"Если встречу на улице свою судьбу, непременно набью морду этой гадине…" - Макс Фрай.
Сонгю просыпается от того, что кто-то несильно бьёт его в живот, а потом некрепко обнимает. Рядом лежит спящее тело, а рука владельца на животе Гю. Сонгю щурится немного. Глаза ещё не привыкли к солнечным лучам. Через несколько секунд «всявидящее» око человека начинает постепенно привыкать и всё отчетливее различать. Ухён лежит, приластивщись к животу Кима. На улице осень и утренний холод даёт о себе знать. Одеяло покоится у ног старшего, а младший абсолютно голым телом пытается пригрется об Гю. Сонгю бы умильнулся этой картине, если бы не обстоятельство, из-за которого всё произошло. У Нама на бёдрах синяки, поставленные пальцами; на шее рана от зубов и вокруг маленькой раны засохшая кровь. Гю закрывает глаза, пытаясь исчезнуть, не видеть эту картину, которую он сам и сотворил. Ким всё же открывает глаза и смотрит на лицо своей судьбы: тот спит спокойно, будто не он вчера скулил от боли, а потом от наслаждения. Будто не он заставил страдать сердце влюблённого Гю. Будто не он умолял быть осторожнее, а потом просил большего. Будто он — совсем не он. На губе маленькие раны от поцелуев, пухлые губы, опухшие как от ботекса. Лохматые блондинистые волосы, которые так красиво сочетаются с белоснежной кожей и солнечным лучом, попадающим на них. Сонгю не хотел бы это признавать, но ему всё нравится. Нравится, что не кто-то другой поставил эти засосы, а он. Нравится, что хоть не душа, но хотя бы тело Нам Ухёна его. Он уже второй месяц пытается добиться и души, но всё безуспешно. Сонгю ненавидит всё это. Ненавидит Нам Ухёна, который его и не его одновременно. Ненавидит судьбу, которая так рано пыталась их разлучить. Ненавидит людей, у которых всё просто. Гю никогда не хотел, чтобы всё было так сложно. Он хочет спокойствия, он устал всё время ждать. — Эй, Нам Ухён, проснись, — Сонгю говорит слова очень нежно, пытаясь хоть так загладить вину. — Ухённи, уже обед. Ты опаздал на работу. — Дай... поспать, — Нам бормочет совсем тихо и добавляет, — ты тоже... спи. — Ладно, поспи немного. Я в душ, — он прикрывает Ухёна одеялом и медленно идёт в сторону ванной комнаты. Ким видит своё отражение в зеркале. Волосы торчат в разную сторону, а на шее несколько засосов от поцелуев, но у него хотя бы нет синяков, хотя... — О, Боже, Нам Ухён, что ты сотворил с моей спиной? — в отражении себя он плохо видит свою заднюю часть тела, но следы коротких ногтей очень хорошо различимы. Они пугают немного, хотя это скорее следы прекрасной ночи, а не насилия. Сонгю никогда бы это не признал, но его это заводит немного. Решив, что пока не будет надевать футболку, в одних трениках идёт в сторону кухни, чтобы приготовить кофе для себя и чай для Ухёна. А ещё ищет аптечку и слышит: «Чёртов Ким Сонгю» и быстро приближающие шаги обладателя голоса. — Ты совсем охуел? Что ты со мной сделал? — младший стоит в одних боксерах с мокрыми руками и лицом, явно спешил и даже руки не высушил. - Почему я выгляжу, как побитый шайкой бандитов, а потом изнасилованный? - Ухён развел свои мокрые руки в сторону, тем самым пытаясь показать своё тело. Сонгю не смог сдержать смеха, он повернулся спиной к Ухёну и начал лить уже скипевшую воду в чайник, а тем временем блондин охнул и быстрыми шагами потопал обратно в ванную. Брюнет хитро улыбнулся. Наверное, Ухён, увидев спину старшего, и понял, что пострадал не только он. Нам возвращается через минут десять. Он уже причесан и одет не в свою одежду. — Где аптечка? Я не смог её найти, — немного хмуро сообщает тот. — Ещё раз «Доброе утро», — Сонгю всё ещё немного смешно, Наму обижается как маленький и никак не может сесть на стул. — Что встал? Садись. — Не могу, — Ухён дует покусанную губу, — попа болит, — поначалу старший удивляется, а потом хмурит брови. Нам выглядит очень мило, но Гю прекрасно знает, что тому больно. — Прости. Я не хотел делать тебе больно. Давай намажем чем-нибудь? — Ким улыбается уголками губ и блондин не может не ответить тем же. — Поэтому я и искал аптечку. Ну, тебя тоже нужно намазать, — Ухён чешет затылок. — Я тоже не знал, что будет так больно. Ты не виноват, — со счастливой улыбкой отвечает младший. — Ты не знал? — Сонгю удивляется, ставит приготовленный «завтрак» на стол и среди многочисленных тумбочек на кухне ищет маленькую коробку с медикаментами. — Я думал, что у тебя я не первый, — после этой фразы улыбка с лица Нама сползает. — Что ты этим хочешь сказать? — Брось, Наму. Думал, раз ты не чувствуешь меня, то я не чувствую тебя? — Гю говорит, даже не смотря в сторону Ухёна. Ему так же больно, как и больно младшему. — Ты знал, — блондин говорит еле слышно, но Сонгю слышит. — Ты с самого начала всё знал. — Возможно, — Гю находит аптечку, ставит на стол и, открывая её, слышит то, что не хотел бы слышать хоть когда-либо ещё. — Мёнсу не мог рассказать, значит, ты... — но его обрывают на полфразе. — Перестань! — Ким злится, у него раздуваются ноздри, а красивые руки сжимаются в кулак. — Перестань говорить о нём! — Сонгю слишком зол. Он никогда не думал, что его так будет бесить имя собственного брата, но это случается только тогда, когда это имя вылетает из уст его Ухёна. Его Ухёна! Ничьего больше. — Так он знал, что ты спал с другим? Почему он знает о тебе больше, чем я? — Нам столбенеет, округляет глаза и понимает, что выдал себя сам. — Я не понимаю, тебе нравлюсь я или мой брат?! —Я... — Ухён тушуется и притупляет глаза. — Отвечай, я сказал!***
Два с половиной месяца назад.
Ухён смотрит на своё отражение и решает, что попал по полной программе. Как он мог согласиться на такое? Где были его мозги? — Ого, а тебе идёт, — Сонёль давится смехом, а второму из парней явно не смешно. — Как я теперь на работу пойду? Меня же только недавно в штат взяли, — глаза Нама наполняются слезами, но они не выходят из орбит, будто ждут команды. — Ты сам виноват, — горделиво сообщает Ли, — незачем было спорить с великим и прекрасным Ли Сонёлем! — Вообще-то, «великий и ужасный», а не «прекрасный». — Дытц. Без тебя знаю, — в глазах младшего искрятся черти. — Идём, тебе нужно оплатить труд парикмахера, — Ухён покорно идёт в сторону кассы, низко опустив голову. Когда Нам соглашался на спор, он и не знал, что всё обернется так. Тот, который выиграет, мог выбрать любую прическу для проигравшего, но откуда ему было знать, что Сонёль стал таким двинутым за последние годы и выберет для Ухёна блонд?! Блонд, чёрт вас подери! — Воу, Ухён, это ты? — Привет, — угрюмо здоровается Нам. — Добрый вечер, нуна, — счастливо улыбается Ёль. — Привет, Сонёль. Заходите, ребята. А тебе идёт, — она подмигивает и спешит на кухню. — Будете что-нибудь? — Нет, не надо. Лучше отдохни, — кричит ей вслед Нам. — У твоего брата отличный вкус на женщин, — продолжает улыбаться. Ухён кивает. Да, у его брата прекрасная жена, Сандра для него стала неким отвлекающим моментом в жизни. — Когда он возвращается? — Через неделю, — на ходу бросает блондин. Они медленно поднимаются в комнату Ухёна. — Когда придёт Дону? — Позвони, узнаешь, — Намстар не меняет тон. — Ой, ну, перестань грустить, — фальшиво-сочувствующим лицом шатен добавляет, — ты просто красавчик. — Без тебя знаю, — дразнит его Нам. — Бука. — Безмозглый баран. — Сам такой, — словестную «войну» прерывает рингтон в телефоне Ухёна. — Это Дону? — интересуется Ли. — Нет. Мой знакомый, — на экране светится имя «Ким Мёнсу», Нам глотает слюну и через несколько секунд всё же берёт трубку. — Алло? Ага. Зачем? — удивляется, но всё же быстро отвечает. — Где? Не хочу. Я занят... Хорошо. Буду через пятнадцать минут. Нет, быстрее не могу. Всё. Пока, — Ухён раздражённо кладет трубку и переводит взгляд на Сонёля. — Мне нужно кое-куда съездить. Поиграй во что-нибудь. Дону придет через полчаса. — Всё нормально? Мне с тобой нельзя? — осторожно спрашивает младший. — Нет. Не волнуйся. Я быстро, — шатен понимающе кивает.***
Ухён спешит в сторону клуба, где примерно должен находиться Мёнсу. На улице темно, а детское время уже наступило. Многолюдно. Первое, что делает Нам — ищет машину Кима. За своё молчание тот требует слишком многого. — О, когда ты успел покраситься? — немного пьяно хихикает брюнет. Мёнсу стоит, облокотившись о свою иномарку, на парковке мало машин. Правильно, какой идиот придёт пить на машине? — Тебе-то какая разница? — огрызается старший. Его наглым образом вырвали в единственный выходной день на неделе. — Почему ты сегодня такой злобный? — Нам тяжело вздыхает. — Дай ключи. Я подвезу тебя домой, — блондин тянет руку, таким образом прося дать ключи. — Ик, я не могу их найти, — совсем неаккуратно и зло Ухён берётся на поиск кимовских ключей в карманах обладателя машины. Тот наблюдает, как ухёновские руки блуждают по его карманам, Нам совсем незамечает взгляд на себе. — О, вот же они, — Намстар, нашедший злосчастные ключи, невольно улыбается. — А тебе не кажется странным, что ты слишком близко находишься ко мне? — прежде пьяный Мёнсу, как кажется блондину, слишком быстро трезвеет. Наму спешит отстраниться, но рука на его кисти задерживает на месте. А машина сзади не даёт далеко «уйти». — А тебе блонд идёт, — Ухён вопросительно поднимает брови, типо «может, отпустишь?», а потом несильно пытается вырвать свою кисть из захвата. — Так как я сегодня пьяный, - Мёнсу отпускает руку, но не самого Ухёна, — побьёшь меня позже, — правая рука младшего опускается на талию, а левая держит за голову. Четвёртым человеком, который целует Нам Ухёна, становится Ким Мёнсу. Брат его судьбы. Брат его будущей любви. Брат, у которого нет шансов на взаимность. Он — ошибка, которую Наму никогда не совершит.