Привкус чувств на языке

      У Дерека Хейла есть внешность, деньги, любимое и успешное дело приумножающее богатство семьи, есть даже приложение в виде диплома о высшем образовании — мелочь, а приятно. Конечно у него есть стая и сильная уважаемая альфа в виде старшей сестры. А еще у Дерека Хейла есть целый воз удачи и харизмы, раз он смог отхватить себе такой лакомый кусочек, как нежный и чувственный, в меру гениальный и не в меру дерзкий Стайлз. Этот маленький юркий программист, устроившийся в их фирму системным администратором несколько лет назад. Мальчишка, который всем претендентам предпочел вечно хмурого, несносного, высокомерного… В общем Дерека, соглашаясь на безумно невыгодный для него брачный контракт. Видимо действительно любил, раз выбрал младшего Хейла, которому, при всех его достоинствах, по скромному мнению Питера, не хватает только одного — мозгов. Потому что было бы их у молодого миллионера, как и всего остального, в достатке, он бы не был разведен уже как… — Питер взглянул на Ролекс на запястье, — пятнадцать минут.       Ровно 15 минут назад в фамильный особняк Хейлов приехал Стайлз, положил на столик уже подписанные бумаги на развод, дождался пока их подпишет Дерек, и вот теперь ходит по дому, собирая остатки собственных вещей и не обращая внимания на членов уже своей бывшей семьи. И смешно, и тоскливо, честное слово. Но Питер усмехается как и прежде, но чуть мягче, интересуется нужна ли Стайлзу помощь с коробками. Тот вежливо отказывается. Вежливость и отстраненность в шаге от истерики. Питер точно уверен, что, даже без своего сверхчувствительного нюха, он мог бы учуять, как от мальчишки несет передозом лекарств, будто он проглотил пачки три успокоительных. Это оседает горечью на языке. Он его понимает, а потому отворачивается, когда парнишка тащит в машину коробку с книгами, которая весит больше, чем он сам. У Питера возникает логичный вопрос: почему тот не прихватил в помощь отца или лучшего друга? Но тут же отметается как несущественный, потому что ответ ясен, как божий день. И тот и другой мечтают на лоскуты порвать Дерека. Того самого Дерека, что сидит напротив своего дядюшки все такой же хмурый и правильный, как и всегда, и делает вид, что ничего не происходит. Делает вид, что он прав во всем: и в том, что разложил на своем столе секретаршу, и в том, что даже не пытался скрыть, почему это произошло, и в том, что малодушно струсил, не смея бороться за общее прошлое и будущее. Тоска зеленая. Она имеет настолько кислый привкус, что он почти щиплет Питеру язык. Поэтому старший Хейл отводит взгляд и смотрит на Лору, которая не разговаривает с братом с того самого момента, как увезла, в то прекрасное время еще Стайлза Хейла-Стилински подальше из родового имения оборотней. Потому что было рискованно пускать мальчишку за руль в таком состоянии. Сейчас Лора даже не смотрит на брата. Она сидит на диване рядом с Питером и тихо перебирает струны гитары. Лора прекрасно поет. Ей очень идут романсы. Но сейчас ее волчица тоскует, и хозяйка вторит ей, казалось бы бездумно перебирая тонкими пальцами струны, но это не так, мелодия слишком сильно отражает ее состояние. Поэтому, когда в очередной раз Стайлз, теперь уже просто Стилински, проходит за ее спиной, пыхтя от непомерного веса очередной коробки, она не выдерживает и поднимает взгляд на брата. О, в этом взгляде столько всего, что кислоту на языке мигом перебивает привкус жженого сахара с примесью целой ложки измельченного красного перца.       Не знающий может решить, что в этом взгляде, направленном на Дерека, читается только одно: он мудак. Знающий лишь тихо вздохнет. Потому что все гораздо глубже, болезненней, безысходней. Альфа любит мальчишку. Альфе больно, противно и тоскливо. Все, что останавливает Альфу от того, чтобы разодрать нерадивого бету на лоскуты, это то, что бета — ее кровный брат. Дерек тушуется, как стушевался в свое время и Питер под точно таким же взглядом своей старшей сестры. Дежавю имеет странный привкус, терпкий и горьковатый одновременно. Похоже на вино. Самое странное, что он, Питер, накосячил тогда точно так же, разве что женат не был. Но велика ли разница, если первопричины одинаковы? Волк требует продолжения рода. Так было и будет всегда. И права была Талия: думать об этом надо было до того, как связывать свою жизнь с тем, кто родить не может по определению. Лора мягче своей матери, она не выскажет брату все в лицо, как это сделала Талия в свое время. Она тогда кричала так, что волк Питера свернулся в клубок и стыдливо спрятал нос, она рвала и метала. Она всадила когти ему в шею. И сделала правильно. Лора же пока не может взять на себя функцию реставратора чужих отношений. А вот Питер может все, потому что не боится скандалов и истерик. Поэтому и поднимается на ноги, со скучающим видом берет со столика лежащие на нем документы о разводе, кидает их в разожженный камин, затем забирает с полочки в прихожей ключи от машины Стайлза, которую тот оставил открытой на время перетаскивания вещей, и покидает дом, садясь в эту самую машину и уезжая под скептично-насмешливым взглядом Лоры, которая так же сбегает из дома под возмущенные крики Стайлза и обреченный взгляд Дерека.       Питер лишь усмехается и думает о том, что стоит заехать к ювелиру и отдать, наконец, эскизы кольца с гравировкой трикселиона, и неважно, что первой благодарностью за подарок будет удар в лицо, наверняка кастетом, возможно, даже смазанным аконитом. Правда неважно. Ведь Крис вспыльчив. И отходит он тоже быстро. Однажды, это спасло их отношения. Спасет и сейчас. Пусть они и не расстанутся от опрометчивого поступка Питера, но мини апокалипсис от гнева Арджента никто не отменял. Но Питер перетерпит и терпеливо дождется, пока его строптивый охотник наденет кольцо. И предвкушение этого действа разливается привкусом разнотравного меда на языке оборотня.