоответчик, адвокат, прикосновения, луг, Енни, дорога, Италия, фиолетовый, мельница, обнаженный торс – всё… Кими оперся на стену, стараясь сохранить равновесие, бессонная ночь пульсирующими кругами расплылась перед глазами. Фернандо вообще сел на пол, облокотившись на стенку, и тыльной стороной ладони вытер уголок рта, выразительно посмотрев при этом на бедра искренне пытающегося сохранить равновесие Райкконена. – Брюки придется купить, – прохрипел Кими, заметив пару белесых капель на ткани. – Кофту я тебе подарю на память, – ухмыльнулся Алонсо, поднимаясь на ноги. Как только они вышли на улицу, Кими нацепил свои неизменные темные очки, которые теперь никак не сочетались с его образом и, кинув пакеты со старой одеждой на заднее сидение Альфа-ромео, сел за руль. – Итак, у нас пару часов до съемки, тебе наверно надо поесть, – ухмыльнулся Алонсо, садясь на пассажирское сидение. – Мне надо поспать. – Мы можем… – Нет! – твердо ответил, Кими заводя машину. – В «Матина Селесте» до сих пор варят хороший кофе? – Да, и подают шикарные вафли. – Возьмем с собой, – отчеканил Райкконен. – и 2 кофе, мне без сливок и сахара. – И куда потом? – К тебе, но если ты... – Кими тяжело вздохнул, вспоминая события в примерочной, – но если ты вздумаешь повторить что-то подобное ... – Заметь, ты меня не остановил, – горько ухмыльнулся Фернандо, выходя из машины около кофейни. – На Виа Клаудиа до сих пор есть «ЭпплСтор»? – выдохнул Райкконен, глотая слюну, от умопомрачительного запаха свежесваренного кофе, разносившегося по тесному салону его спорт кара. – Да, но мои апартаменты… – удивился Фернандо, доставая с подставки стаканчик и протягивая его финну. – Да, да, да … – отмахнулся, было, он, но увидев протянутый вожделенный стаканчик осекся на полуслове. – Ты знаешь, что ты делаешь,– усмехнулся Алонсо. – Мне нужен новый телефон, – попытался улыбнуться Кими. – Тебе нужно поспать. – Ты прямо как моя бывшая жена,– отпивая божественный напиток пробормотал Райкконен. – Бывшая?! – А теперь как мой напарник. – Это еще почему? – Переспрашиваешь очевидные вещи, – потер переносицу финн. – Мы развелись вчера после обеда. – Ммм, так ты поэтому приехал сюда в 5 утра. Спасался от пьянки. – Мне ничего не мешало нажраться где-нибудь по дороге. – Суперлицензия. – Что? – А теперь ты как мой напарник. Делаешь вид, что ни хрена не понимаешь. – Я и есть твой напарник, – улыбнулся Кими и они, наконец, поехали. – Стив, прекрати орать как сирена неотложки, – выдохнул пилот Лотуса и трубка в ответ разразилась новой порцией ругательств. – Ты вообще понимаешь, что ты делаешь? Ты ведёшься на провокации Доменикали? Ты один, на базе чужой еще команды, без менеджера и поддержки вообще! Да, Лотус сейчас откажется тебе платить вообще, и будет прав! Знаешь, как это называется? Саботаж! – Ничего еще не случилось, а пока Лотус не заплатит, я вообще могу не появляться у них, даже на гонках. – С ума сошел?! – трубка переходила визг, – мы так долго старались ради твоего возвращения, ради того, чтобы ты был в топе не за прошлые заслуги, ради того, чтоб чертовы Феррари сами пришли за тобой, а ты теперь все к черту пошлешь? Да, я тебя в Форс Индию продам после этого, и ты мне еще должен останешься. Кими с тобой невозможно… – Все, Стив, пока, увидимся завтра, – не дослушав ответ, Кими сбросил звонок и триста раз пожалел о том, что вообще позвонил менеджеру. Райкконен подошел к машине и облокотился на капот, жизненные ресурсы были на исходе, мозг откровенно спал. – Кими, поздравляю, ты загнал себя! – радостно отозвалось подсознание. – А ради чего? Ради того чтоб не думать о … Блондин поморщился от одного предвкушения звука этого имени, пусть даже и только в своей голове. – Так вот, очнись, ты все равно о нем думаешь! – не унимался внутренний голос. От шизофренической дискуссии, его спас звонок мобильного, это мог быть только Стив. – Райкконен, у нас проблемы. Лопес все знает, акционеры в бешенстве, у тебя есть 10 часов, чтобы добраться до Энстоуна и дать объяснения, иначе ни цента ты не получишь. Сегодня в 10 вечера они ждут тебя, я не знаю, как ты это сделаешь, но, твою мать, если тебе не дорога твоя шкура, подумай хотя бы о моей. Кими лишь тяжело вздохнул и повесил трубку. – Отгонишь потом на парковку базы, – сказал все еще пилот Лотуса. – А сейчас отвези меня в аэропорт. Поспать ближайшие 10 часов ему не удастся, и эта мысль удручала больше чем все остальное вместе взятое, хотя нет, все остальное вместе взятое кроме… *** Себастьян меланхолично наблюдал за облаками, медленно проплывавшими под крыльями самолета. Лететь было еще долго, он уже успел поспать и теперь не знал, куда деваться от мыслей, без спроса лезших в голову. Рядом сидела Бритта и что-то равномерно зудела касательно графика, пресс-конференций, интервью и автограф-сессий. Он не слушал ее. Все равно каждый раз одно и то же. Все равно он не запомнит ничего из того, что она говорит ему сейчас, и будет узнавать о своих действиях в лучшем случае за час. Все равно что-нибудь пойдет не так и перенесется, перепланируется и не состыкуется. – Чего грустишь, чемпион?! – напротив него плюхнулся Хейкки. Бритта недовольно шикнула на него, но он только отмахнулся, они были на равных правах. – Себ? Сеееб? – Хейкки привстал с кресла и помахал у Феттеля рукой перед лицом. – Ты чего в таком загрузе? Случилось чего? Себастьян чуть вздрогнул и уже более осмысленным взглядом посмотрел на своего тренера. Сделал недоумевающее лицо. – Нет. Нет, я просто задумался. Бритта укоризненно посмотрела на чемпиона и его ухмыляющегося тренера, захлопнула чехол планшета и поднялась. – Обсудим это потом, – только хвостик светлых волос мотнулся, когда она резкими шагами утопала в хвостовую часть самолета. – И дышать сразу стало легче, – заговорщицки прошептал Хейкки и подмигнул Феттелю. Энергия и веселье прямо-таки били из него ключом. Отголоски финского акцента резанули Себу слух, нагнав понятно какие воспоминания. Он чуть внимательнее чем обычно посмотрел на Хуовинена. Аналогии напрашивались сами собой. Ярко-голубые глаза. А у Кими совсем прозрачные. Светлые волосы. Раньше Райкконен тоже ходил с подобной прической, но нынешняя идет ему больше. Широкие плечи. Кими, в отличие от Хейкки чуть сутулится. Улыбка, почти не сходящая с лица. Айсмэн, ясное дело, не так щедр на эмоции. Себ мысленно снял с Хейкки одежду и продолжил сравнение. Кожа у Кими бледнее. И шелковистее на ощупь. Хотя, кто знает какая она у Хейкки. Зато пресс у него явно рельефнее. И сильные руки. А еще он выше. И… – Себастьян, ты чего это на меня так странно смотришь? – Как? – Феттель попытался невинно улыбнуться, хотя мысли у него были совсем не ангельские. – Да как-то нездорово. Ты вообще неадекват какой-то сегодня. Так, Феттель. Вот приземлимся, заселимся и сразу на пробежку. Будем выгонять из тебя хандру. Вне зависимости от ее причин. *** В моторхоуме Рэдбулла было шумно. Распаковывались вещи, перетаскивались ящики, отовсюду доносился гул голосов или деловитое жужжание инструментов. Настроение у всех было приподнятое, прогнозы на гонку были хорошими. Яс Марина отличная трасса, а Абу-Даби неплохое место для отдыха. И только четырехкратный чемпион Себастьян Феттель слонялся по боксу и не знал, чем заняться. Он должен был прилететь только на следующий день, и сегодня всем было просто не до него. Гийом пару раз даже прикрикнул, от чего Себ совсем скис. Он перебирал в голове события прошедших дней, в очередной раз вспоминал собственную глупость и начинал злиться. Когда он снова оказался на дороге у одного из техников и тот, несущий огромную коробку, чуть не упал, пытаясь обойти чемпиона, терпение Гийома лопнуло. – Себастьян! Шел бы ты отсюда, – ласково попросил он. Себ знал, что если Рокелен начинает говорить ласково, то это значит, что кому-то сейчас влетит, и поспешил ретироваться. Пробежка с Хейкки ему совсем не помогла, мешал проклятый финский акцент тренера, навевавший воспоминания о Райкконене. Кими не брал трубку и не отвечал на сообщения. Что, в общем-то, и являлось главной причиной печали немца. Себ глянул на часы. Пять вечера. Он решил вернуться в апартаменты, а там дальше видно будет. Он зашел к себе, принял душ, а потом, завернувшись в огромный махровый халат, разлегся на широкой кровати, обдумывая в очередной раз сложившуюся ситуацию. В какой-то момент он понял, что ему не хватает Ханны, и от этого расстроился еще больше. После того, как она уехала в Лондон, даже не попрощавшись с ним, Себ понял, что они действительно слишком отдалились друг от друга в последнее время. И все же, ее ему не хватало. На тумбочке зажужжал телефон. Он с надеждой схватил его, но на экране высветилась фотография Фернандо. Этому-то что надо?! Слегка поколебавшись, он все-таки решил ответить. – Алло? – Себастьян, привет, – голос у Алонсо был веселый, от чего сразу представилось довольное, даже самодовольное лицо астурийца, и захотелось бросить трубку. – Я тут узнал, что ты уже в Абу-Даби. – Ну и? – Феттель не разделял энтузиазма Нандо по этому поводу. – Есть планы на вечер? – а вот это уже что-то интересное. – Ну, в общем-то, нет. А что? – Да мы тут решили устроить закрытую вечеринку. Для избранных, так сказать. Подъезжай? В голове вереницей замельтешили мысли. Енни сказала, что Кими уехал в Маранелло. Уехал то ли с Алонсо, то ли к Алонсо. Раз Фернандо здесь, тогда может и он тоже. И он явно входит в число избранных. – Да, конечно. Я буду. *** – Душ, горячий душ, нет, холодный душ, чтобы не уснуть, – Кими плелся по лестнице собственного дома, из последних сил стараясь не сосчитать ступеньки носом. Переговоры прошли чуть лучше, чем катастрофически, и теперь Райкконен был свято уверен, что эта шайка гиен, именуемая акционерами, должна ему не просто 18 миллионов евро, а еще и пол-литра крови выпитой накануне. В Абу-Даби лететь не хотелось, во-первых, потому что денег в этот уикенд он все равно не увидит, во-вторых, он жутко хотел выспаться, в-третьих, четвертых и пятых, там Себ и там же Алонсо, а еще хуже что там Себ и Алонсо на огороженной территории в соседних боксах. В невеселых мыслях он доковылял до ванной и, толкнув дверь из матового стекла, остолбенел. В его личной ванной, с запотевшим бокалом шампанского, вся в кружевных лоскутках пены лежала его бывшая жена. – Я смотрю, аэропорт Хельсинки закрыли навсегда? – обреченно выдохнул он, проходя внутрь комнаты. – Так еще поезда есть. – Нет, просто ты пропал, тебя все искали, Себастьян даже приезжал. Я решила дождаться и убедиться, что с тобой все в порядке. – А заодно выпить все запасы алкоголя в доме? – кивнул он на початую бутылку, и на ходу снимая часы, швырнул их на мраморную полку под огромным зеркалом – прихоть Енни. – Ну, с этим ты бы справился лучше меня. Зачем лишать тебя удовольствия, – обворожительно улыбнулась она, отпивая искристую жидкость из высокого бокала. Райкконен в это время уже стянул шарф и принялся за пуловер. – Обновил гардероб? – облизнув губы, спросила девушка. – На дворе кажется не март? – Пришлось, не мог же я за зарплатой пойти в том, в чем разводился. – Ха-ха! – саркастически протянула Енни. Кими стащил с себя штаны вместе с бельем и с невозмутимым видом шагнул в ванную. – Ты что творишь? – возмутилась экс-супруга. – Что за вопросы, хочу принять ванну! И раз уж ты ее заняла без приглашения… – Райкконен, мы в разводе! – Да-да-да, уже целые сутки! Передай бутылку, дорогая, – протянул он руку. Енни фыркнула, перегнулась через бортик, расплескав еще воды на мозаичные полы, но бутылку все-таки отдала. – Ммм, «Моет Шандо Нектар» 250 евро за бутылку, – прочитал он на этикетке. – Твое здоровье. Отсалютовав девушке, он сделал большой, почти чемпионский глоток. – Матерь божья, какая дрянь! Как ты это пьешь? – поморщился он. – С удовольствием, – хмыкнула Енни. – Итак, – начал финн, погружаясь в воду по самую шею. – Что же в этом конюхе такого, что ты сбежала к нему? – Он любит живых лошадей и женщин. И он жокей. – Я мертвыми вроде тоже не увлекаюсь. – Ты понял, о чем я. Ты любишь только свои болиды, – на эти слова Кими скептично изогнул бровь, – ладно, еще машины, мотоциклы, квадроциклы, яхты, в общем, все, что имеет мотор, но не имеет души. – Ой, да ладно… – отмахнулся Кими, рассыпая брызги сторону Енни, за что незамедлительно получил свою порцию брызг. И тут до них начало доходить, что они творят, и от глянцевых стен ванной комнаты отразился заливистый смех. – Я люблю не только моторы. Я собак люблю, – вновь сделал глоток Кими. – Ты не сказал Феттелю, что развелся? – Это тут при чем? – Он очень удивился, когда я ему об этом сказала. – Он был здесь? – выпрямился финн. – В этом весь ты, ты никогда меня не слушал. Я тебе еще, когда ты зашел, сказала, что днем заезжал Себастьян, – ткнула она его в грудь большим пальцем правой ноги. — Что ему было нужно? – напрягся Кими, несколько нервно перехватил лодыжку и помассировал подъем стопы. – Сказал, что поздороваться, – хитро прищурилась Енни. – Но он очень удивился, что мы развелись вчера и что ты в Маранелло. – Я не говорил ему, случая не было. – Видимо, он решил предоставить тебе этот случай, когда приехал к тебе. Кими замолчал и уставился на горлышко бутылки, экс-фрау Райкконен заскучала, вновь перегнулась через бортик ванной и достала Айпад. – Ммм, смотри-ка, а Себастьян уже в Абу-Даби, – сказала она, тыкая наманикюреным пальчиком в экран. – С чего ты взяла? – недоверчиво спросил парень. – Алонсо выложил новые фотки в инстаграм. По-моему, им весело? М? – с этими словами она повернула экран к Райкконену. С фотографии на него смотрели, а точнее не смотрели в кадр в сопли пьяные Хэмильтон и Феттель, один весьма двусмысленно обнимал второго за плечи, а Себ еще и умудрился уткнуться в шею «загорелому» другу. В глазах потемнело, в висках застучала ярость вперемешку с грязной усталостью, в одну минуту навалившейся на плечи. Феттель не просто утешался в объятиях двух главных ловеласов пелетона, он еще и откровенно вешался на одного из них. И мало того, это видит весь интернет, весь хреналион подписчиков Алонсо. Где вот, кстати, он сейчас со своими минетами? В данный момент он был бы как нельзя кстати. – А я отвечу где, фотографирует пьяную оргию, что устраивают Хэм и Себ, – зазвенели колокольчики в голове. – Проснулось… – отхлебнул Кими из бутылки. Самое большое желание было утопить в чертовой бабушке серебристый девайс, но визгов бывшей жены он бы сейчас точно не вынес. Поэтому довольно грубо вручив его оной, он встал и, покинув емкость, направился в душ, смачно хлюпая перелившейся водой. Енни ухмыльнулась своим мыслям и самым елейным голоском спросила. – Потереть спинку милый? – Гори в аду, котик! *** – Хэм, налей мне еще. Да, да, всё, хорош, – Себ поднялся на некрепко стоящих ногах, пошатнулся и чуть не упал, но не менее пьяный Льюис успел его поймать. Вдвоем они немного покачались из стороны в сторону, пытаясь удержать равновесие и расплескивая вокруг себя элитный алкоголь, и, наконец, им это удалось. Чокнувшись, чтобы отметить этот факт, они практически в обнимку упали обратно на диванчик. Впрочем, на них никто особо не обращал внимания. Только Фернандо крутился где-то поблизости, да время от времени подходил Росберг, неудачно шутил и уходил. Собственно, Феттель никогда не водил особой дружбы с британским гонщиком, но сегодня они весь вечер не отходили друг от друга, оказавшись на одной волне. Опустошив в две глотки изрядное количество бутылок, пообнимавшись с половиной «избранных», которыми оказались собственно все, кто уже приехал в Эмираты, то бишь, две трети пелетона, они в итоге вдвоем оказались на угловом диванчике, который был полуотделен от прочей части зала выступом стены. Впрочем, даже если бы они сидели в центре комнаты, их бы это мало занимало. – Ты представляешь, она бросила меня! Меня! После стольких лет, после всего того, что было. А я ведь собирался на ней жениться. Вот ты собираешься жениться на Николь? – Я?! – Хэмильтон был чуть трезвее, но ненамного. – Да ты что? Какой жениться. У нее гастроли, у меня гонки. Сейчас мы не достаем друг друга и не обижаемся, если что. Да и не хочет она. – Воооот, тебе с бабой повезло. А Ханна, она вся такая домашняя. Ее внимание раздражает. Не может она быть чемпионской девушкой. А я, может, ради нее чемпионом-то и становился. Победы ей посвящал. А она…Налей еще! Льюис щедро плеснул в стакан Себа, добавил и в свой заодно и кинул в каждый по несколько кусочков льда. Феттель благодарно кивнул, сделал большой глоток, поморщился и продолжил. Хэм только сочувственно кивал. – Она же все время была рядом. И любила меня, когда я был никем. А теперь, когда у меня и успех, и деньги, и слава, она от меня сбегает. Ну кто поймет этих баб? А может, у нее кто-то есть? А может, уже давно? Ннадо ей позвонить и спросить! – Феттель полез в карман за телефоном, достал и тут же выронил. – Нне надо! Хэмильтон успел схватить трубку раньше Себастьяна и убрать подальше за подушки дивана. Тот попытался его отобрать, но в итоге повис на плече британца, пьяно вздыхая. – Хэм, ты такой молодец. Спасибо тебе. Ты извини меня, у меня тяжелые дни выдались, ты же знаешь, я обычно не пью так много, – бормотал он. К их столику подошел Фернандо, увидел эту умилительную картину, тут же достал телефон и сфотографировал. – Исторический момент. Мерседес спаивает Рэдбулл! – тоже не особо трезвый испанец поднял бокал. – Так давайте же выпьем за это! Хэм сделал ему жест, чтобы он не доставал и Алонсо, ехидно хихикая, удалился. Отойдя на несколько метров, он снова достал телефон и открыл Инстаграм. *** — Енни! Енни! – разносилось эхом от стеклянных стен дома и немногочисленной мебели.– Енни, черт бы тебя побрал! Где ты? Последнюю фразу он произнес шепотом, но затем заметно громче продолжил. – Кот, где ты, дорогая? – Я тут, милый, – обреченно-саркастически выдохнула девушка, поудобнее устраиваясь на столешнице из искусственного камня и отрывая от апельсина новую дольку. – Где мой телефон? Где мои документы? – с порога выпалил Райкконен. – Не кричи на меня, я не в курсе, – сказала она, утирая капельки сока стекавшие по подбородку. – А кто будет знать? В доме только ты и я! – и тут же хлопнул себя по лбу, – Эстелла! Эта женщина еще большее проклятие, чем ты. – О, да, а ты прям подарочек! Кому только достанется такое счастье, – ухмыльнулась Енни, спрыгивая с гарнитура. – А что, скажешь не так? Я в своем доме не могу найти свои документы и свои вещи! – Твой паспорт в секретере в кабинете на втором этаже, а телефон в переднем кармане джинсов, – равнодушно сообщила она, выходя из кухни. – Другой, Енни, другой телефон! – повернулся за ней Кими. – Зачем тебе два телефона? – притормозила девушка, но, поправив пояс на шелковом халате, пошла дальше, абсолютно молча поднявшись наверх, она исчезла в полу-лабиринтах коридоров. Кими остался в гордом одиночестве, вспоминая финские проклятия и призывая их на голову несчастной домработницы, а заодно и бывшей жены, и Алонсо, и Стива, что поставил вылет в 9 утра. Сутки назад, между прочим, он был в Италии. Покупал брюки. – Чертов шопоголик… – пробурчало подсознание. – О, заткнись хотя бы сейчас! – схватился за виски Райкконен. – О, если я заткнусь сейчас, у меня будет карт-бланш на один разговор в любое время. – Оооо, – промычал он и продолжил мысленный разговор, – исчезни, просто исчезни, кем бы ты ни был – альтер-эго, совестью или тараканом, просто исчезни. – Держи! – раздалось сверху, и ровно в лоб финна прилетело кожаное портмоне с документами. – Я надеюсь, когда я вернусь, ты уже будешь в Финляндии. – «Спасибо, дорогая» – «Обращайся, милый» – продолжила она, облокотившись на перила второго этажа. – Оставь ключи в почтовом ящике и не забудь про сигнализацию, – послал он ей воздушный поцелуй и выбежал из дома, подхватив сумку. *** Утро оказалось еще хуже, чем можно было предположить. Стоило Себастьяну шевельнуться, как перед глазами начинали плыть круги, подозрительно напоминающие пончики, а голову словно засунули в огромный колокол, по которому какой-то зловредный кузнец лупил кувалдой. В сознании мелькали обрывки вчерашнего вечера. Вот Алонсо встречает его радостной улыбкой и бокалом шампанского. Он его выпивает. Вот подходит Льюис. Себ безуспешно пытается понять, здесь ли Кими. Ему снова наливают. Шампанское. Текила. Виски. Ром. Снова Виски. Угловой диванчик. Кажется, Хэмильтон. Дальше темнота. Ох! Феттель с трудом приподнял голову. Комната завертелась перед глазами. Так, он у себя и это уже радует. Посмотрел вокруг. В постели он один, что радует еще больше. Напряг слух. Точно один. А, нет! С кухни донесся звук закипающего чайника и звяканье чашек. Проклятье! Кто же там? Собравшись с силами, он сел на кровати. Во рту царил мерзкий привкус перемешанного алкоголя. Из колокола голову достали, но теперь, кажется, кувалда била прямо по темечку. Из за двери послышался звук приближающихся шагов. Он напрягся, ожидая увидеть там самое страшное. Шаги все ближе. Дверь открывается, очень медленно, потому что в руках у человека поднос. Облегченный вздох вырвался из груди чемпиона. – Бритта, ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть. – А ты не представляешь, как сильно я хочу тебя убить, – она со стуком поставила на тумбочку поднос с завтраком. Критически посмотрела на подопечного, сама бросила в стакан две таблетки алка-зельцера и протянула ему, – это ж надо было так нажраться. Ладно хоть, что не перед гонкой. – Тогда из желающих меня убить выстроилась бы очередь, – мрачно пробурчал Себ. От запаха еды, доносившегося с подноса, его замутило. – Сначала я схожу в душ. Поем потом. А вообще, лучше я посплю, – он со стоном откинулся обратно на подушку. – Никаких посплю! У тебя пресс-конференция через полтора часа! Живо вставай и топай в душ. Иначе душ придет сюда. И ты знаешь, что я не шучу, – голос Реске бил по ушам, но он понимал, что она опять права. – Всё, иду уже, иду. *** Немного ожив и придя в зал, где должна была состояться пресс-конференция пилотов, Себастьян едва удержался от смеха. Но любое лишнее движение мускулов представлялось непосильной задачей, поэтому с самым невозмутимым покерфейсом он прошел к своему месту. С одной стороны, уткнувшись головой в скрещенные руки сидел Хэм, нервно вздрагивая каждый раз, когда кто-то рядом говорил громче чем шепотом. С другой, Алонсо честно пытался не уснуть прямо здесь, на глазах у уже начавших собираться журналистов. Подошла Бритта, поставила бутылки с водой перед Себастьяном и Льюисом. Фернандо жалобно посмотрел на девушку. – А мне? – А ты обойдешься. Вечеринка была твоей идеей, – прошипела Реске, косясь на прислушивающихся репортеров. – А вчера эта идея казалась нам замечательной, – Хэмильтон жадно схватил воду и сделал большой глоток, пролив при этом несколько капель на штаны. – Вот именно, что вчера. А сегодня если стоять перед вами, то можно самому опьянеть. Мы вон, и так уже отодвинули журналистов на метр. Но вы все равно дышите лучше по очереди, мальчики, а то вы мне треглавого огнедышащего дракона напоминаете. С одним мозгом на троих. Или вовсе без него. Пилоты страдальчески кивнули. Алонсо отобрал у Себа бутылку, чего тот даже не заметил. Зато заметил телефон Фернандо с открытым Инстаграмом. В котором были запечатлены вчерашние приключения. Последняя фотография особенно «радовала» взгляд. Они с Льюисом, в обнимку спят на диванчике. – Нааандо. Удали этот компромат, ради бога. – А я, по-твоему, чем занимаюсь? – Алонсо взял телефон, – не бойся, такого прям уж компромата нет. Обычная пьянка. Но я удалю, удалю. – Напомни мне, чтоб я больше не принимал твои приглашения на твои «обычные пьянки». Телефон в руках испанца завибрировал, он свернул Инстаграм и открыл мессенджер. Быстро набрал сообщение, отправил, телефон тут же зажужжал снова. Краем глаза Себастьян заметил заголовок диалога. Он переписывается с Кими! Значит, ему он отвечает. Феттель достал свой телефон, в надежде, что он пропустил что-то на пьяную голову. Но нет, только отправленные им сообщения и исходящие звонки без ответа. К столику снова подошла Бритта. – Ребят, убирайте телефоны. Мы начинаем. *** – Кими ты меня вообще слышишь? – надрывался Стив сидя напротив Райкконена за маленьким столиком из темного стекла, в личном самолете оного. На столе заветривался натюморт из разных сортов листвы, остывал стейк из лосося и по кругу катались каперсы, подгоняемые вилкой финского гонщика. – А? – распахнул он нереально светлые глаза. – Прости, Стив, я отвлекся. – Я надеюсь, к жене ты был более внимательным, а то неуди… – Стив! – угрожающе нахмурился пилот Лотуса. – Все, все, молчу! – поднял тот руки в примирительном жесте. – Лотус начали перечисления?– спросил Кими бросив вилку и уставившись на до безобразия однообразный пейзаж в иллюминаторе. – Нет, должны начать до полудня по Энстоуну. – Если не начнут, мы не взлетим из Стамбула. – Что? – Что слышал, если они не перечислят деньги, мы не взлетим после дозаправки. – Кими, я не знаю, какая муха тебя укусила, с Енни вы что-то не поделили или же Феттель начудил. Но ты срываешь контрактные обязательства, – негодовал Робетсон. – Плевать, – пожал плечами Айсмен, – я вообще не хочу туда лететь. – Я думал, мы с «хочу-не хочу», завязали, когда тебе было 16. Хотя и тогда ты был в разы сговорчивее. – Стив, ты любишь рыбу? – задумчиво спросил гонщик. – Да, но это-то тут причем? – Вот и ешь стейк, – подвинул он тарелку менеджеру,– займи свой рот. *** — Плохая новость! Даже две, – сказал Робертсон, заходя в салон «Бомбардье». Кими вытащил наушники и прикрыл стоящий на коленях ноутбук. – Алонсо чемпион? – ухмыльнулся финн. – Да ну тебя, тебе всё шуточки! – Стив схватил с кресла маленькую подушечку и запустил в Айсмена, – Лотус не начал перечисления, а еще, мы не взлетим из Ата-тюрка, даже если очень захотим – наши полетные документы составлены некорректно. – Давай без этого «корректно», «легитимный», оставь это для Булье и Лопеса, говори прямо, что не так? – Что не так? – вскипел Стив. – А вот, что не так. То, что один финский говнюк еще в 2010 году хапнул штраф за превышение скорости на федеральной трассе Стамбул-Анкара, но не оплатил его. На что Турецкое правительство обиделось, и впаяло этому хитрозадому еще пару тысяч динаров штрафа. Но и это он не заплатил, именно поэтому пока он не заплатит хрена с два нас выпустят из страны. – Одна проблема, я в Турции гонял на одной трассе и та «Истанбул Парк», – Кими захлопнул ноутбук и встал с кресла. – Куда ты собрался? – В зал ожидания, ясное дело. Не буду же я сидеть здесь, пока вы разбираетесь, в чем дело. Аэропорт Ата-тюрк напоминал муравейник, с его петлистыми переходами и огромным количеством непонятно куда спешащего народа, даже бизнес-зал здесь был в разы оживлённей, чем в других аэропортах. Но это отнюдь не помешало Кими занять диванчик почти в самом центре зала и, закинув ноги, с комфортом утроиться с ноутбуком на коленях. На автомате открыв почту, скайп и банк-онлайн, хотел было почитать обзор Гран-при, как экран перекрылся фотографией бывшей жены с подписью «Вызывает Енни Дальман». – За что господь так меня не любит? – философски протянул он, когда на экране появилась картинка. – И тебе привет, не скажу, что соскучилась, но есть новости – прощебетала Енни, сосредоточенно надевая черный чулок на ногу и расправляя кружевную резинку. – Судя по интерьерам за твоей спиной, ты все еще в моем доме, а это уже не хорошая новость, – парень устало почесал затылок, и рука потянулась к тач-паду, чтобы сбросить звонок. – Я нашла твой телефон. Кими напрягся. – Я не буду спрашивать где, просто скажи мне, что там? – Хм, я не знаю, – наигранно пожала плечами бывшая, – он разряжен. – Кот, признайся, ты все эти годы тайком красила волосы? – начал закипать Кими, – поставь его на зарядку. – Будешь кричать на меня, я поставлю его заряжаться на дне бассейна, – с этими словами она вышла из «кадра», но звонок не сбросила. Беда не приходит в одиночку, и в этот момент, в углу экрана появилось еще одно окошко с оповещением о входящем сообщении, на этот раз от Алонсо. – Этому-то что надо? – промычал Кими. «Твою мать, где тебя носит? Половина паддока стоит на ушах из-за тебя!» «Застрял в Стамбуле, не разрешают взлет. Когда буду, не знаю» «Булье рвет и мечет. Ред Булл скоро закатят вечеринку, что ты слился. Стеф напрягся, все боятся, что ты загулял. Грожана можно в светильник закручивать» «Пошли быкам бутылочку шампанского и кексики от меня. Стефу скажи, что я в порядке. С Булье сам разберусь. Роман пусть радуется.» – Как ты что-нибудь находишь в этом доме? – возмутилась Енни, вновь садясь перед экраном в кружевном гарнитуре нижнего белья классического черного цвета. – Ну, хоть теперь ты меня понимаешь? – вздохнул Райкконен. – Так что там с телефоном? – Подожди, я только включила зарядку. Понимая, что это дело не двух секунд, и раз уж Алонсо отстал от него, Кими решил, наконец, почитать обзор предстоящего Гран-при глазами главного врага – журналистов. – О, – вновь оживилась Енни, – 54 пропущенных от Феттеля! Ты что, денег ему задолжал? Райкконен просто хмыкнул, боясь выдать довольную улыбку, расплывающуюся на лице и растягивающую тепло в груди. – Кот, продиктуй номер. – Эммм, – удивилась девушка, – сейчас сообщением скину. Но именно в этом момент загрузилась страница браузера, где посередине пиксельным по белому красовался заголовок «Четырехкратный чемпион привез на Гран-При Абу-Даби невесту». Вся радость, несвойственным последние дни мягким теплом разливавшаяся по груди, в один момент утекла, оставив выжженные следы как от хреновых покрышек, душа поплыла и размоталась в лохмотья за пару секунд пока до эйфоричного мозга доходил смысл прочитанного. – Знаешь, Ен, не надо, спасибо что нашла, оставь его на столе в кабинете. – Как скажешь. А кстати, ты где? – с этими словами она вновь встала из-за стола и, подойдя к шкафу, начала внимательно изучать содержимое, будто под ее взглядом там сможет нарисоваться пара свежих нарядов. – В Стамбуле, меня не выпускают из страны, утверждают, что я не оплатил какой-то штраф, якобы камеры меня засняли. – В 2010? – спросила Енни замерев. – Ага – На трассе из Анкары? – Да – Превышение скорости? – Да, да – лениво отвечал Кими, даже не вслушиваясь. – Возле поселка Кюль-Илим? – Наверно… не знаю.. а к чему…? – тут до Райкконена наконец дошел смысл нездорового интереса Енни к этой ситуации. – Енни Дальманн! Какого хрена я узнаю об этом через 3 года после? И именно тогда когда… – Ты чего кричишь? – раздался голос Стива. Енни к этому времени успела достать из шкафа 2 платья – красное шёлковое и стального оттенка атласа. – О, Ен, привет! – продолжил Робертсон, бросив взгляд на экран, и не преминул подколоть. – Милые чулочки. – Ооу, Стив, ты всегда был душкой, – засмеялась девушка, – да, кстати, это я, точнее это мой штраф, я признаюсь тебе, пока Райкконен не разнес половину аэропорта. – Со штрафом все в порядке, но мы пропустили допустимое время вылета. Кстати, красное. – И что теперь? – Енни вернула на место вешалку с серым платьем, – спасибо. – Теперь Абу-Даби готов нас принять не раньше чем в 6 утра. Там полный аншлаг на летном поле. – Если мы не вылетим до полуночи, я не вижу смысла вообще туда лететь, – подал голос гонщик. – Хммм, Кими, милый, регулярную авиацию никто не отменял, – сказала Енни, облачаясь в невесомый шелк алого цвета. – Кот, ты гений! – чуть просветлел Райкконен. Выбирая между перспективой тухнуть в аэропорту Стамбула или же сгорать от ревности в Абу-Даби, он выбирал Эмираты – там хоть на трассе можно выместить ярость. – Стив, бронируй билеты. – Я знаю, все, мальчики, я побежала, меня ждет «Аида». – У тебя новая подруга? – слегка удивился Кими, не обратив внимания на похрюкивающий смешок Стива. – Это опера, дорогой, опера, – с этими словами Енни отключилась, оставив Райкконена наедине с открытой страницей браузера, фотографией Ханны и мрачными мыслями. – Райкконен, ты точно ненормальный! – серьезным тоном сказал Робертсон. – Это еще почему? – Перед тобой полчаса ходила полуголая соблазнительная женщина, а ты на нее смотрел как на болид Маруси. – Она моя бывшая жена! – попытался оправдаться Кими. – Кими, она женщина в чулках, кружевном белье и красном платье! А ты законченный пидарас! Финн уже хотел хорошенько врезать распоясавшемуся менеджеру, но тот продолжил. – И не потому, что спишь с мужиками, а потому, что упустил такое сокровище. – Стив, лучше иди, бронируй билеты. *** Себастьян плохо помнил подробности пресс-конференции. Стандартные вопросы, упреки и подколки журналистов не смогли разбудить его полуспящий мозг. К тому же, в голове сидел червячок обиды. Да, он сам виноват, что не позвонил Кими сразу. Глупая мальчишеская гордость. Но неужели Айсмэн так жалеет о случившемся, что решил полностью прекратить общение? Как, интересно, он себе это представляет, если на паддоке они все равно неминуемо столкнутся? И вообще, где его носит, он уже давно должен был приехать. Обида начала перемешиваться с беспокойством, но тут его отвлекли. – Феттель, где ты ходишь, мать твою? – Гийом как всегда был само очарование, – вчера еле тебя из боксов выгнали, ходил, мешался всем, а теперь, когда ты нам нужен, шляешься где-то! Ты уже минут пятнадцать как должен сидеть в своем болиде. Остаток дня Себ провел, занимаясь тем, ради чего он собственно и сорвался в Абу-Даби раньше срока. За работой мысли о Райкконене отошли на дальний план, лишь сердце сжималось каждый раз, когда кто-нибудь упоминал финского гонщика. А поскольку его отсутствие и скандал с зарплатой в боксах не обсуждал только ленивый, то к вечеру пилот Рэд Булла был истощен как физически, так и морально. Сказывались утреннее похмелье и недосып – в собственные апартаменты Феттель приполз еле живой, и сил у него хватило только на то, чтобы принять душ и повалиться на кровать. Ему казалось, что даже если бы сейчас перед ним оказался обнаженный Кими, он бы просто обнял его и уснул, уткнувшись носом тому в плечо. Звонок Бритты как всегда раздался не вовремя. – Себастьян? – Ммм. – Себастьян, ты помнишь, что твои родители прилетают через полтора часа? Черт, конечно, не помню! Он застонал. – Себастьяяян? – Да, Бритта. Конечно, помню. Они же будут жить в гостинице, так? – В гостинице. Но ты же собирался ехать их встречать, если я не ошибаюсь. Или уже передумал? Тогда я скажу водителю. – Нет, нет. Я поеду. Конечно, поеду, черт побери, я же уже обещал маме. *** Он не особо любил аэропорты. А после получения чемпионских титулов вообще их возненавидел. Он всячески пытался спрятаться, но несколько самых настырных фанатов все-таки узнали его и попросили автографы. Он специально приехал максимально поздно, чтобы не ждать, поэтому на бегу черкнул что-то на подставленных ладонях поклонников автоспорта и быстрым шагом пошел дальше. Светлый хвостик Бритты, с мощью атомного ледокола прокладывающей путь через толпу, служил ему ориентиром. Иногда она бывает незаменимой. Особенно, когда молчит. Вот и зона прилета. Рейс из Стамбула уже приземлился, и даже начали выходить первые пассажиры. Вот за чужими спинами он заметил чуть растерянное лицо матери и радостно махнул ей рукой. Она тоже заметила его и дернула за рукав отца. Бритта подлетела к ним первой. – Герр Феттель, Фрау Феттель. Ваши вещи заберут, идемте. Четырехкратный чемпион неловко обнял обоих родителей сразу. Они ведь ни разу не виделись с его победы в Индии. Даже по телефону разговаривали всего раз пять. Ему вдруг стало стыдно. Он вспомнил, скольким они жертвовали в свое время ради его нынешнего успеха. А ледокол по фамилии Реске уже устремился в обратный путь, только теперь за ней шли уже три человека. Родители тоже пока не особенно привыкли к вниманию, которое он привлекал, хотя Себ пару раз замечал гордый взгляд отца, когда наперерез ему устремлялась какая-нибудь девочка в кепке Рэд Булл или надписью «IVettel» на груди. Глаза слипались, а ноги были словно налиты свинцом, но он решил проводить родителей до гостиницы. Уже в машине мать вдруг встрепенулась. – А где Ханна? А то у меня для нее подарочек припасен. – Для нее, значит, есть? А для меня нет? – шуткой он попытался свернуть неприятный разговор в самом начале, но вышло не очень. – А для тебя нет, у тебя кубок есть. Что может сравниться с этим? Себастьян обнял мать. – Мам, да я же шучу. – Так когда приедет Ханна? – отец был не столь сентиментален, и в его вопросе явно таился подвох, слишком уж внимательно он смотрел на новоиспеченного чемпиона. Себ замялся, но все же попытался выкрутиться. – Она, наверное, опять не сможет. Вы же знаете, она не любит всю эту суматоху. Мы виделись с ней в Швейцарии. А после Абу-Даби двухнедельный перерыв. Я выкрою время, что увидеться с ней вне паддока. Что-то во взгляде отца подсказывало Феттелю-младшему, что тот знает, что он врет. Но уж больно не хотелось ему сейчас говорить, что они с Ханной расстались. Мама расстроится, она так ее любит. Отец недоверчиво хмыкнул, а Хейки его ответ вполне устроил, и она принялась рассуждать, какая Ханна хорошая и как ему повезло с девушкой. Чтобы не выдать себя раньше времени, он попытался не особо вслушиваться и уставился в окно. За стеклом плыли огни ночного Абу-Даби. Чернильная арабская ночь была раскрашена калейдоскопом фонарей, вывесок и светом многочисленных небоскребов. Интересно, Райкконен все-таки приедет? Дело во мне? Или он не показывается из-за того, что ему не платят зарплату? Или всё вместе? Ну да, отсутствие зарплаты отличный повод не появиться, заодно и со мной видеться не придется. *** Дети, громкие разговоры, запах жареной курицы и просто пыточные кресла инквизиции тесными рядами вдоль салона – эконом-класс. Весь полет Кими провел в темных очках. Сначала боялся, что узнают, начнут приставать с автографами, потом понял, что все равно никто из этих людей не ожидает его здесь увидеть, и только боялся, что глаза разъест от запаха пота его соседа, уж очень крупного и видимо нечистоплотного араба. Аэропорт показался просто раем на земле, а кондиционеры самым главным изобретением человечества. Светлые коридоры резали и без того уставшие глаза, а толстовка настолько пропиталась запахами самолета, что ее хотелось сорвать с себя прямо здесь. Но все еще опасаясь излишнего внимания к своей персоне, он зарылся подбородком в высокий воротник и следовал шаг в шаг за Стивом, который подобно шпионам из дешевых боевиков, озираясь по сторонам пробирался к выходу. Нестерпимо хотелось, чтобы этот кошмар уже, наконец, закончился. Сначала Райкконен подумал, что ему мерещится, но в толпе прямо перед ним нарисовалась Бритта Реске, с выражением лица будто она перемелет в порошок любого, кто встанет на ее пути, но прямо за ней. …Сердце пропустило пару ударов, дыхание сперло, как в ванильных мелодрамах. Прямо за Бриттой стоял Себастьян. Кими готов был поклясться, что он смотрит прямо на него, с виноватой улыбкой, заспанным лицом и блестящими глазами от вчерашней пьянки. Вот Феттель поднимает руку и неловко машет ему. – Господи, ты есть на этом свете, – выдохнул себе под нос Кими, и уже занес руку, чтобы помахать в ответ немцу, как его кто-то ощутимо толкнул сзади. И мимо него, не извинившись за толчок, и пройдя бдительную Реске пролетела никто иная, как Хейки Феттель – мама четырехкратного. За ней же просочился и отец. Картинка сразу стала менее радостной, и, почувствовав себя полным идиотом, он так и остался стоять среди пестрой толпы. – А я говорил, что не надо смотреть эту романтическую комедию во время полета, – ехидно отозвалось подсознание. – Ты как всегда, вовремя, – пробурчал Райкконен. – А ты, как всегда, ведешь себя как идиот. – Это еще почему? – А что стоило подойти к нему поздороваться, вы же друзья? Или ты Бритты испугался? – Ничего я не испугался! – уже в голос продолжил финн. – Ооо, только не говори, что ты родителей его напугался! Прям как школьница – Сам ты школьница, ему не до меня… – Кими! С кем ты разговариваешь? – с явной опаской в голосе спросил менеджер. – Эмммм… – финн понял, что позволил себе явно лишнего в разговоре с внутренним демоном, и перебирал в голове возможные варианты отмазки. Правда, почему то они все либо начинались со слов «я не сумасшедший», либо содержали имя «Себастьян», либо напоминали кашу из слов «зефир, жираф, стекло, печень». – С Фернандо! – выпалил Райкконен. – Я разговаривал с Алонсо. – Этому-то что надо? – неподдельно удивился Стив. – Интересовался, долетели ли мы, так-то мы сутки как должны быть здесь. – Хмм.. Кими твой телефон в кармане. На секунду замявшись, Кими все-таки нашел способ выкрутиться. – Стив, ты меня поражаешь! – с явным укором выдохнул Айсмен, – уже лет десять как придумали hands-free. С этими словами он обогнал Стива, и гордо прошествовал к человеку у входа в аэропорт с табличкой «Лотус». – Которая у тебя из заднего кармана торчит, – обращаясь к спине пилота, прошептал Робертсон. *** От грустных мыслей Себастьяна отвлек приезд в гостиницу, где должны были жить родители. Бритта предложила ему ехать домой, спать, но он зачем-то потащился в номер. Ему казалось необходимым проследить, что у мамы с папой есть все нужное, хотя разумом он понимал, что Реске как всегда все организовала безупречно. Он успокоил себя тем, что ему просто хочется побыть с семьей. В принципе, так оно и было. На душе было такое состояние, что ему нужен был рядом родной человек. Пока мать распаковывала вещи, Норберт подошел к мини-бару, достал бутылку с виски и повернулся к сыну. – Будешь? – Нет, завтра свободная практика как-никак. – А я выпью на сон грядущий. Только матери не говори. – А то она запах не учует, – усмехнулся Себ. – Не учует. Мама твоя вообще довольно наивная женщина, – отец снова внимательным взглядом смерил Себастьяна. – Она, например, свято верит в то, что вы с Ханой скоро поженитесь. По спине пробежал холодок. Но он как можно равнодушнее пожал плечами. – Не скоро, это точно. – Но поженитесь? – в голосе Норберта сквозил откровенный скептицизм. – Да мы пока не думали об этом. Ладно, пап, я поеду, мне завтра вставать рано и… – Конечно не думали. Вы же расстались. И не смотри на меня так удивленно. Она сама мне сказала. Я не стал говорить матери, чтобы не расстраивать ее. Чем ты думаешь, Себастьян? – Я?! Это она меня бросила! – он почувствовал себя маленьким мальчиком, которого отец распекает за сломанный велосипед, хотя сломала его сестра, а вовсе не он. – А ты ничего не сделал! – А что я мог сделать? Это ее выбор и ее тоже можно понять. Ей не хочется быть под вечным прицелом объективов. А я, как ты понимаешь, завершать карьеру пока не собираюсь! Не хочет она быть девушкой чемпиона. Она хочет мужа, детей, собаку и посиделки у камина. То, чего я дать ей не могу еще ближайшие лет двадцать! – Во-первых, не кричи на меня. Во-вторых, она же любит тебя. А ты ее. Вы сможете справиться с этим, нужно просто приложить немного усилий. Чего ты, – он обвиняющим жестом ткнул в сына пальцем, – даже не пытаешься сделать. Ты с каким-нибудь Райкконеном в бадминтон играешь в свободное время. Упоминание о Кими стало ударом под дых в и без того непростом разговоре. – С Райкконеном у меня хотя бы больше общих тем для разговора, – огрызнулся Феттель-младший, чувствуя, что еще немного и его нервная система не выдержит. Помощь пришла с неожиданной стороны. В дверь просунулась голова Бритты. – Я дико извиняюсь, Герр Феттель, но Себастьяну пора спать, ему завтра на трассу. Его врач и тренер и так убьют меня, если узнают, во сколько он лег. – Да, Бритта. Я уже иду. Спокойной ночи, отец. Поцелуй от меня маму. С этими словами гонщик почти бегом покинул номер и поскорее устремился к машине. В душе кипели эмоции, он понимал, что отчасти отец прав и от этого было еще больнее. Хотя кого ты обманываешь, больнее всего тебе от того, что Кими не берет трубку. Забудь о нем. Забудь вообще обо всем, чемпион. Ближайшие три дня для тебя существуют только трасса и болид, и точка. *** Определенно, чемпионство не пошло на пользу Себастьяну. Впереди еще три гонки, а ты уже так расслабился. Личная жизнь личной жизнью, но нельзя забывать о главном. Иначе титулов тебе больше не видать. Возьми себя в руки. Не самый простой внутренний монолог прервался широким зевком. Он просто катастрофически не выспался этой ночью. Хорошо хоть недостатка в энергетиках у меня нет. Хотя они уже, кажется, не действуют. Выкинув в мусорку очередную банку рэдбулла, Себ помотал головой, пытаясь проснуться. Получалось плохо. Он достал телефон и набрал телефон Хейкки. Тренер должен знать, как привести его в чувство. До свободных заездов всего несколько часов. *** Кими мечтал о плаще-невидимке даже больше чем в 10 лет о новом гоночном шлеме, совсем как настоящем, том самом, что был в витрине спортивного магазина в Хельсинки, недалеко от порта. Он не успевал сделать и двух шагов по паддоку, как их со Стивом нагоняла новая группка журналистов с до безобразия одинаковыми вопросами. –Правда ли, что вы не хотели приезжать? – да, правда, я и сейчас не очень хочу здесь быть. – А почему? – потому что прямо сейчас я смотрю на огромного красного быка моторхоума Рэд Булл, и все внутренности мои вяжутся в нелепую паутину, собственно как и мысли и слова. – Это из-за конфликта с Пармейном? – да плевать я на это хотел. – Тогда что же стало причиной Вашего опоздания? –Ну, скажи им, скажи, что ты с ума сходишь по Себастьяну Феттелю. И сделаешь всем одолжение, — ехидничало подсознание, — а знаешь почему? Потому что тогда, что на твоей, что на его карьере, можно ставить жирный такой крест. – Ой, исчезни … – простонал сквозь зубы Райкконен. – Опять с Алонсо разговариваешь? – раздался из-за плеча голос Стива, который понял, что ситуацию пора брать в свои руки и постарался отделить Кими от толпы писак и говорунов. – Кими, скажите, вы не приехали, потому что потеряли мотивацию из-за досрочного чемпионства Себастьяна Феттеля? Имя, которое так долго было под запретом в воспаленном сознании финна, сработало как детонатор, и сквозь ледяную стенку безразличия прорвался шквал негатива. – Нет, я не хотел приезжать потому, что команда до сих пор не заплатила мне ни цента за весь сезон! – через мгновение поняв, ЧТО он ляпнул, Кими осекся и сквозь зеркальные стекла темных очков повернулся к мгновенно побледневшему Стиву. Лоб менеджера покрылся испариной, но не от удушающей жары, а от осознания, КАКОЕ количество объяснений ему придется дать. Ким поспешил быстрее убраться с глаз менеджера и стервятников с диктофонами, но не тут-то было. Они, учуяв добычу, захватили парочку в совсем плотное кольцо. – Кими, сколько команда должна Вам? – Как вы собираетесь выходить из ситуации? – Лотус на грани разорения? – Что об этом думают в «Феррари»… Еще пару раз прокляв себя за несдержанность, Райкконен предпринял еще одну попытку прорваться все-таки к боксам, как взгляд его столкнулся с солнечно-яркой голубизной глаз никого иного как Себастьяна, мать его, Феттеля. Как там пишут в книжках для девочек старшего школьного возраста: время остановилось, и все вокруг стало неважно, в то самое мгновение, когда взгляды их пересеклись и они поняли… И так далее и тому подобное. Кими замер, причем разумом он прекрасно осознавал, как это выглядит, причем осознавал не он один, но еще и проклятое подсознание. – Оу, сейчас должен пойти дождь, или нет-нет, лучше сейчас все расступятся, а он упадет в твои объятия … Сделав невероятное усилие над собой, Айсмен все-таки оторвал взгляд от усталого и вымотанного, но такого родного лица Себа. – А нефиг с Алонсо пить! – подумалось Кими, и он, наконец, скользнул в удушливую тень своего бокса. До заездов оставалось полчаса, а им нужно было сделать то, на что все остальные потратили целые сутки. *** – Молодец, Себ, отлично откатался. Продолжай в том же духе, – голос Рокелена был до противного бодр. Вообще все вокруг казались Феттелю слишком бодрыми. Как будто у них рэдбулл уже вместо крови по венам бежит. На полном автомате он отъездил круги и с нескрываемым облегчением выбрался из болида. Как он умудрился при этом еще и показать пристойное время, знал видимо только Эдриан Ньюи. Теперь только добраться до кровати и спать. Наконец то спать. На паддоке царила обычная суета. Он, стараясь ни с кем особо не разговаривать, поискал глазами Бритту, чтобы сказать ей, что он сейчас поедет к себе. И тут его внимание привлек ажиотаж рядом с боксами Лотуса. А потом в толпе блеснул отсвет зеркальных стекол, и на миг показалась знакомая кепка. Кими! Ну да, он же приехал вчера ночью, как выяснилось. И в последний момент появился на трассе. В горле разом пересохло, сердце отчаянно затрепыхалось в грудной клетке, даже желание спать уползло куда-то вглубь сознания. Себастьян застыл на месте, лихорадочно соображая, что ему делать. Подойти, поздороваться? Он не был уверен, что сможет сдержать эмоции, а вокруг было несколько десятков человек. Включая Алонсо. Этому-то что надо? Особенно, учитывая его собственный результат. При виде испанца ответ о дальнейших действиях пришел сам собой. Резко развернувшись, Себ глубоко выдохнул, отбрасывая последние колебания, и решительно зашагал в сторону выхода, на ходу набирая номер Бритты. *** – Кими! Слышал хорошие новости, что тебя все-таки не посадили в турецкую тюрьму! – засмеялся в трубку Алонсо. – Да уж, моя бывшая жена всегда умела преподносить сюрпризы, – натянуто пошутил Райкконен. – Да уж, еще один повод порадоваться, что она теперь бывшая, – так же натянуто ответил Фернандо. – Пусть съедет из моего дома, и я этому порадуюсь. – Как? – удивился испанец, – до сих пор? – Да, у меня ощущение, что Финляндия опустила железный занавес, но я об этом не в курсе, – выдохнул Кими, – ты по делу или.. – Какие планы на вечер? – тут же выпалил Нандо. – Ээээмм, поспать? – протянул Кими, и в груди зародилось непонятное предчувствие. – Тут наши в Феррари Парке устраивают вечеринку, тебе послали приглашение, но Робертсон ничего не сказал, так что я решил уточнить. – Алонсо, правда, нет настроения. – Да ладно, все будут, – может, Кими конечно и показалось, что Фернандо сделал акцент на слове «все». – Я подумаю, – сказал финн и, не дослушав ответ собеседника, нажал кнопку отбоя. Вечеринка Феррари …. Будут все. Ну его, к черту. Вечеринка Феррари… Фернандо явно будет крутиться рядом, аки акула. Нафиг этот аттракцион. Вечеринка Феррари… Будут все, а значит Себ тоже. Нет, нет, я не могу. Алкоголь и Себастьян для меня теперь несовместимы. Вечеринка Феррари.… Когда-то мы должны поговорить. А в присутствии людей больше шансов, что не набьем друг другу морды…. Решение пришло внезапно, Кими почти мгновенно открыл ноутбук, одиноко стоявший на столе в номере, и дождавшись загрузки системы запустил мессенджер и почти эйфорически обрадовался наличию нужного контакта в сети. – Кими? – удивленно ответил женский голос на том конце, и на экране появилась Енни, с непонятного происхождения светлой субстанцией на лице и двумя огуречными кружками в руках. – Кот, ты еще у меня дома. – Ну, да, так вышло...- замялась девушка. – Это невероятно круто! В образовавшейся мгновенной паузе раздался звук падающей женской челюсти. – Так вот, – видя нескрываемое удивление бывшей жены, продолжил Кими, – срочно достань мой телефон, и продиктуй мне номер … В этом месте похолодевшее днем сердце окутало уже забытое тепло. – Продиктуй мне номер Себастьяна. – А? – отошла от шока экс-супруга, – ну наконец-то! Девушка всплеснула руками и убежала из кадра. Вернулась она минуты через 3, правда уже без странной субстанции, но с телефоном. – Записывай… С этими словами пульс Кими застучал в барабанных перепонках, что он удивлялся, как вообще слышит ее. Подсознание благоговейным шепотом надоедало: – Сегодня, сегодня все решится! *** Феттель добрался до апартаментов как в тумане. Кровать в спальне манила к себе, обещая неслыханное блаженство, и он с наслаждением упал в ее объятья. Кровь стучала в висках, руки и ноги были ватными, а в сердце сидела заноза. Ему все равно. Он тебя не любит. Ты был лишь минутным развлечением. Ты сам повесился ему на шею, а он воспользовался этим. Смирись и забудь. Под аккомпанемент этих невеселых мыслей Себ и отрубился. Не прошло и десяти минут, как на тумбочке зажужжал телефон. На экране высветился незнакомый номер. Но чемпион слишком крепко спал. *** – Да ни хера сегодня не решится! – возмущалось подсознание. Кими многозначительно хмыкнул. – Ладно, ладно и я иногда ошибаюсь, – ответил до безумного надоевший голос. Феттеля на вечеринке не было. Зато были толпы моделей в купальниках и прочих недоодеждах с символикой Феррари, Алонсо со своим чертовым шампанским, Хэмильтон со своими приклееными улыбкой и девушкой, Стефано, который норовил оттащить его поговорить о делах, телефон, который Райкконен не выпускал из рук, и внутренний голос впавший в панику и отчаяние. – Отличная компания! – вздохнул Кими – Алонсо за твоей спиной и не смей опять им прикрываться. – шепнул на ухо Стив. – Что с тобой? – О чем ты? – попытался, отвернулся от него финн. – Что с тобой происходит? Ты сам не свой, огрызаешься, несешь что ни попадя на камеры, постоянно разговариваешь «с Алонсо», – произнося последнее, Робертсон показал пальцами в воздухе кавычки. – Стив… – Я знаю, знаю, отвалить. Хорошо. Только на последний вопрос ответь, неужто он и правда тебя так сильно зацепил? Кими опустил взгляд на экран телефона, где рядом с именем «Себастьян Феттель» красовалось число, означающее количество наборов этого номера – 22. – Он за неделю тебе позвонил 54, а ты ему за полтора часа 22 раза. Как-то это печально, – чуть не всхлипнул внутренний голос. Райкконен вздохнул, и поймав проходящего мимо Фернандо за локоть, наконец-то забрал у него второй бокал, который тот таскал с собой уже полтора часа. – Твое здоровье! *** Ванильно-бежевые обои спальни окрашивались голубовато-космическим свечением телефона, и тени от находящихся предметов рисовали картины в стиле кубизма на неуютно пустые стены. Уже 21 раз подряд. Хозяин телефона не слышал мелодии звонка, заглушенной упавшим на динамик краем одеяла, и не чувствовал вибрации – организм Себастьяна требовал сна, настойчиво требовал и категорически отказывался выпускать его в реальность. Дверь в комнату отворилась, пропуская полоску молочно-белого света, и тонкий женский силуэт скользнул в комнату. Стараясь не касаться темного ковролина девушка подплыла к кровати и задержалась взглядом на спящем мужчине. Четырехкратный чемпион, рекордсмен всех мыслимых рекордов, а во сне словно ребенок. Бритта улыбнулась, умиляясь тому, как во сне Феттель морщит нос и подкладывает ладони под щеку. Но именно в этот момент телефон к несчастью в очередной раз вспыхнул и завибрировал, покатился по скользким простыням глубже под одеяло. Фройляйн Реске, изогнула бровь и выудила юркий аппарат на свет. – 22 пропущенных? – хмыкнула она. – Номер итальянский. Небось, опять кто-то из «желтушников» будет нарываться на интервью. С этими мыслями она нажала на открытие голосовой почты. В голове уже потирая руки, что сейчас-то она узнает кто больше и близко не подойдет к боксам Рэд Булл. – Эммм... Себ, это снова я … Кими… – Райкконен! – прошипела Бритта. – Привет, Себ. Это Кими. Тебя все ждут... – Себ, привет, это Кими, который Райкконен. Это мой новый номер… Второй, в общем перезвони. – Феттель, твою, это Алонсо, где тебя носит? – Этому-то что еще надо? – удивленно возмутилась Бритта. Решение пришло внезапно, блондинка методично и быстро стерла все сообщения на голосовом ящике и все сведения о звонках, и с выражением лица канонического злодея боевика убрала трубку в карман свои брюк. – С вами мальчики я разберусь попозже и сама… Феттель с трудом смотрел на светящееся от радости лицо Марка. Нет, с одной стороны, он был даже рад за австралийца, но с другой, слишком недоволен своим собственным выступлением. Что, чемпион, привык побеждать? Теперь, даже если поул не твой, так это уже трагедия? Умерь спесь, пусть Марк порадуется. И улыбнись давай, на тебя вон сколько народу смотрит. Улыбаться получалось с трудом. День начался замечательно, как минимум, потому что он наконец-то выспался. А потом на паддоке первым делом он столкнулся с Райкконеном. Они обменялись едва заметными кивками и разошлись. После этого еще несколько раз их траектории пересекались, но оба подчеркнуто не замечали друг друга. Сдерживаться было тяжело. Хотелось затащить его в какой-нибудь темный угол, прижать к стенке и поцеловать. Хотелось растопить эту ледяную глыбу, которой он снова притворялся. Ведь Себастьян слишком хорошо знал, каким, оказывается, может быть невозмутимый Айсмэн. И какие у него жаркие поцелуи. По телу пробегала еле заметная дрожь от одной мысли о руках Кими, скользящих по его телу. Неужели, он настолько жалеет о случившемся, что теперь даже смотреть на Себастьяна не хочет? Алонсо еще все время вьется рядом. Себастьян решил отвлечься от зрелища ликующего Уэббера и пошел вдоль боксов, пытаясь привести мысли в порядок. Перед завтрашней гонкой ему была нужная ясная голова. Приведешь тут, конечно. Почти сразу он услышал знакомый голос, доносящийся из ближайшего помещения. И почти сразу резкий почти вопль, в котором ярко выделялись французские нотки. Кажется, пилоты Лотусы что-то не поделили. Себ, сознавая, что подслушивать нехорошо, тем не менее, не смог сдержаться и притормозил, прислушиваясь. – Да нахрена ты вообще сюда приехал, если тебе насрать на команду?! – голос Ромена было слышно даже слишком хорошо. – Тебя собираются дисквальнуть, а тебе пофигу! Сидишь вечно с каменной рожей, будто ничего тебя не касается. Так это не только твои очки, это командные очки тоже. – Я-то что могу сделать, интересно? – интонации Кими были как всегда чересчур спокойны, что явно раззадоривало Грожана еще больше. – Да свалить уже наконец-то в свой драгоценный Феррари! Ты же от Алонсо не отлипаешь последние два дня. Вчера на вечеринке только что не целовался с ним. А хотя, может и целовался, пока никто не видит! – тут Себастьян вполне разделял эмоции француза. А тот продолжал распинаться. – Меня все это время держали на вторых ролях, еще бы, сам великий Райкконен катается на наших болидах, а то, что ты ни в грош не ставишь ни руководство, ни напарников, на это предпочитали закрывать глаза. Теперь вон, сиротку из себя стоишь, которой зарплату не платят! В ответ донеслось лишь скептичное хмыканье. А потом и откровенный смех. Себастьян отчетливо представил себе выражение лица финна в этот момент и даже чуть улыбнулся. – Вот! Вот! И я говорю об этом же! – снова зло начал Грожан. Но Кими почти сразу перебил его, чего обычно за ним не водилось. – Ромен, иди-ка ты… Куда подальше. А то, как бы Лотус не лишился сразу двух пилотов. Вот горе-то будет. Феттель понял, что Кими находится на грани. Понял это, судя по всему, и француз. Потому что спустя несколько мгновений пронесся мимо пилота Рэд Булла на крейсерской скорости, даже его не заметив. Себ в сомнениях застыл перед боксами. Пойти внутрь или? В кармане зажужжал телефон. Хейкки. – Себ, ты куда пропал? Уже уехал что ли? – Нет, нет. Я еще здесь, отошел просто. – Давай-ка бегом сюда. Дело есть. *** – Пока, Себ. Не проспи завтра, – последним из бокса ушел Рокелен, оставив Феттеля наедине с ворохом сумбурных мыслей. Поул Марка и собственная вторая позиция отошли на второй план, когда он узнал, что Райкконена все-таки дисквалифицировали. Он припомнил услышанный несколько часов назад разговор Кими с Грожаном. Точнее, монолог Ромена, изредка прерываемый нечленораздельными ответами финна. В голове эхом отдалась интонация последней реплики Райкконена. Судя по ней он был на взводе уже тогда. А теперь, после дисквалификации, даже и подумать страшно. Пилот Рэд Булла задержался еще ненадолго в боксе, пытаясь привести в порядок эмоции, бушевавшие в груди. Он хотел, отчаянно хотел быть сейчас рядом с Кими. Пусть не как любовник. Как друг. Хотел успокоить, подбодрить. Развеселить. Но противный страх того, что тот оттолкнет его, оплетал душу липкой паутиной сомнений. Он погасил свет и вышел. Ноги, сами того не желая, принесли его к моторхоуму Лотуса. Внутри царила тишина. Никаких признаков жизни. Но, тем не менее, что-то заставило Себастьяна приоткрыть дверь и заглянуть внутрь. В темноте он увидел очертания болида Райкконена. А рядом, прислонившись к нему спиной и запрокинув голову, словно пытаясь разглядеть что-то на потолке, сидел и сам пилот. Его глаза были закрыты, а весь облик выдавал такое мучительное отчаяние, что Себ мигом забыл о своих собственных страхах и шагнул внутрь. Включил свет. Кими, услышав шум шагов, встрепенулся и открыл глаза. Почти сразу зажмурился обратно, не вынеся яркого света вспыхнувших ламп. На Себа нахлынула волна бешеных эмоций. Ему не хотелось даже разговаривать с Кими. Только действовать. Подойти, опуститься рядом с ним на колени и поцеловать. Снять кепку, запустить пальцы в светлые волосы, покрепче прижать к себе. Не давать ему времени говорить. Просто целовать. – Привет, Кими. – Здравствуй, Себастьян. Он поднялся. Подлететь к нему, обхватить и прижать к ближайшей стене. Сдернуть комбинезон. Пальцы сами лезут под водолазку. Губы вспухают от жадных, остервенелых поцелуев. – Я… Мне очень жаль. Я слышал про дисквалификацию. Ты не заслужил этого. – А мне-то как жаль. Снять с него всю одежду. Пройтись кончиками пальцев по груди, животу и опуститься ниже. Прижать его руки к стене, чтобы он не мог сопротивляться. – Я слышал, ты развелся. Я… заезжал к тебе, и Енни сказала. – Ага. Правда она продолжает торчать в моем доме. Но теперь я утешаюсь мыслью, что могу выгнать ее в любой момент. А зачем ты заезжал? Его улыбка сводит с ума. Но прозрачные глаза смотрят холодно, лишь изредка в них видны всплески каких-то внутренних ураганов. – Я… Хотел увидеть тебя. Поговорить. Ты ушел утром. Тогда. И потом ни слова… Повалить его на пол, самому усесться сверху. Разорвать к чертям эту водолазку. Прикусить сосок. Пройтись языком по животу. – Я же оставил записку. Просил позвонить. А ты не позвонил. В его голосе упрек и неожиданно почти детская обида. Поцеловать скорее, чтобы он не успел прогнать его. – Записку? Я не видел ее. Я проспал, утром примчалась Бритта и… – Мог бы позвонить и так. – Я звонил. Ты не отвечал. Ни на звонки, ни на сообщения. А теперь я виноват? Целовать белую кожу, которая на глазах розовеет. Видеть, как прозрачные глаза темнеют от удовольствия. Чуть прикусить мочку уха. Пройтись языком по слегка небритой щеке. – А, ты звонил на старый телефон. Я оставил его в Швейцарии, когда уехал в Маранелло. Значит, ты звонил слишком поздно. – Ах да, Маранелло. Фернандо добился-таки своего. Подойти, поцеловать его небрежно, потом развернуться и уйти. – Фернандо, в отличие от тебя не боится действовать активнее! А ты какого черта приезжал ко мне, если у тебя в доме девушка, с которой ты давно не виделся? – Мы с Ханной расстались. Если бы ты соизволил взять трубку, то я бы сказал тебе это уже давно! – Я не мог взять трубку, телефон остался в доме…Что?! Как, расстались? Она же должна быть здесь. Стукнуть его легонько по голове, приводя в чувство, а потом поцеловать. – Как видишь, здесь ее нет. Здесь только мы с тобой. Тормошить его за волосы, заставить его улыбнуться, щекотать его языком, от чего по телам обоих пробегает судорога удовольствии. – Вы правда расстались? – Она меня бросила. И сначала, я даже был рад. Но теперь я вижу, что зря надеялся на что-то. – Ты поэтому бухал с Хэмильтоном? И обнимался с ним. – Мне показалось или я слышу ревность в твоем голосе? Пройтись цепочкой поцелуев по всему его телу, опускаясь все ниже. Легонько лизнуть головку, провести языком вдоль члена, заставить приглушенно стонать. – Тебе показалось. – Да, мы с Льюисом порядочно накидались. Но это была обычная пьянка. Ее, кстати, твой любимый Фернандо организовал. Обхватить его руками и ногами, прогнуться под ним, позволяя входить все глубже и глубже. Провести ногтями по его спине, оставляя на алебастровой коже алые полосы. – С каких пор он стал моим любимым? – А это у тебя нужно спросить! Он же от тебя не отлипает. Нет, я понимаю, вы будущие напарники. Но сезон-то еще не закончен. И пока что ты в Лотусе. – Я тебе то же самое могу про Хэмильтона или Уэббера сказать. – Ты прекрасно знаешь, что мы с Марком терпим друг друга примерно так же как вы с Роменом. А с Хэмом мы всего лишь напились вместе! – В Индии мы с тобой тоже напились. – Ага, значит, так ты это воспринимаешь. – Себастьян. Запрокинуть его голову, впиться губами в шею. Стиснуть запястья почти до боли. Целовать так, чтоб не хватало дыхания. Остановиться уже невозможно. – Фернандо ты отвечаешь на сообщения. А может, вы с ним уже не только напарники? Не зря же ты сорвался в Маранелло по первому же звонку! От тишины, воцарившейся в боксе, по спине пробежал холодок. Жгучий стыд в одних глазах. Мгновенная боль и отчаяние в других. – Нет, – выдохнул одними губами Себастьян. – Нет. Подойти ближе. Почти вплотную. Занести руку. Ударить со всей силы. Прямо под ребра. Туда, где теоретически бьется это бесчувственное сердце. Развернуться. Уйти. От удара Райкконен отлетел на собственный болид. Застонал от боли. Но Феттель этого уже не слышал. *** Руки дрожали до сих пор. Костяшки пальцев чуть побаливали, но это даже было хорошо, потому что, хоть немного, да отвлекало от того, что творилось на душе у Себастьяна. Кретин. Безголовый идиот. Чемпион недоделанный. Подумал, что нужен ему? Решил, что ты для него что-то значишь? Как бы не так! Ты был лишь одним из многих. Алонсо, вездесущий Алонсо. Хорошо, пусть он опередил тебя здесь, но на трассе ему точно не догнать тебя никогда. Побеждать, вот твоя главная задача сейчас. Быть лучшим. Быть чемпионом. А эмоции. Эмоции в прошлом. *** Легко сказать и трудно сделать. Нет, с победой проблем не вышло, Феттель безупречно откатал воскресную гонку и завоевал очередной титул. От эмоций отказаться оказалось сложнее. Кими сошел на первых секундах. Что случилось? Все ли с ним в порядке. Он же вчера отлетел, кажется, на свой же болид. А вдруг дело в этом? Что я наделал? Нужно найти его и спросить, все ли в порядке. Однако, когда он, наконец-то, слез с подиума, принял все положенные поздравления и решил исполнить задуманное, оказалось, что Райкконена нигде нет. Формально причиной схода пилота Лотуса назвали столкновение с Ван Дер Гарде. Бритта сказала, что он уехал с паддока, не дожидаясь конца гонки. Неодобрительно поджимая губы, она продиктовала ему новый номер Кими, который он потребовал от нее с таким видом, что даже своенравная Реске не решилась спорить. Телефон не отвечал. Гудки шли, но Райкконен не брал трубку. Это был конец. Ты снова поддаешься эмоциям. Ты же помнишь? Никаких переживаний. К черту личную жизнь! В твоей жизни должна быть только одна любовь – Формула1. Некстати пришедшая мысль о том, что Формула1 и Кими в его сознании неразделимы окончательно испортила настроение. Хуже всего было то, что ему приходилось улыбаться. Он искренне старался изобразить радость от победы. Команда ведь не виновата в том, что он оказался таким доверчивым болваном. От празднования удалось отмазаться, сославшись на усталость и перенапряжение. Сложнее оказалось отделаться от родителей. Мама наседала с вопросами о Ханне. Отец был сдержаннее, но видно было, что к его гордости за очередную победу примешивалась толика неодобрения. Себастьяну хотелось как в детстве, залезть под одеяло, прижать коленки к груди и просто лежать так, выгнав из мозга все мысли. Но стоило закрыть глаза, как воображение начинало прокручивать на внутренней стороне век одну и ту же картинку. Молчащий Кими, во взгляде которого смешиваются стыд и мольба о прощении. Снова и снова тишина этого момента обрушивалась на Феттеля, давя на слух. Он пытался заглушить ее музыкой из наушников, но это мало помогало. *** — Спина…ммммм…чертова спина! – гудело в голове, – чертов Себ… Помимо спины тут же кольнуло где-то в области груди, а заодно и в желудке, ведь с момента ужина перед гонкой он так ничего и не смог в себя впихнуть, как Стив не старался. Кими отговаривался плохим самочувствием, но на самом деле он прекрасно пресытился собственным «эго». Ооо, самоедство, еще один вновь открывшийся талант Райкконена, ну или, если быть точнее, его подсознания, чертова заноза в мозгу оказалась на редкость прожорлива. Кими настолько вымотался, что даже забыл съязвить на тему, затянувшегося присутствия в доме экс-супруги, вытащить теперь уже 2 мобильника из сумки и поесть. В данный момент он пластом биомассы лежал на кровати в своей спальне и гипнотизировал взглядом бутылку джина, захваченную по пути из гостиной. Единственной мечтой было выдернуть свой позвоночник к ебени матери, а вместе с ним и сердце, ну и желудок. Самому себя стало неожиданно жалко, и он стал перебирать в голове людей, кто мог бы ему с этим помочь. Первой на ум пришла, Бритта Реске, эта гарпия с маниакальной улыбочкой, эйфорически смеясь, с превеликим удовольствием, еще и растягивая наслаждение, вынимала бы его хребет по звеньям, притом возможно через самые неудобоваримые места. И за что только Себастьян ее так любит. Следом за белобрысой фурией в голове всплыл другой знакомый образ. – Кими, ты тут? – дверь приоткрылась, и виденье №2 из кошмаров с позвоночником материализовалось на пороге. – Енни… – прошипел в подушку финн. – Милый, что с тобой? – спросила она, поставив на стол поднос с сэндвичами и чаем,– я, конечно, понимаю, что не самый лучший уикенд, но ты похож на пятнадцатилетнего эмо. – Кот, только не спину! – закряхтел Райкконен, увидев занесенную руку жены, она видимо вознамерилась приободряющее погладить его, но сейчас это было бы сродни пыткам инквизиции. – Таааак, давай-ка я сделаю тебе массаж, а ты расскажешь мне, что же сломило непоколебимого Айсмена. И не ври мне что спина, этим тебя не возьмешь. Кими глухо выдохнул и перевернулся на живот, сдаваясь под натиском Енни. – Итак, – сказала она, поглаживая молочную кожу бывшего мужа, – дай угадаю, это не гонка, не команда и даже не зарплата. Кто это? – Ты мне массаж или сеанс психоанализа устраиваешь? После этих слов фрау Дальман ущипнула его за поясницу, и Айсмен, глухо вскрикнув, вновь уперся лбом в подушку. – Неважно, – пробурчал он. – Хммм.. – продолжила она едва касаться его кончиками пальцев, – ты поговорил с этим «неважно»? – Оооу, Енни, прекращай… – Значит поговорил. И как? Судя по всему, не очень. Что ты ему сказал? – Я не понимаю, о чем ты, – попытался уйти от темы Кими, за что получил еще один щипок,– ауч, ничего, в том-то и дело, что ничего, в самый важный момент я ничего не сказал… – С этого места поподробнее? – напряглась девушка. – Мы попытались поговорить, высказали все претензии друг другу. – Боже, Райкконен, ты не контракт подписывал! Это чувства! –возмутилась Енни. – Ну, он был не очень доволен моей поездкой в Маранелло.. – Ревнует, – расплылась в довольной улыбке шатенка. – И высказал подозрения, что между мной и Фернандо что-то есть... было… – А тыыыы?– нагнулась она к его плечу так, что ее дыхание щекотало ухо. – А я… – А тыыы? – в голосе появились тревожные нотки. – А я… – Господи, ты замолчал, да? Ты просто промолчал? – завопила прямо в ухо бывшая жена. – А что мне еще было делать? – Кими! – голос переходил на ультразвук, – хочешь сказать, между тобой и Алонсо… Что-то было? – Я не знаю, как расценивается в вашей стране розовых пони то, что он отсосал мне в примерочной салона «Гуччи» В комнате раздался глухой звук удара, и скрежет сцепленных зубов. – Райкконен! Ты пидарас! И не потому, что с мужиками спишь, а потому, что ведешь себя так! А я еще переживала за тебя! – с этими словами она схватила принесенный поднос и вышла прочь из комнаты. Кими пытался унять разноцветные круги перед глазами, но выходило плохо, боль была слишком сильной – Енни знала куда бить. – И да, завтра я звоню Хейки, пусть он с твоей спиной разбирается, иначе, ей-богу, я сама выну тебе позвоночник! – раздался вновь голос жены, и жирной точкой стал хлопок двери, выбивший осознание реальности из головы. – Ну, хоть одна мечта сбудется… *** – Кими, ну пожалуйста! – простонала девушка, – умоляю, прекрати! – Гори в аду, кот! – шипел Райкконен. – Стив, он совершенно невыносим! – более серьезным тоном продолжила Енни, прижимая трубку к плечу, – вот сам приезжай и заставляй его пить эти чертовы таблетки! Что? Сейчас, подожди секундочку… Она опустила трубку на тумбочку около кровати и включила громкую связь. – Все, Стив, говори, – отрапортовала шатенка. – Райкконен, твою мать, я все понимаю, денег не платят, бывшая жена ошивается в доме, разбитое сердце, но если ты, твою мать, не выпьешь эти хреновы таблетки, я звонить буду не в Маранелло и не твоей маме. После этих слов Кими хотя бы сделал попытку прикинуться живым. – Я позвоню Феттелю! – завопила трубка. Кими резко дернулся, от чего по телу тут же пробежала мимолетная болезненная судорога, сконцентрировавшаяся на лице в кислую гримасу боли. – Ты не ослышался, именно ему, – продолжала трубка, – и заставлю его приехать и лично поить тебя с ложечки этими пилюлями, даже если придется отдать ему всю твою зарплату. – О, ну, может быть, хоть так мы сможем забрать ее у этих жлобов из Энстоуна…– прохрипел финн и протянул руку бывшей жене, выражая готовность выпить-таки пресловутые таблетки. – Вот и умничка, – елейным голоском пропела экс-супруга, как только горстка лекарство оказалась внутри финна. Быстро схватив телефон с тумбочки, она выскользнула за дверь спальни. – Стив, Стив, это снова я, – шепотом продолжила она, отдаляясь от входа в некогда семейную опочивальню, – ему все хуже, я не знаю, что делать. – Ен, езжай в Хельсинки, все с ним будет хорошо, сейчас он пару дней поиграет в маленького мальчика, потом напьется пару раз и будет огурцом. Ты что, первый день его знаешь? – Стив, он не встает уже 3 дня, я вожу его за ручку даже в туалет, а сегодня он не смог даже сесть, когда я принесла завтрак – это не игры в обиженного ребенка, это не приступ кризиса среднего возраста, и даже не осознание собственной гомосексуальности, у него серьезная травма! Он выпивает количество анестетиков, которого на весь паддок хватит, и спит только на уколах, – неожиданно для себя закричала фру Дальман. – Я приеду вечером, пока найду специалистов, – выдохнул Стив, – Пожалуйста, побудь с ним. – Оо, а куда я денусь? – завелась шатенка. – Ен? – раздался за спиной слабый голос Кими, – не стоило говорить Робертсону. Он же пол-Швейцарии на уши поднимет. Мне скоро станет лучше, что, в первый раз что ли. На мертвенно бледном лице Райкконена капли болезненного пота, перекрывали все мужество и решимость казаться здоровым, ну или хотя бы выздоравливающим. – Кими, ты себя видел? Ты стоишь, держась за дверную ручку! – продолжала негодовать бывшая жена. – Да, нет же, – с этими словами Кими резво оттолкнулся от двери и, мгновенно перекосившись от боли, рухнул вниз подобно снежному кому с покатой крыши. Енни не успела ни поймать его, ни хоть как-то смягчить падение, она подбежала, когда бывшего мужа уже била болезненная судорога. – Кими! Кими! – легонько хлопала она его по щекам. – Кот, ты только ему не говори что со мной и где я…– простонал блондин. – Что? Кому? – Не прикидывайся, – попытался усмехнуться он, – обещай! – Да, обещаю, обещаю! Обещаю, что вломлю обоим по первое число, как только ты поправишься! *** Англия встретила команду чемпионов приветливо. Милтон-Кейнс, ставший за последние несколько лет, практически домом, радовал хорошей погодой и дружелюбной атмосферой. И только на душе у четырехкратного обладателя кубка было пасмурно. Он искренне пытался уйти с головой в работу, но у него плохо выходило. Как ни крути, а досрочное чемпионство слегка расслабляет. Осталось откатать еще две гонки, но кто упрекнет Феттеля, даже если он не выиграет их. Когда в очередной раз, он пытался радостно улыбаться, принимая поздравления, в то время как внутри головы болью пульсировало осознание собственной потерянности, он понял, что нужно что-то делать. Ему нужна встряска. Больше всего хотелось с кем-нибудь подраться. И у него на примете даже был один человек. Себастьян достал телефон и нашел в списке номеров имя Хейкки Хуовинена. *** – Держи удар, Себ. Держи. Вот таак. Хорошо, уже лучше. Ага, давай еще раз. Было что-то приятное в том, что он вымещал злость именно на Хейкки. Что ни говори, а определенное сходство с Райкконеном у него имелось. В голове непроизвольно всплывал эпизод в боксах, но сейчас жалость к Кими уже как-то прошла и осталась только злость. Которую он успешно вымещал на ринге. Временами образ Хуовинена неосознанно перекрывался совсем другим лицом и он начинал бить с удвоенной силой. Одна беда – тренер успешно отражал все атаки, лишь сильнее раззадоривая чемпиона. – Феттель, я не пойму, я тебе сделал что-то? У меня ощущение, что если я защищаться не буду, ты меня убьешь просто. – Нет, Хейкки, не ты, – даже во время разговора Себ продолжал пытаться достать напарника кулаком. – Так! Стоп! Хватит на сегодня. Хватит, я сказал, – Хейкки ловким движением увернулся от излишне агрессивного подопечного, заставив того разочарованно зашипеть. – Давай еще немного? – Нет. Если так сильно приспичило, можешь пойти грушу помолотить. А меня не надо, я тебе еще пригожусь, – финн ослепительно улыбнулся. Перспектива бить грушу Себастьяна не вдохновила. Она-то не говорит с финским акцентом. – Ну ладно, – чуть расстроенным тоном протянул он. – У тебя случилось чего? Это из-за Ханны? – тренер был в курсе подробностей его отношений. – И из-за нее тоже, – вздохнул Феттель. – А еще из-за кого? – Хейкки как всегда был не в меру любопытен и болтлив. И финский акцент так резал ухо. – Да так, неважно. – Эхей, не вешай нос, чемпион, все образуется. Пошли в душ. Холодная вода немного остудила Себастьяна, но внутри все равно кипели эмоции. Злость на Райкконена перемешивалась с желанием его увидеть. Потом он вспоминал про Алонсо, и желание улетучивалось. Себастьян замер под душем. В воображении мелькнули все сцены последних недель. Победа в Индии. Празднование в баре. Ночь в номере. Утро. Пустая кровать. Неотвеченные звонки. Кими на паддоке. Рядом Фернандо. Кими в боксе. Кими спрашивает о Хэмильтоне и в его голосе неприкрытая ревность. Кими молчит. Кими падает на свой болид. Себ открыл глаза. И сквозь прозрачную стеклянную дверцу душа увидел Хейкки, который в одном полотенце стоял возле шкафчика с одеждой. Вот он наклоняется, полотенце медленно разматывается и падает на пол. Ох, чёрт! Плохо осознавая, что он делает, Феттель рванул в сторону дверцу кабинки и в одно мгновение оказался рядом с финном. Тот удивленно обернулся, но в следующий момент, Себ уже рванул его к себе. Хейкки оказался на удивление податлив. Его кожа действительно была нежнее, чем у Райкконена. Зато во всем остальном он не уступал гонщику Лотуса. Разве что был снизу. И Себастьян, не сумев выместить эмоции на ринге, по полной смог оторваться здесь, на скамейке душевой комнаты спортзала в Милтон-Кейнсе. И с каждым движением, с каждым стоном финна, с каждым рваным поцелуем, ему становилось чуть легче. Откуда-то из глубин разума появлялась мысль, что это просто глупая месть, но он загонял ее обратно. Лицо Хуовинена снова перекрылось образом Райкконена, и Феттель стал почти агрессивен. Смотря сверху вниз на закушенную губу и закрытые глаза Хейкки, он испытывал двойное удовлетворение. И тут финн содрогнулся всем телом, неосознанно изгибаясь под Себастьяном, из его горла вырвался практически крик и Себ понял, что он сам тоже сейчас кончит и задвигался быстрее. Быстрее. Быстрее. Медленнее. Медленнее. Всё. Он практически свалился рядом с тренером на пол, но в последний момент все-таки сел, а не лег. Кажется, в душ придется идти заново. *** Осознание того, что он натворил, пришло через несколько часов. И если еще хотя бы утром, у него оставались какие-то положительные эмоции, то теперь внутри не было вообще ничего хорошего. Презрение к самому себе. Отвращение к сделанному. Жалость. Обида. Глупая мстительность. Похоть. Гнев. Ярость. Зависть. Примерно такой коктейль перемешивался внутри пилота Рэд Булла. Он уже не знал, куда деваться от самого себя. Напиваться не хотелось, потому что он всерьез опасался, что тогда сотворит что-то уж совсем непоправимое. Если он на трезвую-то голову такое начудил. Как теперь общаться с Хейкки? Как смотреть в глаза Кими? Хотя чего уж там, вряд ли теперь вы будете часто смотреть друг другу в глаза. Что делать?Ответа на этот вопрос не было. *** Феттель велел Бритте не отвечать ни на какие звонки. На возмущенные вопли пресс-секретаря он лишь отмахнулся. Ему срочно нужно было побыть одному. Усевшись в гостиной с планшетом на коленках, Себ решил немного пострадать бездумной фигней. Авось получится отключить мысли. Прошло уже несколько дней после происшествия в душевой, но на душе все еще было погано. Слава Богу, Хейкки за все это время не попадался ему на глаза. Себ вряд ли смог бы сейчас с ним общаться адекватно. Ну почему не существует таблеток для временной амнезии? Стер дурацкое воспоминание и живешь себе дальше? – Черт, Реске опять ковырялась в моем планшете. Ну что за человек, хоть бы закрывала браузеры уж тогда за собой – он уже собирался ткнуть на крестик, чтобы закрыть страницу новостей, но в глаза некстати бросилось знакомое имя. «Пилот Лотуса Кими Райкконен пропустит две последние гонки сезона» – Что?! – Себ торопливо открыл ссылку, чтобы прочитать новость целиком. Сезон 2013 года для Кими Райкконена завершён, – пишет финская газета Turun Sanomat. В четверг он ложится на срочную операцию и не сможет принять участие в Гран При США и Бразилии. У финна давние проблемы с позвоночником, и в дни сингапурского гоночного уик-энда они настолько обострились, что он принял участие в квалификации только после вмешательства медиков. По информации газеты, после этапа в Абу-Даби ситуация вновь ухудшилась, и Кими уже не может спать без сильных анальгетиков. «Специалисты порекомендовали провести хирургическую операцию, которая пройдет в следующий четверг в Зальцбурге, – цитирует Turun Sanomat Стива Робертсона, менеджера Райкконена. – Конечно, грустно, что отношения с Lotus заканчиваются таким образом, ведь в составе этой команды Кими вернулся в Формулу 1 и провел два успешных сезона. Но Кими больше не может позволить себе терять время. Самое главное сейчас – полностью восстановить форму к началу сезона 2014 года». После операции Райкконену необходимо избегать любых физических нагрузок в течение четырёх недель, поэтому о выступлениях в гонках не может быть и речи. Вероятнее всего, напарником Романа Грожана в Остине и Сан-Паулу станет Давиде Вальсекки, резервный пилот команды. Официально в Lotus F1 пока не комментируют эти новости, но корреспондент BBC Эндрю Бенсон на своей странице в Twitter пишет, что разговаривал с руководителем команды Эриком Булье, и тот подтвердил: в субботу вечером ему позвонил Кими и предупредил, что не сможет выступить в двух оставшихся гонках из-за проблем со спиной. В глазах помутнело. Мысли упорно не хотели собираться воедино, но, в итоге, одна все-таки выплыла наружу. Это из-за меня! Это потому, что он тогда упал. Что же я наделал…Кими… Долго раздумывать Феттель не стал. Рука, хоть и слегка дрожала, но номер Реске набрать он смог. – Бритта. Мне нужен самолет. – Когда? – Прямо сейчас. Через несколько часов я буду на аэродроме. – Что? Себастьян, ты совсем что ли? Пилоты, документы, разреше… – Реске, ты не поняла, что я сказал? Мне. Нужен. Мой. Самолет. Делай, что хочешь, давай какие угодно взятки, плати какие угодно деньги. Я должен вылететь в Зальцбург в течение нескольких часов. – Куда? В Зальцбург? Что ты там забыл? – но Себастьян уже положил трубку. Скорее, скорее. Скорее! *** Феттель не знал, какие схемы задействовала Бритта, но из Англии они смогли вылететь максимально быстро. Он не хотел вдаваться в подробности, как ей это удалось. Если бы она еще не зудела всю дорогу, то цены бы не было такому пресс-секретарю. К сожалению, Реске, кажется, решила побыть еще и личным психоаналитиком, занудной тетушкой и менеджером, которого у него было. Сначала она пыталась его отговорить. Потом говорила, что это невозможно. И лишь когда он пригрозил, что в противном случае поедет в Австрию на мотоцикле, она начала готовить вылет. Уже в полете, сменив тактику, она начала читать ему нотации, как это безответственно, что у него есть обязательства перед командой, что он не может просто так делать всё, что ему заблагорассудится. Что чемпионство не дает ему карт-бланш на глупости и всё прочее в том же духе. Время от времени она делала паузы, но потом начинала все по новой. – Феттель, ты сошел с ума! Какого черта ты срываешься вот так вот, посреди полного спокойствия и летишь сломя голову непонятно куда! – голос Бритты, напоминающий рев полицейской сирены, бил по ушам. – Не непонятно куда, а в Зальцбург, – Себастьян пытался сохранять хотя бы видимость спокойствия, хотя внутри у него бушевал такой ураган эмоций, что ему казалось, что его просто разорвет. – Вот только не говори мне, что это из-за этого проклятого финна! Там репортеры кишат на каждом углу. Не вздумай даже приближаться к нему. – Реске, клянусь своим болидом, если ты сейчас не заткнешься, я тебя уволю, – мысль о журналистах ему в голову тоже приходила, но он отметал ее, как не особо важную. Все знают, что мы общаемся. Почему один друг не может навестить другого, когда тот в больнице? Себ взглянул на Бритту, которая была настолько ошарашена его последней фразой, что, казалось, позабыла все немецкие слова. И английские заодно. Вот и хорошо. Это ему и требовалось. Слишком много собственных мыслей бурлило у него в черепе. Ты ударил его. Ударил так, что теперь ему требуется операция. Ты же знал, что у него проблемы со спиной. Знал, влюбленный ревнивый идиот, прекрасно знал. Как вообще у тебя поднялась рука на самого важного человека в твоей жизни? А может, это не из-за тебя? Может быть, его падение в боксах тут не при чем? Не обманывай себя, ты виноват. Да, он изменил тебе. Да и вообще, почему изменил? Вы что, клятву верности друг другу приносили? Он свободный взрослый мужчина и имеет право развлекаться с кем хочет. Для этого с женой и развелся. А то, что ты, сопливый мальчишка, влюбился в него по уши, это уже другой вопрос. В конце концов, Алонсо старше, возможно привлекательнее. И храбрее. Он-то не боится действовать почти в открытую. Что тебе стоило позвонить Кими после ночи в Индии? Гордость? Страх? Смущение? Вот и расплачивайся теперь за всё это. А если он, не дай Бог, узнает о Хейкки? Что это было? Глупая месть? Как ты будешь смотреть ему в глаза? Неважно, главное, чтобы с Кими всё было хорошо. Для этого ты и летишь в клинику. Узнать, что всё хорошо. Поддержать его. Попросить прощения. Да, просить прощения, в первую очередь. Самолет начал снижаться. *** Хорошо все-таки быть известной личностью. Выяснить, в какой клинике должен находиться Райкконен, не составило для Феттеля особого труда. Приехать туда и не попасться при этом на глаза журналистом оказалось сложнее, но этот квест он тоже прошел относительно быстро. А вот уже внутри его ждал неприятный сюрприз. – Как так, его нет? Он выписался? Но у него же операция через неделю. Как это, вообще сюда не ложился? Почему тогда толпы репортеров бродят вокруг вашей клиники? Ах, собирался, но передумал? И где он сейчас? Не вешайте мне лапшу на уши, вы знаете! Себастьян зашел в безлюдный коридор подальше от глаз любопытного персонала и от души пнул стенку. Мягкая подошва Геокса отскочила от пластиковой панели, даже легче не стало. За спиной почти неслышно возникла вездесущая Реске. – А я говорила, что это было плохой идеей. Только время потратил. И кучу денег. – Бритта, чхать я хотел на эти деньги. Лучше выясни, где он может быть. Робертсону что ли позвони. А, хотя погоди, я сам. Феттель чуть подрагивающими руками достал телефон и нашел в записной книжке телефон Стива. Тот не брал трубку. Ни на первый раз, ни на десятый. Нервы четырехкратного чемпиона уже начинали сдавать. Давно он не ощущал такого бессилия и потерянности. – Ладно, пошли отсюда. – Я тебе талдычу об этом последние 15 минут. Господи, Себастьян, временами ты меня убиваешь. Было ощущение, что у Реске есть волшебная палочка, с помощью которой она убирает с пути всех ненужных людей. Во всяком случае, они относительно спокойно выбрались из клиники и сели в затонированный Инфинити, который Бритта уже успела предусмотрительно снять напрокат. Уже в машине Себ понял, что умирает с голоду. – Бритта, ты в Зальцбурге ориентируешься? – Да, немного, а что? – Где тут есть хороший кофе? – В трех кварталах отсюда есть неплохая кофейня. И достаточно маленькая, чтоб на тебя не пялились все подряд, особенно учитывая то, как ты выглядишь, – как всегда, в первую очередь она думала о его имидже. – А что не так с тем, как я выгляжу? Она не ответила, лишь скептично оглядела еще раз с ног до головы. – Ну, подумаешь, футболка мятая. – Ага, а еще четырехдневная щетина, немытая голова и глаза как у бешеного кролика. Клянусь, если я доберусь до этого финна, то операция ему уже не понадобится – я сама вырву ему позвоночник. – Не преувеличивай, – Себ жестом дал понять, что продолжать этот разговор не желает, и уставился в окно, за которым проплывали живописные австрийские улочки. Мысли, хороводом крутившиеся в голову в течение всей дороги сюда, куда-то улетучились, и осталась только звенящая пустота. В кафе он по настоянию Реске забился в самый темный угол и принялся изучать меню, чтобы хоть как-то себя занять. Он уже собрался было сделать заказ, как на столе завибрировал телефон. Незнакомый номер. Мало ли, вдруг что-то важное. Он взял трубку, Бритта укоризненно развела руками. Он постоянно ему повторяла, чтобы он не отвечал на такие звонки. – Алло? – Это Себастьян? – чуть мурлычущий голос на том конце провода был определенно знаком, но он не мог понять кто это. – Кто это? – Ах, я буду богатой. Хотя да, точно буду, после развода-то. – Енни? – Себастьян, я, честно говоря, была лучшего мнения о твоих умственных способностях. Ты Робертсону чуть телефон не разорвал своими звонками, а мне позвонить даже не догадался. – Но, я думал ты вообще уже в Финляндии, вы же развелись. – Что-то меня пока туда не тянет. Я больше люблю Францию в это время года. Вот как раз сейчас сижу, уплетаю эльзасский яблочный пирог. Вкуснотища! Обязательно попробуй, когда приедешь сюда. – Что? Какой пирог? Ты лучше скажи мне, где Кими! Я был в Зальцбурге, но там его нет. – Пирог, Себастьян, обязательно попробуй, когда приедешь. С этими словами миссис Дальман отключилась. Феттель чуть не швырнул телефон в стену. Что за дурдом! Бритта вопросительно смотрела на него. – Кто это был? – Енни экс-Райкконен. – И что она хотела? – А вот этого я так и не понял. Сказала, что сидит и ест яблочный пирог. Господи, теперь я понимаю, чего Кими с ней развелся. Решив, что не стоит придавать значения причудам Енни, он снова уткнулся в меню. И тут на последней странице внимание привлек список десертов. «Эльзасский яблочный пирог. Попробуйте кусочек Франции у себя на тарелке. Рецепт от лучшего повара Страсбурга» Страсбург! Ну точно, там же он лечился в прошлый раз! Чертова Енни, нет, чтоб напрямую сказать, обязательно надо было загадки устраивать. Весь внутренне ликуя, он решил, пока не подавать виду, чтоб не выслушивать новую порцию нотаций от Бритты. – Так, я буду большой американо, лазанью и вот этот яблочный пирог. *** Райкконен помнил, как ему надели маску с каким-то газом, напоминающим по привкусу перемороженный картофель, и заставили считать от 10 до 1. После цифры 6 он уже ни хрена не помнил, или не понимал. Ему казалось, что он в болиде, в чертовом серебристом болиде Макларена образца 2004 года. Трассу тоже ни с чем не спутать – это Спа. Вот сейчас будет Красная Вода, и на теле финна напрягся каждый мускул, в готовности пройти знаменитую связку. – Ты не пройдешь его, – на носу болида неожиданно появилась Енни, в своем свадебном платье, она легкой укоризной смотрела на него сверху вниз, – тогда прошел, а теперь нет. – Какого…? – прошипел Кими, снимая перчатки и готовясь снять шлем с защитой, но шлема с защитой не оказалось на нем, как и болида. Они сидели на диване в его доме. На том самом диване, который он выкинул после… – Ты не веришь в себя, – сказала уже бывшая жена, обходя диван и подходя к нему сзади, – ты и с Феттелем так, и со мной, и с командой, ты не веришь, что ты достоин большего. Перестал верить. – Ен, что происходит? – дернулся он, убирая ее руки со своих плеч, но ощутил, что в захвате у него оказалась мужская рука. Подняв глаза, он встретился с осуждающим взглядом астурийца. – Алонсо? Да что за чертовщина? – вскочил Кими, понимая, что начинает терять самообладание. – Ты усложняешь все! Ты сам виноват! – В чем, черт возьми, я виноват? – не выдержал Кими. – Во всех своих бедах, – на его плечо легла ладонь, и за спиной снова раздался голос Енни, – ты все усложняешь здесь, в своей голове. Думаешь за нас. Решаешь, что для нас лучше. – Жизнь — это как трасса, – продолжил Фернандо, – а то, что с тобой происходит – это повороты и прямые, где нужно или тормозить, или давить педаль в пол. А ты словно все наоборот делаешь. – Так, стоп! – замотал головой Райкконен, – вы сейчас вообще об одном и том же говорите? Или, еще лучше вопрос, вы вообще со мной разговариваете? – С тобой, – хором ответили Нандо и Ен. –Если бы ты сейчас услышал нас, все стало бы гораздо проще, – ласково провела по его щеке девушка, – дай нам показать, как ты нам дорог, не решай за других. – Бери уже жизнь в свои руки! Иначе из следующего поворота уже можешь не выйти! – ободряюще похлопал его по плечу Фернандо. Неожиданно картинка начала распадаться в цветную пыль, собираясь причудливыми мозаиками в странные фигуры знакомых и незнакомых людей и мест, и Кими стало не по себе, мало ли еще какой Росберг в неглиже привидится. Реальность оказалось до тошноты белой, с ватными ногами, кислющими яблоками и безвкусной овсянкой. А еще с жесткой постелью, излишне вежливыми медсестрами и строгим предписанием двухдневного постельного режима. – Стив, есть десятка? – выдохнул Кими, глядя как диетический пудинг стекает с пластиковой ложки. – Есть, а тебе зачем? Мы заплатили уже всем врачам, сюда никто непредупреждённый не сунется, – удивился Робертсон, доставая бумажник. – Как только ты уйдешь, пойду куплю себе чипсов. – Кими, тебе только завтра разрешат вставать! У тебя так-то дырка в спине! – Размером с игольное ушко. Не неси ерунды, «мамочка». Гони десятку! – засмеявшись, протянул руку финн. – Я не знаю, что с тобой произошло, но мне нравится то, что ты хотя бы улыбаешься и чего-то требуешь. – Пора брать жизнь за рога! – Быка, – поправил его Стив, - а то какая-то странная поговорка. – А быка в первую очередь, красного! *** Ослепительно белоснежные коридоры страсбургской больницы раздражали Себа своей запутанностью и нескончаемостью. Ему казалось, что он идет по ним целую вечность, хотя на самом деле прошло не больше трех минут с того момента, как он, уломав сестру на стойке регистрации разрешить ему пройти в палату Кими, ринулся бежать в указанном направлении. Но по мере приближения к нужному отсеку его шаг замедлялся все сильнее. Рвануть на скорости болида в другую страну было спонтанным решением, сознание в уголке мозга потихоньку отмечало тот факт, что Бритта будет это еще дооолго ему припоминать. Однако не поехать он не мог. А что теперь? Себ понимал, что они оба вели себя как идиоты после той ночи в Индии, ну хорошо, хорошо, он вел себя как идиот, но сути это не меняет. Он швырнул Кими на его же болид, и как теперь узнать, стало ли это причиной предстоящей операции и двух пропущенных гонок. Четырехкратный чемпион в нерешительности замер перед белоснежными ( черт бы их побрал, сойти с ума можно это этого цвета) дверями палаты, за которыми должен был находиться его самый любимый человек. Должен был... Однако когда полный решимости Феттель распахнул двери, он имел удовольствие лицезреть пустую палату с пустой кроватью и смятыми простынями. Впрочем, на кресле возле кровати валялся небрежно брошенный телефон, в котором Себ опознал аппарат Райкконена, тот самый, на который он так безуспешно звонил несколько дней назад. Так, ну, как минимум, палата его, и он сам тоже должен быть где-то поблизости. На операции? Нет, медсестра сказала, что она уже прошла, благополучно при этом. Выписался? Но об этом его бы тоже предупредили. Где, черт бы его побрал, носит этого финна?! В голове крутились самые разные догадки: от реанимации до секса с Алонсо где-нибудь в укромном больничном углу. И неизвестно еще, какая пугала больше. Продолжая размышлять, Себастьян вышел из палаты и направился дальше по коридору. Заметив на стене стрелку с красноречивой пиктограммой чашечки, он вспомнил, что не завтракал. Последней едой был пресловутый яблочный пирог. Мозг настоятельно требовал влить в себя кофе, хотя бы из больничного автомата. Себ свернул в указанном стрелкой направлении, увидел в конце коридора кофейный автомат и радостно направился к нему. По мере приближения до него донесся непонятный звук, а лишь затем он увидел знакомые ноги в больничных штанах, торчащие из-за автомата со снеками. Звук оказался хрустом поглощаемых чипсов. Феттель сначала ошарашенно замер поодаль, а затем осторожно заглянул за автомат, надеясь, что он ошибается. *** Райкконен сидел прямо на ужасающе стерильном полу VIP отделения клиники, в углу между стеной и автоматом со снеками, и с оглушающим хрустом уплетал чипсы с ароматом бекона. Огромная пачка чипсов как по волшебству опустошалась финном, который, казалось, и не слушал гневную тираду Феттеля о «прилетел, прибежал, беспокоился». Он методично отправлял в рот горсти картошки щедро обсыпанной ароматной химией и периодически облизывал пальцы. Себ нервно сглотнул, когда Кими в очередной раз повторил жест, он ловил себя на грязной мыслишке что эти пальцы с этим «пищевым ядом», по слова Хейкки, должен облизывать он. – Чипсы будешь? – подняв на него взгляд прозрачных глаз, с детской наивностью спросил Кими. Себ едва не поперхнулся своим возмущением, он тут, значит, битый час распинался о том, какой он дурак, и о том, что чуть не поседел пока летел, бежал, беспокоился. Что любит его больше всех титулов и болидов вместе взятых, а он ему чипсы предлагает. Но неожиданно Феттель замер, глядя в посветлевший до невозможности взгляд Айсмена, не было в глазах той обреченности и усталости как тогда в паддоке, там была…надежда? Себастьян тяжело вздохнул и, садясь рядом на пол, протянул руку к заветному пакетику. – Давай, – с улыбкой выдохнул он и схватил добрую горсть чипсов из предложенной упаковки. Кими проводил его руку подозрительным взглядом, будто тот забрал именно самые вкусные и ароматные кусочки, но практически тут же вернулся к поеданию лакомства. – Хватит уже все усложнять! – наконец, жуя слова и картофель, сказал Кими. – Ты нужен мне, я нужен тебе, а остальное это лишь связки поворотов на пути. Где-то чисто проходим, где-то выносит с трассы, где-то жжем резину до гари. Короче ерунда все это и мелочи. – А ты где таким философом успел стать? – усмехнулся Феттель. – Под общим наркозом, – все так же жуя, отвечал Кими, – там вообще все проще и понятнее. – Я проверять не буду, на слово поверю. – Да пожалуйста, – сказал Кими доедая наконец чипсы и собираясь со вкусом облизать пальцы от приправ. – Только запомни одно, если захочешь уйти, я тебе ноги переломаю, в трех местах. – Звучит убедительно, – усмехнулся Себ, перехватывая ладонь финна и притягивая такие желанные пальцы к своим губам. *** – О, боже! Меня сейчас стошнит! – провела ладонью по горлу Бритта. – А я за ним замужем была! – кривилась Ен, – 10 лет, между прочим! Бритта посмотрела на девушку взглядом полным сочувствия и сожаления. – О, девчонки, вот вы где! – подходя к стеклянным дверям закрытого отделения радовался Стив, – чипсы будете? Девушки одновременно развернувшись, с трудом сдерживали гримасы отвращения. – Ну уж нет! – почти закричала Енни – Да я теперь вообще их есть не смогу! – Прижимая ладонь ко рту пробормотала Бри. – Может лучше шампанского? – лукаво улыбнулась Енни. – А почему бы и нет? Эти двое явно еще не скоро освободятся, – махнула рукой Бритта в сторону автоматов. *** Бронзовый цвет свечей играл на мраморе и мозаике стен и, преломляясь в золотистых прожилках, бросал блики на влажную бледную кожу, играя в изгибах ключиц. А потом стекал вместе с кусочками пены по блестящим от воды плечам. Упрямый локон, прилипший к мокрой коже, теперь отпечатком страсти лежал на шее, и так хотелось протянуть руку и убрать его, чтобы лишний раз провести кончиками пальцев по нежной коже, ноготками пройтись по загривку, чтобы мурашки током пробежали по телу. Но глаза все еще были затянуты сладкой негой удовольствия, а истома еще не ушла из тела и все, на что хватило Енни, это перегнуться через бортик ванны за бутылкой шампанского. – Думаешь у тебя получится сохранить их отношения в тайне, – спросила она, отпивая напиток прямо из горла. – Если Себастьян откажется от идеи выступать в одной команде, то я почти уверена в успехе, – чуть хриплым голосом ответила Бритта, и сильнее опустилась в ванну, так что теперь тот самый локон плавал на поверхности воды, цепляясь за остатки пены, а острые коленки наоборот торчали над водой. – Себастьян? – изогнула бровь шатенка, – он предлагал Алонсо денег, чтоб тот сам ушел… – Никто не захочет платить Нандо ту зарплату, которую хочет Нандо, – обреченно выдохнула Бри, протягивая руку за бутылкой шампанского. – Нандо хочет Кими, а не зарплату, – ухмыльнулась финка, чертя ноготками дорожки на коленках Бритты. – Я могу ему всю Торо Россо отдать, и академию бонусом, лишь бы он наконец успокоился. – Найди ему нового Кими. – Если на земле найдется еще один такой же как Райкконен я уйду в монастырь! – отпила из бутылки Бри. – Меня с собой взять не забудь! – с этими словами Дальман подалась вперед и, скользнув меж коленок Бритты, попутно пробегая пальцами вдоль женского тела, припала поцелуем к обкусанным в порыве губам, наслаждаясь легким фруктовым ароматом шампанского, а еще больше тихим урчанием блондинки. – Нет, Кими, мы не пойдем в душ вместе, Бритта еще…Что здесь? – в комнату совершенно неожиданно ввалились Ракконен и Феттель, которые вообще-то весь день должны были быть в Цюрихе, пройтись по магазинам и заодно согнать чипсы с боков. Но эти двое в данный момент ошарашенные стояли в дверях ванной. Себастьян не выдержал первым. Закрыв ладонью глаза он пулей вылетел из комнаты, бормоча что-то на немецком про разврат содомию и неминуемый конец света. Кими лишь глубоко вздохнул, окинув взглядом свечи и ванную, полную воды, пены и девушек. Прошлепал по разлитой воде прямиком к бутылке шампанского. – Я уже почти смирился, что моя бывшая жена ошивается в этом доме и никуда не собирается валить, но, Реске, ты-то тут что делаешь? – отпивая шампанское спросил Райкконен, уже собираясь вместе с бутылкой к выходу. – Паутину вынимаю! – засмеялась блондинка, – сам же советовал. Кими глубоко вздохнул и вышел. До сезона 2014 оставалось 3 с половиной месяца.