Сокровище

Он приходил лишь по ночам, поэтому со временем Глен начал с все большим нетерпением дожидаться сумерек — того времени, когда солнце тонуло в кроваво-красном горизонте. Ичиносе не знал, как так получилось, что он привязался к кому-то столь нереальному, но отрицать такую явную зависимость было уже поздно. Невозможно. Глен не первый год бороздил моря и океаны, хотя и мог бы за разбой лишиться головы, как и его отец, но это его мало чем пугало. Поэтому и сейчас он строил планы для следующего нападения на один из торговых кораблей, изредка поглядывая наружу из окна своей каюты. В глубине души он жалел, что солнечный день тянется так долго, лишая его возможности насладиться ночной прохладой и компанией Шиньи. Ичиносе понимал, что попался в сети намного опаснее, чем песни сирен*. Шинье даже не нужно было что-то говорить, и тем более петь, ведь один его взгляд был красноречивее любых слов. Один его взгляд заставлял Глена желать большего. И эта ночь не стала исключением. Как только темная мгла окутала корабль невидимыми путами, Глен по привычке вышел на палубу, чтобы справиться у матроса о правильности курса корабля. Убедившись, что все в порядке, капитан уединился на палубе задней части судна, а в его руке поблескивал красный рубин, которым мужчина игрался, словно игрушкой, подкидывая того вверх и подхватывая на лету. — А ты умеешь выбирать безделушки. В следующее мгновение Глен поймал лишь пустоту, потому что драгоценность будто испарилась в ночном воздухе. Подняв взгляд чуть выше, капитан нашёл пропажу в руках Шиньи, который парил в невесомости, устроившись на метле и напялив на себя огромную шляпу. «Ведьма», — невольно подумал Глен, даже зная, что он отнюдь не женского пола. — А ты снова пришёл, — пытался скрыть нетерпение за поддельным равнодушием Глен. — Как же иначе? Глен такой щедрый и такой интересный~ Шинья легким движением спрятал драгоценность в нагрудный карман, чем не вызвал никакого удивления со стороны своего собеседника. Как-никак, а за все приходится платить. И хотя Ичиносе именно так и решил, в груди все же кольнуло, да и на душе стало мерзко от этой «платы», будто сам он из себя ничего не представлял. — И зачем тебе столько всякого барахла? — Глен оперся на перила, глядя в черную колыхающуюся водную гладь. Шум развивающихся об корму судна волн заглушал звуки, но Шинья все же услышал мужчину без всякого труда. — Ты впервые задал подобный вопрос. А ведь раньше ты считал меня всего лишь плодом своего воображения, — Шинья рассмеялся, а Глен мог только завороженно смотреть на парня, будто сотканного из лунного света. В нем было больше жизни, чем Глен предполагал. — Ты всегда слушал только о моих странствиях, теперь я хочу послушать о твоих, — любопытство брало верх, поэтому капитан уже не мог скрыть своей заинтересованности. — Лишь бы ты не пожалел об этом, — как-то таинственно начал Шинья. — Ведь я проклят, знаешь ли… Глену не впервой было сталкиваться со словом «проклятье», потому что матросы были до безнадежности суеверны. Что ж, он был одним из них, но окунуться в столь соблазнительный омут было в его духе. Поэтому Шинья рассказал. Рассказал историю, граничащую с искренней правдой и невероятной ложью. Историю, в которой он не может заполнить свою пустоту. Только Глен не знал, что из этого относится к первому, а что ко второму. — Теперь, когда ты столько знаешь, я не могу отпустить тебя так просто, — Шинья выглядел взволнованным, но Глен понимал на что шел. Глен был готов. Если уж он связался с самим дьяволом, то так тому и быть, его душа уже не могла освободиться от своих оков. Ичиносе совсем не удивился, когда чужая рука прикоснулась к его щеке, обжигая холодом. Шинья никогда не прикасался к нему, держась на расстоянии, но сейчас их рамки рухнули. Шинья доверил ему свою тайну, в то время как Глен уже давно вверил ему свое сердце. — Глен, стань моим главным сокровищем, и тогда все мои драгоценности померкнут по сравнению с тобой, — Шинья был совершенно серьезен. Год за годом он пополнял свою коллекцию самыми прекрасными безделушками, но его мир оставался все таким же холодным. Нельзя было согреться, окружая себя лишь бездушными вещами, даже если они заставляли блекнуть полуденное солнце. Глен потянулся вперед, закрепляя их маленькое соглашение поцелуем, который вызвал в груди Шиньи целую бурю эмоций. Радость клокотала, пока кровь стучала в висках, и Шинья притягивал к себе столь желанного человека. Неудивительно, что наутро команда заметит пропажу своего капитана, который так и никогда к ним не вернется. А Шинья, кажется, все же снимет свое проклятие, ведь он нашел свое сокровище.