"Carrot cake"/Морковный пирог

Предупреждение: брань. — Ну, же, дорогая. Давай, поднимайся с земли. Ты простудишься. Спутанное сознание Белль с трудом осознало теплые руки, гладящие ее по плечам и пытающиеся поднять ее, и прекратившие падать на ее голову капли дождя. Она даже не поняла, что ее ноги подкосились, и она упала на колени на асфальт, по прежнему закрывая лицо руками, чтобы заглушить рыдания. — Пожалуйста, Белль, вставай и пойдем внутрь. Ну же, милая. Белль отняла руки от лица и увидела стоящих над ней Бабулю и Мэри-Маргарет: первая ласково потирала ей плечи, а в руках второй был огромный зонт, скрывающий их всех от дождя. Дальше, вниз по улице, Белль могла видеть Руби, все еще стоящую на проезжей части и кричащую вслед исчезнувшей машине Голда. — Руби! — резко крикнула ей ее бабушка. — Руби, ты устраиваешь здесь из всего этого сцену, и это никоим образом не помогает! — но ее голос снова стал мягким и уговаривающим, когда она вернула свое внимание к Белль. — Давай, дорогая, пожалуйста, вставай. Пошатываясь, Белль поднялась на ноги, пока Бабуля продолжала крепко держать ее за плечи. Мэри-Маргарет заправила выбившиеся из прически и намокшие от дождя и слез пряди Белль, и Руби, наконец, прекратила кричать и, развернувшись, направилась следом за ними в дом. Места под зонтиком на всех не хватило. — Белль, — начал Гэри, когда они поравнялись с входной дверью. — Убирайся, — прорычала Руби. — Ты вызвал более чем достаточно вреда за один вечер. Убирайся, или я тебя разукрашу так, что мама родная не узнает. — Удалитесь с моей собственности, или я вызову полицию, и вас выгонят, — холодно произнесла Бабуля. — На самому деле, я могу сделать это прямо сейчас. Грэм! — Да? — появился в дверях Грэм. — Пожалуйста, будь так добр, отведи этого… нарушителя подальше отсюда, — попросила Бабуля. — Конечно, мэм, — Грэм достал из кармана удостоверение и показал его Гэри. — Полагаю, у вас нет возражений против просьбы дамы. Не сказав больше ни слова, Гэри вышел на улицу. Белль слышала, как его шаги становились все тише, пока Руби не закрыла за ним дверь. Все в доме знали, что случилось — Белль даже не удивилась, если бы вся улица знала, усилиями Руби — но все держали почтительную дистанцию, разговаривая в приглушенных тонах на кухне и в гостиной, оставляя девицу в беде в руках очень преданных и верных драконов семьи Лукас: Бабули и Руби. Только Эмма, вышедшая вместе с Грэмом, ждала в коридоре. Она крепко обняла свою подругу, позволив Мэри-Маргарет отнести зонтик на кухню. — Останься с Белль, мы с Эммой постараемся разрядить ситуацию, — поручила Руби Бабуля. — Конечно, — ответила Руби, снова спокойная и готовая разобраться с любым кризисом, все ее ранние выходки забыты. — Давай, милая, пойдем, выберемся из этого цирка. Она поднялась с Белль по лестнице в свою спальню, где всего лишь пару часов назад они все готовились к вечеринке, болтая и смеясь по пустякам, не переживая ни о чем. — Я так виновата перед Астрид и Лероем, — пробормотала Белль, потому что ей было куда легче сосредоточиться на беспокойстве по поводу чужих проблем, чем пытаться найти решения, как, черт возьми, разобраться со своими собственными. — Я только что испортила их вечеринку. — Они поймут, — успокоила ее Руби. — А старина Лерой, так вообще уже на пол пути к алкогольному забвению. Вряд ли он что-то завтра об этом вспомнит. — Я бы тоже так хотела. — Нет, не хотела, — мягко, но настойчиво произнесла ее подруга. — Раскалывающаяся голова завтра утром ничем бы тебе не помогла, так? Белль покачала головой и позволила Руби затащить себя в ее комнату, ту же комнату, которую она занимала с тех пор, как переехала к Бабуле еще ребенком. В ней еще по прежнему хранились воспоминания о детстве: Руби никогда не удосужилась сделать полный переход из комнаты для ребенка к комнате для подростка, а затем для взрослого. Когда они зашли, она включила розовую гирлянду, которую повесили, когда Руби была еще шесть и она боялась темноты. И несмотря на то, что ее свет жутко дисгармонировал с бордовыми простынями и шторами, по-своему это было мило. Обычно Белль нравилась комната Руби с ее маленькими деталями из разных лет жизни, небрежно пристроенных друг к другу, вместе выглядящих как полный беспорядок, но дарящие ощущение уюта. Но сейчас она не видела ничего из этого, уткнувшись в подушку, снова переживая ту сцену на улице в своей голове. — Вот так, отпусти это, дай этому выйти, — Руби села на кровать позади нее, поглаживая ее по спине и бормоча успокаивающие слова. — У тебя было очень тяжелое время, так что теперь тебе просто нужно все выплакать. Поэтому Белль плакала, но слезы в большинстве своем были вызваны не уже случившимися событиями, а ожиданием того, что должно будет произойти дальше. В холодному свете дня, когда все они придут в чувства и смогут спокойно соображать, все снова всплывет на поверхность, и от этого нельзя будет ни спрятаться, ни скрыться, до тех пор, пока они со всем не разберутся. Холодная, жестокая правда. И цветы. Маленькая, отстраненная часть Белль все продолжала думать о них. Цветы, которые не предназначались ни ей, ни какой-либо другой женщине. — Даже не знаю, что хуже, — размышляла Руби. — Тот факт, что Гэри заявился сюда без приглашения и предупреждения, надеясь на примирение, при этом не задумываясь оскорбляя тебя и Голда, или то, что Голд оставил тебя одну, разбираться со всем этим. — Он только что узнал, что его девушка замужем, — пробормотала Белль. — Единственно, что я хотела бы в такой ситуации, было бы сбежать без оглядки, оставив всех самостоятельно разбираться со своими проблемами на своих условиях, — она передвинулась и посмотрела на Руби, теребя в руках кисточку на подушке. — Ты можешь вернуться на вечеринку, если хочешь. Руби с улыбкой покачала головой. — Не глупи. Я не оставлю тебя один на один со всеми этими несчастьями. Белль кивнула. — Спасибо. Повисла долгая пауза. — Ох, Руби, это все моя вина. Я должна была сказать ему с самого начала. Просто, когда мы встретились, он автоматически предположил, что я мисс [1], а я не поправила его. — Полагаю, тот факт, что мы все зовем тебя мисс тоже не совсем помогает, — Руби похлопала Белль по руке. — Я уверена, что он поймет, когда ты ему все объяснишь. А если нет, ну, что ж, я выполню все угрозы, которые прокричала там на улице, — она ненадолго помолчала. — Прости, что накричала на него. Все просто… То, как он оставил тебя разбираться с Гэри, когда ты явно была так расстроена. — А что еще он мог сделать? Он был так же расстроен как и я. Ты, Бабуля и Грэм, с другой стороны, расправились с Гэри весьма эффективно, — Белль вздохнула. — Я больше в ярости на себя, за то, что дала всему этому случиться. — Это не твоя вина. Ты не имела ни малейшего представления о том, что Гэри припрется на вечеринку и попытается тебя вернуть. Он либо идиот, либо психопат. — И все же мне нужно будет с ним поговорить, как ответственный взрослый человек, без криков о том, что я ненавижу его, и что он разрушил мою жизнь навсегда. В дверь комнаты аккуратно постучали. — Белль, это Эмма. Я только хотела спросить, не надо ли тебя подвезти домой? Белль думала об этом. Дома она смогла бы полностью погрузиться в свои несчастья, не опасаясь сорвать вечеринку или помешать Руби повеселиться. С другой стороны, дома она будет совсем одна и некому будет утешать ее и говорить, что все рано или поздно наладиться, а если нет, то некому будет строить жуткие планы по расчленению Гэри. Руби приняла решение за нее. — Не думаю, что тебе стоит уходить, — сказала она. — Если не хочешь быть одна, тогда ты можешь остаться здесь столько, сколько нужно. Если ты конечно не против спать со мной в одной кровати. Эмма заглянула в комнату, и Белль покачала головой. — Нет, но спасибо за предложение. — Да не за что, — она сделала паузу. — Утром будет легче, вы все немного остынете. Если хочешь, могу попросить Грэма арестовать Гэри за что-нибудь. Белль выдавила слабую улыбку. — Соблазн велик, но, боюсь, это сделает ситуацию только хуже. — Держись, Белль. Эмма снова исчезла за дверью. — Она права, бельчонок, — произнесла Руби. — Утром будет легче. Позвони ему утром и договорись о встрече, чтобы все объяснить, а если он не согласиться, тогда… — она многозначительно промолчала. — Тебе лучше этого не слышать. — Все нормально. Я поняла. В комнате повисла тишина, но было приятно осознавать, что Руби рядом, если вдруг она захочет поговорить. Белль уже в третий раз проигрывала события вечера в своей голове, желая, чтобы нашлось хоть что-то, что она могла бы сделать, чтобы все пошло лучше, но поняла, что это невозможно. И по какой-то глупой причине цветы все еще беспокоили ее, бессмысленные во всей этой схеме, словно кусок из другой мозаики. — Руби… Ты не могла бы позвать Мэри-Маргарет, если у нее есть минутка, пожалуйста? — Конечно, дай мне секунду. Она вышла из комнаты и почти сразу же вернулась, ведя за собой Мэри-Маргарет. — Привет. Руби сказала, что ты хотела поговорить. Белль кивнула. — Цветы, которые Голд купил этим утром. Они не были ни для меня, ни для какой-то другой женщины. Что это были за цветы? Какими они были? Мэри-Маргарет была флористом, а Белль была дочерью флориста. Они обе знали язык цветов и их скрытое значение. Возможно она сможет пролить свет на загадку Белль. — Ох, Белль, я так надеялась, что они были не для тебя. Это были лилии. Тринадцать белых лилий. [2] Лилии. Цветы, которые выбирают для похорон или для посещения могил. Цветы чаще всего ассоциирующиеся со смертью. — О, Боже, — простонала она. — Что не так? — спросила Руби. Мэри-Маргарет объяснила ей значение цветов. — Твою ж… Белль вздохнула, и та маленькая часть, порождающая сомнения в ее голове, наконец затихла. Тайна была решена, но ответ заставил ее чувствовать себя только хуже. — Твою мать, — снова повторила Руби, после того как Мэри-Маргарет высказала слова ободрения от себя и Эммы и вышла из комнаты. — Мне правда не стоило кричать на него. Белль ничего на это не сказала. В дверь снова постучали, и в проеме возникла голова Бабули. — Мы собираемся выносит торт, если хотите, можете спуститься и посмотреть на это. Руби посмотрела на Белль и склонила голову набок в немом вопросе. Белль кивнула и поднялась с кровати. В конце концов это была вечеринка в честь Астрид и Лероя, и она хотела достойно с ними попрощаться, какой бы несчастной она себя не чувствовала. Никто не прокомментировал ее красные глаза и нос, когда она спустилась вниз, в то время как Астрид и Лерой разрезали свой прощальный торт под аплодисменты. Она осталась ненадолго внизу поговорить с Астрид и пожелать ей всего самого наилучшего в их новом доме в графстве Кент, но когда Лерой прервал их, стискивая Астрид в объятиях и даря ей пьяный поцелуй, Белль почувствовала себя не к месту и, быстро извинившись, ретировалась обратно наверх в комнату Руби. Лежа на кровати, она смотрела на переливающуюся гирлянду. Пришло время активных действий. Она несколько лет жила с нависшей над ней тенью Гэри, но этому пришел конец. Это был ее шанс, и она не собиралась позволить ускользнуть ему сквозь пальцы. Но сделает она все на своих условиях. Если она сможет закрыть разрыв, образовавшийся между ней и Голдом, тогда, возможно, она смогла бы надеяться на его помощь в деле с Гэри. Это не походило на план для решения какой-либо из ее проблем, но теперь у нее был крошечный луч надежды. Я верю тебе, моя дорогая, но я не в состоянии рационально осмыслить все это прямо сейчас. — Белль? Руби проскользнула через дверь. Белль посмотрела на нее, несколько раз моргнув, чтобы прогнать разноцветные пятна перед глазами, вызванные долгим наблюдением за гирляндой. — Люди начинают собираться, тебя опять предложили подвести домой, — она помолчала. — Мои прежние слова еще в силе. Белль покачала головой. Она чувствовала себя немного лучше, но она все еще не хотела идти в пустой дом, с перспективой разговора с Гэри первым делом с самого утра. — Могу я остаться с тобой, только на одну ночь? — Конечно, столько, сколько ты не возражаешь против заимствования моей пижамы. Белль кивнула. — Ладушки. Завтра мы составим для тебя план битвы. Клянусь, мы со всем этим справимся. Может раньше я не особо и помогла, но, надеюсь, что смогу искупить свою вину за это. — Спасибо, Руби. Она справится с этим. Все, что ей нужно, — план.

***

Голд со стоном прижал влажную губку к голове, с трудом подавливая желание с головой погрузиться в воду, да так там и остаться. Не зависимо от того соответствовали ли слова Руби действительности или нет, сейчас он определенно чувствовал себя полным ублюдком. От их четырех разговоров у Голда сложилось впечатление, что почти-что-бывший муж Белль был мерзавцем высшего порядка, и он оставил ее одну разбираться с ним. У него правда не было большого выбора в этом вопросе; это была не его битва, и в тот момент он все еще был потрясен открытием. На самом деле он сам был виноват. Не следовало ему приезжать, особенно после такого изматывающего дня. Проведя, Бог знает сколько часов, в пробках на А303 по дороге домой, Голд был бы абсолютно счастлив поехать прямиком домой, принять горячую ванну, чтобы успокоить боль в ноге, и выпить немного горячительного, чтобы почувствовать себя лучше. Но перспектива увидеться с Белль, сделать ее своим личным солнцем в этом сумрачном дне, оказалась слишком соблазнительной. И посмотрите чем все это закончилось. Он убрал губку с головы и осушил бокал со скотчем, стоящий рядом. Физическая боль была уже почти терпимой, но алкоголь никак не способствовал усмирению того душевного раздрая, что Голд испытывал в данный момент. Он не мог по-настоящему винить Белль за то, что она ему не рассказала. Они ходили всего на два свидания, и он сам бы не упомянул Лиз, если бы они случайно не затронули ту тему в разговоре. Нет, единственное, что действительно коробило, так это обвинения Руби, что цветы Бея предназначались другой женщине. Голду следовало предвидеть, что пойдут разговоры, раз было совершенно очевидно, что их отношения с Белль не были секретом среди небольшого сообщества их района. Зазвонил телефон, и этот пронзительный звук выдернул его обратно в реальность. Голд вздохнул и проигнорировал его. Как обычно, он забыл взять мобильный с собой в ванную, а все остальное было не важно. Выбираться из ванной было именно тем, что он не мог и не хотел делать, даже с минимальной спешкой. Если это было важно, кто бы не звонил, он перезвонит снова. Но что, если звонила Белль? К тому времени, как он выбрался из ванной, стащил полотенце с сушилки и дохромал до спальни, телефон уже замолчал. Он набрал 1471, чтобы узнать номер звонящего. Номер был местным, но не из тех, которые он бы сразу опознал, и не был номером Белль, потому что в нем не присутствовало ни одной пятерки. Голд не помнил ее номер наизусть, но он запомнил ее своеобразный способ написания пятерки. Возможно ошиблись номером, но на всякий случай он забрал телефон с собой в ванну и поставил рядом с виски. Второй раз телефон так и не зазвонил. «О, да к черту все это,» — подумал Голд, когда вода стала остывать, и он смирился с неизбежным. Он нажал на повторный набор, прекрасно осознавая, что была уже половина двенадцатого ночи. — Приветствую, дом Лукасов, — произнес голос на том конце телефона. Эта была Руби, и Голд чуть не бросил трубку в испуге. — Алло? — Алло… Мне звонили с этого номера около получаса назад. — Правда? Я не знала, что мы кому-то звонили… Подождите-ка, это мистер Голд? — Да, это я, — ответил Голд, но его прервал звук борьбы из трубки. — Голд? Это был голос Белль мягкий и осторожный. — Привет, Белль. Ты звонила? Я не успел вовремя к телефону. Пауза. — Да, — она звучала виновато. — Это было спонтанным решением. Я собиралась подождать до завтра, а потом уже нет, а затем я испугалась и повесила трубку. — Ну, если подождем еще полчаса, то будет уже завтра, — заметил Голд. Она слабо рассмеялась. — Прости, что бросил тебя одну в том беспорядке, — продолжил он. — Все нормально. А ты прости меня за Гэри, — в трубке послышался шум другого голоса. — Руби просит прощения, за то что назвала тебя ублюдком из-за цветов. Ты… Ты был сегодня на похоронах? — Нет. Ездил на могилу. Это долгая история. — Голд ненадолго замолчал, раздумывая о все еще стоящей в ванной бутылке скотча и о том, сколько он успел из нее выпить за этот вечер. — Мне надо было немного выпить, — признался он. — Я сегодня тоже небезгрешна. Думаю, нам лучше рассказать наши истории при личной встрече. Я поэтому и позвонила, на самом деле. Обговорить дату. Ну. Почти позвонила. — Завтра после полудня? — предложил Голд. Может это и было слишком рано, но как и в случае проблем Доун, здесь лучше было раньше, чем позже. — Хммм, — услышал он ее сомнения. — Что не так? — Прежде чем все скатилось в тар-тарары, я сказала Гэри проваливать и возвращаться завтра. Я не знаю, что он предложит, после всего, что случилось сегодня, и я не хочу, что бы он снова что-нибудь прервал. Может после закрытия в понедельник? На кафедральной площади? — Под аркой святого Стефана, если пойдет дождь. Звучит подходяще. Долгая пауза. — Хорошо. Тогда увидимся. — Увидимся, Белль. Доброй ночи. — Доброй ночи, Голд. И спасибо. Голд улыбнулся. Еще не все было потеряно.