Паучишка, ты совсем мозги пропил?!

Моя квартира выглядит как город после ядерного взрыва. Разбросанная мебель и остатки упаковок из-под еды ясно говорили о том, что вчера вечерок для меня не задался. Этот чертов Питер, как же бесит его задница, так соблазнительно виляющая у меня перед глазами. Хотя, может и не перед глазами, просто я не могу смотреть никуда больше, когда он поблизости. Как же меня бесят его постоянные отказы, вон какой робкий он у нас! А я же ни на кого другого уже и подрочить нормально не могу. Этот чудовищно обтягивающий костюм разжигает во мне адское желание. И вот сейчас я лежу и думаю о моём Паучке, его приоткрытой маске и ротике, открытом, всё ещё в остатках моих возможных маленьких дэдпульчиков. Ааах! Себя сдерживать всё сложнее… И вот после нескольких дней бешенства, я всё-таки вышел на улицу: воздухом свежим подышать, по пути назад тако заодно куплю. И, ну надо же, этот засранец прошёлся прямо передо мной! С чемоданами, подозрительный какой-то, хотя в тот момент, я смотрел совсем не на чемоданы. И прогуляться нормально не могу, даже отдых мне смог испортить! Уже у подъезда я шёл с тако и огромным стояком. Идя по лестничной клетке, я подумал, что неплохо бы сменить квартиру, а то от этой уже почти ничего не осталось. Вот здесь моему удивлению не было предела: Паучок лично сидел у моей двери и, зарёванный, дудлил водяру! Кто это так обидел моего Спайди?! Он сидел уже в настолько невменяемом и бухом состоянии, что я, по доброте душевной, сам занёс его внутрь. Мне было непонятно, как он узнал, где я живу? Но пока он не протрезвеет, я точно этого не выясню. Он лежит у меня на диване, единственной почти целой вещи, которая осталась после выходных. Паучок такой милый и беззащитный сейчас, и, если бы я не был так возбуждён, я бы даже принес ему одеялко и спел колыбельную. Но член уже вовсю тёк под костюмом и я не мог оставить это без внимания. Его покрасневшее и немного опухшее лицо с ещё оставшимся мокрыми дорожками слёз так манило меня. Спайди смотрел так доверчиво и покорно. Я откинул чемодан и сел на полу подле дивана рядом с ним. Наконец-то я прикоснулся к его лицу, румяной щеке. По моей руке пробежали мурашки, а он прильнул к моей ладони и, не в силах что-то сказать, просто тихо что-то постанывал. Мой любимый Паучок, ты меня просто изводишь. Всё его поведение показывало высшую степень опьянения, и трахнуть его хотелось как никогда. Но я же не хочу что-бы на следующее утро Спайди проснулся с зудящей задницей и полным непониманием случившегося. А терпеть-то становится тяжелее и тяжелее. Но с Паучком так нельзя, да и мне же нужно и моральное удовольствие от секса, ведь просто так я и шлюху трахнуть могу. Поэтому, напоив его Медихроналом, понёс в ванную — отрезвлять. И в который раз я задумался над сменой квартиры — двери в ванную просто не было и даже рядом не лежало, к тому же если Паучок знает, где я живу, то и остальные подавно. Но есть то, что неизменно во всех моих квартирах — моя желтенькая уточка. Хотел было я положить Питера в ванную рядом с ней, а этот гад как вцепился в меня, так мы и рухнули. И только сейчас я заметил, что он спит. Его личико, даже в пьяном виде, как у ангелочка. И я всё-таки трахну его завтра.

***

Pov Питер Я проснулся в какой-то ванной, но у меня, подозрительно, ничего не болело и даже одеяло лежало сверху. Помню только подъезд и… Дэдпула… Чёёёрт…тем более странно, что голова совсем не болит. Я надеюсь, он меня не трахнул?.. задница тоже не зудит. Аккуратно встав из ванной, я решил пойти на кухню — жажда была невыносимой. Выйдя в гостиную, я заметил мужчину, спящего на диване. Подойдя к кухне, я услышал, что он что-то бормочет во сне. Конечно, мне было очень интересно, но сначала я решил выпить воды. Опустошив запасы питья на кухне, я подошёл к дивану и прислушался. Он стонал. Боже, как можно и в снах этим заниматься? Лучше бы мне уйти, нахождение здесь опасно для моей анальной девственности. Но, с другой стороны, не могу же я просто заявиться перед его квартирой пьяный в стельку и потом уйти, пока он не проснулся. В его бормотании я, наконец-то, смог разобрать несколько слов и только тогда понял, что эти стоны — совсем не стоны наслаждения. Первый раз в жизни мне стало жаль его, того человека, который уже реально задолбал своими пошлыми извращёнными шуточками, и который чувствует невероятную боль каждую секунду. Я не заметил, когда он проснулся и поэтому вздрогнул от прикосновения к своим волосам. Мне было так его жаль, что я не отбросил руку, а просто посмотрел с сожалением и грустью. У меня не было сил, чтобы как-то отпираться, ни физических, ни моральных, поэтому, когда он потянул меня на себя, я не противился. Оказавшись сверху, я почувствовал его стояк. Дэдпул поцеловал меня через свою маску, но я никак не отреагировал. Выражение его лица нужно было видеть, даже через маску было заметно охуение, а его удивлённый голос только дополнил картину: — Паучок, ты случайно вчера мозг свой не пропил? А мне вдруг так захотелось обнять его, просто до невозможности. И я обнял, жалко только лица не увидел. — Что случилось у моего любимого мальчика? Кто тебя обидел? Слёзы накатились мне на глаза, совсем как вчера: — Я с тётей поссорился. Ничего страшного, просто я… — я уже захлёбывался рыданиями. — Тихо, милый, тихо, — наслаждаясь объятьями, добровольными объятьями, пытался меня успокоить Дэдпул. Немного полежав так, он встал и повёл меня в ванную. Просто умыться у нас не получилось — брызги, смех, звуки падения — и в итоге я оказался прижат его накачанным телом в ванной. Мужчина поцеловал меня, но уже не так, как в первый раз, более страстно, а я и не упирался, чего мне уже? Мое мнение о нем изменилось, да и не думал я тогда ни о чём. Он постепенно снимал с меня одежду, а ведь на самом деле, это было сложно, мы же мокрые…а красный костюм так облегает его мышцы… Когда я хотел уже снять эту маску, прикрывающую лицо, он остановил меня, так и не дав стянуть её до конца, но губы уже были приоткрыты. Я был в шоке, хоть и знал о его «особенной» внешности, но ТАК её точно представить не мог. Он стал целовать мои ключицы и постепенно спускался ниже. Когда он взял мой член в рот, я едва не задохнулся. — Ну как, ты готов попробовать? — с усмешкой, приблизившись к моему лицу, спросил Дэдпул, а я лишь кивнул. Перевернув меня, он стал целовать мою спину и покусывать шею. — Не бойся, Спайди, я буду аккуратным с тобой, обещаю, — он пытался успокоить меня, но я не мог унять дрожь в теле. Вскоре я почувствовал, как он вводит палец в меня. Это было не больно, но я инстинктивно сжался, ну не могу же я спокойно на это реагировать?! — Я думаю, что под душем тебе будет легче, — угомонил меня Дэдпул и включил тёплую воду, ну как тёплую, поорав несколько секунд под ледяной водой, я наконец почувствовал, что она потеплела. А ведь стало и в правду легче. Он вставил два пальца, и вот это уже было больно: — Хватит, перестань… Он ничего не ответил, просто поцеловал меня за ухом и провёл рукой по члену: будто ток прошёл по всему телу. — Ну что, мой Паучок, я думаю, ты уже готов перейти к самому главному? — это звучало скорее как утверждение, и я немного взбодрился: — Нет, пока ты не снимешь маску. — перевернувшись, я сказал это прямо ему в лицо. Просто мимолётное желание. А лицо то его изменилось. Он отодвинулся от меня насколько это возможно и уже собирался было уйти. — Не уходи, — взяв его за руку, просил я. Я облокотился об него и поцеловал настолько чувственно, на сколько мог. И это сработало: «Да делай уже что хочешь, только дай мне наконец-то трахнуть тебя», меня такой ответ устроил. Стянув маску, я увидел его глаза. Никогда не любил карие, совсем никогда, но эти, они настолько притягательны, я просто не мог отвести взгляд, совсем как Уэйд от моей задницы. Струйки воды бежали по его изувеченному лицу. В голубизне ванной эти карие глаза неестественно сверкали. Он резко вошёл в меня, перед глазами пролетели звёздочки. Он двигался всё быстрее и быстрее, а я мог только терпеть и царапать этот чёртов красный костюм. Я почувствовал, что он уже готов кончить, а его рука снова стала поглаживать мой член. Когда Дэдпул подошёл к финишу, я почувствовал как сперма вытекает из меня. Увидев моё недовольное выражение лица, он начал сосать мне, да так, как никто этого ещё не делал — меньше чем через минуту я уже не мог сдерживаться. Душ всё ещё лил, я совсем не чувствовал себя использованным, только уставшим и, непонятно почему, довольным. Рассмотрев его лицо, я ещё раз поцеловал эти испорченные губы, а он лишь с улыбкой ответил мне: — Спайди, мне кажется, что мозги ты всё-таки пропил.