Атмосферненько

- И он мне еще говорит: возле реки. И он мне еще говорит: давай прогуляемся, тут отличный район. - Не ворчи, Николас, это некрасиво. Алекс протягивает бутылку, чуть трясет ей. Виски внутри соблазнительно плещется. - Пасиб. Ник меняет свою сигарету на бутылку. Прежде чем сделать глоток, он облизывает горло, просто чтобы почувствовать вкус на губах и кончике языка. Виски обжигает внутренности и заставляет вздрогнуть – дешевый, дрянной виски, потому что Алекс потратил большую часть их карманных денег на eBay на новую педаль «для песни». Другую руку он прячет в карман и сжимает пальцы, пытаясь согреться, и нащупывает там маленькую пластиковую фигурку короля на троне, которую он сегодня купил, когда они проходили мимо рынка Падди. Наверное, когда-то это было украшение для свадебного торта, но сейчас рисунок на лице уже стерся, а корона надломилась с одного края, так что указательным пальцем он чувствует острую кромку. Алекс делает долгую затяжку, вдыхая через стиснутые зубы. - Жрать охота, - говорит он, Ник отбирает у него сигарету и возвращает бутылку. - Надо было купить на рынке шербета, говорил же тебе. Алекс издает тихий ворчливый звук в знак согласия и прикладывается к бутылке – так же как Ник только что, хотя Ник не уверен, что он сам пьет в такой же манере, такой… кхм. Он смотрит, как Алекс делает мелкие глотки, прижав язык к нижней губе, его выступающий кадык вздрагивает в такт глоткам. - Чего? – спрашивает Алекс, утирая рот тыльной стороной ладони. - А ничего, - отзывается Ник, прижимая палец к сколу на пластиковой фигурке и вдыхая так глубоко, что в легких свербит. Алекс отходит в сторону и, толкая Ника плечом, показывает на ветхий мост через реку Клайд. - Пошли к рельсам. И если там ничего интересного не найдется, пойдем обратно. Он вытаскивает сигарету прямо изо рта Ника и заталкивает бутылку в плоский карман его бушлата. Его узловатые покрасневшие пальцы стискивают коричневый фильтр сигареты. - Платишь ты, - бурчит Ник, обнимая Алекса за талию, запуская ледяные пальцы под пояс его парки на гусином пуху, под грубую ткань толстовки и ощущая сквозь тонкую рубашку тепло его кожи. - Ну разумеется, любовь моя, - Алекс выворачивается из холодных рук Ника и всем весом повисает на его плече. Закатив глаза, Ник отпихивает его. * - Ты сказал к рельсам, а не на рельсы. Алекс щурится на солнце, которое зависло в воздухе за скелетом моста как холодный стеклянный шар. - Ой, ну а ради меня?.. Свет окутывает его лицо оранжевыми бликами и сиреневыми тенями, делая его выражение пустым. Четкие и острые скулы, к которым часто прижимался губами и пьяный Ник, и трезвый Ник. Он проводил пальцем по этим скулам, снимая ресницу, а как-то даже слизнул попавшую туда каплю водки, даже не подумав, что творит, и он помнит ощущение тонкой, шероховатой кожи на языке. Дурацкое долбанное солнце, дурацкий долбанный Алекс. - Твою ж мать, - Ник запрокидывает голову и шумно выдыхает, - Хорошо. Но там нихрена нет, попомни мои слова. - Ради бога, не теряй надежду так скоро. Ты всегда так пессимистичен. - Неправда. Пока они идут, Алекс срывает травинку и разрывает на части. - Наткнулся утром на чувака какого-то. Ник склоняет голову: - Не знал, что ты куда-то ходил. Где? - На кухне. - А… Алекс поднимает бровь, и Ник притворяется, что утирает рот, чтобы скрыть усмешку. - Не знаю, буду ли я теперь его видеть на регулярной основе, потому что тогда надо будет не забывать хотя бы штаны надевать, прежде чем идти ставить чайник. - Да ладно? – фыркает Ник. - Ну да! У человека должно же быть право нагишом ходить у себя дома. Ник вздыхает, и Алекс слегка пихает его локтем. - Ревнуешь? - Тебя? – смеется Ник. - Завидуешь моей мужественности? Ник тоже толкает его локтем. Алекс неожиданно оборачивается к нему, еще раз пихает в бок и вцепляется в него, и он уже знает, где будет наиболее щекотно даже через толстую шерстяную ткань. Ник хохочет и пытается вывернуться, но Алекс неумолим, и у Ника уже немного подкашиваются колени. - Моему неотразимому обаянию? – Алекс сжимает его в крепких объятиях и щекочет под ребрами, пытаясь забраться под куртку Ника. - Блять, ну хватит, а! – Ник рывком вцепляется в серую шапку Алекса, сжимает её в кулаке и стягивает, прижимая к себе, пока пальцы Алекса изо всех сил щекочут его предплечья. - Отдай! – пыхтит Алекс, силясь заставить Ника выпрямиться и выпустить шапку, - Это напрасная трата времени! Ник заходится в истерическом хохоте – руки Алекса проходятся по его подмышкам и животу – и кидает шапку куда-то в сторону, а резкий западный ветер подхватывает её и несет в сторону моста. - Дерьмо и дважды твою ж мать, - Алекс пускается в погоню за шапкой, путаясь в длинных и неуклюжих ногах, совершенно непривычных к бегу. Посмеиваясь, Ник бежит следом и, хотя он знает, что возмездие неизбежно, но не в ближайшие пару месяцев точно, потому что Алекса – как он подметил – очень легко отвлечь. Если только речь не идет о выпивке. Тогда уж он вцепится в тебя мертвой хваткой и хрена с два отпустит. - Поймал? – кричит он, когда Алекс делает резкий прыжок, а затем выпрямляется. - Поймал, и теперь платить будешь ты. - Ну разумеется, дорогуша, - смеется Ник, преувеличенно изображая акцент северянина, и, идя рядом с Алексом, взъерошивает его мокрые волосы. На ладони остается липкий след от чего-бы-то-ни-было, что Алекс вчера на себя вылил, потому что утром, прежде чем пойти вытаскивать Ника в холодрыгу, душ принимать он не стал. Ник откидывает с глаз челку, заправляя её за ухо. Он смаргивает и ему кажется, что так, без занавеси волос перед глазами, он словно снял с плеч ношу. - Весь изгваздался, - бурчит Алекс, расстегивая куртку и встряхивая её, он легко запрыгивает на железнодорожные пути, пересекающие Клайд. – Блин, у меня аж кишки замерзли. - Потому что долбанный дубак на дворе. Ник чувствует, как его рот растягивается в глупейшей улыбке. Алекс похож на странную, нелетающую птицу. Алекс стоит, балансируя на рельсе, его парка хлопает на ветру. - Я думал, мы согласились, что это все ради меня. Ник фыркает. - Ну тогда показывай, куда идти, Рентон. Ему странным образом нравится то, как Алекс прищуривается, от чего его ухмылка немного перекашивается. Даже когда он в вечер знакомства уже в пятый раз свистнул у Алекса водку – этот прищур Алекса не стал менее притягательным, а когда Алекс толкнул его в грудь – пульс Ника участился - Не думаю, что я уже видел эту улыбку, - объявляет Алекс, оборачиваясь и идя по рельсам. Ветер относит в сторону Ника его слова – и клочок пуха с капюшона парки. Ник идет следом по рельсу, ставя пятку одной ноги впритык к носку другой. * Алекс сидит на земле и смотрит на Ника снизу вверх, в его рту – незажженная сигарета. - Дай прикурить, а, будь добр Ник весь съеживается над ним, укрывая ладонями оранжевый огонек сигареты. - Уверен, что ветку не используют? Закурив, Алекс запрокидывает голову и делает вдох, прищуривая один глаз и косясь на Ника. - Нет, я просто долбанутый на всю голову. - Знаешь, это не особенно успокаивает, - Ник садится на корточки и выдергивает траву, проросшую между деревянными шпалами. Он разминает замерзшие, покрасневшие руки и прячет их в карманах. – Сейчас уже кажется, что у меня дома не так и плохо. - А я и не говорил, что там плохо, - Алекс протягивает ему сигарету. Ник наклоняется и, не забирая сигарету из его рук, затягивается и чувствует привкус виски на фильтре. Они ненадолго замолкают. А когда Ник чувствует, что лодыжки устали, снова наклоняется вперед, опираясь коленями на ляжки Алекса. Так они в молчании курят по очереди. Ник сжимает кулаки в карманах, руки Алекса становятся всё более красными. Странный рокот прокатывается по земле – Ник ощущает его пятками. Когда Алекс снова предлагает затянуться, он резко выдыхает, мотая головой. - Что это? Алекс пожимает плечами, раздавливая окурок о рельс. - А хрен знает. Самолет? Ник кладет ладонь на рельс, шипя от прикосновения к холодному металлу. Рельс дрожит под его рукой, и он оборачивается: - Эм, Алекс. - Да, Николас. - Кто сказал, что ветку не используют? - Хм… - Алекс выпячивает подбородок, - Упс?.. Ник хватает его за запястье и тянет. Сердце стучит возле кадыка. - Подъем и бегом, блять! Алекс неуклюже вскакивает и они припускают вдоль рельсов. Поезд грохочет за их спинами. Глаза Ника слезятся от бьющего в лицо ветра, ноги только чудом не заплетаются и приземляются на шпалы, а не на гравий в провалах между ними. Алекс опережает его, длинные ноги мелькают только так. Он что-то кричит, но Ник не слышит и слова за шумом крови в ушах и визгом свистка товарняка. - Заткнись и беги! Они спрыгивают с моста буквально за секунды до того, как поезд съезжает на берег, и бросаются на мягкую траву, пышно разросшуюся в стороне от рельсов. Ник приземляется прямиком на Алекса, который распростерся на спине. Поезд проносится мимо с оглушительным рокотом, Ник, подняв голову, краем глаза еще видит товарняк, хоть половину обзора ему и закрывает парка Алекса. Даже после того, как поезд проехал, он еще чувствует сотрясающую землю дрожь, и не сразу понимает, что это от хохота сотрясается Алекс. И даже не может на него злиться, потому что кровь кипит, точно так, как в тот вечер, когда Ник был абсолютно уверен, что сейчас ему надерет зад этот полоумный не-совсем-шотландец. - Иисус, Мария, Иосиф, - выдыхает он и смеется так, что едва может говорить, - Иисус, чтоб его, Христос. Алекс ерошит волосы Ника. - Извиняй, мужик, - на самом деле не похоже, чтобы он действительно раскаивался. Как будто они только что и не избежали верной гибели, угодив под поезд. - Да все норм. - Отдыхай, - сонно предлагает Алекс. Ник улыбается небу, покойно устроившись затылком на груди Алекса, прижавшись щекой коже. Он ведь хотел сгрести его в охапку еще с того, первого вечера, когда, сидя с Алексом на заднем сиденье машины Боба, который предложил подвезти до дома, Алекс, весь теплый и вялый, прижимался к его боку, обдавая шею Ника проспиртованным дыханием. Ник знал привкус этого дыхания на языке, а Алекс посмотрел на него из-под ресниц, переложил руку на его живот и сказал: «Ты прелесть, просто прелесть». Ник часто-часто моргает, смотрит вдаль, на рельсы, которые сворачивают на юг, и поднимает голову, заметив отблеск заходящего солнца на металлической обшивке. - Чего? Ник приподнимается и, опираясь на локоть, показывает кивком. - Чего это? Алекс отпихивает его в сторону и садится, хмурясь. - Думаю, это одно из тех зданий, где художники тусили. Сейчас заброшено уже, - он замолкает и, хотя он силится не смотреть на скептически поднятые брови Ника, его губы чуть вздрагивают, - Честное слово, заброшено. На этот раз я точно знаю. Ник хмыкает и, когда солнечный блик пропадает, уже отчетливо видит громоздкое кирпичное складское здание, окруженное сетчатым забором. На месте окон – пустые провалы. В мозгу словно щекочет. Алекс сжимает губы и выжидающе смотрит на Ника. - Я не собираюсь считать это твоим достижением, - объявляет тот, поднимаясь и отряхивая траву и грязь с брюк. - А надо. - Все равно не собираюсь. Алекс усмехается, раскачиваясь с носков на пятки. - Идем. Идут медленно. У них еще час до наступления темноты. * Не так уж сложно перебраться через забор. Нику кажется, что до переезда в Глазго у него особо не было возможности попрактиковаться в штурме таких стен – немцы предпочитали камень и цемент – но, похоже, это из тех навыков, которые приобретаешь достаточно быстро. Прежде чем полезть на забор вслед за Алексом, он перебрасывает на другую сторону свое пальто. Когда он приземляется по другую сторону забора, Алекс уже, задрав голову, рассматривает здание, попутно отряхивая изношенные лацканы. Ник что-то бормочет, и Алекс кидает ему пальто: - Жидкая кровь, - говорит он рассеянно. - Понятное дело. - Думаю, там сможем забраться, - Алекс показывает на одну из стен здания, возле которой стоит проржавевшая мусорка. – По водосточной трубе. Видишь, можно ноги поставить? Они подходят к мусорке и Алекс, на пробу, забирается на крышку. Ник считает пролеты до оконных проемов. - Шестой этаж? - Дамы вперед. Ник подтягивается на руках и вдруг понимает, что не так уж и страшно. С Алексом даже самые странные идеи кажутся вполне себе нормальными. Здание построено так, что кирпичи – через определенные промежутки – выдаются вперед, но ногу особенно некуда поставить. Добравшись до оконного проема, он натягивает манжеты на руки и приказывает самому себе не смотреть вниз. Сломанное стекло или сломанная шея. Выбирать не из чего. - Осторожней, - окликает он, нашаривая опору, - Можно порезаться. Внутри не особенно и затхло – Ник думал, будет хуже – потому что окна выбиты, а на дворе стоит чудесная шотландская осень. Какой-то громоздкий хлам накрыт пластиковыми листами, а под крышей и слева, на чердаке, гнездятся голуби. - Голубиное дерьмо, - объявляет Алекс, едва усевшись в оконном проеме. - Но создает некоторую атмосферу, не находишь? – Ник осторожно приподнимает край одного из листов пластика. Под ним – что-то похожее на стул, выглядящее странно и некомфортно. Тыча носком обуви в деревянный пол, Алекс обходит комнату, хлопает по розеткам и выключателям. - Я бы сказал, что идеально. - Ну, давно уже я столько полезного не делал за день. Алекс молчит, неожиданно скисший, хотя Нику кажется, что поводов упасть духом у него нет. Он снимает парку и кладет её на какой-то еще предмет мебели. - Ты в норме? – спрашивает Ник. Вытащив из-под крутки шарф, он обматывает его вокруг озябших ладоней. Голуби воркуют и перепархивают с места на место, а Ник думает, как долго уже они тут живут. Алекс проводит ладонью по кирпичной кладке стены, прежде чем подойти к Нику и засунуть руки в задние карманы его брюк. Ник вздрагивает, резко поднимая глаза, и чувствует, как тяжело бьется его сердце. Алекс отстраняется, в его руках – бутылка, открутив крышку, он делает глоток, не сводя при этом взгляда с лица Ника. Ник никогда не замечал, насколько Алекс его выше. Он так-то знал, что сам он пониже большинства знакомых, но понял, что спустя какое-то время привыкал и уже казалось, что они одного роста. Ему всегда казалось, что Алекс не выше него. Но сейчас Алекс чуть сутулится, чтобы их глаза были на одном уровне. - Слушай, повтори-ка, как та штука произносится, - ни к селу, ни к городу спрашивает Алекс. Ник не сразу понимает, о чем тот, но даже когда, наконец, понимает – кажется, что дар речи его совершенно покинул. Он смутно вспоминает вчерашние попытки научить Алекса немецкому, пока их не отвлек какой-то ирландец. - Чего? - Ну та штука, - улыбается Алекс, показывая чуть неровные зубы из-за которых улыбка кажется покосившейся. – Как это произносится? Ник откашливается и сглатывает что-то похожее на ком пыли, застрявший в горле. - Для песни? Ich heisse… - Нет, - шепчет Алекс, закрывая бутылку и позволяя ей выпасть из своей руки, - Другое. Ник неловко смеется. Воздух вокруг влажный и густой, и Ник весь ужасно взмок. Он просто чувствует, как от него разит – теплой, сырой шерстью, от которой, должно быть, идет пар. - Нет, честно, я не понимаю, о чем ты. - Ты просто прелесть, правда? - Алекс наклоняется вперед и прижимается к его лбу своим, - Просто прелесть, чудо… Прекрати – хочет сказать Ник. Прекрати, я же сразу постарался забыть эту мысль, я же знал, что это без толку. - Мне это по-немецки произнести? – выдавливает он, и Алекс вздыхает: - Твою ж мать, Николас. Алекс отбирает шарф и роняет его на пыльный и грязный пол, чуть склоняя голову. Ник задерживает дыхание – и вдруг, губы Алекса медленно, аккуратно прикасаются к его губам. А на вкус он как дешевый, дрянной виски и уксусные чипсы, которые съел, прежде чем идти на прогулку. Губы Алекса сухие и обветренные и он быстро облизывается, прежде прикусить верхнюю губу Ника. Ник тянется к нему, шумно выдыхая, и прижимает ладони к его лопаткам, лишь бы удержаться на ногах. Он чувствует размеренное, ровное биение сердца Алекса и думает – чувствует ли Алекс его ускорившийся пульс, как сердце тяжело стучит в груди, и в висках, и промеж ног. Когда Алекс снова облизывает губы и запускает язык в его рот, от едва слышного влажного звука у Ника начинает кружиться голова. Его язык и этот звук обдают Ника жаром, еще один звук, – тихий, почти стон – и вот уже Алекс смеется, прижимаясь улыбающимся ртом к губам Ника. Ник прижимает ладони к бедрам Алекса, забирается под свитер и рубашку. Кожа Алекса кажется горячечно-жаркой. - Эй! – Алекс вздрагивает и затем берет лицо Ника в свои ладони, так, что большими пальцами он прикасается к щекам, а остальными – обхватывает затылок, и грубовато гладит пряди волос у висков заскорузлыми подушечками пальцев. Его язык скользит по нижней губе Ника, который замер, открыв рот, когда тот пытается втянуть язык Алекса в свой рот – но Алекс не позволяет, по-прежнему расслабленно касаясь языком его губ и нёба. Это уже похоже на борьбу, и Ник понимает, что единственное, что он слышит – неровное, сбивчивое дыхание Алекса и воркование голубей под крышей. Он просовывает руку между ними, хватаясь за мягкую ткань джинсовых брюк Алекса, и расстегивает две верхние пуговицы. Ник чувствует жар Алекса, его запах, и думает, что он сам забыл, как дышать, что его легкие полны Алексом – а тот чуть прикусывает его верхнюю губу. Алекс немного отстраняется, чтобы Нику было проще двигаться, и Ник бросается вперед, скользя ладонями по внутренней стороне бедер Алекса, прижимаясь к его длинным ногам собственными бедрами. Он возбужден настолько, что это уже больно, и думает только том, что лишь бы не, лишь бы не кончить прямиком в штаны, как какой-то озабоченный подросток. Но он все равно прижимается к бедрам Алекса, думая, что остановится, остановится, когда будет уже совсем невтерпеж, а Алекс рассеянно целует его. Ник понимает, что он возится с молнией на его брюках. Последние пуговицы на брюках Алекса расстегнуты – тогда же, когда Алексу удается разобраться с «собачкой» замка на брюках Ника. Алекс снова прижимается к его лбу своим. Оба взмокли, кожа липкая и скользкая от пота, а руки Ника скользят вниз. И пока он только думает, что хочет снять с Алекса джинсы, ладони того уже сжимают его голые бедра, стягивая вниз брюки – и Нику становится холодно. Он смыкает пальцы вокруг члена Алекса, и тот резко отстраняется, а затем прижимается ближе. В его жарком дыхании на своем лице Ник чувствует запах земли. Алекс издает «ах», ленивое, доносящееся будто из самого нутра, и его ладонь в свою очередь обхватывает член Ника, уже скользкий от смазки. - Еба-а… - хочет сказать Ник, но звук теряется в сиплом, надрывном дыхании, когда оба они одновременно начинают двигаться, медленно и сильно, чуть царапая костяшками друг друга. Свободной рукой он обхватывает бедра Алекса – рука скользит сначала выше, затем ниже, и снова выше, пока его ладонь не замирает на чуть впалой, потной пояснице. Он думает, что хочет запомнить как можно больше. Ник тянет Алекса к себе – дыхание распирает грудь – и чувствует, что сбивается с ритма, и Алекс с силой прижимается к нему, неуклюже скользя губами по его щеке и виску – громкие, рваные вдохи, – а рука не перестает касаться низа его живота. Уши закладывает, мир вокруг становится мягким и всё его существо сосредоточено на тяжелом, густом желании, тянущем в низу живота, и на мгновение он чувствует пик удовольствия, от которого сразу вспоминает ленивые утра в постели и красно-оранжевое солнце, поднимающееся над Бриггейт, а затем все пропадает, мысли становятся тончайшими, почти невидимыми нитями. Он слышит всхлипывающий стон и понимает, что это он стонет – а его рука вдруг становится горяче-мокрой, как и живот, и внутренняя сторона бедер. Его колени начинают подкашиваться, и движения становятся всё более неаккуратными, Алекс выдыхает что-то, отдаленно напоминающее слова, уткнувшись в его плечо, мускулы на его спине напрягаются, вздрагивают, и неожиданно ладонь Ника становится еще более скользкой и липкой, а Ник языком чувствует солоноватый запах. Ник прислоняется к кирпичной стене, цепляясь пальцами за шлевки на джинсах Алекса. Их бедра соприкасаются – и все такое липкое, сырое – Ник стискивает зубы, переполненный чувствами и ощущениями, а Алекс испускает дрожащий смешок. Их дыхание синхронно выравнивается. - Вот так, Ник, - наконец бормочет Алекс, проводя относительно чистой рукой по своему лицу и убирая за ухо пряди волос. - Вот так, Алекс, - бормочет в ответ Ник. Громко выдохнув, он подается вперед и проводит языком по щеке Алекса. Это странно. Может, вовсе не от водки был тот привкус… он прижимает язык к нёбу и закусывает губу, силясь не улыбаться. Алекс подмигивает и отстраняется, вытирая липкую ладонь о джинсы и снова надевая их. Ник смотрит, как его дрожащие пальцы не сразу справляются с верхней пуговицей – а потом дело идет быстрее. Какое-то время Ник еще стоит так, штаны вокруг щиколоток, и Алекс, поправляя ворот рубашки, самодовольно усмехается. Закатив глаза, Ник одевается и тоже проводит ладонью по волосам. - Ну, я бы сказал, надо нам ключи раздобыть, - объявляет Алекс, на неуверенных ногах слоняясь по комнате с вялым видом человека, который только что от души потрахался. – В смысле, раз уж домик был крещен. Ник смеется и обтирает ладонь о кирпичную стену, к которой он прислонялся, а Алекс – впервые на его памяти – выглядит так, будто у него голова идет кругом. - На воротах же висит табличка с именем владельца. - Придется голубей выгнать, - говорит Ник, отряхивая шарф и снова обматывая его вокруг шеи. - Ну, не знаю, - Алекс садится на пустой оконный проем, - С ними как-то атмосферненько, разве нет? - Да заткнись ты, - смеется Ник, - Ублюдок. Алекс начинает спускаться по водосточной трубе и пропадает из виду. Ник смотрит вдаль, на другой берег реки, на здание Бриггейт, а за его спиной голуби устраиваются спать, воркуя, шелестя перьями и щелкая клювами. Он моргает – глаза слезятся от холодного ветра. «Атмосферненько» - думает он и, тряхнув головой, следует за Алексом.