Уберите с подоконника цветы...

Григорий прикрутил пеньковую веревку с петлей на конце к крюку в потолке, вбитом еще пару месяцев назад, и подергал, проверяя крепкость конструкции. Он ставит табурет, аккуратно на него взбирается, стараясь не думать ни о чём лишнем, чтобы хватило духу наконец-то это сделать. Григорий закрывает глаза, дышит медленно и тяжело. В голове всё равно шевелится вопрос: так уж хочется больше никогда не дышать? Да, хочется. Он уже все решил. Мужчина про сует голову в петлю, затягивает веревку и уже готовится проститься с этим жестоким миром, как раздается писклявый звонок в дверь. - Прости, можно я выпрыгну у тебя из окна? - спрашивает сосед с первого этажа. Григорий бормочет ругательства, снимает с шеи петлю и тащится открыть дверь. Не вежливо отказать человеку, тем более неплохому знакомому, в такой незначительной просьбе. Никита вваливается в квартиру Григория, чуть пошатываясь. Он всегда был достаточно веселого нрава, и даже сейчас на его лице сияет улыбка, только теперь какая-то ненормальная. - А что случилось? - флегматично вопрошает Григорий, скрестив руки на груди. Знакомый качает головой и тяжело вздыхает, убирая с широкого подоконника большие горшки с разросшимися цветами. - Можешь не аккуратничать. Они мне уже не нужны, - Григой снова взгромождается на табурет, но поймав непонимающий взгляд Никиты, начинает медлить с затягиванием петли. Никита в свою очередь замирает на подоконнике, начиная истерично хохотать. - Мы сломаем мозги полиции и возродимся глухарями через сорок лет, - восклицает Никита, открывая створки окна. К счастью, у Григория нет сеток и есть достаточная высота, чтобы разбиться сразу, - да достало все. Шучу, делаю вид, что все в порядке. А на деле? Мне тридцать четыре и у меня нет ничего, кроме протекающего потолка над головой, одиночества и работы, от которой хочется взлететь и больше не возвращаться. Как-то так. Говорят, что если произнести вслух, что жаждешь стать самоубийцей, то не сможешь. Хм... Всё равно хочется. Никита пожимает плечами и готовится сделать шаг, пальцы, судорожно вцепившиеся в пластиковую раму, немеют. Он заносит одну ногу над высотой, старается смотреть в ночное небо, а не на асфальт. Григой понимающе кивает и продолжает свое дело. В дверь раздается осторожный, но громкий стук. Никита разворачивается, шагает с подоконника и идет открывать дверь. На пороге мнется соседка с седьмого этажа, Виктория. На лице все еще не заживший шрам, оставшийся после бурного развода с мужем. А ведь женщина еще молода, не старше двадцати восьми. Голубые глаза подернуты пеленой слез, некогда очаровательные пухлые щечки теперь впалые, кожа как-то нездорова бледна. - Доброй ночи. Вам подоконничек с окошком уступить? - интересуется Никита, прекрасно осознавая, зачем она здесь. Но Виктория мотает головой, дрожит. Кажется, она сейчас снова зарыдает. Еще одна разбитая жизнь без смысла и выхода к чему-то хорошему. - Простите, я к Григорию. У него был пистолет, - шепчет бедная женщина. - В ящике стола, уважаемая. Давайте сразу, кому что от меня надо, и я наконец повешусь! - уже возмущенно восклицает хозяин квартиры, понимая, что жизнь порой по подносит сюрпризы. Мысли в голове всё же начинают шевелиться. Он слезает с табурета и уносит предмет мебели на кухню, бросает взгляд на недоеденный торт. Григорий решительно возникает в коридоре, хватает отстраненную Викторию за руку и втаскивает в квартиру. Женщина не реагирует, как тряпичная кукла. Отчаяние переросло в равнодушие, в душе уже абсолютно мертва. Григорий тащит ее в ванную, наливает в таз холодной воды и выливает на нее. Женщина вздрагивает и словно просыпается. Она хлопает глазами, дрожит и, запинаясь, ругается. Идея самоубийства теперь кажется Григорию несусветной глупостью. Судя по шороху в гостинной, где Никита ставит цветочные горшки обратно, ему тоже. Виктория успокаивается и выворачивает всю свою боль наизнанку, рассказывая совершенно про все, даже о пролитой на рукав рубашки чашке кофе, которая и стала последней каплей. Григорий успокаивает ее, пока Никита срезает петлю, чтобы на всякий случай не дать соседу удавиться хотя бы этой ночью. Спустя несколько минут вся троица сидит на кухне и пьет чай, обсуждая свои проблемы. Банальная поддержка и умение слушать. Никаких великих советов и консультаций. Даже Виктория оживает и смущенно отворачивается от заискивающего взгляда Никиты. Мокрый сарафан ее не волнует. Григорий шутит о них, о смерти. И все действительно кажется смешным, мелочным и решаемым. Компания расходится под вечер, Никита с Викторией вместе уходят в квартиру на первом этаже, а Григорий закуривает. И ему искренне смешно: наличие высоты и пистолета с патронами в его жилище спасли жизни троих людей.