***
Этой ночью было холоднее, чем обычно. Засыпать на полу было проблематично, потому что ощущение холода добиралось до тела даже при наличие футона. Перевернувшись из стороны в сторону, Ацуси невольно перекатился еще раз и уткнулся носом в ключицы спящего на соседнем футоне мужчины. По крайней мере, Накадзима только предполагал, что тот спит. — Я смотрю, тебе не спится без наших ночных родео, - тонкий голос пропел слова словно песню. — Ты все не так понял, - надулся паренек, уже перекатываясь обратно на свое место. Это было всего лишь случайностью, ведь он договорился с Осаму, что сегодня будет день отдыха, никакой любви, нежности и прочего. К тому же, паренек боялся, что, если что-то пойдет не так, то может превратиться в тигра. Он понимал, что Дадзай не промах, у него великолепная способность нейтрализовать любую силу сверхлюдей, но все же тигр может быть быстрее охотника. — Тебя что-то тревожит? – теплые руки обвили узкую талию и с силой прижали к себе. Маленький тигр почувствовал дыхание мужчины и его тепло. Спина перестала мерзнуть. Было тепло и уютно, юноша бы не отказался заснуть вот так, в объятиях любимого. Однако руки самоубийцы не остались на его талии и стали бродить по животу, а потом все выше и выше… — Да-дзай! — Тише, ты же всех перебудишь. Ты же не хочешь, чтобы Куникида… — Нет, не хочу. Не было смысла договаривать. Вот именно поэту меньше всего хотел поведать форму их нынешних отношений. Да и тот мог настучать на них директору. Лишние проблемы – лишняя головная боль. — Тогда давай сегодня побудем вместе тихо и мирно. — Мое «тихо и мирно» отличается от твоего, - недовольно пробурчал Ацуси. — Но ведь ты не будешь против небольшого веселья. — Нам рано утром надо топать в агентство. — Ладно, в этот раз я не буду так усерден. У тебя все болело в прошлый раз? — Да, благодаря кое-кому я не мог нормально сидеть! — Тише-тише. Тогда сегодня я буду осторожен. Обещаю, - мягкий нежный поцелуй за ухом, сбивающий весь агрессивный настрой. Немного подумав над сказанным, Ацуси решил, что один разочек да можно. Тем более, он и так заставил Осаму ждать целую неделю, изводя его наказанием за свое растерзанное тело. Тяжело вздохнув, Накадзима перевернулся, оказавшись лицом к любовнику. Он попытался посмотреть ему в глаза. Тьма скрывала детектива, но можно было еле-еле различить то, как улыбка озаряла его лицо. Поняв, что милый котик не против, мужчина впился поцелуем в мягкие податливые губы, языком заставляя раскрыть их пошире. Поддавшись его действиям, маленький тигр приоткрыл губы, принимая его язык и начав посасывать его кончик, а затем освобождая. Проводя большими ладонями по мягкой ткани халата, Осаму потянул его вниз, обнажая плечи юнца. С трудом оторвавшись от вожделенных губ, мужчина припал к шее, прикусывая, а затем и целуя. Кусал он то сильнее, то слабее, срывая с губ любовника то стон удовольствия, то тихий всхлип от боли. Самоубийца не мог разглядеть лицо Ацуси, но предполагал, что будь бы сейчас свет, то перед ним предстала бы прекрасная, пошлая картина. Чувство полной власти, что этот парень готов отдаться только ему, вскружила мужчине голову, и, наклонившись, он впился губами в его шею. — Если бы я решил совершить парное самоубийство, то не отказался бы сделать это с тобой, - едва он договорил, как получил подзатыльник от своего любовника – тигр не очень-то любил подобную тему, особенно в постели. — Мы сейчас будто герои какого-то романа, не находишь, - зашептал самоубийца, касаясь губами уха, а затем прикусывая мочку, тем самым вырвав новый стон из груди любимого. Оставляя поцелуй за поцелуем, Дадзай спускался вниз, то целуя его живот, то обводя языком маленькую дырочку пупка. Рука водила по груди, сжимая уже затвердевшие соски. Мальчишка шевелился под ним, будто танцевал на углях или же был змеей, а не тигром. — Мы как будто сбежали от своих проблем в свой мир. Никакого шумного Сонэдзаки, никаких людей, готовых нас купить, - так же тихо прошептал Дадзай. Он получил еще один подзатыльник, но уже очень слабый. Заметив это, взял в свою ладонь тонкое запястье и почти всем своим телом ощутил дрожь маленького тигра. Усмехнувшись, поцеловал внутреннюю сторону бедра и понял, что на том нет нижнего белья. «Вот негодник, сам пытался сдерживаться, и еще меня подначивал. Жить без секса – это почти как безденежье или неудачное самоубийство», - промелькнуло в голове у старшего детектива. Оставив на бедрах дорожку из поцелуев, осторожно провел языком по твердеющему члену, чувствуя, как это действие отозвалось судорогой в теле возлюбленного. — Умрешь ли ты со мной на острове Небесных сетей, мой дорогой возлюбленный? — Да, - неожиданно прошептал Ацуси, выгибаясь дугой от горячей ладони, которая накрыла его член. Сначала безмерно удивившись, но потом довольно ухмыльнувшись, Осаму стал водить ладонью вверх-вниз, надавливая даже на мелкие яростно пульсирующие венки. Обводя большим пальцев маленькую головку, мужчина услышал, как мальчишка зовет его по имени. В этом мягком голосе было столько похоти и желания, что скрытый демон внутри детектива хотел заиграть на сямисэне от радости. — Как пожелаешь, мой милый тигр. Сильнее сжав ладонь, он надавил на маленькую дырочку на головке, немного помассировав, что вызвало новые стоны. «Он всегда такой шумный, искренний и страстный», - подумал Дадзай и убрал ладонь от члена. У него была дилемма о том, что же больше его возбуждало: тело Ацуси или одна мысль о нем. Сейчас он не мог видеть его в подробностях, но уже завелся от прикосновений к нему, его стона и то, как он жмется к нему – он делает это изо всех сил, так искреннее и нежно, будто Осаму может исчезнуть из этого мира прямо посреди процесса. Любовник ввел в него палец наполовину, и тигренок сжался и, казалось, сейчас зарычит на него, но отозвался лишь тихим всхлипом. Осторожно наклонившись, чтобы не промахнуться, мужчина поцеловал его в лоб, чувствуя, как тот взмок от духоты и той искры, которая прошлась этой ночью между ними. Как и раньше. Ярость и нежность – все это как раз вписывается в их отношения. Медленно протолкнув палец глубже, детектив понял, что его надо немного растянуть, чтобы не было очередных жалоб на больной зад. Медленно двигая в нем пальцем, он осторожно добавлял один за другим, чувствуя, как он расслабляется, а мышцы больше не сжимаются настолько сильно. Ощущая заботу Дадзая, мальчишка отвечал ему, пытаясь контролировать свое тело и поддаться ему, а когда Осаму начал ласкать его изнутри, то невольно двинулся на его пальцы, глубоко насаживаясь. Это были простые человеческие рефлексы. — Пожалуйста… Видя, что дело пошло в гору и уже можно начинать, мужчина осторожно вынул из него пальцы и навалился сверху, заставляя ощутить партнера свою тяжесть. Член Ацуси уже сочился. Усмехнувшись, самоубийца приставил головку к расслабленным мышцам и медленно ввел член. Сначала наполовину, а потом и до самого основания. Паренек изогнулся и перекрестил ноги у того за спиной и сжал его талию, пытаясь сделать так, чтобы член оказался в нем максимально глубоко. Усмехнувшись от такой ненасытности, его партнер начал двигаться. Сначала очень медленно, отдавая предпочтение ласке и вниманию: смешные поцелуи за ухом и игра с мочкой уха – то кусая ее, то чуть-чуть оттягивая. Также Осаму делал, целуя того в губы: то кусал до изнеможения, то немного оттягивал нижнюю губу. При этом иногда нашептывая разные пошлости. Маленькие постельные игры. Темп увеличивался. Дадзай перестал играться с любимой «зверушкой», начиная страстно целовать его в шею, кусая и оставляя следы, тут же зализывая их. Запах кожи Ацуси был для детектива словно дурман, из-за которого тот уже не мог сдерживаться. Больше не мог думать о том, что надо кусать в тех местах, где не увидят. Паренек был действительно зверем – заставлял терять самообладание даже такого человека, как он – бывшего мафиозного главу. Малыш стонал под ним и выгибался, цепляясь за того руками, водя по спине. Пару раз мужчина ощущал, как вместо пальцев появлялись стальные когти, царапающие кожу до крови. Это не было помехой, скорее интересной заметкой, что во время страсти зверь тоже может проявить себя. Забавно, но Дадзаю нравилось, что в их сексе есть нечто звериное. В комнате стояла духота. Ацуси заметил, как Дадзай подвинул его чуть дальше. Холодный пол обжигал лопатки, а каждый раз, когда мужчина, сорвавшись с цепи, вколачивал его в футон, то тот ударялся о ледяное покрытие. Осаму тоже это заметил и одним рывком притянул того к себе, страстно целуя в губы. — Не уйдешь, котик. Тяжело дыша, самоубийца целовал в висок своего любимого зверя и заставлял его сильнее изнывать от толчков, уже наплевав и на Куникиду, да, как и впрочем, на всех остальных членов детективного агентства. По крайней мере, секс же не убийство. В этом хрупком теле было необычайно горячо, ощущение, что он заполнял полностью, что тот в его власти – оно было покруче любого наркотика или позы для суицида. Яростно сжимая худые бледные бедра, быстрее и быстрее погружаясь в него, Осаму почти дошел до оргазма. Яростнее, жестче, совсем забыв об обещании, что сохранит его зад. Глубоко, задевая в нем ту самую точку, от которой Ацуси прогибался струной, снова сильно сжимая ногами его талию. Затем, когда он уже сорвался к чертям, то начал хрипло постанывать, все плотнее прижимаясь к любимому телу. Наконец обняв Ацуси, Дадзай еще пару раз вбился в любимое тело и укусил того в шею, в этот же момент разрядившись в него. Накадзима распахнул глаза и то ли от неожиданности, то ли от другого известного только ему чувства, кончил вслед за ним. Дадзай зачастую кусал Ацуси в шею перед тем, как кончить – там у паренька было самое чувствительное место, укус куда доводил бедного малыша до предела. Маленький фетиш, о котором знал только детектив.***
— Но ты же обещал умереть вместе со мной, прямо как те влюбленные в спектакле! — Я ничего тебе не обещал! Даже слышать об этом не хочу! — Ацуси, ты так жесток. — Я слишком молод, чтобы умереть!