Брат

Его мир не такой, как у остальных Святых: в нем почти нет слов, но шепот ветра и шелест листьев могут рассказать намного больше. В его мире время стелется широким ровным потоком, и, вглядевшись, можно увидеть то, что было очень давно, или то, что лежит далеко впереди. ...Сизиф — уже взрослый, совсем взрослый — падает на колени и кричит. Кричит отчаянно, срывая голос до хрипа, из ослепших от захлестнувшей его боли глаз текут по щекам кровавые слезы... Животные и деревья ему ближе, чем люди. Люди сложные, непонятные, беспокоящиеся о совершенно чуждых ему вещах. Пифия — едва ли не единственная, кто живет в одном с ним мире — и именно она приносит ему весть о будущем, которого не избежать его такому далекому, но все же родному брату. ...Сожженные дотла города с витающим над ними удушающе тяжелым запахом испарившегося жира — последним, что, кроме обуглившихся костей, осталось от их жителей. Разрушенное Святилище — ни единого целого камня. Святые, его товарищи, его собратья — разорваны на части, распяты на обломках храмов: переломанные кости торчат из выпотрошенных грудных клеток, кишки из распоротых животов свисают до пыльной, грязной от крови земли. Изуродованные лица, с отрезанными челюстями, с выеденными глазами: измывательства над побежденными — любимая забава слуг Аида. Это все его вина. Он начал все это, из-за него пострадали все. Он — спусковой крючок Священной Войны. Не стоило вмешиваться в деяния богов, не стоило ставить себя превыше их. Все случившееся — на его совести... Он никогда не мог объяснить, а Сизиф никогда не мог понять. Он так ничего и не смог для него сделать — слишком далек от него тот мир, в котором живет брат, а сейчас смерть уже дышит ему в затылок, предательски разъедая легкие изнутри. Но так не должно быть. Он впервые за долгое, очень долгое время чего-то хочет: желание поднимается из глубины души, накрывает, словно волна прибоя, оглушая, растворяя все остальные мысли. Предсказание Пифии, начало Священной Войны, которое ляжет неподъемным грузом на плечи брата, сломав его, растерзав его душу — этого не должно случиться. Он ничего не сделал для Сизифа, хоть и пытался. Но сейчас — сейчас он еще может его спасти. Время еще есть, и пока не поздно все изменить. Он заберет Сизифа с собой, и ужасы Священной Войны его не коснутся. Пускай он и не собирался этого делать, пускай ему и придется предать свой долг Святого Афины. ...Сизиф кричит, кровавые слезы текут по его щекам. Сияние Золотого доспеха меркнет, тьма расползается по нему, жадно проглатывая последние искры света... Илиас поднимается. Брат ждет его в лесу Пифии.