Как правильно нежить любимую нежить

Правая рука устала. Джон перехватил ведро левой и перевёл дух. Осталось идти совсем недолго. Смешанный лес потихоньку светлел, и вскоре юноша уже любовался целью своего пути – высокой ровной берёзкой, что стояла почти в середине небольшой полянки, залитой солнечными лучами. – Здравствуй, Шерлок. Тишина. Дуется, вероятно. Джон вздохнул и достал из кармана завязанную узелком тряпицу. – А я тебе подарок принёс. Он развернул материю и вытряхнул на землю вокруг ствола пригоршню древесного пепла. Потом аккуратно вылил туда же принесённую воду. – Хорошо? – Ты не приходил целых три дня! – Из дерева показалось сердито насупленное знакомое лицо. – Мне было скучно. – Прости, – повинился Джон. – В соседней деревне заболели дети, перекупались в озере. А тамошний лекарь умер этой зимой. Я не мог их бросить. Удивительные глаза цвета изумруда перестали излучать обиду. Дриад полностью вышел из ствола и плавным движением опустился на корточки возле «подарка». – Хвойные? – Точно. Сосна и ель. После дров в печке осталось. Шерлок улыбнулся: – Спасибо. Та самая ель, да? Джон хмыкнул: – Нет, другая, высохшая. Он тоже вспомнил их первую встречу, которая произошла около двух лет назад. Тогда Джон, начинающий деревенский знахарь, пришёл в лес за ягодами и неожиданно заметил берёзку, которая тихо чахла, подавляемая более взрослой елью, растущей совсем рядом. Что-то заставило тогда парня сходить домой за лопатой и в поте лица выкапывать колючее дерево – по какой-то причине он решил, что именно берёза должна остаться на своём месте. Впрочем, юноша не стал губить ёлку, а лишь отсадил шагов за сорок, чтобы она не могла нанести вред. А вернувшись к берёзке, обомлел: возле неё стоял прекрасный лесной нимф с тонкими чертами лица и тёмными кудрями. Небольшие веточки с молодыми зелёными листочками почти не скрывали стройное тело без намёка на одежду. – Благодарю тебя, человек, – низким чарующим голосом проговорило дивное видение. – Да будет богата твоя земля на всходы. Ни одно растение отныне не причинит тебе зла. Он повернулся, чтобы вернуться в свою берёзу, но тут Джон опомнился и завопил: – Подожди! Постой! Не уходи! Нимф кинул на него взгляд через плечо и вскинул бровь. Джон смутился и пробормотал: – Позволь ещё... посмотреть на тебя... Лесное божество склонило голову набок, раздумывая. Видимо, прочитав в глазах человека не обычный страх или жажду обладания, а трепетное восхищение, живой дух дерева остался и даже снизошёл до разговора со смертным. С тех пор и началась их дружба. Джон советовался с дриадом, где лучше искать те или иные травы. Шерлок – так звали обитателя и хранителя берёзы – с любопытством выспрашивал о законах человеческого общества. Они проводили много времени вместе, просто сидя на траве и глядя в небо, беседуя на самые разные темы. Нимф был абсолютно невинным в плане интимных отношений, не стеснялся своей наготы и не флиртовал, но физических контактов, насколько Джон мог заметить, избегал, поэтому юноше оставалось только вздыхать, сдерживая желание коснуться... хотя бы лизнуть едва народившийся клейкий листик в мягких пушистых волосах Шерлока. К слову сказать, огород Джона в тот год дал поистине невероятный урожай, несмотря на то, что молодой лекарь почти всё свободное время пропадал в лесу. В какой-нибудь другой деревне его могли бы даже обвинить в колдовстве, но жители Бейкервилля были доброжелательными и любили молодого Ватсона, ставшего сиротой ещё в детстве и росшего под присмотром не слишком приветливой старшей сестры Гарриет и её мужа. Впрочем, один из деревенских мужиков по пьяни всё же попытался заявить, будто его посевы не взошли по вине Джона, а не из-за собственной нерадивости, и даже замахнулся на юношу подобранной дубинкой из свежесрубленной ивы. Оружие могло проломить молодому человеку голову, но почему-то вырвалось из рук опешившего буяна и отлетело в сторону, свалив крепкий забор обвинителя. И Джон понял, что вторая часть благодатного пожелания Шерлока также имеет силу. Этим летом Джон отметил свой двадцатый день рождения. К тому времени он построил для себя маленький домик и жил там в одиночестве (чему Гарри, в последнее время пристрастившаяся к медовухе, была только рада), промышляя знахарством, выращивая овощи и собирая разнообразные дары леса. И сегодня тоже следовало бы воспользоваться хорошей погодой, чтобы отправиться с корзиной за сладкой земляникой, но Джон решил порадовать Шерлока – точнее, берёзку, с которой тот себя отождествлял. Рядом с нимфом часы пролетали незаметно. Опомнился Джон уже после полудня: следовало ещё выполнить немало дел по хозяйству. С сожалением простившись с Шерлоком, молодой лекарь отправился в обратный путь. Дома и впрямь оказалось работы невпроворот: дождей не было месяца два, а Джон вдобавок отсутствовал несколько дней, так что капуста начала сохнуть (дар лесного друга не отменял необходимости трудиться). Пришлось побегать с ведром, а заодно повоевать с сорняками, которые самонадеянно решили, что хозяин уже не вернётся. За мелкими хлопотами прошёл весь остаток дня. А на следующее утро знахаря разбудил стук в дверь. – Здравствуй, Джон! Ты не спишь? – Одну минутку, миссис Хадсон. Марта Хадсон, одинокая вдова, любила юношу как собственного сына, всегда сочувствовала сироте и, пока тот был маленьким, часто приносила ему молоко от своей коровы. А когда Джон подрос и вылечил её от болезни суставов, старушка и вовсе принялась чуть ли не ежедневно угощать его самолично испечёнными булочками или коржиками. Вот и сегодня она стояла у крыльца с тарелкой пирожков. – Проходите, миссис Хадсон. Спасибо большое, ну что вы, право... – Слышал новость, Джон? – Бойкая соседка лишь отмахнулась от благодарностей. Несмотря на возраст, она, как всегда, была в курсе всех событий. – Йен Монкфорд собирается поселиться в наших краях. Джон пожал плечами, жуя пирожок. Он слышал о Монкфорде – какой-то эксцентричный богач. – Но он хочет жить «на лоне природы», – продолжала миссис Хадсон. – Решил поставить хоромы в лесу. Выбрал место неподалёку, нанял группу дровосеков, они уже с утра отправились на Лосиную поляну... – Куда? – закричал Джон, едва не подавившись. – На Лосиную... Джон?.. Но молодого лекаря уже не было в доме. Единым духом вылетел он за дверь и – как был, босиком, – помчался туда, где вот-вот должно было случиться непоправимое... Джон никогда так не бегал. Сердце стучало в горле, дыхания не хватало. На ум шли слова Шерлока о том, что нимф может покинуть своё дерево и показаться человеку, только чтобы выразить признательность за спасённую жизнь. А смерть дерева означает и смерть живущего в нём дриада. А вдруг Джон уже опоздал?.. Вскоре юноша услышал стук топоров. А через минуту раздался замораживающий кровь, оглушающий стон смертной боли. Джон побежал из последних сил и ворвался на поляну как раз в тот момент, когда старший лесоруб размахнулся во второй раз. – Нет! Стойте! Нет! Нет! – отчаянно крикнул знахарь, бросаясь между мужчиной и Шерлоковой берёзой. – Нет, только не её! Нет! – Он прислонился спиной к стволу, заслоняя его, обнимая руками и чувствуя на пальцах влагу – это текла бесцветная кровь дерева, раненного страшным орудием. Неужели никто не слышал стона? Дровосеки, поражённые стремительным появлением своего односельчанина, пришли в замешательство и начали переглядываться. – Что случилось, Джон? – недоумённо хлопая глазами, спросил Майк Стэмфорд (это он ударил по стволу). – Не трогайте эту берёзу, – задыхаясь, с трудом вымолвил Джон. – Пожалуйста, умоляю. Это мой друг. Моя жизнь. В глазах Майка промелькнуло сострадание. Он знавал Ватсона-старшего, отличного плотника, и с приязнью относился к его единственному сыну. Теперь ему было жаль, что парнишка, видимо, помешался. – Видишь ли, Джон, – начал лесоруб очень мягким тоном, – даже если мы сейчас не будем срубать эту берёзу, её всё равно не оставят. Один зажиточный человек хочет построить тут дом, и... – Я знаю! – Джон кивнул. – Я её пересажу. Только не рубите. – Хорошо, но тебе придётся поторопиться. Нам нужно до вечера освободить этот участок. Работники отошли к другим деревьям по краю поляны, расширяя её, а Джон поспешно стащил через голову рубаху, чтобы перевязать зияющую рану на белом стволе. Остальных лесных красавиц тоже было жалко, но он хотя бы знал, что в них не живут нимфы. Взяв с сельчан клятвенное обещание не трогать указанную берёзку, Джон сбегал домой за лопатой. Выкопать взрослое дерево – это вам не былинку выдернуть. Повезло хотя бы в том, что корни у берёзы расположены в верхних слоях почвы и их не пришлось вытаскивать из глубины. Джон работал как одержимый, на самом деле производя впечатление потерявшего рассудок, но ему было всё равно. Пот тёк с юноши ручьями. В самый разгар трудов на разрытую землю под берёзу неожиданно откуда-то сбоку выплеснулась вода. – С влажной почвой легче работать, – сказал самый младший из лесорубов, Грегори Лестрейд. Оказывается, за это время мужчины успели сходить домой пообедать, и Грег уговорил их захватить с собой на обратном пути по ведру воды, чтобы помочь Джону. Майк ещё и принёс бедняге несколько пирожков и фляжку с отваром шиповника от миссис Хадсон. Джон жадно припал к кисловатой жидкости пересохшими губами. Всё-таки как много вокруг добрых людей! Поблагодарив лесорубов, он снова занялся аккуратным извлечением берёзовых корней. Работа была кропотливая. Каждый раз, когда тонкие ответвления корешков рвались, Джон как будто чувствовал боль несчастного дерева. Солнце уже начало клонить к западу пылающую голову, когда Грег сказал: «Давай, я держу», ухватился за ствол как можно выше, а Джон потянул берёзу из земли. Очередной громкий стон, который опять никто кроме лекаря не услышал, – и они осторожно уложили дерево на почву рядом с неровной ямой. – Куда ты её теперь? – спросил Грег. – Ко мне. – Джон решил это сразу. Вдруг где-то в лесу опять начнётся строительство и он не успеет вовремя? – Посажу под окнами. – Ох. – Лесоруб смерил взглядом немаленькую ношу. – Ладно уж. Помогу. Джон крепко пожал ему руку: – Спасибо, Грег. Обратный путь показался юноше довольно длинным. По счастью, его дом стоял с краю, совсем близко к лесу. Предстояло ещё вырыть новую «колыбель» для берёзки. Обхватив лопату покрытыми кровоточащими мозолями ладонями, Джон не колеблясь вонзил её в центре собственного огорода, пропустив мимо ушей испуганный оклик Грега. Овощи и ботва полетели во все стороны. Молодой лесоруб понаблюдал немного за действиями чудака-лекаря, потом тяжко вздохнул, сходил за лопатой и присоединился к нему. Общими усилиями они за час вырыли подходящих размеров углубление – земля здесь была рыхлая, и дело спорилось, – медленно опустили в него корни берёзы, забросали землёй, притоптали. Потом сходили к колодцу, чтобы напоить посаженное деревце. Тем временем окончательно стемнело. Джон, двигаясь уже на пределе сил, сменил повязку на стволе, ещё раз поблагодарил Грега и вошёл в дом. Дальше юноша уже ничего не помнил; видимо, он просто вырубился, едва почувствовав под собой кровать. Открыв глаза, Джон осознал две вещи: день уже подходит к середине; он вчера едва не надорвался. Болела каждая мышца, руки просто не поднимались. Всё же знахарь сделал над собой усилие, заставив тело встать, и вышел во двор. Берёзка, как ни в чём не бывало, безмятежно шелестела кроной, но догадаться, приживётся ли она, пока было трудно. Джон погладил слегка шершавый ствол и вернулся в горницу, где обнаружил на столе ранее незамеченные свежие крендели и кувшин молока – значит, миссис Хадсон приходила рано утром, но не стала его будить. С теплотой подумав о добросердечной соседке, Джон позавтракал и принялся за домашние дела, выбирая те, которые мог выполнить без особого напряжения, и периодически потирая ноющую поясницу. Он понимал, что Шерлок не станет покидать убежище, когда его в любой момент могут заметить, и с нетерпением ожидал ночи. Множество мыслей теснились в голове юноши. Появится ли нимф вообще? А вдруг Джон нарушил какой-нибудь закон лесного мира и Шерлок... исчез? Может, берёзу нельзя было относить к жилищу людей? Может, надо было настоять, чтобы её оставили на прежнем месте? Но кто бы стал его слушать? К вечеру Джон уже весь извёлся, постоянно поглядывая на спасённое дерево и вздыхая. Устав и перенервничав, он прилёг на кровать, чтобы немножко отдохнуть... и провалился в сон. Разбудило лекаря лёгкое царапанье по оконной раме, будто веточкой провели. Джон вскинулся, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Потом, сообразив, мигом натянул штаны и с быстро бьющимся сердцем выбежал за порог. От берёзового ствола в ночи как будто исходило чуть видное сияние. А рядом стояла высокая гибкая фигура. – Шерлок, – прошептал Джон, делая шаг вперёд. – Как ты? Нимф тоже двинулся к нему... и вдруг опустился на колени. – Шерлок, что с тобой? – испугался Джон, поспешно подходя ближе. – Когда ты помог мне в первый раз, я поделился с тобой даром выращивания плодов и семян, – тихо произнёс дриад. – Но ты снова спас мне жизнь. Мне больше нечем отблагодарить тебя, кроме как своим телом. – С этими словами Шерлок одним слитным движением «перетёк» в позу на четвереньках и остался так, глядя в землю. – Пресветлые боги! – Джон почувствовал, что воздух вдруг стал невыносимо густым и вязким, в горле застрял плотный комок. А потом юноша ощутил горячую ненависть к себе – за то, что мечтал об этом. – Шерлок, прекрати, пожалуйста. Встань. Мне вовсе не нужно никакой благодарности, тем более... – Моё тело по строению мало чем отличается от человеческого, – продолжил нимф, словно не слыша. – Я иногда видел, что люди это делают, причём не с целью зачатия, потому что для деторождения нужны женщины. Значит, они просто получают удовольствие. Например, недавно я наблюдал, как один из дровосеков, его звали Билл... – Шерлок, прошу тебя, я не хочу знать об этом! – Джон затряс головой. – Ну встань же! – У меня нет практики, но я уверен, что тебе понравится. – Шерлок, – жалобно начал Джон. – если ты не перестанешь, я... я... не буду поливать тебя целую неделю. Угроза была нестрашной и невыполнимой, оба это понимали, но своей цели она достигла: нимф хмыкнул и сел, прислонившись к стволу. Джон вдохнул полную грудь воздуху. Мысли разбегались, как упавшие горошины. – Шерлок... Выслушай меня. Я сделал это не для благодарности, а просто потому, что я тебя... ты для меня самый лучший. Я не мог по-другому. И очень рад, что с тобой всё хорошо. Шерлок смотрел на него, склонив голову к плечу. – Я тебя не привлекаю, – сделал он неожиданный вывод. «Создатели мира, дайте терпения!» – Очень привлекаешь, – прозвучало вполне искренне. – Но я не хочу... так. – Как «так»? – Ты не должен делать это только потому, что должен. Тьфу ты, запутал меня совсем! – Джон в замешательстве запустил пальцы в короткие волосы, пытаясь подобрать нужные слова. – То, о чём ты говоришь, бывает приятно исключительно в том случае, если этого хотят оба. – Откуда ты знаешь, что я не хочу? – поинтересовался вдруг нимф. – Эм-м-м... – Джон скользнул взглядом по его телу. – Когда мужчина хочет... соединиться с другим человеком, вот эта часть тела у него поднимается. Шерлок посмотрел вниз. Его орган совершенно не был возбуждён. Дриад пару раз попробовал поднять его рукой, но ничего не вышло. Внезапно он как-то обидчиво возмутился: – Ты меня не хочешь, потому что какой-то сучок у меня растёт не в ту сторону? «Святые пращуры!» – Он правильно растёт, лишь показывает, что твоё тело меня не хочет. Нимф ненадолго задумался. – Да, у тех людей, за которыми я наблюдал, он торчал вверх, – явно расстроенно заметил он наконец. – А как сделать так, чтобы тело захотело? Чтобы сучок поднялся? Джон сжал в кулаки руки, которые рвались обнять, приласкать, сжать. Лишь бы не напугать это лесное чудо своим напором... – Давай начнём издалека. Можно тебя поцеловать? – Конечно, можно. А что значит «поцеловать»? От такого доверия у Джона ослабли колени. – Это значит, что я коснусь своими губами твоих губ. – А, вроде обнюхивания, – кивнул Шерлок. – Те люди тоже так делали. Губы у нимфа оказались нежными, как подснежники. Джон осторожно «поймал» верхнюю, провёл по ней языком, потом взял в плен пухлую нижнюю. Шерлок казался живительным, прохладным, свежим, его хотелось пить, как берёзовый сок; оторваться от этой сладости было практически невозможно, но всё же спустя какое-то время Джон нашёл в себе силы чуть отодвинуться. – Ну как? – спросил он, пытаясь успокоить дыхание. – Тебе нравится? Шерлок с несколько озадаченным видом провёл по губе пальцем: – Интересные ощущения... Словно дождь, ласкающий летом кору... – И сам потянулся к человеку: – Ещё! Чувствуя, как по венам помчалась безудержная радостная река, Джон жадно приник к губам дриада, пропуская сквозь пальцы его растрёпанные кудри. Уловив нерешительное движение языка навстречу, он обхватил его, слегка посасывая, и не сумел сдержать стон. Шерлок чуть заметно вздрогнул и прижался ближе, а Джон принялся покрывать поцелуями его лицо, аккуратное ушко, спустился на шею, не удержавшись от лёгкого засоса. – Джон, Джон... постой... – шепнул вдруг нимф. – Что? – Юноша поднял голову, с тревогой вглядываясь в дорогое лицо. – Что-то не так? – У меня странные ощущения. Там, внизу, – признался Шерлок. Оба посмотрели в указанном направлении. – Ага, – удовлетворённо заявил дриад. – Вот видишь! Теперь он растёт правильно! – Как будто Джон не заметил очевидного. Последний с трудом скрыл улыбку. – Точно, Шерлок. И я смогу доставить тебе удовольствие. – Эй, это я собирался доставить тебе удов... ммм... Джон вернулся к прерванному занятию с ещё большим энтузиазмом, нежа все доступные местечки на теле нимфа, целуя даже крохотные зелёные листочки под мышками, отчего Шерлок захихикал – видимо, было щекотно. Джон осторожно подхватил его, укладывая на густую мягкую траву и мимоходом удивляясь ей: ведь здесь только вчера всё было перекопано. Тонкими ветвями взлетели две руки, почти невесомо обнимая знахаря, поглаживая загорелую кожу, изучая. Джон спускался поцелуями всё ниже, как вдруг замер: на боку Шерлока темнела неглубокая рана, уже почти затянувшаяся. Лекарь поднял взгляд, и нимф утвердительно кивнул: – Топор. – Тебя больше никто не тронет, – пообещал Джон, осторожно касаясь губами повреждённой кожи. – Клянусь. Он продолжал целовать Шерлока, пока не достиг «сучка», который уже по твёрдости и впрямь напоминал этот предмет. Когда Джон накрыл его ртом, Шерлок громко застонал и без всякого стыда (а откуда взяться стыду?) развёл ноги в стороны, подаваясь бёдрами вверх в бессознательном стремлении достичь большего. Сладко посасывая и лаская языком гладкую головку, проводя ладонями по внутренней поверхности бёдер своего дриада, Джон с восторгом слушал его задыхающиеся стоны. Осознав, что Шерлок уже на грани, юноша выпустил его, вызвав недовольный вздох, спешно стащил с себя штаны и лёг сверху, едва не закричав от восхитительного жара при соединении своего давно изнемогающего органа с Шерлоковым. Джон обхватил оба ствола рукой, начиная поглаживать, всё убыстряя ритм, и нимф с громким стоном выгнулся, стараясь прижаться всем телом. Ещё пара движений... чуть-чуть... вот уже... и с неба посыпались звёздочки, мир вокруг на миг исчез, оставив только величайшее наслаждение. Спустя примерно вечность плюс-минус минута Джон открыл глаза. Шерлок смотрел на него, и по этому взгляду ничего нельзя было прочитать. – Шерлок... ты в порядке? – Никогда не испытывал ничего подобного, – медленно и немного удивлённо сказал нимф. – Это было лучше, чем гроза в разгар засухи. А тебе понравилось? – Он строго сдвинул брови. – Слово «понравилось» слишком блекло. – Джон улёгся рядом на траве, обняв Шерлока и уткнувшись носом в кудри, пахнущие весенней свежестью. – «Потрясающе» звучит куда точнее. – А мы сможем это повторить? – с беспокойством поинтересовался нимф. – А то у меня сучок опять опустился. – Это нормально, Шерлок, – успокоил Джон. – У меня тоже. Так бывает сразу после... того, что было. У нас ещё всё впереди. Они долго лежали на прогретой траве, не имея желания шевелиться. Потом Джон сходил за влажным полотенцем, вытер обоих, и Шерлок, безмерно довольный, вернулся в берёзу до следующей ночи, а знахарь отправился спать, чувствуя себя совершенно счастливым. Он не знал, что на другое утро к нему прибежит Грегори Лестрейд и с изумлением поведает о том, что старая яблоня-пустоцвет, что росла за его домом и вот уже лет пять как перестала давать плоды, неожиданно за одну ночь вся покрылась крупными румяными яблоками, каких на ней не рождалось даже в лучшие годы. Джон на это улыбнётся и скажет: – Это тебе благодарность от моей берёзы. Лес никогда не забывает добра. КОНЕЦ