Двое под одной коробкой

Эрик вылез из мусорного бака. Отряхнулся от налипшего мусора и зашипел вслед уходящему человеку, выкинувшему мешок с пищевыми отходами в его временное пристанище. В шуме машин шипение Эрика осталось незамеченным. — Люди, — презрительно произнес Эрик. — Равнодушные, неблагодарные… лысые. День не задался с самого утра. Какой-то ребенок бросил в Эрика куриной ножкой, обглоданной настолько, что Эрик даже не смог утолить голод. Позже Эрик прохаживался перед домами и заметил в окне очень странное существо: толстое, пушистое, похожее на серый мохнатый шар. Взгляд существа показался Эрику насмешливым. Оно сощурило глаза и потрогало стекло перед собой короткой мохнатой лапой — Эрик оскалился в ответ. А теперь еще и это. Как-то, ночуя в одном из людских домов, из светящегося ящика Эрик услышал о философе, живущем в бочке. — Этот благородный муж разбирался в настоящих удобствах, — самодовольно сказал Эрик. С тех пор он стал гордо называть себя «философом мусорного бака» и с удовольствием предавался бы размышлениям на его дне, если бы не люди и не клуб адских котов Шоу. Эрик почесал шрам на месте откушенного уха. Еще будучи маленьким и неуклюжим котенком, он поклялся себе отомстить за всю отобранную еду и унижения. Прошло много месяцев, Эрик лишился уха, а черный короткошерстный Шоу жил и процветал. Заскучав, Эрик направился обратно, чтобы в одном из двухэтажных домов — презренных порождений рук человеческих — найти того толстого кота и посмеяться над ним. Кот спал на прежнем месте — на подоконнике, зарывшись мордочкой в лапы. Впрочем, кое-что свидетельствовало о том, что он просто дремал — обычно шотландские вислоухие спят на спине. — Эй ты! — прошипел Эрик. — Бесхарактерная когтеточка. Предатель! Люди убьют тебя, как только ты перестанешь быть им полезен. Но кот в окне только сладко всхрапнул. — Шшшш! — повторил Эрик. – Шш! Наконец, кот зашевелился. Он неторопливо поднялся, посмотрел на Эрика и спрыгнул прочь с подоконника. Эрик прошел через сад к кошачьей дверце. — Здравствуй, незнакомец. Кот мурлыкал доброжелательно. Он приподнял головой дверцу и с любопытством смотрел на Эрика из недр дома. — Доброго дня. И как тебе живется в этой клетке? Не жалуешься? — О чем ты? — кот протянул к Эрику свою толстую лапку. — Я следил за тобой. Ты позволяешь людям себя трогать. Ты пользуешься их подачками. Не удивлюсь, если ты даже позволил им себя кастрировать, чтобы не пачкать их драгоценное ковровое покрытие. — Ничего подобного, друг мой. Я справляюсь со своими инстинктами — у Рейвен и мысли не было о кастрации. — Рейвен — это та презренная безволосая, которой ты разрешаешь брать себя на руки? — Рейвен — моя хозяйка. Она очень милая и чешет меня за ушками, как я люблю, — кот мурлыкнул и зажмурился. — Я Чарльз, а как зовут тебя? Я слышал, у бродяг бывают особенные клички. Рыжий красавец? Могучая лапа? — Просто Эрик. — Давай потремся носами в честь знакомства. Не успел Эрик ответить, как Чарльз начал перелазить к нему через туннель под кошачьей дверцей. Он дошел до середины и остановился, застряв самой толстой частью. Эрик не сдержал торжествующего шипения. — Эх, а ведь два месяца назад все было совсем иначе, — Чарльз вздохнул. — Теперь ты видишь вред людских подачек? Ты беззащитен, из-за людей ты даже не в состоянии выбраться из клетки. — Наоборот, друг мой. Рейвен посадила меня на диету, когда увидела, что я не могу больше запрыгнуть на стол. А Хэнк сделал мне специальную лесенку, ведущую на подоконник. Люди заботятся обо мне. — Что такое диета? — Эрик был озадачен. — Это когда вместо жирного коровьего молочка тебе приходится пить диетическую витаминизированную смесь из вакуумных пакетов. Чарльз сокрушенно покачал головой. Его усы опустились. — Люди раскормили тебя, а теперь издеваются. Видишь, люди омерзительны. А ведь они не достойны быть помеченными тобой, не достойны омыть твои лапы. — Ну вообще-то я очень люблю, когда Рейвен моет мне лапки и чешет животик. Я люблю воду. — Чарльз, ты какой-то ненормальный кот. Ты порабощен людьми. Мы — коты, мы не должны никому подчиняться. Внезапно Эрик кое-что заметил. Из-за поворота вышел глава клуба адских котов — черный, покрытый боевыми шрамами Себастьян Шоу. Его шерсть блестела и лоснилась на солнце. Эрик настороженно поднял хвост. — Опасность, — сказал он. — Чарльз, возвращайся домой. — Я бы с радостью, но я не могу, видишь? — Чарльз попытался втянуть пушистый живот. — Эта кошачья дверца мне мала. Медлить было нельзя — Шоу приближался. За ним из-за угла вышло несколько членов клуба адских котов — все поджарые, опытные, матерые. Эрик представил, как один из них вцепляется в мягкое ушко Чарльза и сжимает челюсти, и вздрогнул. — Эрик, друг мой, давай пойдем на переговоры. — С ними не получится никаких переговоров! Видишь? — Эрик указал на шрам на своей голове. — Но всегда есть… Эрик больше не слушал — он поднял мощную лапу и одним резким движением задвинул Чарльза обратно. Позже он видел, как Чарльз наблюдает за ним в окно. Чтобы показать, на что он способен, Эрик изловчился и полоснул Шоу под хвостом лапой с выпущенными когтями. В ответ Шоу попытался откусить ему второе ухо. Их вой разносился по нескольким улицам. Дверь одного из домов открылась. — Брысь! Пошли вон! — сверху обрушился холодный водопад. Эрик униженно поджал хвост и побрел к мусорному баку — зализать раны, душевные и телесные. Люди снова испортили ему торжество — а ведь Эрик так был близок к победе. Что подумает о нем Чарльз? Эрик перевалился через край своего жилища и устроился среди объедков. Он вспомнил о философии и попытался заняться аутотренингом. — Я — благородный кот, — сказал он. — Я — благородный кот. Солнце исчезло и начало холодать. Медленно опускался вечер. — Я — благородный кот, — прижав ухо к голове, повторил Эрик. На краю неба, за последним домом, сверкнула молния. — Благородный, благородный кот. Конечно, Эрик бы никогда не заплакал — трудности не сломят его. Но иногда так хотелось презренных благ цивилизации. Эрик надвинул крышку бака, чтобы защититься от дождя, вспомнил о Чарльзе, прижавшего к толстой тушке свои короткие лапки, и уснул, обернув вокруг тела ободранный рыжий хвост. *** — Эрик, — Чарльз замурлыкал. — Заходи ко мне, Эрик, выпьешь со мной молока. — А люди? — Рейвен на работе, так что нам никто не помешает. — Прости, — сказал Чарльз, указав лапой на миску с молоком. — Меня поят только диетическим, так что оно не слишком вкусное. — Ничего, ничего. Эрик окунул морду в молоко и усиленно залакал. Не рассказывать же Чарльзу, что последний раз он пил этот напиток кошачьих богов, когда жил у стариков со светящимся ящиком. — Нравится, друг мой? Эрик вылизал миску и старательно слизал с шерсти последние капли. — Совсем недурно. — А теперь пойдем поиграем, — Чарльз подтолкнул его в сторону кошачьего домика. — С пробочкой, с крышечкой или с игрушечной мышкой. Или после обеда ты предпочитаешь поспать? Эрик воздержался от ответа. — Я могу вылизать тебя. Тебе явно необходим заботливый язык. — Нечего меня вылизывать, у меня и так все в порядке. — Конечно-конечно, друг мой, — Чарльз погладил его мягкой лапкой. — И все-таки, ты бы оказал мне большую честь, если бы позволил себя вылизать. А если тебе не понравится, я сразу остановлюсь. — Ладно, только из уважения к кошачьему племени, представителем которого ты являешься. Эрик улегся на подстилку, делая вид, что ему все еще совсем, совсем не нравится эта идея. Чарльз подошел к нему и приступил — от удовольствия он закатил глаза. После Чарльз извинился и ушел отрыгивать, а Эрик поднялся по полочкам на вершину кошачьего домика. Он задремал и почувствовал, как рядом устраивается что-то большое, мягкое и толстое. Раздалось урчание — от силы вибраций Эрик едва не свалился вниз. — Чарльз? — мурлыкнул он сквозь сон. — Спи, друг мой, я разбужу тебя перед приходом Рейвен. И Эрик снова уснул. *** Рейвен шла по коридору следом за сотрудником кошачьего приюта. Благодаря поддержке психолога она решилась, наконец, разделить дом с кем-то, кто поможет ей избавиться от стресса. — Я бы хотела взять котенка, — объяснила она, договариваясь о встрече. — Не старше двух месяцев — он должен быть ручным. То же самое Рейвен повторила подозрительному мужчине в белой футболке с логотипом приюта, больше похожему на квотербека, чем на человека, разбирающегося в котятах. — Логан, — представился мужчина. — Я покажу вам вольер с самыми маленькими. Они прошли в дальний конец комнаты, и там, среди десятка крошечных, тонко пищащих созданий, Рейвен увидела его — котенка своей мечты. Она сразу поняла это, когда посмотрела в его голубые глаза. Рейвен наклонилась, чтобы достать его из вольера. — Осторожнее, — буркнул Логан. — Вот так, под животик. Не жмите пальцами. Котенок, пригревшись на бескрайней человеческой груди, мурлыкнул и начал урчать. Рейвен отметила, какое у него громкое, уверенное урчание. — Вы можете называть его как хотите, но вообще его зовут Чарльз. Он длинношерстный, так что понадобится много кошачьей мяты. И помните, что шотландская вислоухая — очень любвеобильная порода. Не забывайте об играх и о физическом контакте. — И вот еще что, — Логан отвел Рейвен в сторону после оформления документов. Котенок тыкался в углы переноски. — Держите. Увидев кусок ношеной клетчатой рубашки, Рейвен вопросительно подняла брови. — Он думает, что я его мама, — пояснил Логан. — Они все думают. Положите ткань в кошачий домик, чтобы Чарльз не слишком скучал. Рейвен кивнула. Она отнесла переноску в машину, и вскоре они уже неслись по автостраде, оставляя позади километры. Чарльза ждал новый дом, а Рейвен — спасение от постоянного стресса, связанного с работой и вечно недовольной Эммой Фрост. *** — Эрик, Эрик! Прости меня. — Что случилось? Эрик проснулся. Зевнул и повернул голову, чтобы узнать, в чем дело. — Эрик, мне очень жаль. Я забыл разбудить тебя. Слышишь, как поворачивается в замке ключ? Это Рейвен. Чарльз обнял лапы хвостом — он выглядел виноватым. Эрик мгновенно насторожился — после всего, что было, он не осмеливался доверять людям. Рождение бледным зимним утром, материнский сосок и слепые, как он сам, братья. А через неделю — помойка, голод, коты Шоу, откушенное ухо, несправедливость и пинки ногами. — Чарльз, я вынужден выцарапать ей глаза, — принял решение Эрик. — Я понимаю, что тебе может быть неприятно, но это единственный выход. — Подожди-подожди, друг мой! — Чарльз начал свой путь по полочкам вниз. Его пушистое тело колыхалось при каждом прыжке. — Слишком рано для таких радикальных мер. Я прошу тебя дать Рейвен шанс. Эрик послушался Чарльза, но все-таки настороженно замер, готовясь бежать при первой возможности. Или прыгнуть вперед, выпустив когти. Покусанную резиновую мышку Чарльза, лежащую на пути к свободе, Эрик нетерпеливо отпихнул в сторону. — А вот и мой мальчик! — услышал Эрик из прихожей. — Как прошел твой день? Иди сюда, дай мне тебя обнять и проверить вес. Эрик спрыгнул на пол и подошел к двери. Рейвен держала Чарльза под передними лапами, а задние — толстые и пушистые — покачивались далеко внизу. — Мы на верном пути, — сказала Рейвен. — Диета приносит свои плоды. И тут она заметила Эрика. Чарльз жалобно мяукнул. — Кто это тут с тобой? Чарльз издал протяжную и ласковую, мастерски отмурлыканную трель. Рейвен тут же отвлеклась. Эрик пробежал мимо ее ног: вперед, вперед, через кошачью дверцу, быстрее, еще быстрее. Он не остановился, пока не добежал до своего мусорного бака. *** Эрик бы пришел в бешенство: Чарльза купали в ванне, с пеной, мылом и антиблошиным шампунем. Чарльз перевернулся на спину, намекая, чтобы его погладили. Рейвен засмеялась и почесала ему животик. Рейвен была идеальной хозяйкой — щедрой, заботливой и послушной. Все портила только диета, но в этом вопросе Рейвен оказалась непреклонной. — Ко мне скоро придет мой босс, — сказала она. — Эмма Фрост, помнишь ее? Ужасно раздражающая персона и к тому же не любит котов. Но моя работа действительно важна для меня, ты ведь будешь умницей и побудешь пару часов в спальне? — Нет проблем, — промурлыкал Чарльз, поднимая переднюю лапу. — Я вполне могу убить эти два часа, играя с пробочками. Рейвен, конечно, не поняла его — люди вообще были достаточно ограниченными, хоть и милыми — тут Чарльз соглашался с Эриком. Но Рейвен обернула Чарльза мягким полотенцем и проследила, чтобы вода не попала ему в ушки, и Чарльзу этого было вполне достаточно. В конце концов, он мог удовлетворить свои интеллектуальные потребности, побеседовав с Эриком или заглянув в один из удобно лежащих на столе справочников. *** Эмма Фрост расположилась в гостиной, а ее белая шуба осталась лежать в прихожей. Чарльз прошел мимо несколько раз, борясь с искушением. Такая белая, такая мягкая. В итоге Чарльз решил, что никому не навредит, если он позволит себе вздремнуть на этой прекрасной шубе. Не было сомнений, что первоначально шубы придумали для того, чтобы на них спали такие достойные самодостаточные коты, как он. Чарльз запрыгнул в самое сердце белоснежного меха, перевернулся на спину, поджал лапки и уснул. Пробуждение было резким и неприятным. — Что это? — закричала Эмма. — Что это в моей шубе? — Это Чарльз. Рейвен, казалось, была напугана. — Нет, я не об этом. Я знаю, что это за животное. Меня больше интересует, что оно сделало с моей шубой. И тут Чарльз, окончательно пробудившись, осознал ужасное. Шуба пахла самым лучшим запахом в мире — его личным. Сам того не заметив, Чарльз пометил шубу босса своей хозяйки. — Отвратительно, — Эмма Фрост столкнула Чарльза в сторону и приподняла шубу за рукав. — Теперь это невозможно носить. — Я покрою расходы. — Само собой, моя дорогая. Но речь о другом. В прошлый раз ваш кот линял на моих коленях, в позапрошлый — отрыгнул комок шерсти в мою сумку. Вы понимаете, что это неприемлемо? Рейвен, побледнев, кивнула. Чарльз спрятался за ее ногой и прижал ушки к голове. Он захотел на руки — прочь от хлопот, волнений и стресса. — А теперь я узнаю, что вы его даже не кастрировали. Моему терпению пришел конец. Если вы не хотите, чтобы я вас уволила, позаботьтесь о кастрации в течение недели. Я прослежу. Рейвен ответила не сразу, и в эту минуту жизнь, словно летающий диск фрисби, пронеслась у Чарльза перед глазами: сильные заботливые руки мамы, изысканный вкус молока, уют собственного кошачьего домика, самообразование, крышечки, пробочки, Эрик и, наконец, трагическое событие, которое изменит его жизнь навсегда. — Хорошо, — сказала Рейвен. Чарльз ощутил, как от стресса медленно выпадают шерстинки из его хвоста. Он читал о кастрации и слышал жалобы несчастных жертв — Чарльз не хотел повторить их судьбу. — Прекрасно. Я заеду через неделю. *** Эрик выслушал Чарльза, воинственно приподняв единственное ухо. — Я же говорил, что люди тебя уничтожат. Они подлые, нечего ждать от них добра. А теперь хотят лишить тебя единственной радости, доступной коту. — Ну почему же, — Чарльз даже немного огорчился: Эрик явно не подозревал в нем больших интеллектуальных глубин. — Мне доставляет удовольствие чтение, а так же размышления о бытие и мире. Эрик не стал спорить. Он раздраженно махнул лапой, но вскоре успокоил свой разум и принял решение. — Остается единственный выход — сбежать. Размышлять о бытие ты вполне сможешь в моем мусорном баке, которым я готов с тобой поделиться. Там очень уютно. Чарльз начал колебаться. Ему не хотелось покидать свой кошачий домик и подушечку, сшитую из куска клетчатой рубашки — единственной памяти, что осталась у него от мамы. — Ты должен решиться, Чарльз. Все бренно, и только твоя кошачья гордость является константой. Не цепляйся за материальное. — Боюсь, мне нужно все обдумать, друг мой. — У нас нет времени. И Чарльз решился. Эрик вытолкнул его через кошачью дверцу; они заторопились прочь. На углу Эрик остановился. — Смотри! Возле мусорных баков стояло несколько молодых человеческих особей: одна из них пнула Эриково жилище ногой в кроссовке, и в этот момент Эрик остался бездомным. — Как подло! — возмущался Эрик. Они бежали, куда глаза глядят. — Нет, клянусь теплым боком моей матери, сегодня люди превзошли самих себя. Мы, коты — вершина эволюции — и что нам остается? Ютиться на свалках, в холоде и без еды, терпеть нападения и боль, или подчиниться тем, кто стоит на более низкой ступени развития. Чарльз замедлил бег. Он хотел прочитать Эрику лекцию о добре и справедливости, о волшебной силе слова, но ему не хватало дыхания. Лапки Чарльза, не привычные к таким долгим переходам, устали, в длинной шерсти на животике запутались листья и мусор. А потом ситуация усложнилась еще больше. — Эрик, — позвал Чарльз. — Кажется, я занозил левую заднюю. — Покажи ее сейчас же. Чарльз сел и приподнял лапу. Никогда в жизни с ним не случалось подобного, а в справочниках о таком не писали. Теоретически Чарльз представлял, что нужно делать, но не верил, что его язык, приспособленный под лакание и вылизывание шерстки, окажется достаточно ловким. — Стой, — очень серьезно попросил Эрик. — Дай мне. Он зажал лапу Чарльза своими и начал старательно вылизывать. Было больно, но Чарльз терпел. Шло время; заноза начала выходить. — Так-так-так, посмотрите, кто тут у нас. Эрик обернулся, отпрыгнул и зашипел. — Себастьян Шоу собственной персоной. А так же адские коты — все в сборе. — Ты очень проницателен, мой котик. Как ушко, не болит? Хвост Эрика заходил из стороны в сторону. — Эрик и его толстый домашний друг. Как мило. — Бежим, Чарльз, — сказал Эрик, обернувшись. — Беги первым, я их задержу. — Но моя лапа… — Тогда спрячься за угол дома. Бойня началась. *** Позже Чарльз будет вспоминать этот эпизод, посмеиваясь и уверяя себя, что он совсем не испугался. Но на самом деле Чарльз был смертельно напуган — он сидел за углом, прижав к себе лапку и презирая себя за трусость. Эрик отчаянно дрался — выдирал клочья шерсти, кусал и протыкал острыми когтями вражеские шкуры. Чарльз не выдержал, когда увидел, что красивый рыжий мех Эрика запачкался кровью. Зажмурив глаза от страха, Чарльз вбежал в гущу сражения и придавил собой первое попавшееся кошачье тело. Позже оказалось, что это был Шоу. Чарльз сел на него и душил животом, пока Шоу не потерял сознание от нехватки кислорода. Эрик раскидывал в стороны оставшихся членов клуба. Победа над Шоу далась Чарльзу легко — для нее не потребовалось ничего, кроме веса, который был у Чарльза в достатке. — Ты задавил его, — с удивлением отметил Эрик. — А теперь отвернись. Чарльз не смотрел, но слышал звуки, от которых наружу попросилась вся шерсть, проглоченная за последнее время. — Не убивай его, друг мой, — сказал Чарльз, не слезая, впрочем, в сторону. — О, я не убью его. Совсем даже не убью. От зловещего мурлыканья Чарльзу стало не по себе. Эрик едва успел оттащить Шоу за мусорный бак, когда пришла Рейвен. Она прижала Чарльза к груди, гладила его и просила прощения. — Раз тебя так угнетает идея кастрации, то мы не будем ничего делать. По правде сказать, я давно хотела отправить эту суку Фрост туда, где ей самое место. Чарльз радостно мяукнул и заурчал. Он обрадовался еще больше, когда Рейвен заметила Эрика и пригласила его в гости выпить молока. Чарльз надеялся, что Эриковы приоритеты все же позволят ему согласиться на визит. *** А вскоре они поехали навещать маму. — Я всегда проверяю своих бывших питомцев, — сказал позвонивший однажды Логан. — Как им живется и все такое. Чарльз сидел в переноске: сердце его громко билось. В нем, среди кусочков, выделенных под любовь к образованию, крышечкам и кусочкам фольги, к ниточкам, к вкусному молоку и Эрику, был один самый важный: кусочек, полный любви к заботливой и давно потерянной маме. Мама была так же совершенна, как и раньше. Запах ее, состоящий из запаха сигарет, леса и кошачьей шерстки, был самым родным и вкусным — вкуснее лучшего кошачьего корма. Руки мамы подхватили Чарльза, как будто он ничего не весил, и заключили в крепкое материнское объятие. — Мама, — промурлыкал Чарльз. — Я так по тебе скучал. Его первое детское воспоминание было связано с мамой: вот она, затушив сигарету о кирпичную стену дома, наклоняется, чтобы поднять Чарльза и его сестру. Мама ласково удерживает Чарльза под животиком, устраивает их обоих под своей курткой и говорит: — Кто это выбросил таких красавцев? Пойдем, я отвезу вас домой. А потом: мама и теплая ванна, новые братья и сестры, мама и запах ее кожаной куртки. Мама кормит Чарльза из пипетки разведенным молоком, мама дает Чарльзу его первый корм для котят. Позже Чарльза опустили в вольер, чтобы познакомить его с новыми мамиными детьми. Они были крошечные — двое рыженьких, серые и один полосатый. Все они сгрудились вокруг Чарльза и начали греться. — Друзья мои, — произнес Чарльз. — Рад познакомиться с вами. Котята запищали. — У вас впереди длинный путь. Запомните самое главное: откусывание ушей не принесет вам мира. Мы все равны, и люди ничем не хуже нас. Пример этому — наша мама. Крупный рыжий котенок согласно кивнул. — Я научу вас управлять вашими силами. Во-первых, люди любят, когда вы урчите. Во-вторых, вы можете просить у людей еду одним взмахом лапы. Если вы ляжете на спинку, они не смогут устоять. В-третьих, люди поддаются дрессировке. Котята замяукали. Они оказались очень талантливыми учениками. fin