Мизгирь и Лель

В Заречную слободку из посада Берендеева, плавно разрезая водную гладь, неслышно заходит купеческая ладья. Несколько удалых молодцев пришвартовывают корабль к пристани и кидают сходни. Уверенно ступив на них ногой, обутой в сафьяновый сапог, на берег сходит статный витязь. На нем стальная кольчуга до середины бедра, подпоясанная кожаным кушаком, алый бархатный плащ до пят, скрепленный на плечах серебряной увесистой цепью. Его малахитовые глаза зорко глядят вокруг. Ветер треплет темные кудри. Короткая борода и слегка насупленные брови придают суровости его лицу. В мочке уха, поблескивая на солнце, красуется золотой одинец.* Пока его слуги сгружают товары и диковинные вещицы для продажи на ярмарке, богатый купец идет вглубь деревенской площади, привлеченный красивым пением и нежной мелодией рожка, что пробирают похлеще браги. Слегка растолкав толпу берендеев, витязь узрел молодого паренька, что своим сладким, словно зазывным пением морской сирены, привлекал к себе внимание. - Что это за молодец, что так знатно поёт, будто за душу держит? – бросает он кому-то из толпы. - Это Лель, пастушок наш деревенский. Коровок выпасает, да на рожке играет, девичьи сердца терзает. - Должно быть, плату такой умелец берет немалую? – гадает торговец, окидывая пастушка оценивающим взглядом. - Плата его невысока, - молвит словоохотливый берендей, - общий стол да всего пару монет за труды. За песнь да за дивную мелодию, что издает его рожок, девки дарят парню поцелуй. Кто приголубит жарко, кто к груди прижмет, лаская дланью кудри золотые, а Лелю нет награды слаще. И в подтвержденье слов берендея, несколько деревенских девок подходят к пастушку, венком из полевых цветов венчая светлое, кудрявое чело, даря по поцелую, а тот краснеет, словно маков цвет. Он обнимает их в ответ за гибкий стан, пытаясь удержать подле себя. На миг мутные озера глаз купца пересекаются с небесной синевой Леля. Он дарит витязю победную улыбку, с неохотой отпуская восвояси девок. Толпа расходится у всех заботы и дела, и пастушок спешит к своим коровкам, чтоб вывести на пастбище с зеленою осокой. «А паренек охоч до ласк и поцелуев! Красив и статен, как сама любовь!» - замечает торговец, подходя к нему ближе. - А мне споешь? – кидает он с надменною улыбкой, удерживая парня за плечо. – Мне по сердцу пришлась твоя игра, а голос твой подобен трели соловьиной. - Ты кто таков? Тебя я прежде не видал? – молвит Лель, оборачиваясь. - Я Мизгирь, торговый гость из посада Берендеева. Явился к вам на ярмарку, привез товаров разных на продажу. Тебя увидел и на миг забыл, зачем приехал. Ты молод и красив и ко всему талантлив. Зачем тебе пасти коров? Такой бриллиант в таком навозе, - сетует купец, опаляя юношу жарким взглядом. - Всяк трудится как может, - с улыбкой отвечает Лель, собираясь идти своей дорогой. - Так ты споешь? – гнет своё Мизгирь. - Я могу быть весьма щедрым. Или твои уста и стройный стан годятся лишь для девок деревенских? - Ты говоришь срамные вещи! - слегка краснея, сетует пастух. - Откуда ты пришел, раз там такие нравы? Ты, может, плохо видишь, я не девка! - В моих словах не больше срама, чем девку целовать прилюдно, когда не собрался на ней жениться! – ввернул ему Мизгирь с улыбкой. - Где я могу тебя увидеть? Хочу, чтоб лишь мой слух ласкал твой голос бесподобный. Хочу в твоих озерах утонуть и в ласках раствориться безвозвратно. Хочу ловить твой стон губами, когда за песнь наградой будет жаркий поцелуй. - Ищи меня в Ярилиной долине, - обронил юноша, бросая прощальный взгляд на Мизгиря. Наш пастушок был не из робкого десятка, отважившись принять причуду гостя из посада, но сердце молодое трепетно забилось, как пойманная в силки пичужка, от срамных мыслей и отвердевшей плоти.

***

Ближе к вечеру, когда пастушок Лель исправно выполнил свою работу, возвратил берендеям их скот, разделил с ними стол и взял плату за труды, он неспешным шагом отправился в Ярилину долину, уселся среди шелковых зеленых трав, достав рожок из-за пояса. Мизгирь, услышав нежные переливы дудочки пастушка, пошел на звук ее прерывистой трели. Опустившись на траву рядом с Лелем, купец с замиранием сердца внимал чуть печальной мелодии, а так же чистому и звонкому, словно струна, голосу юноши. На витязе уже не было жесткой кольчуги, а лишь алая косоворотка, вышитая по подолу серебряной нитью. Пастушок выбрал одну из печальных и длинных мелодий, впервые в жизни страшась награды за песню. На высокой ноте он оборвал свое повествование, ибо широкая ладонь незнакомца легла на его плечо поверх белой домотканой рубахи, слегка лаская шею, алеющую скулу и медленно к груди спустилась. - Пошто твое сердце воробушком трепыхается? Неужто боишься меня, глупый? - изрек Мизгирь, пристально глядя в синие омуты широко раскрытых глаз Леля. - Не бойся меня, пташка, не обижу, - шепчет купец, мягко опрокидывая пастушка на зеленый ковер, накрывая своим могучим телом. Чувствуя свое сердце почти у горла, паренек выронил рожок из рук, приоткрыл уста, через силу делая вдох и, не смея взглянуть витязю в очи, стал считать звезды, выискивая их в вечернем небе. - Взгляни на меня, Лель, - тихо просит витязь, покрывая скулы и шею юноши нежнейшими лобзаниями, - ты люб мне, и в этом нет ничего худого. - Мы прогневим богов за сей постыдный срам, - лепечет паренек, тело которого так и льнет к Мизгирю, а дрожащие пальцы зарываются в его темные кудри, приближая к себе, не решаясь припасть к манящим устам незнакомца. - Мы любим богов, и они благоволят ко всем своим чадам, - молвит мужчина, накрывая рот Леля своим и даря пьянящий поцелуй. Алый шелк его косоворотки мягко скользит по белой домотканой рубахе пастушка, рдея, словно кровь на снегу. - Ты люб мне, Лель! - стонет Мизгирь, начиная стягивать с себя рубаху и желая обнажить тело юноши, лишая того одежды. - Как же ты люб мне! - Так ты ведьмак?! Паук-оборотень?! Вот почему тебя кличут мизгирем?!** – испугано молвит парнишка, спешно пытаясь высвободиться из-под мускулистого тела купца, увидев у него на груди рисунок тарантула. - Погоди! – воскликнул мужчина, схватив пастушка за руку, пытаясь удержать и успокоить. – Все это досужие домыслы. Меня кличут Мизгирем, но разве я подобен этой твари? Я много где бывал. У сарацинов увидел я сей дивный рисунок, и потехи ради, велел нанести на тело. - Ты здесь чужак, - закусив алую губу, ответил Лель, с опаской глянув на незнакомца, – среди купцов заезжих из заморских стран, идет молва про ведьмака, что вынужден влачить земное бремя в личине паука. Раз в десять лет в обличии людском выходит он в народ. Он ищет свою жертву, сети расставляя, а как найдет, стремительно, как волк на лань бросаясь, он впрыскивает в тело яд и пьет из жертвы кровь. - Все это враки, друг сердечный, - с легкою улыбкой изрек Мизгирь, - чтоб тешить люд и удивлять. Взгляни еще раз на меня. Вот две руки мои и две ноги никак не восемь. Хотя признаюсь я: ты знатная добыча, - добавил торговец, пытаясь вновь подмять под себя пастушка. Молодое сердце вновь затрепетало, а в синих водах глаз, едва различимых в ночном свете восходящих звезд, заплескались неверие и страх. Купец вздохнул глубоко и отпустил юношу, просто сев рядом, оставляя за ним право выбора. - Зачем ты позвал меня, Лель? – вопрошал Мизгирь, косясь на паренька. - Мне чудилось, что в груди простого пастушка бьется храброе сердце воина. Что ты жаждешь моих ласк и поцелуев, добровольно согласившись оказаться в моих объятиях, словно в сетях. Я бы не устраивал на тебя травлю, аки хищник, я не стал бы таиться, словно тварь ползучая, а был бы открыт для тебя, дабы мы могли познать друг друга. Словно паук впрыскивающий в жертву яд, я бы пролил в тебя свое семя, что не нашло бы благодатной почвы. Вместо крови я с жадностью вкушал твой стон и крики страсти, что с уст срываются в миг наивысшей неги. Речь незнакомца была столь вкрадчивой и откровенной, сулящей неземное благо, что юноша, прерывисто вздохнув, решил поддаться обоюдному желанью. - Ты только будь со мною ласков, - шептал пастух, доверившись купцу. Лишив себя одежд, что скрывали их истинные желания, Мизгирь и Лель слились в едином порыве, даря себя друг другу без остатка. Постелью им была нагретая солнцем трава-мурава, а пологом - ночное небо, сотканное из месяца и ярчайших звезд. - Моя ладья отходит с утреней зарей, - шептал Мизгирь, заласкивая тело пастушка, вонзаясь в его жаркие глубины, - плывем со мной, я покажу тебе весь мир. Ты будешь носить бархат и шелка, есть с золота и серебра, - молвил он, запутываясь перстами в кудрях цвета спелой пшеницы. - Твой божественный голос будет ласкать слух царственных вельмож. Твоего общества будут жаждать многие, но только я буду твоей усладой, а ты моим утешеньем, ибо твое имя Лель*** и есть сама любовь. Пригожий пастушок сгорал от страстных ласк, с трудом внимая соблазнительным речам. Не верил, что Мизгирь, не побоявшись срама, людской молвы и божьей кары, возьмет его с собой, как деву для услады. Его протяжный крик и стон мужчины, все слилось в унисон, спустя мгновенье. Купец от Леля отстранился, с трудом пытаясь успокоить, ретиво бьющееся сердце. - Хочу любить тебя еще, да долг зовет! - молвит Мизгирь, вставая с мягкой травы и неспешно облачаясь в свою богатую одёжу. Пастух стыдливо отвернулся, ища рукой свою холщевую рубаху, от сладкой неги ощущая приятную истому во всем теле. - Я буду ждать, но поспеши с раздумьем! - бросает витязь на прощанье Лелю, даря устам, что слаще меда, последний страстный поцелуй.

***

- Хозяин, нам пора, - ворчливо говорит один из слуг. - Еще мгновенье, погоди! – Мизгирь ему сурово отвечает с борта своей ладьи, вгрызаясь взглядом в рыночную площадь. Услышал он мычание коров и пение рожка, привычным звуком извещая, что пастушок идет вдоль пристани, бросая беглый взгляд на незнакомую ладью. Глаза их встретились и тут купец все понял. Напрасны были ожиданья. Лель не поверил и решил остаться. Откуда эта боль, что по живому режет сердце?! «Всяк трудится как может» - пришли купцу на ум слова парнишки. Мизгирь готов был прыгнуть за борт. Кричать: «Одумайся, глупец!» До реберного хруста сжимать стан пастушка в своих объятьях. Силком принудить паренька взойти на борт своей ладьи. Не мог открыться он, чтоб не продлить проклятье. И глупо было полагать что за ночь он смог бы покорить саму любовь. Видать, таков удел для Мизгиря - влачить земное бремя в образе паучьем за тот ничтожный миг, что может показаться люду, ему не отыскать любви в ответ. Лишь одинокая слезинка сожаленья, что проронил пастух украдкой, на Мизгиря взглянув с любовью, была для них двоих ответом. ___________________________________ *одинец -До XII века витязи прокалывали себе одно ухо. В ту пору украшение называлось «одинец», а мужчина, его носивший, — «серьгач». В Древней Руси серьги были не просто украшением, по ним можно было прочитать историю и социальное положение семьи. **мизгирь-устар. то же, что паук. Русский тарантул (Lycosa singoriensis), вид ядовитого паука из семейства пауков-волков. ***Лель — славянское божество любви и/или брака.