My Fucking nightmare

Мелисса нашла своих родителей случайно. Она никогда не задавалась целью найти их и узнать, почему они ее оставили. Остальные дети из приюта могли часами говорить, как бы они хотели увидеть своих родителей и поговорить с ними. Кто-то хотел высказать им все, что думает, в лицо, кто-то просто обнять. Мелиссе было плевать на это, она не жалела, что попала в детский дом, а когда Мария удочерила ее, то любые мысли о родителях и их поисках и вовсе прекратились. Женщина благодарила судьбу за то, что попала в детский дом, а не умерла на улице от холода или еще чего. Как говорится: "бешеная собака и куску хлеба рада". Альфредо, который в своё время помог Марии с удочерением Мелисы, был заказан самой же Марией для устранения. Как оказалось, человеком он был не только мерзким, но и ненадёжным. Держась в стороне от всех семей, не принимая ничью сторону и фамилию, он тем не менее был осведомлён о каждом. – Я знаю, где твои родители! Я всё тебе скажу! – верещал мужчина, когда Мелисса пришла по его душу с автоматом наперевес. – Мне не интересно, – ответила брюнетка, пофигистично пожав плечами, снимая оружие с предохранителя. – Они ищут тебя! Вот! Бери! – мужчина ринулся к столу, выуживая из него папку и протягивая её женщине, падая следом на колени и начиная молиться. Мелисса хмыкнула и выстрелила, уперев дуло автомата прямо в лоб несчастному. Скривившись от крови, которая заляпала её и оружие, она принялась убирать улики и заодно разгребать папки с документами. Вынеся почти четыре коробки, она все же захватила и свою папку. Родители действительно искали, только явно не её. Как оказалось, у Мелиссы была младшая сестра, которая пропала много лет назад и её так и не нашли. Дзабарелла проехалась мимо их дома в глухой деревне, сделала пару кругов, таки углядев родителей на заднем дворе, копающихся в огороде. Был ли то страх или безразличие, но она так и не подошла к ним. Посмотрела на них, покивала головой на какие-то свои мысли и уехала обратно, но фамилию себе оставила. Лцукар звучало гордо. И прошёл год, за который она успела вернуться к Марии и выполнить не один десяток заданий, которые, как правило, сводились к деловым переговорам и заключением договоров, но её иногда выпускали на зачистку местности или ещё куда-нибудь, когда все Капо были на заданиях. Она вновь сошлась с Уго, который, на пару с Марией спасали ее, когда она лежала ничком на кровати и не шевелилась. Она винила себя так сильно, что готова была умереть. Чувствовала себя неправильной, пустой и глупой. И если бы не эти двое, ей бы ничто не помешало пойти и сделать что-нибудь необдуманное. Что-то такое, о чем бы она могла пожалеть, останься в живых, но, к счастью, они оказались рядом и вытерпели её истерики и скандалы. А потом эта глупая миссия в Палермо. Она не должна была его увидеть, не должна была вновь окунуться в этот холодный океан его очей, но прыгнула, даже не задумавшись. Им хватило пары слов и взглядов, в которых вселенская боль кипела вместе с обидой, ненавистью и страстью. Она, вообще-то, собиралась его ударить, и её кулак достиг его лица, но ему, в общем-то, было плевать на пару выбитых зубов. Он сжал её, стиснул так сильно, что рёбра грозились треснуть. Он держал ее, молча, спокойно перенося и её удары, и колкие слова ненависти. И стоило ей на секунду засомневаться, замереть, дабы перевести дух и обдумать положение, как он поцеловал её. И, знаете, она относилась к тем дурочкам, которые на одни и те же грабли, в одни и те же ямы, и в одно и то же море. Она утонула в нем, найдя себя лишь утром, опьяненная удовольствием и его теплом. Она выскользнула из его рук настолько профессионально, что он даже не нахмурился, не представляя, что её уже нет. Она зашла в ванную и, поджимая губы и пальцы на ногах, подняла взор к зеркалу, обнаружив в нем себя: растрепанную, в синяках и засосах, с алеющими укусами и синеющими отметинами его пальцев. – Грешная, грешная женщина, – тихо произнесла она, наблюдая за тем, как в её рту образуется пузырь слюны. По щекам уже катились неровные дорожки слез, пока она сжимала себя за бока, видя в отражении не только себя, но и годовалого ребёнка, который был мертв. Мертв из-за ее глупости, из-за его злости. Мертв, потому что они оказались глупы. Мертв, потому что они сами были детьми, не отдающими себе отчета. Мертв, потому что она не была предназначена для детей. Мертв, потому что ему посчастливилось появиться здесь и сейчас, а не потом, когда у них, возможно, что-то могло сложиться. Она упала на пол бесшумно, поджав ноги к груди и проплакав почти час. Когда она выходила в окно, на прощанье обнявшись с Лусом, по которому она искренне скучала весь год, и кивнув Скуало, её глаза были красными и опухшими, а отметины на шее скрывал подаренный Солнцем Варии шарф. Она куталась в куртку, спрятала лицо в шарф и двинулась в сторону резиденции Марии, просить отставку и денег на билет. Куда? Да куда-нибудь. – Ты навсегда останешься Консильери семьи Дзабарелла, – серьёзно произнесла Мария, внимательно глядя в глаза подруге, а потом потянулась её обнять. Мелисса плакала и рассыпалась в словах благодарности, прижимая к груди сумку с вещами и деньгами. Она благодарила её за шанс. За доверие. За дружбу. За столько хорошего в жизни, чего она могла никогда не узнать. Она кланялась и плакала, отходя спиной, и плакала за дверями, развалившись на полу. – Уходишь? – Уго уже ждал её в дверях на выходе. Мелисса шмыгнула носом и кивнула, а когда он протянул руки, чтобы её обнять, она вновь не сдержала слез. – Ну что ты плачешь, дурочка, – смеялся мужчина, поглаживая её по спине. Она невнятно мычала в ответ. – Ты же знаешь, из семьи уйти нельзя, – она согласно кивнула, – и он тебя будет искать, – она вновь кивнула, нисколько не удивлённая тем, что он все знает. За то время, что они вновь были вместе, он не прикоснулся к ней, а она к нему, потому что оба понимали, что теперь это не имело смысла и никакой страсти между ними быть не может, – и он может тебя найти, поэтому не оставайся нигде надолго. Путешествуй, странствуй, и позвони Реборну, тебе нужно что-то надежней, чем мы, тебе нужен кто-то, как он, чтобы он мог укрыть тебя и защитить, – она впервые видела его таким серьёзным, и каждое его слово не только достигло её, но и так сильно впиталось ее мозгом, что она и спустя тридцать лет могла воспроизвести его монолог в голове с той же интонацией и тембром голоса. Она позвонила Аркобалено уже в поезде, сообщая, что она покинула семью и ей нужно укрыться где-нибудь на некоторое время. – Неужели решила бежать от Занзаса? – посмеиваясь, спросил киллер. Женщина поджала губы. Неужели он об их романе? Можно ли назвать их отношения так? Интрижка? Неужели уже весь мир был в курсе об этом? – Не хотелось бы думать, что я бегу, – ответила она, потирая лоб. – Но так и есть, ты бежишь, – спокойно ответил он, никогда не умеющий поддерживать или сопереживать как нормальные люди. – И все же, куда мне идти? – Спросила она, мельком заглядывая в окно, за которым проносились деревья. – Я в Милане, приезжай сюда, а там уж решим, – Он отключился раньше, чем она успела спросить, сколько он там пробудет, и как она его найдёт, и что едет она совершенно не в ту сторону. Они встретились через два дня. А потом их дороги разошлись, когда он тыкнул пальцем в мужчину в толпе и сказал подойти к нему и постараться выйти за его замуж. – Что, прости? – обескуражено спросила женщина. – Твой шанс – это выйти за гражданского и жить с ним припеваючи, – пожимая плечами, ответил киллер и, приподняв шляпу, в качестве прощанья, двинулся в противоположную сторону. Дзабарелла в шоке глядела ему в след, пока перед её глазами вдруг не возник мужчина. – Мелисса! Сколько лет, Боже! Я Марк, помнишь? – незнакомец ослепительно улыбался, и в его глазах плескалось столько радости и счастья, что она не смогла отказать ему в улыбке в ответ. – Конечно! Привет! – соврала она, расчетливо посчитав, что если уж ей нужен гражданский, то этот парень более чем подойдёт. Спустя полгода она сменила фамилию на Айроне, а ещё через два месяца она родила. Нельзя словами передать ту боль, когда она дрожащей рукой купила тест на беременность и в номере отеля сидела на холодном полу и плакала, благодаря Бога. Если и даются вторые шансы в жизни, то ей перепадало несчётное количество раз. Но этот она ни за что не потеряет. Этим она будет дорожить. Этого она спрячет так надежно, что его даже Реборну не отыскать. Марк оказался на редкость порядочным и глупым человеком. Он был влюблён в неё беспамятства ещё со времён приюта, а тут такая удача встретить её спустя столько лет. Она была благодарна ему за любовь, за верность и доброту. За его тёплые руки, за его утренние улыбки, за его решение усыновить чужого ребёнка. Он был немного простодушен, но не глуп, и он был в состоянии посчитать, сколько у неё недель и когда они занимались сексом. Но он усыновил ребёнка. Он женился на ней. Он купил квартиру и путешествовал, считая, что это её хобби. Ему некогда было догадываться о том, что она увязла в чужой крови. Что ей снятся кошмары с участием Варийского босса. Что она срывалась в Германию не ради превосходных сосисок, а потому что замечала слежку. Потому что могла пересечься с Лусом, который примирительного улыбался, задаривая ребёнка подарками, и намертво молча об этом перед боссом. Бывало, он мог позвонить ей посреди ночи и тихо прошептать, что ей лучше собирать вещи и бежать, потому что он у неё на хвосте. Фран был очаровательным малышом, и она плакала, держа его на руках, и клялась, что спасёт, что убережёт.