Куколка

Вся жизнь Ин Ха, это тюбики с краской, набор кисточек и холст. Последний — отвратительно белый. «Девственный!» — пошловато хихикнул бы недалёкий братец. Взгляду, даже зацепиться не за что. Скучно. И ей бы его раскрасить: изобразить, например, букет цветов, который притащил вчера отмороженный поклонник (а, ведь можно представить, что на самом деле, это был Ю Чонг), или шестидесятый автобус, конечным маршрутом которого является, кажется, аэропорт… Но, карьера великой художницы, как-то не сложилась с самого начала. Не переносятся мечты на бумагу вот так просто, а щедрые мазки кисточкой сливаются в одну огромную кляксу. Да, и цвета она унылого, ничего не выражающего. Скомкать бы бумагу и выбросить! И тюбик тоже. Вот, спрашивается, кому она вообще нужна, эта серая краска…? Детство у малышей Пэк не задалось. Еще бы, с такими-то неуравновешенными родственничками, чтоб им всем пусто было. Хотя, обалдую Ин Хо повезло в жизни немного больше — просто так, в силу своего младшего возраста. Ну, а потом, была ещё и надбавка за ценность. Удачливый, талантливый пианистишко. У Ин Ха таких козырей за пазухой не имелось, а вот злобный взгляд исподлобья получался чуть ли не виртуозно. Дошло до того, что в какой-то момент, после очередной серии побоев, орошение тёмного угла слезами не принесло облегчения. А, вот желание громко завыть, вцепиться в горло обидчику и царапаться до крови, пожалуй, появилось. Она и сейчас, через столько лет, реагирует на внешний раздражитель по старой схеме, разве что арсенал уловок увеличился, да приходится учитывать ВМО (время, место, обстоятельства). Лучшая защита — нападение, как бы обмусолено это ни звучало. Эй, недоумки, прошло то время, когда Пэк Ин Ха была «девочкой для битья». Девушка лениво затягивается тонкой сигареткой и критически рассматривает себя в зеркале. Сейчас, её жизнь, это пудра, румяна, омолаживающий крем в баночке, кисточки для макияжа и палитра теней. Серый она по-прежнему ненавидит — он слишком хорошо сочетается с мешками под глазами, да «гусиными лапками» в уголках. Природный «холст» — лицо гламурной дивы, который в своём естественном виде уже не «бел и свеж», а скорее бледен. «Красота — страшная сила», — цинично рассуждает Ин Ха, — «Сила, способная подчинять себе дураков и слабонервных. Пока такие существуют на этом свете, все будет в ажуре». Какой именно «ажур» она имеет в виду, когда денежные карточки стремительно превращаются в бесполезный кусок пластика, кавалеры разбегаются, а квартира ускользает из цепких коготков, девушка предпочитает не уточнять. Строить воздушные замки, безусловно, приятно, но надежностью здесь и не пахнёт, ведь они имеют дурную привычку разваливаться в самый неподходящий момент. Впрочем, любой момент окажется неподходящим, если ты заворачивалась в иллюзии, как в кокон, последние лет шесть. Городская куколка безумно усмехается: Ценной, любимой бабочкой ей, в конечном счёте, не стать. Разве, что только «Ночной», но до этого, даже она не опустится. Хэй, какие тут, к лешему, бабочки, если мечты давно развеяны, Ю Чонг наверняка дарит её цветы той рыжей подлизе, а денег на безбедное проживание в другой стране никто не даст, так что автобус с аэропортом могут смело идти куда подальше? И в груди, там, где должна быть душа, здоровенная такая дырка, ноль, серая пустота. Замаскированная броской одеждой, протухшей завистью и остатками сердца, чтобы никто не догадался. Ну, может, кроме брата, но его самого призраки прошлого душат, поскорее отвязаться бы. К счастью, этот бег по кругу не может быть вечным.

***

Чье-то мельтешение на периферии отвлекает от ночных размышлений. Ин Ха с силой прихлопывает неудачливую платяную моль, и тут же бежит осматривать одежду в шкафу, ругаясь в полголоса: — Чертовы паразиты!